Однажды мне пришлось клеить обои. Пришлось снимать старые. Под обоями были наклеены газеты. Судя по рекламным объявлениям, газеты были конца прошлого и начала нашего двадцать первого века. Отковыривая их от стены шпателем, между делом я иногда читал эти газеты. Неожиданно я наткнулся на маленькую заметку, вызвавшую во мне мучительные мысли, переживания и долгие размышления о нынешнем разладном времени, о беде постигшей наш народ, отдавший Родине свои силы и жизни и в одночасье ставший шлаком, мусором, отработанным материалом по воле торгашей и мизантропов.
В короткой заметке говорилось о смерти шахтёра, который свёл счёты с жизнью. Последний раз на работе его видели перед Новым Годом, а хватились лишь во время новогодних сатурналий. Всё это время ни соседи, ни знакомые, ни сослуживцы не поинтересовались его судьбой. Когда вскрыли дверь, увидели ужасную картину. Перед работающим телевизором висел в петле человек. Казалось, что и, умерев, он не в силах был оторваться от гипнотически мерцающего экрана.
Я долго обдумывал, а ещё дольше писал свою повесть, навеянную прочитанной заметкой в газете. Судить о ней моему читателю. Надеюсь, что я не напрасно потратил своё время на её написание, и она тронет живые сердца. Это не юмористическое повествование, а что-то вроде антиутопии, местами саркастический памфлет и гротеск, мистический реализм с размышлениями о том, что произошло и происходит с раздробленным смутой народом, нещадно ломаного, битого, унижаемого, обманутого кровожадными «товарищами» и «господами», изобретающими разные «измы», загоняющие великий народ в пандемонический, апостасийный и апокалипсический капкан, целенаправленно разрушающих духовный смысл бытия. Мой герой, блуждая в иллюзорных лабиринтах сновидения, на пути к своей Голгофе, находит её в беспощадной реальности.
С уважением к читателю Бахтин Игорь Иванович.
И шуточку «даёшь стране угля», мы чувствуем на собственных ладонях.
(Из песни В. С.Высоцкого)
Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет потряс все кости мои.
Библия. Книга пророка Иова XV-13–14
Смотри всегда на сердца сограждан. Если в них найдешь спокойствие и мир, тогда сказать можешь воистину: се блаженны.
А. Н. Радищев.
Все почти с ума свихнулись, даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис телевизор запретил.
(из песни В. С. Высоцкого)
Глава I
Внизу было море, неумолимо приближающееся, отсвечивающее миллионами солнечных бликов. Приводниться совсем не хотелось и, хотя управлять парашютом было сложно (ужасно мешал чемодан), Караваев всё же умудрился, не выпуская его из руки, приземлиться совсем рядом с морем, слегка подвернув ступню. Погасив купол, он разжал сведённые судорогой пальцы, бросил чемодан на песок, избавился от парашюта, и, массируя болезненно покалывающую кисть левой руки, огляделся.
Приземлился он на пустынном пляже с кабинками для переодевания и густо разбросанными по песку деревянными лежаками. Под разноцветными зонтами на пластмассовых столах стояли бутылки, стаканы, тарелки с едой, на песке валялись пляжные шляпы, детские панамы, очки, игрушки, один из множества мангалов слабо дымился; на волейбольной площадке, под провисшей сеткой, ожидали игроков разноцветные мячи, у старого пирса покачивались белоснежные катера.
У Караваева возникло ощущение, что люди только что, скопом, спешно убежали куда-то смотреть что-то очень интересное, и вот-вот вернутся, шумно усядутся за столы, начнут играть в волейбол, побегут купаться в море.
Но мысли о странной безлюдности пляжа, на вид вполне обжитого, занимали его недолго. Он с восторгом уставился на близкое море, лениво накатывающееся на берег.
Нещадно палило солнце, его расплавленный диск замер в зените, вдоль влажной береговой линии причудливо колыхалось знойное марево, истерично кричали голодные чайки, камнем падающие в море за добычей.
