Он теперь и не собирался этого делать. Не мог ведь Шевцов прощать её женские «ошибки». А их ведь много. Одна – белобрысый офицер, другая работник культуры, третья… Противно вспоминать. А ведь, наверняка, основное покрыто тайной. Но сейчас его это не волновало. Почти не тревожило.
– Парень, тебе, вроде, я слышал в Комсомольске не вылазить? – Спросил старик. – Это я вот с пересадками, да остановками. Всё родственников навещал… Или вылазить?
– Не вылазить, не вылазить, – беззлобно передразнил его Сергей, – и не выходить. Так вот и буду пока лежать на своей полке.
– Тогда, бывай! За арбуз уж извини. Счастливо добраться!
Дед крякнул, надевая на плечи загруженный рюкзак, и потащился к выходу.
«Зря я с ним так, – расстроился Сергей. – Он-то причём, если у меня в жизни такая оказия?».
– Скажите, пожалуйста, – раздалось в купе, снизу, – здесь восемнадцатое место!
– А где ж ему быть? – Сергей приподнялся на локтях, чтобы разглядеть обладателя хрустального голоса. – Внизу оно.
Девушка поставила у ног небольшой чемоданчик, села, достала из тряпичной сумки видавшую виды книгу и стала читать. Шевцов, в свою очередь, ловко спрыгнул с полки, нащупал в своей сумке увесистый свёрток, достал кусок уже порезанного сала с ладонь величиной и горбушку чёрного хлеба. Деловито предложил юной попутчице:
– Будешь? Мамка солила.
– Что вы? Сало? Спасибо, не хочу.
– Как знаешь, – шелестя бумагой, сказал он и, пожевав с минуту, деловито спросил. – А что это тебя никто не провожает?
– Некому меня провожать, – улыбнулась девушка. – Не обзавелась пока провожатыми.
«Такую красивую и провожает некому? – Удивился Шевцов».
Конец ознакомительного фрагмента.