На какое-то время наступила тишина.
«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»
«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» – уточнила Кирстин, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.
«В Британский. Я приеду в Лондон на пару дней, у меня всё равно намечались там дела».
Вот теперь сердце Кирстин забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.
«Хочу…» – только и написала она.
«Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в кафе Founders Arms».
Кирстин вскочила со скамейки и ударила ногой по сугробу, не зная как ещё выразить охватившую её радость.
– Да! – выдохнула она.
И только теперь поняв, что находится в парке абсолютно одна, а Охотник сейчас далеко-далеко, торопливо набрала.
«Я постараюсь».
«Напиши, когда будешь выезжать».
На вечеринку Кирстин не пошла.
Воспользовавшись тем, что осталась одна, она зажгла в комнате свечи и, приготовив грог, разлила его в два стакана – один поставила перед собой, а другой – на дальний конец стола, и там же положила телефон.
Она зажгла свечи и едва успела чокнуться сама с собой, когда телефон издал негромкое: «пилик».
Кирстин потянулась, открывая браузер, и расплылась в улыбке: на неё смотрело огромное алое сердце, медленно отстукивавшее какой-то ритм. Под сердцем была ссылка, и, нажав на неё, Кирстин услышала:
« I wanted to be
For the rest of my life
To be your happy valentine»
Кирстин рассмеялась. Хотела было послать что-то в ответ, но передумала и просто написала:
«Один из нас точно сошёл с ума».
«Просто мы давно уже должны были встретиться, вот и всё».
Кирстин помолчала. Она попыталась представить себе, чем занят сейчас её собеседник, и ей стало вдруг грустно.
«Спорим, ты сейчас не один», – написала она.
Молчание длилось несколько секунд, а затем пришёл ответ:
«Нет. Здесь куча людей, дым от сигарет такой густой, что не продохнуть, и, похоже, что я проторчу здесь всю ночь. Но я думаю о тебе».
Кирстин слабо улыбнулась.
«Я буду ждать встречи с тобой», – написала она и отложила телефон.
– Если вы закончили говорить со своим адвокатом, мистер Мерсер, я попрошу вас отдать мне телефон.
Рей улыбнулся и покачал головой, на ходу одним пальцем отключая аппарат.
– Это исключено, лейтенант. Видите ли – мне не очень хочется, чтобы вы совали нос в мою личную жизнь. По крайней мере, пока не получили ордер на мой арест. Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? – улыбка не сходила с его лица.
Лейтенант Торренс, стоявший у него за плечом уже несколько часов, склонился к уху Реймонда и по слогам произнёс:
– Где. Ханна. И Марта. Клерссен. Мерсер. Я. Задал. Вопрос.
Реймонд повернулся к нему и выдохнул прямо в лицо.
– Я вообще не знаю этих имён.
– Не валяй дурака! – процедил Торренс и сунул фото близняшек ему под нос.
Реймонд повёл плечом.
– Кого-то напоминают. Ну и что?
– Ну, хорошо, – Честер Торренс улыбнулся, но – хотя и не так легко, как сидевший перед ним молодой человек – но позиции не сменил. —Тогда мы будем искать. И, уверен, что-нибудь найдём.
Торренс стоял, а Мерсер сидел в кресле рядом с ним – но при этом Реймонд умудрялся смотреть на лейтенанта сверху вниз.
– Думаете, я спрятал их в шкафу для бумаг? Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? – Рей кивнул в сторону двоих полицейских, сидевших напротив него. Улыбка не сходила с его лица, – Скажите, вам самому не смешно? – и, окончательно отвернувшись от лейтенанта, обратился уже к ним: – Продолжим, дамы и господа?
Телефон скользнул во внутренний карман пидЖанета, а Реймонд откинулся на спинку кресла.
Он окинул презрительным взглядом кабинет и скопившихся в нём людей. Мужчина и женщина со значками налоговой полиции на рукавах уже устроились по другую сторону Т-образного стола так, как будто собирались взять его в захват. Все остальные – по большей части его собственные бухгалтера и секретари, а заодно и несколько копов, которых проклятый Торренс притащил с собой, столпились вдалеке, как будто боялись подойти.