Море! Ласковое и бескрайнее, оно манило, звало, призывно нашёптывало: разбегись, оттолкнись посильнее от берега и нырни в мою зовущую бездну! Плыви под водой долго, долго – сколько сможешь, после вынырни, пофыркивая радостно, и ляг на спину, широко раскинув руки и ноги, полежи так, улыбаясь блаженно солнцу, которое над этой бескрайней живой водной гладью теряет свою испепеляющую силу. Поплавай всласть, поныряй к холодному сумрачному дну за отполированными вечным движением воды камешками и ракушками, покувыркайся и попрыгай с пирса, а когда вымотаешься, замёрзнешь, и тело твоё покроется «гусиной кожей» – выйди на берег, и, обессиленный, плюхнись с наслаждением на горячий песок, который уже не покажется тебе раскалённым.
– Эх, мама дорогая! Красотища-то какая! – задохнувшись от восторга, выпалил Караваев, и стал суетливо раздеваться, как попало, скидывая с себя одежду на песок. Он так торопился, что забыл снять с руки часы.
Оставшись в сатиновых «семейных» трусах с весёленьким овощным рисунком, радостно потирая руки и ускоряя бег, с криком: «Здравствуй, море, я иду-у-у к тебе!», он рванул к берегу, предвкушая невыразимое наслаждение от свидания с морской прохладой. Но у самой воды он стал «притормаживать» и растерянно остановился, упёршись взглядом в объявление на здоровенном щите, установленном на пирсе, начинающееся со слова «Внимание» с тремя восклицательными знаками.
Из объявления следовало, что данный пляж является собственностью Корейско-Российского Пляжного Концерна и купание в море платное с поминутной тарификацией, а именно: 0,02 У. Е. за минуту нахождения в воде. Сообщалось, что и прыжки с пирса платные: «солдатиком» – 0,1-У. Е. За прыжок же «ласточкой» придётся выложить 0.2 У. Е. Крупным шрифтом подчёркивалось, что ведётся скрытое видеонаблюдение, а нарушителям данных правил грозит штраф в 200 У. Е. Послабления в виде скидок в два процента предоставлялись не умеющим плавать, бойцам Чапаевской дивизии и строителям Беломорканала.
На проржавелых бетонных опорах пирса, облепленных у воды водорослями и гроздьями мидий, хорошо сохранились крупные буквы синей краской. На каждой опоре было по одной букве. Вместе они составляли надпись: «Сектор для купания пионерлагеря «Чайка» завода «Красный резинщик». Караваев машинально пересчитал количество опор, ― у него с детства сохранилась чудная привычка пересчитывать одинаковые предметы. Опор, как и букв, оказалось пятьдесят четыре. Ещё раз перечитав объявление, он повертел головой и ещё раз оглядел окрестность, начиная, наконец, тревожиться от того, что на этом прекрасном пляже, в такую солнечную погоду, он присутствует в единственном экземпляре.
Пляж простирался вдоль берега моря извилистой неширокой песчаной полосой. Метрах в ста от моря он переходил в гряду невысоких дюн, поросших редким кустарником с пожухлой от зноя листвой. По мере удаления от дюн обозначался невысокий лесок, за ним торчали верхушки редких, худосочных сосен. Где-то недалеко шумела автострада, и это обрадовало Караваева, подумавшего: «Местность, слава Богу, обитаемая, но людей, будто корова языком слизала. Карантин, что ли какой здесь ввели? И ёш твою два, почему бы мне разочек и не окунуться в море, пока здесь никого нет?».
И он чуть было не прыгнул в воду, но вспомнив о «скрытом видеонаблюдении», о штрафах, пресловутых У. Е. которых у него не было, остановился.
Потоптавшись в воде, охлаждая ноги, озираясь, и раздраженно думая о диких ценах на здешние пляжные услуги, он вернулся к своим вещам, снова удивляясь безлюдности, которая начинала его смущать и вызывать нарастающее беспокойство.
Отряхнув одежду от песка, он сложил её аккуратно на чемодан, рядом поставил туфли. Носки определил для просушки на горячий песок и улёгся на парашют, подложив руки под голову, пробормотав с саркастической усмешкой: «Позагораю, пока не ввели оплату».
