Екатерина задумалась.
– Ты прав, Сеня. И папенька тоже был прав. Лучше за деньги купить. – Она посмотрела на Генри. – Разоримся ещё и на перстень, а? Я понимаю, что палочка-выручалочка уже обошлась в кругленькую сумму, но очень хочется!
– Конечно, дорогая, – обречённо согласился Генри. – Я же так люблю тебя – несмотря на то, что ты императрица.
– Простите, что вмешиваюсь в обсуждение семейного бюджета, – вставил реплику Столыпин, – но я рад сообщить, что «Владычица» выделит нам целых два процента с продаж перстней этой серии.
– Отлично, Семён, просто отлично! – обычно сдержанная Екатерина даже подпрыгнула от радости. – Думаю, эти два процента перекроют доходы от продажи всей остальной коронационной продукции, вместе взятой.
– Учитывая популярность «Владычицы морской» – наверняка.
Императрица была так довольна, что захотела сделать что-нибудь приятное и для своего помощника.
– Что ж, Сеня, ты просто изумительно провёл переговоры с титанами отечественного бизнеса – про постельное бельё и лебединое мороженое вспоминать не будем – так что скажи, чем я могу тебя поощрить? К сожалению, с деньгами у нас пока напряжёнка…
– Ваш’величество! – Столыпин оставил в покое пропуск с галстуком, за которые держался, как за спасательный круг, и вытащил из нагрудного кармана пиджака золотой ключ, обсыпанный драгоценными камнями наподобие кренделя с маком. – Умоляю, отмените вы эту железяку!
Екатерина поразилась:
– Постой, это что, символический ключ от опочивальни монарха, я не ошибаюсь? Неужели ты до сих пор его с собой таскаешь?
– Увы, ваш’величество! Я обер-камергер, а это официальной символ обер-камергерской власти с незапамятных времён. Обязан всегда носить его у сердца. – Столыпин с отвращением потряс ключом в воздухе. – Он мне уже мозоль на груди натёр!
– Разве папенька после сокращения штата сотрудников Зимнего не отменил этот пережиток прошлого?
– Так и не успел, ваш’величество. Мы с Николаем Константиновичем завозились с этим конкурсом на вашу руку и сердце, – Семён потупил взор и покрылся красными пятнами, – вот и забыли про эту железяку совершенно.
– Да, Кейт, как-то нехорошо получается, что твой бывший жених разгуливает с ключом от нашей опочивальни, – неожиданно вступил в разговор Генри, опустив камеру.
– Нет-нет, ваш’высочество, во всём дворце давно уже магнитные замки стоят, – поспешил заверить принца Столыпин. – Ключ ни к одной двери не подходит. Да я, откровенно говоря, даже не уверен, что он когда бы то ни было использовался по назначению. Вы посмотрите на его размер! Чуть ли не с поварёшку величиной. Это что за замок должен быть! Амбарный, а то и от целого города!
– Так, – решительно поставила точку императрица. – Избавимся от этой древности раз и навсегда, прямо сейчас. Сдадим твой ключ от прошлого в Эрмитаж. Пиши, Семён, мой первый указ – об отмене устаревшей традиции.
Не успела императрица припечатать электронный документ своим перстнем, как из темноты (электричество во дворце экономили) в дверь библиотеки ворвалась Мелисса Майер – в асимметричном платье беспокойного оранжевого цвета. Глава правительства спрыгнула с фиолетового гироскутера, властно отодвинула рукой щуплого Столыпина и устремилась к Екатерине:
– Ваше величество, так что вы думаете по поводу второго солнца? А, Генри, и ты здесь. И опять со своей камерой… Катарина, ответ нужен срочно! Меня в кабинете семнадцать человек ждут из Императорской Космической Коллегии и Военный Министр Сухомлинов.
– Что? Какое солнце? – не поняла императрица.
– Второе! Второе солнце. Боже, Катарина, – с досадой сказала премьер-министр, заправляя за уши короткие чёрные волосы, – вы что, не посмотрели документы, которые я вам отправила?
Мелисса кивнула в сторону красного принтера, дремавшего на антикварном столе. Екатерина только сейчас заметила рядом с ним целую стопку распечаток на рисовой бумаге. Вот так сюрприз. Оказывается, сотни проблем требовали немедленного высочайшего внимания!
