– Зря вы пыжитесь, все равно уйдете. Выдавим по Закону. Следующий судебный раунд за нами. Ждите повесток,– и ушел, гордо задрав подбородок.
Возвращались мужики домой с лицами озабоченными. И собравшись опять у дома Бориса, долго спорили о том, что им делать. Письма написанные ушли и пока ответов на них ни откуда не было.
– Может ходока послать с письмами-то, по адресам этим? Может, почта год будет тащить их до адресов? Знать хоть будем, что дошли.
– Да, заказные же посылали, а на них должно уведомление о вручении прийти. Нет пока, значит, не вручали. А почта через пень колоду работала всегда у нас,– Борис успокаивал односельчан и себя тоже.– Что с блокпостами делать будем? Думаю, что нет резона торчать на них, проезжих смеша. Не появятся теперь, пока суд не состоится. Нам, мужики, к суду готовиться нужно. Я разговаривал с адвокатом. Мужик он правильный и согласен опять нас представлять, но предупреждает, что не просто это будет. К нему ведь уже подъезжали и перекупить пытались. Вдвое сумму против нашей предлагали и опять будут перекупить пытаться. Поэтому о том, что Львович нас будет представлять, молчите и никому постороннему не сообщайте. Он и сам об этом просил. В день суда подойдет, вроде как, только что позвали. Боится, что давить будут и морально и… физически. Здесь ведь миллиарды на кону у этих из СП. А за такие деньжищи они ни перед чем не остановятся.
Повестки в суд принесли им через две недели. Теперь они являлись ответчиками. Истцом выступала мэрия. И требовала признать законным свое решение о расторжении бессрочной аренды с каждым из ответчиков, ссылаясь опять же на пресловутое постановление правительства.
Суд этот так же, как и предыдущий, длился не более трех часов и Исаак Львович, представляющий фермеров, сделал все от него зависящее, чтобы выиграть процесс, но добился только того, что суд принял решение о выселении ответчиков в более длительные сроки, а не немедленно. Целый месяц дал. И суммы компенсаций истец согласился увеличить на 100%. Т.е – примерно – 20% от рыночной стоимости. Недвижимость и скот обсуждать не стали вовсе. Вопрос о земле. Все – точка.
Ну и право на апелляцию в течении 10-ти дней после принятия решения судом, за ответчиками осталось. В вышестоящий, в областной суд.
– Ну, что ж, встретимся там,– Борис выходил из зала судебных заседаний вместе с подавленными решением суда односельчанами и, злость распирала грудь.
– Ну, почему у нас так все несправедливо устроено и было и есть во все времена? Вот объясни мне, Львович, ты все законы знаешь. Кто их пишет, какая сволочь сочиняет их так, что трудящемуся человеку жить невмоготу, а сволочь всякая жирует?– Исаак Львович, идущий рядом, взглянул на него удивленно.
– Вы, таки это хотите знать, молодой человек?
– Все хотят,– Борис закурил сигарету и выдохнул вместе с дымом.– Во все времена у нас только и спрашивают "Кто виноват?" Ну и вот кто по твоему мнению, Львович? И что делать заодно скажи, очень обяжешь.
– Думаю я, молодой человек, что виновата территория, на которой мы живем. Большая слишком. И называется "Рассея" поэтому. Рассеян народ очень на ней. Россияне. Рассеян и потому слаб. От этого и беды все. И законы, поэтому никогда не работают на этой территории как надо. Ни хорошие, ни плохие. А делать что? Как юрист скажу таки, по закону живите, а как человек скажу, не знаю. Может быть, нужно, когда несправедливость и по закону невозможно высудить, то брать в руки оружие и умирать, чтобы задумались другие уже… Умирать боимся, вот и живем, как живем.
– И в кого стрелять, Львович? В судебных приставов, которые выселять явятся?
– Ну, в них-то зачем? Молодой человек, стрелять нужно в тех, кто их послал. Высоко они сидят эти господа и не просто до них добраться, вот они и беспредельничают, как нынче говорят. Желаю вам всех благ. Встретимся теперь в областном суде.