Он попытался задремать, но сон не шёл к нему. Очень хотелось пить, но ещё сильнее курить. Он лежал и маялся, периодически приподнимаясь, поглядывая на часы, и ему стало казаться, что время остановилось. Несколько раз он подносил их к уху, но старенькие часы «Победа», купленные им много лет назад с первой его зарплаты, тикали чётко и ритмично.
Приподнявшись в очередной раз, он ещё раз оглядел пляж, и взгляд его задержался на щите с объявлением. С обратной стороны он был выкрашен в красный цвет, на нём белыми большими буквами шла надпись «Coca-Cola».
«Частная собственность, ёш твою два! – дёрнулся он, озлившись. – Купаться – плати! Нырять – плати! Шарики за ролики заскакивают у коммерсов! И почему это «солдатиком» прыгать дешевле, чем вниз головой? Бред какой-то! Изгаляются над людьми, запудривают мозги: поминутная тарификация, понимаешь, видеонаблюдение, У. Е. эти, скидки! Кто их видел эти У. Е.? Весь народ от пляжа этими самыми У. Е. отладили, наверное. И это, что ж получается… если часок здесь поплавать, (он, шевеля губами, произвёл вычисление) – это же надо! За час удовольствия придётся выложить аж 1,2 У. Е.?! Тебе, кстати, Иван Тимофеевич, это удовольствие не грозит. У. Е. этих у тебя нет ― прощай, море! А за двадцать один день курортнику придётся за удовольствие поплавать придётся выложить около тридцати У. Е. Но это, если только часик в день всего поплавать. А народу-то здесь, пожалуй, не меньше тыщи может разместиться. Да куда там – больше, больше! Но даже если каждый пляжник по часику всего поплавает в день, то навару хозяевам этого пляжа с тыщи человек за один только час перепадет, аж, тысячу двести этих самых У. Е. ежедневно! А за месяц? Больше тридцати тысяч набежит. По часу это я, пожалуй, маловато на человека беру. Кто ж на пляж-то, на часик всего приходит? Весь день на солнышке жариться и часик один только в море побыть? Я лично вообще из воды не вылезал бы весь день. Помню, в Сухуми в восемьдесят втором году такая жарища была, в море только и спасались. Да, и лето оно, видать, здесь долгое – не то, что у нас на Северах. Скажем, только за три месяца, если в день тысяча народу по часику всего поплавает, выйдет навару где-то под сто тысяч. Это опять же, если только по часу люди будут плавать. А ежели к этим деньгам прибавить прыжки с пирса, лежаки, небось, не бесплатные, да водички с пивком попить, да ещё пожевать чего-нибудь. Наварчик-то с морской водички совсем, совсем неплохой получится, м-да…». Он покачал головой и, рассмеявшись, громко добавил: «Вниз головой дороже! Во комбинаторы!».
Он стал размышлять, пытаясь понять, почему прыжки с пирса оплачиваются в зависимости от способа прыжка, но никак не смог себе этого объяснить. Различие тарифов на прыжки с пирса не поддавалось логическому объяснению и он, раздражённо, в который раз взглянул на часы, закрыл глаза и попытался вздремнуть, но тут с моря неожиданно потянуло прохладой, и на пляж стала наползать гигантская тень.
Он приподнялся на локтях, с надеждой посмотрел в небо, но увидел не облака, сулившие живительную прохладу, а торжественно двигающуюся клином со стороны моря на небольшой высоте армаду жевательной резинки «Wrigley’s spearmint». Он сел, протёр глаза, с изумлением наблюдая за этим невероятным явлением, думая, что ему напекло голову, а «эскадрилья», словно по чьей-то команде спикировала, и, пролетая над его головой, сбросила на маленьких парашютиках несколько пачек жвачки. Быстро набирая скорость, жвачная армада скрылась за горизонтом.
– Здесь чудеса, здесь леший бродит, русалка на ветвях. Мама дорогая, что это было? В сказку попал? Голову напекло? – пробормотал он, озираясь растерянно и с опаской, и осторожно, поднял одну пачку жвачки, приземлившуюся рядом с его чемоданом.
