ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава первая
По календарю наступила весна, но в этом суровом краю, этого не заметно.
Ребекка Пейсаховна, а для заключенных просто Ривка, стоит у забора и курит очередную папиросу. Все равно к нам тоже придет весна, появится солнце, а потом небольшие проталины и запахнет свежестью.
-Ривка, о чем думаешь? Наверное о воле. - возле нее точно так же, прижавшись к забору, огораживающий больницу, как особую зону после некоторых событий, спросил один из уголовников, которые с некоторых пор, почему-то стали уважать ее и выказывать ей внимание, а то и подкидывали то пачку махорки, то краюху хлеба. Борис Крайнер тоже после недавних событий тайком присылал ей по случаю кое-что. Сначала она отказывалась, но потом подумала, быть ей здесь до конца жизни, поэтому не нужно особо проявлять гордость. Каждый человек должен сам обустраивать свой быт, в котором ему будет более-менее комфортно.
-О какой воле я могу думать, у меня такой срок, что, боюсь, еще должна останусь.
-Не говори так, думаю, скоро пойдем на волю.
-Это как? Через расстрельную бригаду?
-Что-то ты сегодня хмурая и юмор у тебя черный. Но ничего сегодня будет тебе веселее.
-Так не скажешь, с чего вдруг?
-Все сама узнаешь чуть позже.
Всех арестантов сегодня почему-то пригнали рано с работы. Все недоумевали, но боялись каких-то перемен, так как хорошего никто не ждал. Раздался приказ, всем выстроиться на лагерной площади и что самое удивительное, женщин из их зоны тоже перевели в мужскую, а также и весь больничный персонал. Когда все успокоились, начальник лагеря, это был уже не Савельев, но от этого ничего не изменилось, зачитал: -Граждане заключенные, наша страна понесла тяжелую потерю, умер наш вождь и учитель, наш бессменный руководитель коммунистической партии и правительства, Иосиф Виссарионович Сталин. По рядам заключенных пошел ропот, но начальник лагеря поднял руку и продолжил. Но пусть наши враги не радуются, дело его будут продолжать его верные соратники. А сейчас прошу расходиться по баракам, предупреждаю не шуметь, кто не подчинится приказу, те будут арестованы и помещены в карцер до решения суда. Заключенные начали потихоньку расходиться, многим очень трудно было скрыть свои эмоции, кто-то равнодушно отнесся к этой новости, в их числе и Ребекка Пейсаховна. Она думала, ничего не изменится в ее судьбе, начальник лагеря ясно сказал, дело продолжат его соратники. Наверно об этом намекал тот уголовник, они как дети, при всей своей богатой биографии верят в чудо. Этот день прошел несколько необычно, в лагере было многолюдно, но тихо, все-таки боялись администрацию. Начальники ходили злые и искали к чему бы придраться. Где-то в середине дня пришел новый этап, его быстро распределили по баракам, и вновь наступила тишина. А утром Ребекку Пейсаховну срочно позвали в одну палату, привезли двух новеньких очень тяжелых.
-Что без меня некому их принять?
-Те кто их принес, сказали чтобы вы их приняли. А я боюсь их ослушаться, - сказала одна из медсестер. В палате она увидела двух мужчин, лежащих на животах. Она подошла к ним и повернула сначала одного лицом к себе, потом- другого, на их лбах было выколото, у одного - Верка, у другого- Любка. Еще не хватает Надьки, подумала она.
-Что с ними случилось?
-Это с последнего этапа, говорят два бывших генерала, которые присваивали изъятые у воров драгоценности. Почему их в наш лагерь определили - непонятно, тем более шли они по одному делу. Их ночью зверски изнасиловали, избили и вот наколки сделали. Ребекка Пейсаховна подошла снова к этим больным, внимательно на них посмотрела и только потом в этих изуродованных избитых до невозможности лицах узнала своих бывших знакомых, своих бывших друзей, одного из которых она долгое время считала очень близким человеком, тех, которые сфабриковали ее дело. Это из-за них она сейчас здесь находится.
-Я скоро вернусь, - она вышла на улицу и только здесь дала своим чувствам волю - зарыдала.
- Сролик, мальчик мой, ты живой, спасибо тебе за подарок!
Глава вторая
Но зря Ребекка не верила в перемены, они произошли и довольно быстро.