Всю ночь Борис не спал, ворочался. Вставал, курил подолгу, ложился и не мог заснуть. Все думал над словами юриста. "Прав еврей. Слабаки мы. Где-нибудь в Америки, народ бы уже взбунтовался и перестрелял бы этих "китаез" нахрен, а мы терпим",– и к утру принял решение.– "Нужно до областного суда убрать всех продажных чиновников, перестрелять как бешеных собак. И в СП тоже подчистить кое-кого. В земельном комитете он тоже двоих продажных знает, вот их тоже прибрать. Посмотрим еще кто кого. Одно вот только, кто этим займется? Среди фермеров есть, конечно, ребята боевые, но душегубство – это ведь дело-то непривычное и стать душегубом, даже для блага других – не просто. А киллера нанимать – это опять же и дорого. И где его найдешь, умельца этакого? Объявлений они в газетах не дают".– утром встал и занялся привычным крестьянским трудом. Работал и думал, как быть. Вечером, после ужина с семьей, пошел к Ерофеичу. Семейство его уже укладывалось спать, а сам он сидел перед телевизором и что-то читал.
– А-а заходи, заходи, Бориска. Ну, что получили по мордам вчера? И что теперь? Вон мужики уже начинают места подыскивать, куда бы съехать со всем скарбом. Я вот тоже присматриваю в соседнем районе место. Есть там места совсем безлюдные. Земли полно, приходи да паши. Эх, ма!
– А кладбище ты, Ерофеич, на котором твой отец и мать лежат, где деды и прадеды похоронены, тоже с собой перевезешь? Раскатают ведь могилы, асфальтом засыпят и корпуса заводские поставят сверху. И будут машины над костями штамповать. Тебе не мерзко от этого?
– Мерзко, Борь. А что делать?– Ерофеич смахнул с носа набежавшую слезу.
– Стрелять их сук, как собак бешеных и на трупах записку оставлять – "Взяточник". Не партизанить в лесах, не в катакомбы уходить, как я шутейно языком брякал, а их сволочей в подполье загнать. Пусть они прячутся, пусть боятся.
– Что ты несешь, парень? Кто стрелять будет, я? Да я сроду курицу не зарубил. Жена вон смеется. Ты так просто это говоришь. Человека убить – это не куренку голову оттяпать. Тут надо или очень осволочиться или за правду очень большую стоять, как на войне. И потом сейчас все чиновники взяточниками стали. На всех у тебя ни патронов, ни времени не хватит. Легко языком ляпать "как бешеных собак". Эх, Борис! Да кабы, так все просто-то было, то давно бы жили мы лучше всех в мире. Только ведь и делаем в последние сто лет, что стреляем друг в друга. И что?
– А нам всех и не нужно мочить. Нам пятерку, которая приезжала, грохнуть и желательно накануне суда областного и проблема наша будет решена. Те, кто за место них придут ох как задумаются, брать ли взятки. А ведь мэр, покойником став, деньги заместителю своему не передаст. Нужно, значит, снова покупать, а он тоже, я думаю, задумается, записку увидев и поняв, за что предшественнику голову как куренку оторвали, как думаешь? Ведь должен задуматься? Вот ты бы на его месте как бы поступил? Взял бы взятку?
– Что ты меня спрашиваешь? Я бы и на месте этого не взял. Испугается – знамо дело. И притихнет, осторожнее станет. Только где таких людей лихих сыскать? Наши деревенские, сам знаешь, никто не возьмется за душегубство-то. Покалечить по пьянке, даже и до смерти это да, а что бы хладнокровно пойти да подстрелить кого – это вряд ли.
– Ну, людей-то я найду – это моя забота, а вот как с оружием быть. С ружьем ведь на такие дела не ходят. Тут ствол посерьезнее нужен.
– А вот насчет стволов как раз и не проблема. У меня племяш в областном центре в оружейной лавке работает и как-то трепал языком, что все что хошь по нынешним временам достать может. Вопрос денег, как он сказал. Да ты его знаешь. Рыжий такой, долговязый. В прошлом году весной был наездом. Заходили мы еще к тебе, он поросенка купить хотел. Ну, вспомнил?
– Вспомнил, Дмитрием вроде звать? Значит, говоришь, вопрос денег?
– Ну да, он и есть. Димка. Говорит за два дня только заранее ему нужно знать чего надо и нет проблем. Деньги вперед берет.
– И что, много заказов у Дмитрия? Пади барином живет?
– Какой там. Живет в коммуналке с семьей. От завода получил при СССРе, так в ней и кукарекает с женой, тещей и двумя короедами.
– А чего же с завода-то ушел в лавку?