Она оказалась вполне осязаемой. Он развернул все пять пластинок, понюхал их и, положив в рот, стал задумчиво жевать. Вкус жвачки ему понравился. Он напомнил ему вкус мятных леденцов, но почему-то жажда стала ещё мучительной. С досадой выплюнув комок, быстро ставший безвкусным, он решительно встал и поёжился, ощутив, что уже успел «подгореть» на полуденном солнцепёке.
«Топать в отель по такой жарище в костюме и кожаных туфелёчках, жарковато будет, – решил он. – Оденусь полегче, а на подходе к городу, где-нибудь в лесочке переоденусь».
Он достал из чемодана спортивные брюки, майку полурукавку с логотипом «Русское лото» на спине, сланцы и выгоревшую бейсболку. Оделся, затем вытащил из внутреннего кармана костюмного пиджака, зашпиленного на булавку, паспорт, за обложкой которого лежали пять десятирублёвок и его путёвка.
Положив паспорт в боковой карман спортивных брюк, который закрывался молнией, он аккуратно уложил вещи в чемодан, закрыл его на замок, зачем-то хлопнул удовлетворённо ладонью по крышке, и, оглядев ещё раз пустынные окрестности, сказал:
– Ну, прощай, чудной необитаемый остров. Пятницу я здесь так и не встретил, но, слава Богу, что и туземцев-людоедов не было.
Подняв чемодан, он сделал несколько шагов, но тут на покосившемся столбе ожил репродуктор. Из него раздался скрежет, покашливание, какие-то щелчки и вслед за этим мужской голос с пугающе-торжественными интонациями:
– Уважаемые господа и милые дамы! Прослушайте, пожалуйста, экстренное сообщение. В связи с циклоном над Восточно-Европейской равниной очередной перелёт жевательной резинки «Wrigley’s Spearmint» над территорией нашего пляжа, в рамках уникального проекта «В XXI век с чистыми зубами», временно откладывается. Компания «Wrigley’s», дирекция Корейско-Российского пляжного концерна и сеть стоматологических клиник «Всем по зубам» приносит свои глубочайшие извинения. А теперь, господа, прослушайте наш ежечасный рекламный блок…
«Всё-таки были летающие жвачки, не привиделось. Но не чудно ли?» – подумал Караваев, поставил чемодан торцом на песок и присел на него, решив прослушать всё объявление.
Голос диктора тем временем усилился, он стал ещё торжественней, в нём появились едва скрываемые нотки восторга, концы фраз он обрывал чётко и твёрдо, делая между фразами многозначительные паузы. Тембр его голоса всё время модулировал в сторону басовых тонов, он как-то странно придыхал, будто кто-то хватал его за горло или давил на живот.
…сегодня вечером в десятизвёздном отеле «Родина» наконец-то состоится главное событие этого года, которое мы все так долго, долго ждали. В Большом Концертном Зале отеля пройдёт грандиозное мега-шоу – 3-ий Международный Фестиваль «Звёзды года». Не упустите свой счастливый шанс, господа, приходите в семь вечера в БКЗ отеля «Родина», чтобы своими глазами увидеть великолепный звёздный десант любимых артистов, певцов, певиц, политиков, музыкантов, телеведущих, ярких деятелей нашего и зарубежного шоу-бизнеса. Приходите и насладитесь феерическим супер-шоу. Билеты в кассах пока есть, хотя количество их ограничено. Цена вполне приемлемая: от тысячи У. Е. в VIP зоне и от трёхсот У. Е. в партере. Имеется гибкая система скидок с амфитеатра, (диктор запнулся на несколько секунд), прошу прощения, имеется гибкая система скидок на места в амфитеатре…
«Такие мероприятия господа-товарищи нам не по карману», – хмыкнул Караваев, с интересом слушая диктора.
… ну, а теперь я передаю микрофон очаровательной Лялечке Негусто. Она вам подробно расскажет о других развлекательных и культурных мероприятиях, запланированных на сегодня, – закончил своё выступление диктор.