– Ой, простите, ваш’величество, – тихонько вякнул Столыпин. – Вообще-то я должен был вам раньше сказать. Принтер включается в одиннадцать часов ежедневно, кроме субботы и воскресенья.
– Ну, знаешь ли, Семён! – с укором взглянула на него Екатерина, обречённо снимая толстовку (работа, судя по кипе посланий, предстояла нешуточная) и усаживаясь обратно за стол. А она-то, наивная, собиралась перед обедом прогуляться по городу верхом на Кирине! Какие уж тут гуляния. Невидимые цепи приковали её к старому столу, выкачавшему жизненные силы не из одного российского монарха.
– Вот так безобразие у вас творится, ваше величество, – неодобрительно покачала головой Мелисса, хотя её мнения никто не спрашивал. – Я бы на вашем месте лишила господина Столыпина квартальной премии.
– Я в состоянии сама разобраться со своим аппаратом, Мелисса Карловна, – холодно отрезала Екатерина. – Вы мне лучше скажите, где в этом бумажном хаосе ваш солнечный проект?
Мелисса принялась рыться в рисовых листах.
– Не то, не то, не то… А, вот оно. Если коротко, Катарина, "Второе солнце" – это новый космический проект Российской империи. По важности – где-то посередине между пилотируемым полётом на Марс и туристическими экскурсиями на Луну. – Мелисса говорила быстро и сердито. Она стояла рядом с Екатериной и постукивала носком бело-оранжевой туфли по паркету. Это порядком раздражало. – Запускаем на орбиту гигантское зеркало, которое будет отражать солнечный свет. Ну, согласны? Подписывайте!
– Постойте, постойте, дайте разобраться. – Екатерина не собиралась идти на поводу у главы правительства. Она старалась добросовестно относиться к своим обязанностям. – Какого размера будет это зеркало?
– Один квадратный километр. По площади – примерно как пятьдесят пирамид Хеопса.
Тук-тук-тук. Екатерина начала медленно закипать от этой импровизированной чечётки.
– Катарина, вам совершенно незачем вдаваться в эти скучные цифры. Припечатайте, и я побегу.
– Не так быстро, Мелисса Карловна. Я не понимаю, как вообще возможно поднять километровое зеркало на такую немыслимую высоту? Оно же громоздкое. Может, начать с чего-нибудь менее тяжёлого? Скажем, на пирамиде Хеопса потренироваться?
– Ваше величество, если бы вы прочитали документы, которые я вам отправила ещё в восемь часов утра, – язвительно ответила премьер-министр, – вы бы знали, что это зеркало сделано из тончайшей фольги. Ну не совсем фольги – при подготовке экспедиции на Марс столько новых материалов придумано! Одним словом, эта условная фольга свёрнута в ма-а-аленький комочек. Этот комочек долетит до орбиты, а там автоматически расправится в большо-о-ой парус. Парус отразит солнечный свет на Землю.
Мелисса разговаривала с императрицей как с ма-а-аленьким ребёнком. И Екатерина была уже на грани большо-о-ого космического взрыва.
– Что, всю Землю ваш парус осветит? – уточнила императрица, пытаясь держать себя в руках.
– Конечно, нет! – закатила глаза Мелисса. – Фольга не настолько большая. Эксперимент решили начать с Петербурга.
– Но у нас же и так во дворах-колодцах работает система отражающих свет зеркал. Народ вроде доволен, нет тёмных углов. Зачем ещё дорогостоящее второе солнце?
Мелиссы нетерпеливо притопнула ногой.
– Во-первых, Катарина, не настолько оно и дорогостоящее. Большинство затрат возьмёт на себя бизнес. Инвестиции окупятся моментально! Аграрные предприятия получат небывалый урожай, производители солнечных батарей – скачок заказов, отели – приток туристов. А во-вторых, – премьер-министр вновь заправила волосы за уши, открыв взорам окружающих серьги смелого дизайна, – вы хоть представляете, как нам обзавидуется Лос-Анджелес6? Петербург, дождливый, мокрый, пасмурный Петербург отныне станет городом вечного солнца! Здесь теперь будут жить ангелы, а не в Южной Калифорнии.
Мелисса терпеть не могла новую президентшу Америки, и Екатерина это знала. У самой Екатерины тоже были кой-какие счёты с Соединёнными Штатами, но затевать сомнительное, претенциозное мероприятие только ради удовлетворения собственных амбиций не хотелось.