– Ну, ты прямо вопросы задаешь, как из Америки приехавши. Понятно почему. Закрылся заводишко-то, за ненадобностью и нерентабельностью. Вот и пошел, куда смог. Родственник со стороны жены протекцию оказал. Там хоть заработки у него, какие, никакие, а на хлеб с маслом хватает. Голодные не сидят. На жилье все копят. Говорит, еще пару лет и купят квартиру. А стволы-то нынче дорого стоят. Я поспрашивал про цены-то из любопытства. Винтарь, к примеру, с оптикой до 5-и тыщь долларами, а пистоль типа макара тыщу опять же в энтих американских. Что поэкзотичнее навроде беретты – это и по две тыщи потянет. Так что дорогой инструмент у лихих-то ребят нынче.
– Ничего, скинемся всем миром. На десять-то хозяйств, если винтарь да пистолет взять, меньше чем по тыще получается, по 600-т всего. Ну, там еще наверное патроны отдельно нужно проплатить, пусть по 700-т. Я хоть сейчас готов выложить. На адвоката больше потратили. И еще сколько предстоит. А если съезжать придется? Я вот прикинул, сколько потеряем, супруге сказал, так она за сердце схватилась.
– Да, Борис, озадачил ты меня, прямо скажу. Но вроде как прав ты. Иначе нам эту кашу не расхлебать. С волками жить – по-волчьи выть. Так ведь народ-то говорит. Видимо с этими волчарами, ихними подлыми методами только и можно совладать. А в судах они нас сожрут, со всеми потрохами. Закон-то не для нас писан, а для тех, у кого кошелек толще.-
Вот так и поговорили… Решили собрать деньги на стволы, но для чего односельчанам не говорить. На судебные расходы-накладные. Все равно Львовичу гонорар готовить нужно. Вот и собрать чуток побольше. Где тысяча там и еще 700-от. А каждому объяснять про стволы, в разговорах завязнешь. Да и "меньше знаешь – крепче спишь". Пусть спят спокойно, а не ворочаются, как Борис всю прошлую ночь.
Глава 6
На следующее утро Ерофеич обошел всех фермеров и деньги собрав, занес их Борису.
– В область поедешь к племяшу, письмецо ему передашь. Вот конвертик с адресом. Я не запечатал. Прочти – мало ли я тут чего лишнего брякнул,– Борис вынул листок тетрадный в клеточку и пробежал по корявым строчкам глазами.
– Ну и почерк у тебя, Ерофеич. Вроде ничего лишнего нет. Сегодня после обеда и отправлюсь. Что-то движок у "Нивы" барахлит, блин… Малость покопаюсь в нем, да и порулю.
Лавка оружейная, с романтическим названием – "Все для охоты и рыбалки", располагалась на центральной улице областного центра. Улица, само-собой, называлась в честь вождя мирового пролетариата т.е. Ленина. Переименовывать власти не стали, а большинству горожан было все равно. В 91-м, какой-то отмороженный депутат областной думы попытался поднять вопрос о переименовании, мотивируя тем, что были в городе замечательные граждане, которых бы не грех и увековечить.– "А Ильич – он ведь и в городе-то нашем не бывал ни разу, даже проездом. Вот Колчак был проездом, почему бы в его честь улицу не назвать? Ведь хороший же был человек?" Спорить с депутатом-отморозком другие депутаты, нормальной ориентации, не стали. Послали его нахрен и вопрос закрыли. Не до улиц им было, другие заботы весь горизонт заслонили. Так и осталось дореволюционное название. Или допереворотное – это уж кому как нравится. Вообще к Ленину отношение населения нынешнего очень не простое. Постоянно проводимые опросы общественного мнения показывают, что – 50% просто уже и не знают кто это, 25% – затрудняются сказать кто это, зато оставшиеся – 25% точно знают кто он и откуда. 25% Этих делятся в основном на две группы – почитателей и врагов вождя. И вот уже два десятилетия первые славят его, а вторые проклинают. Причем, за одно и тоже. Ну, не угодишь людям. Один маленький мальчик лет пяти, ответил тележурналисту, который спросил его 22-го апреля на улице о том, знает ли он кто такой Ленин.
– Дедушка Ленин хороший,– сказал мальчик.– Он свою маму любит. Пусть его вместе с ней похоронят,– и заплакал. Добрый мальчик.