Сначала была объявлена амнистия для уголовников, они выходили из застенков шумно, многие мечтали, как они пошумят на свободе. Другие уходили тихо, а некоторые - со страхом. Были такие, которым некуда было идти. К тем кому на свободе было не слаже , чем в тюрьме, относились бывшие генералы. Самые презираемые в лагере , они не надеялись, выйдя на свободу найти место среди мирных, простых обывателей .
Снова Ривка на своем излюбленном месте, у забора. Солнце светит яркое и уже чувствуется тепло, которое, ох, как нужно заключенным. - Мне страшно.
Ривка повернулась на голос, близко, но не рядом, стоял Чернов.
-Чего страшиться, все самое страшное уже позади.
-Почему ты не попросила Левинсона нас убить?
-Вы тоже могли меня убить, но не стали.
-Мы закону служили, мы стране служили, мы долг свой выполняли, как его понимали.
-Стране служили, говоришь. Так скажи мне сейчас прямо в глаза- когда это я тебя просила кому-то из врагов передать что-нибудь? Неужели ты искренне верил в мою виновность?
- Нам объявили амнистию, надо домой ехать. А где этот дом- не знаю. Уголовникам мы не нужны даже для утех и издевательств, бывшим сослуживцам - тем более. А многие из них скоро нас здесь заменят. Что ты думаешь, все эти лагеря долго будут пустые стоять?
-Мне все равно. Я жду только справку об освобождении, а потом и дня лишнего здесь не задержусь.
-А куда ты поедешь?
-Еще не знаю. Моих всех родных немцы убили, поеду конечно туда, поклонюсь им, поплачу, буду прощения у них просить за всех нас, что не смогли их уберечь, за то, что бросили их на растерзание врагам. За тебя и Гондадзе , которые мешали нормальным солдатам свой долг воина и защитника выполнять,пращения попрошу. И за себя- я же тоже в этих войсках служила, правда не так как вы, но форму носили одну.
-А потом? - Спросил, понурив голову, не от стыда, а по привычке, потому что им нельзя было голову поднимать, могли за это жестоко наказать ночью в бараке.
-Не знаю, пока.
-Наверно к Левинсону подашься, помощи просить.
-Жив ли мой мальчик, я не знаю. Он все время ходит по лезвию бритвы.
-А ты его жалеешь?
-Очень жалею. И благодарна ему за то, что он мне доказал- справедливость в этом мире существует, хоть и не часто. Вот только обидно, что доказывать в этой стране можно только так.
-Может мне поможешь в этом мире обустроиться, мы бы смогли вместе жить. Вспомни, как нам было хорошо когда-то. Сначала Ребекка растерялась и молча на него уставилась, потом расхохоталась громко и неестественно, но после выбросила руку и пальцем показала в сторону бараков
-Иди, Верка, отсюда и скажи Любке, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах близко вас рядом со мной не было. Понятно?
-Какая ты стала жестокая - сказал бывший генерал, и бывший, как ей казалось когда-то , самый близкий ей человек, который предал ее, не понятно зачем и не понятно почему.
Глава третья
И вот она, долгожданная свобода. Ребекка вышла за забор, на территорию, которую она видела много лет, но ни разу на ней не была. Голова у нее кружилась от счастья. Если даже сейчас умру, то умру свободным человеком. Она шла по дороге, по направлению к железнодорожному вокзалу, специально сходила с дороги, прислушивалась, но окрика не было. Какое счастье!!! Придя на вокзал, она подошла к кассе, но ее даже слушать не стали, сразу сказали, билетов нет, и закрыли окошко. "Пешком идти, что ли," подумала Ребекка, а куда идти? Она снова постучала в окошко, но на ее стук просто не отреагировали. В здание вокзала ввалилась группа людей, сразу было видно, уголовники
-О, Ривка здесь, ты нам и нужна.
-Зачем я вам понадобилась?
-Нужно одного нашего пацана заштопать.
-Так я не врач, как я смогу это сделать?
- Ривка, ты в больнице работала, значит сможешь. Давай, ты знаешь, как мы тебя уважали, уважь и нас. К ней подвели совсем еще молодого паренька, когда Ребекка подняла ему майку , она просто лишилась речи.
-Как давно его ранили?
-Так три дня уже прошло.
-Кто его ранил, не пулей, а ножом.
-Да так, между собой подрались.
-Ладно, положите его на пол, попробую что-нибудь сделать.