– Мелисса Карловна, простите, но прямо сейчас, вот так с кондачка, я не могу одобрить этот проект, – твёрдо сказала императрица. – Нужно изучить документы; провести опрос общественного мнения, в конце концов. Петербуржцы, конечно, привыкли к белым ночам, но вдруг им не понравится этот круглогодичный небесный фонарь?
– Но у меня полный кабинет чиновников, Катарина! Мы должны сегодня же, сейчас же приступить к разработке деталей проекта! – Тёмные глаза премьер-министра гневно сверкали.
– Ничем не могу помочь, – любезно отозвалась Екатерина. – Сперва хочу разобраться в вопросе. Не желаю быть марионеточным монархом.
Мелисса сжала губы в тонкую ярко-красную полоску, потом разлепила их и процедила:
– Позвольте напомнить, ваше величество, что из-за своеволия фараона Хеопса рухнула Четвёртая династия Древнего царства Египта.
Екатерина изумлённо вскинула брови, поражаясь нахальству премьер-министра. Мелисса перешла все грани. Это было слишком даже для неё.
Императрица подавила внутреннюю вспышку ярости – Романовы всегда превосходно владели собой – и спокойно спросила:
– Мелисса Карловна, я вижу, дело не только во втором солнце. Что происходит? Вы всегда очень энергичны, но сегодня буквально олицетворяете собой стресс.
Глава правительства посмотрела на Генри. Тот моментально всё понял и выключил камеру. Мелисса наклонилась к Екатерине и прошептала, выдыхая хвойную свежесть (судя по запаху – молодые еловые веточки, продававшиеся в пассаже Второва в вакуумной упаковке и заменявшие гражданам империи американский чуинг-гам):
– Курить хочется до чёртиков.
– Вы курите? – удивилась Екатерина.
– Уже нет. Последние два дня. Пытаюсь бросить. Вы представьте, какой скандал будет, если до прессы дойдёт, что лидер самой экологичной партии в мире курит.
– Конечно. Тяжело без сигарет? – Екатерина, преисполнившись сочувствием, простила Мелиссе её нападки. Трудно бороться с тем, что сильнее тебя. Премьер-министр отчаянно мечтала о табаке, императрица – о вольном ветре, бьющем в лицо беззаботному всаднику.
– Видите, руки трясутся? – Мелисса вытянула ухоженные пальчики, которые и правда мелко дрожали. – Вообще себя не контролирую.
После того, как взбудораженная, нервная глава правительства улетела на своём гироскутере объясняться с коллегами, а Столыпин выбежал в коридор поговорить по перстню-разумнику со своей мамочкой, Екатерина встала из-за стола и повернулась к мужу:
– Генри?
– Да, Кейт? – Он складывал камеру в сумку.
– Знаешь, о чём я думаю?
Генри выпрямился и подмигнул новобрачной.
– Полагаю, о том же, о чём и я. – Он подошёл поближе и крепко обхватил её за талию. За последние дни молодой муж ясно дал ей понять: англичане только кажутся сдержанными; под внешней замороженностью кроется горячая лава страстей. Одним движением Генри усадил Екатерину на антикварный стол. Серые глаза оказались совсем близко. – Надеюсь, мы не оскорбим память твоих предков, решавших здесь проблемы мирового масштаба?
– О! – покраснела Екатерина, обнимая супруга и пропуская между пальцами короткие, жёсткие рыжие пряди. – Дорогой, я же на работе. И Семён сейчас вернётся… Нет, вообще-то я думала не об этом, хотя теперь буду думать об этом постоянно, спасибо тебе большое, весь день под откос… Я думала о коммунальных квартирах.
Генри, похоже, растерялся. По крайней мере, выпустил жену из объятий.
– О каких ещё коммунальных квартирах? – Рыжие брови сошлись на переносице.
– Которые в Швейцарии после революции появились, – пояснила Екатерина, возвращая на место лямку майки.
– Нет, всё-таки как прав я был, как прав! Ведь дал себе зарок жениться только на простой девушке, из обычной семьи! – мрачно сказал Генри и уселся на стул у стены. – Не сдержал собственное слово – и вот она расплата. Живу с государственным лицом. Медовый месяц в библиотеке провожу. Купаюсь в море бумаг.