Борис зашел в лавку, звякнув колокольчиком, висящим над ней и, огляделся. Солидный магазин-то, несколько отделов. Покупателей, правда, никого, по причине буднего дня, очевидно.
Рыжего племяша Ерофеичева Борис увидел в отделе "рыболов-спортсмен" и направился к нему, с корзиной с гостинцами от дядюшки деревенского в одной руке и с письмом от него же в другой.
Корзину, которая весила кГ 20-ть, Борис с огромным удовольствием шмякнул на деревянную часть прилавка.
– Привет, Дмитрий, принимай посылку от Ерофеича и, письмецо от него же,– Рыжий радостно засуетился. Пожал протянутую руку и принялся тут же, не откладывая на потом, читать письмо.
Прочитал и, оторвав взгляд от листа, спросил:
– Помочь Вам просит Ерофеич, Борис Иванович. Что за нужда?
– Да нуждишка-то не велика, как раз по твоему сегодняшнему профилю. Мы можем где-нибудь поговорить спокойно?
– Отчего же нет? Выйдем во дворик, там скамеечки есть,– Дмитрий махнул рукой продавцу из другого отдела.– Присмотри, я на минуту.
– Ну, так что там за нуждишка?– усаживаясь на скамью и закуривая, спросил он минуту спустя.
Скверик из десятка деревьев, разбитый прямо за оружейной лавкой, был безлюден. Голуби крутятся у ног, да воробьи чирикают.
– Ствол мне нужен, Дмитрий, серьезный. С оптикой желательно для дальнего боя, ну и для ближнего тоже – этот можно без оптики и попроще.
– Одна-а-а-ко,– Рыжий, оторопело уставился на Бориса.– Тяжело в деревне без нагана?
– Ну, вот видишь, сам все понимаешь. Тяжело,– минут пять Дмитрий молчал, сосредоточенно о чем-то думая, потом спросил:
– И когда нужно?
– К концу недели желательно.
– Денег это стоить будет.
– Сколько нужно?
– За винтарь импортный, в смазке заводской, с оптикой и лазерным целеуказателем – 5-ть штук зеленью, за "макар" с глушаком – штукарь. К "макару" две обоймы, к винтарю три. Годится?
– Годится,– Борис отсчитал купюры.
– Подъезжай в четверг вечером, после работы сюда. Но не заходи в лавку, звякни. Вот номер.
– Ну, тогда до четверга.
– Привет и спасибо Ерофеичу.
– Передам,– и разбежались. Рыжий за прилавок, Борис к "Ниве".
В четверг Борис стал обладателем арсенала из двух стволов. Возвращаясь домой, остановился километрах в десяти от деревни и, углубившись в лес, пристрелял винтовку и пистолет. "Пристрелял", конечно, громко сказано. Выстрелил по пару раз из того и другого по пустой бутылке и банке из-под пива. Потренировался в сборке-разборке. Винтовка финская, легкая и компактная, с магазином на десять патронов. Часа два провозился с ней до самых сумерек.
Единственное неудобство – чехол. Сразу видно, что винтовка. Ну, с "макаром" все проще. С ним Борису доводилось дело иметь. В армии даже на дивизионные соревнования посылали от части. Давно, правда, не стрелял. А в этом деле нужно постоянно упражняться. Банку с двадцати метров заставил кувыркнуться, а с тридцати уже смазал. Руки водит.– « Да,.. это не баранку у трактора вертеть. Недаром промысловики-охотники сибирские за месяц до того, как на промысел пушной идти, пару месяцев ничего руками не делают. Чтобы не тряслись. В тире бы нормальном поупражняться и желательно чтобы с инструктором»,– Борис вздохнул и спрятав оружие в багажник, завел двигатель "Нивы". Рыжий сегодня его удивил, прощаясь, протянул мешок целлофановый с коробкой внутри:
– Это бонус. Набор для начинающего актера. Китайский, правда, но не плохой.
– Да на кой он мне?– удивился Борис подарку.
– Бери, бери. Вдруг пригодится. Есть там кой-чего полезного для здоровья. Посмотришь на досуге. Там и инструкция имеется на нашенском языке,– Борис пожал плечами недоуменно, но отказываться больше не стал. "Дают-Бери". Полезность же "бонуса" понял только, когда коробку распечатал.
Шпионский набор маскировочный. Бороденка, усы, паричок и лепится довольно быстро и просто.