– Дорогой Федот, какой всё же ты невозможно серьёзный мальчик, – рассмеявшись, заговорила девушка звонким, молодым и радостно-беззаботным голосом. – Где ты научился говорить таким страшным голосом? Прямо как в той детской страшилке у тебя выходит, типа, «в чёрной, чёрной комнате сидит чёрный-пречёрный человек…» Как там дальше? Не помню. Ну, да ладно. Я, на самом-то деле, други мои, весь год ждала этот фестиваль. Всё ждала и верила, а пошла проверилась ― двойню родила. Шутка. Но это, в самом деле, событие. Ох, как же я его ждала! Такая тусня только раз в год собирается в одном месте! Просто супер, супер, супер тусня, други мои. И я, как бы, всем рекомендую сходить и сама, как бы, пойду. Не могу я пропустить такой кайф. Там же такие, как бы, мальчики будут! «Как бы мальчики» – это я неплохо скаламбурила, а?! Как бы мальчики, тоже там будут. Мальчики-симпомпончики, хипстерочечки. Пальчики оближешь! Меня заранее в дрожь, как бы, бросает. Но, други мои, на самом-то деле я, как бы, отвлеклася. Отвлеклася я, а работа есть работа, как бы. К делу, к делу, к делу. Что же сегодня интересненького будет в нашем распрекрасном отеле? Хочу для начала вот, что вам сказать, господа. Слушайте, слушайте, слушайте! Отель «Родина» для тех, кто хоть раз побывал в нём, становится, как бы, домом родным. Двери этого заведения, как бы, всегда широко открыты для тех, у кого в бумажнике водится звонкая монета или кредитка. Отвлеклася я опять. Счас, счас, счас, в шпаргалку гляну, что же у нас вкусненького на сегодня? Сегодня мероприятий будет, как бы, поменьше, чем обычно, все ж попрутся на фестиваль. Итак, во-первых, в семь тридцать вечера в Президентском конференц-зале отеля пройдёт презентация книги Германа Кошкина «Из варягов в крекинг». Книга недавно была издана в США миллионными тиражами и мгновенно стала, как бы, бестлетером… пардон, господа, я хотела сказать бестселлером. Бестлетер, бестселлер, бестлетсер ― бред какой-то. Одним слово бест, то есть лучший, как бы, лучший, ну, вы понимаете. Бест ― это на английском «лучший», как бы. Что такое крекинг, господа, я вам не могу сказать, но это точно не с изготовлением крекеров связано. Думаю, что это дело хорошее, судя по тому, что наш уважаемый депутат-писатель является владельцем нефтяного концерна «Трансгазнефтьойл» и сети продовольственных гипермаркетов «Хавчик Сити». Вас ожидает интереснейший рассказ автора, говорят, бывшего бригадира Новогопниковской преступной группировки, а ныне депутата какой-то там Думы. Он, как бы, думает чего-то, в думках он постоянно, блин. Под «дымом», типа? Потом будет раздача его книг с его автографом и распродажа элитных подгузников «Хаггиз» по специальной, очень, очень привлекательной цене. И фуршет, господа, разумеется! Естественно, на халяву, други мои, на халяву. За счёт автора книги, богатенького Буратино, бывшего ворюги. Тьфу, ты! – варяга. Варяги – это не ворюги, а печенеги не печеньки пекли, господа, это другое, как бы. На самом-то деле, я рекомендую вам побывать на этой презентации и непременно купить подгузники. Да, непременно купите подгузники. И это нужно сделать за-вла-го-вре-мен-но. Врубились в игру слов? Я, как бы, не оговорилась, да, да, ― завлаговременно. Это, други мои, как бы, каламбурчик такой. Очередной. Лично мой бренд, ха-ха-ха! Хочу продать его фирме «Хаггиз». Клёво я придумала, а? Ха-ха-ха, да клёво, клёво – завлаговременно! Клёво, клёво! Согласитесь? Ну, согласитесь, что клёво?! Не слышу возгласов одобрения.