– Перейдём к вашей налоговой декларации за 2014-й год. Здесь указаны доходы с отеля – а что насчёт денег, вырученных с продаж?
Реймонд выудил из кармана пачку сигарет и закурил. Дым в комнате и без того стоял столбом.
«Вот дерьмо, – подумал он, – Майкл, я тебя убью».
Глава 5. Города
Оставшиеся две недели до назначенной встречи Кирстин провела как на иголках.
Она заранее начала откладывать деньги и просмотрела все возможные маршруты.
Можно было ехать автостопом, на автобусе или на поезде. Перелёт на самолёте она позволить себе не могла.
Экспресс шёл четыре часа, и это было в два раза быстрее, чем поездка на автобусе или вовсе непредсказуемый автостоп – но и билет на него стоил минимум девяносто фунтов, и так вот запросто Кирстин не имела возможности его купить.
Был вариант заказать его заранее за половину стоимости и к тому же вернуть себе кэшбэк – но для этого требовалась дисконтная карта железных дорог, а она такой не имела, потому что никогда не ездил на поездах.
В конце концов Кирстин решила, что отправится на автовокзал вечером первого числа и там уже решит – автобус или автостоп.
Она просмотрела все проспекты относительно намечавшейся выставки, какие только смогла достать.
Прошерстила сайт Британского музея «от» и «до».
Подобрала хостел и даже заплатила заранее за два дня вперёд.
Заодно изучила все окрестности и посмотрела виртуальный интерьер кафе "Founders Arms" в 3D.
К концу третьего дня она могла уже сама провести экскурсию по выставке, даже закрыв глаза.
И всё это время Охотник на связь не выходил – так что Кирстин начинала уже сомневаться, в силе ли их договор.
В обычные дни зала для занятий лепкой была тем местом, где она могла проводить по много часов – если только кто-то её пускал. Здесь, даже оставаясь в одиночестве, Кирстин выражала себя на все сто.
У каждого из студентов, занимавшихся по её профилю, было что-то вроде собственной ключевой темы, в которой тот с молчаливого позволения Огилви выполнял все зачётные работы. Речь здесь шла не только о манере, стилистику которой они ещё только начинали осознавать для себя. Скорее, это был ключевой мотив – кто-то любил лепить деревья, кто-то – дома. Особенной популярностью пользовались женская фигура и лицо.
Кирстин любила лепить мужское тело. Лоуренс всегда смеялся над ней, да и ещё до школы отец всегда краснел, когда кто-то видел, что лепит его дочь.
Но для Кирстин красота мужского тела была абстрактной, оторванной от сексуальных подтекстов. Когда она работала, перед глазами её стояли фотографии скульптур Донателло и Микеланджело, где каждая чёрточка дышала жизнью и особой, естественной красотой.
Так и её фигуры обычно являли собой воплощённую в глине плоть. Глаз Кирстин подмечал каждый нюанс, строение мускулов, изгиб пальцев или рук… Если линия не запоминалась сама собой, то иногда девушка обнаруживала, что пальцами обрисовывает в воздухе зацепивший её внимание предмет, силясь запомнить его так.
Сейчас же скульптуры её всё сильнее уходили в абстракцию. Она то и дело ловила себя на мысли, что не может изобразить того, что вертится у неё в голове, потому что оно не имеет плоти.
– Импрессионизм – это что-то новое для тебя, – замечал Огилви, глядя на то, что она сотворила, но Кирстин лишь вздыхала.
– Я знаю. И абсолютно к этому не стремлюсь.
Стоило Огилви отступить хотя бы на шаг, как мысли Кирстин снова улетали далеко.
С начала второй недели она вовсе перестала носить с собой телефон – чтобы не расстраиваться лишний раз. Поймав себя на мысли, что хочет проверить, кто ей написал, она торопливо её прогоняла. Но, закончив занятия, всё равно заходила в свой профиль – и с тоской отмечала, что Охотник не появлялся в сети с тех самых пор, как пригласил её.
«Он передумал», – всё сильнее укреплялась мысль у неё в голове. Но представить себе, что откажется от поездки, Кирстин уже не могла. Она так чётко представляла себе её – всю, за исключением лишённой плоти фигуры, которая шествовала рядом с ней в этом видении – что почти уже пережила её.