– Да ладно тебе, Генри, – улыбнулась Екатерина. – Вот через месяц поедем в Англию на скачки, и наверстаем упущенное. Обещаю! Ещё будешь просить пощады у русской императрицы! А слово Романовых – прочнее карбона, как говорит папенька.
– Хорошо, проверим, – согласился Генри, остывая. – Так что там с квартирами?
– Да я просто подумала, что мы с Мелиссой – как две кухарки на одной политической кухне. Ссоримся, вместо того чтобы управлять государством. Не Зимний дворец, а какая-то швейцарская коммуналка.
Глава 5. Навстречу любви, штрафам и «Буковому безумию»
– Перекусим, Николай Константиныч? Как вы насчёт «Помела»? – Алексей Попович, исполнявший в путешествии функции штурмана, бортмеханика, а также взбадривателя и оптимиста, тыкал пальцем в экран на приборной панели «Фодиатора».
– «Помело»? Я предпочитаю более современные транспортные средства… Да куда ж ты лезешь, шестерёнка глупая?!
Николай Константинович ловко увернулся от столкновения с почтовым квадракоптером. Тёмно-зелёный дрон с золотыми винтами испуганно шарахнулся в другую сторону – бедняга не ожидал встретить препятствие на высоте, специально выделенной для курьерских служб.
– Ой, – прокомментировал инцидент экс-император, – кажется, это я сам куда-то не туда влез. Алёша, ты чем там занимаешься? Трактиры ищешь? А за высотой не уследил!
– Пардон, – извинился Алексей, – готов загладить свою вину в вышеназванном «Помеле», угостив вас любым блюдом по вашему выбору.
– Даже «Буковым безумием»? – усмехнулся Николай Константинович. Как и любой другой житель империи, он отлично знал ассортимент сети трактиров «Омела», которую в народе называли «Помело». «Буковое безумие» – это был самый дорогостоящий пункт в меню. Состоял он из нескольких блюд, съедать которые следовало в строго определённом порядке, для «наилучшего услаждения вкусовых сосочков», как говорилось в рекламе.
Алексей надул щёки и с шумом выпустил воздух.
– Даже «Буковым безумием», – согласился он.
– Тогда снижаемся, – скомандовал Николай Константинович, – рассчитывай траекторию.
– Слушаюсь, мой капитан! – шутливо отдал честь Алексей. – У нас есть пара километров до ближайшего «Помела» – и «Букового безумия», я помню! Для вас, Николай Константиныч, всё что угодно. Если бы не вы – когда бы ещё я отправился в такую приятную поездочку!
Поездочка и правда выдалась на редкость приятной. Пару дней назад они вырвались из пасмурной столицы и пока что бесцельно колесили по заснеженной России, не особо задумываясь над тем, куда ехать. Интуитивно почему-то двигались на юг. Восьмиполосные магистрали с отличным освещением, круговыми развязками и понятными указателями накрывали всю страну наподобие рыболовной сети. Кататься по таким предсказуемым, нетребовательным дорогам – всё равно что медитировать. Путешественники словно поставили свою жизнь на паузу.
С первой минуты поездки Николай Константинович переменился необычайно. Он то и дело смотрелся в зеркало заднего вида «Фодиатора» и удивлялся. Где, где все эти морщины вокруг глаз? Куда, скажите на милость, подевались горькие складки на лбу? На протяжении не менее девяноста километров экс-государь пытался понять, что не так с его губами, и наконец понял: уголки перестали стремиться вниз.
Он нарочно не опускал козырёк в машине – ему нравилось щуриться от лучей легкомысленного, почти уже весеннего солнца. А иногда Николай Константинович переводил ручку переключения передач «Фодиатора» на режим Fly7 – и ненадолго взлетал над дорогой, просто для собственного удовольствия.
Сорокавосьмилетний отставной император чувствовал себя молоденьким царевичем, отправившемся на поиски невесты.
Он будто очнулся от тяжёлого сна, длившегося без малого четверть столетия.
Экс-император всё ждал, когда сердце начнёт подсказывать путь к любимой. Но сердце упорно молчало, и путешественникам приходилось довольствоваться информацией о зарядочных автомобильных станциях и трактирах, которую предоставляло приложение «Клубок-навигатор».