Накануне днём ноги сами понесли её к автобусной станции – но на полпути Кирстин остановилась и замерла, думая, идти ли вперёд.
На ней была весенняя куртка, и снег на тротуарах уже стал растекаться ручьями. Ноги промокли в первые же двадцать минут, а ехать предстояло всю ночь.
Кирстин представила себе, как стоит в темноте на дороге и голосует, а её никто не берёт.
Если бы Охотник соизволил появиться в сети, она могла бы предупредить его, что выедет утром – потому что назначенное время с двенадцати часов – оказывалось ни то, ни сё.
Но передоговориться она уже не могла и потому, решительно развернувшись, направилась на вокзал.
Билет обошёлся ей в семьдесят два фунта, правда пришлось его взять на обычный поезд, но Кирстин решила, что это стоит того.
Забравшись в поезд, она почти сразу же задремала, опустив голову на стекло, но проспала недолго: поезд едва тронулся, когда её разбудил телефон.
Тихое «пилик» прозвучало в шуме колёс как гром, потому что Кирстин знала, что писать ей сейчас может только один человек: все друзья за последние недели основательно подзабыли про неё.
«Не передумала?» – высветилось на экране.
Сердце Кирстин забилось в такт торопливому стуку колёс.
«Нет, хотя и могла бы», – написала она в ответ.
«Хорошо. У меня всё готово. Буду ждать тебя в двенадцать часов».
Секунду Кирстин думала, чтобы написать ответ, потому что обида всё ещё терзала её, но Охотник продолжил за неё:
«Кому-нибудь рассказывала, с кем собираешься провести этот уикенд?»
Кирстин даже покачала головой.
«Лоуренс съел бы меня с потрохами, если бы знал о тебе, – только и написала она. – Он и так завидует, что я увижу настоящего Караваджо, пока он будет торчать в комнате один».
«Не просился с тобой?»
«Просился… Но меня же ждёшь ты».
Кирстин закусила губу и слегка покраснела, поняв, что написала.
«Я уже в поезде сижу», – тут же попыталась сменить тему она.
Секунду Охотник не отвечал.
«В поезде? – спросил он затем. – Я думал, ты на автобусе. На какой приедешь вокзал?»
Кирстин назвала вокзал.
«Я заеду за тобой, хорошо? Свяжись, как только поезд подойдёт. Номер какой?»
«Будет только шесть утра. Ты не проснёшься ещё».
«Всё равно. Я хочу заехать за тобой».
Кирстин вздохнула, но в глубине души обрадовалась тому, что ей не придётся болтаться в городе одной полдня – и тому, что Охотник заботится о ней.
«1703», – сверившись с билетом, написала она.
«Хорошо. Спи. Я буду тебя ждать».
И Кирстин в самом деле уснула. Ей снился красивый брюнет в дорогом шерстяном пальто, которого она видела только раз. Во сне тот водил её по галереям Британского Музея и рассказывал про Мадонну Ролена – а может быть, что-то ещё.
Кирстин плохо запомнила детали сна.
Она проснулась от того, что её трясли за плечо. Поезд уже остановился, и пассажиры столпились у выходов из вагона.
Кирстин зевнула, поблагодарила проводника, закуталась в шарф и взялась за телефон.
«Я выхожу на платформу», – написала она.
Охотник уже был в сети – как будто и не было тех двух недель тишины.
Кирстин хотела спросить, почему тот не писал, но Охотник опередил её:
«Выходи из вокзала и поворачивай на Истборн тирас, Ford Fiesta ждёт тебя там, садись в него».
Кирстин была немного разочарована. Она почему-то ожидала от Охотника более романтичной машины, чем семейный форд – хотя, с другой стороны, у неё самой не было вообще никакой.
«Уже прохожу турникет, – отписала она, заходя в вокзал. – Ты позавтракаешь со мной?»
«Мы проведём вместе весь день».
Кирстин приложила к терминалу билет и, покинув вокзал, огляделась по сторонам.
Широкая Кравен Род уходила налево, а узенькая Истборн Тирас ответвлялась от неё. Вся толпа спешила на Кравен Род, а Истборн Тирас была почти абсолютно пуста.
«Наверно, там легче припарковаться…» – озадаченно подумала она. Вообще Кирстин в этих нюансах не понимала почти ничего, но вид пустого проулка заставил пробежать по спине лёгкий холодок.
Она решительно направилась туда, продолжая держать в руках телефон.
Подняв глаза, Кирстин в самом деле увидела обозначенный Форд. Она улыбнулась и помахала рукой, хотя водителя было почти не разглядеть за стеклом.
Кирстин замешкалась, раздумывая, с какой стороны сесть – да и вообще она бы предпочла сначала увидеть лицо, но водитель наклонился над пассажирским сиденьем и открыл дверь – решив вопрос за неё.
Кирстин обошла автомобиль и, забравшись внутрь, обернулась к водителю. Фальшивая улыбка замерла у девушки на губах. Это был крепкий мужчина с мясистым носом и широкими плечами в кожаной куртке поверх сизой водолазки – явно чей-то муж и отец.
«Ты сказал, тебе нет тридцати лет…» – вертелось на языке, но Кирстин не решилась высказать упрёк вслух. Покосилась на дверь, подумывая сбежать – но тут же попыталась успокоить себя. «Я же всё равно знаю его. Пусть и не в лицо».
Пока Кирстин пыталась решить для себя этот неоднозначный вопрос, смутная тень поднялась у неё за спиной, и Кирстин успела лишь пискнуть, когда чья-то сильная рука накрыла тряпкой её рот и нос.
Она забилась, пытаясь вырваться и выскочить за дверь, но на той уже стоял блок, и открыть её не удалось.
Ещё несколько раз ударив руками по креслу и передней панели, Кирстин обмякла и затихла.
– Забирай её, – распорядился водитель, одной рукой доставая телефон.
Его помощник лёгким движением откинул назад спинку пассажирского кресла и перетащил Кирстин на задние места.
– Всё в порядке, – сказал тем временем водитель, поднеся трубку к уху, – мы едем домой. К вечеру будем у вас.
Рей поднялся с кровати и, не одеваясь, подошёл к окну – в эту ночь он плохо спал. Проверки так и не закончились до конца, хотя идиоту было ясно, что полиция ничего не найдёт.
Он опустил руку на стекло. Далеко внизу проносились машины, и серые изгибы небоскрёбов сливались с тучами вдалеке.
Завибрировал телефон на столе, и, потянувшись за ним, Рей ответил:
– Да, Майкл.
– У нас всё хорошо. Ребята едут в порт.
– Хорошо, – Рей не чувствовал и тени этого «хорошо» внутри себя. Часто он пускал работу на самотёк – если объект его не интересовал. Но даже тогда ключевые моменты предпочитал контролировать сам.
На сей раз всё вышло наоборот. Несколько месяцев он расставлял сети – чтобы окунь был пойман без него.
– Хотел бы я сказать, что и у меня всё идёт на лад, – не удержался он.
– Да ладно, Рей. Мы оба знаем – скоро всё пройдёт.
Рей скрипнул зубами. Потянулся за рубашкой, но накинул её лишь на одно плечо и, передумав одеваться, замер так.
– Майкл, есть кое-что, что напрягает меня.
– Ну.
– Я не хочу, чтобы этим делом занимался ты. Понял меня?
Майкл молчал, ожидая продолжения.
– Чтобы ты хотя бы приближался к ней.
– А то что, Рей? – вкрадчиво спросил тот.
– А то я заговорю. И ты первым пойдёшь ко дну, друг.
Рей нажал отбой и отбросил телефон. Затем провёл руками по волосам, приглаживая их.
Часы показывали седьмой час – но снова уснуть он уже не мог. И если бы проклятый Торренс зубами не вцепился ему в горло, он уже садился бы на самолёт, чтобы самостоятельно увидеть, насколько «хорошо» всё прошло.
Глава 6. Отрицание
Кирстин начала приходить в себя, когда во сне почувствовала непривычные ощущения, терзавшие её тело. К своему ужасу она довольно быстро поняла, что ощущения эти исходят не снаружи, а изнутри.