– Ну, ладно, беги, только это ни к чему не приведет, а для успокоения души проверить можно.
Таким образом, Андрей побежал по правому переулку, а Митька – по левому. Филипенко долго шел по пустынной улице, но никого не обнаружил. Вдруг из соседнего переулка до него донесся отчаянный крик.
– Андрюшка! Помоги! Засада! – эти слова исходили от Митьки.
Андрей бросился на улицу, по которой слышался крик, и увидел, как два человека избивают Митьку.
– Вы что делаете, сволочи! – и он направил на них пистолет, который специально взял с собой, чтобы избежать повторения трагического окончания предыдущего задания.
Командир сам лично несколько раз напомнил ему об этом.
Нападающие остановились. Они удивленно посмотрели в сторону Андрея и, переглянувшись, бросились бежать. Андрей помог Мите подняться, и тут Андрею пришла в голову грандиозная мысль, его будто осенило.
– Я все понял. Старуха работает на них. Она специально направила нас в этот переулок, чтобы нас схватили, а спаслись мы лишь только потому, что бандиты подумали, что ты один, а тут я. Сработал момент неожиданности.
– А у кого же тогда письмо?
И оба побежали за бандитами, предварительно, переглянувшись. Это удивительно, но они догнали их на соседней улице. Завязалась драка, но Мите и Андрею удалось выйти из нее победителями.
– А ну, все к стене! – громко крикнул Андрей.
– Мить, обыщи их.
После обыска нападавших людей, письмо обнаружено не было.
– Где письмо?
Молчание.
– Я спрашиваю. Где письмо?!
Ответа не последовало. Андрей сильно с силой ударил шпиона, стоявшего справа от него. Поняв, что от этих людей им ничего не добиться, товарищи замерли в нерешительности. Воспользовавшись ситуацией, человек, стоящий слева набросился на Андрея и, ухватив его за шею, повалил на землю. Второй шпион сильно ударил в бок Митю и, недолго думая, они бросились бежать. Придя в себя и поднимаясь с земли, Митя произнес:
– Письма то у них нет!
Андрей тяжело вздохнул и опустил голову.
Вдруг он, резко приободрившись, сказал:
– Ладно, пошли побеседуем по душам с той бабулечкой, может сознается.
– И то, правда. Только ведь что толку? Письма с заданием у нас ведь нет.
– Нет, – хмуро ответил Андрей, повторив окончание Митиной фразы.
Филипенко сел на пороге, держась рукой о лоб. Неожиданно он резко вскочил, подбежал к Митьке, схватил его за плечи, начав радостно трясти, в глазах его горел сумасшедший огонек.
– У нее письмо!
– У кого?
– У старухи той. Это ж ведь ей один из этих шпионов письмо передал, потому, что так незаметнее всего его с площади унести, и никто не догадается, а нам про свою глухоту рассказывала, чтобы нас запутать.
– Правильно. Я еще у нее в корзине под цветами белую бумагу заметил, только ведь я тогда подумал…, – отозвался Митька.
– Ладно, побежали, может, она еще не ушла.
Солдаты поспешили по знакомому маршруту, пересекли площадь и оказались на том месте, где она продавала цветы, однако площадь была уже пуста.
– Опоздали! – разочарованно произнес Андрей.
Посмотрев по сторонам, Митька заметил вдалеке ярко красные цветы, которые несла в корзине знакомая нам старушка. Приглядевшись, можно было узнать в них гвоздики. Догнав женщину, товарищи решили перекрыть ей дорогу: Митька выскочил вперед, а Андрей стал сзади.
– Привет бабуля! Куда спешим? – смеясь, звонко произнес Митька.
Старуха решила бежать и повернулась к Митьке спиной, делая вид, что не слышит его, но дорогу ей мгновенно перегородил Андрей.
– Вы не ответили на вопрос, – сказал Андрей.
Торговка, понимая, что скрыться ей не удастся, раздраженно заявила:
– Некогда мне. Спешу я!
– Куда же это интересно вы спешите, цветочки то ведь еще не все распродали?
– А мне хватить, я давече рано поднялась, ой, рано, и побольше в корзину нарезала, так что выручка та же, – пытаясь оправдаться, сказала она.
Однако, поняв, что обман не удался, продолжила:
– И вообще, вам-то какое дело?
– А такое, что письмецо то придется вернуть!
– Какое такое письмецо?
– Такое, что у вас в корзинке под цветами.
– Где? Нету там ничего.
– Тогда, разрешите, я вам помогу, корзинка то ваша, небось, тяжелехонькая? – усмехаясь, добавил Андрей.
Потянувшись за корзиной, Филипенко заметил, что старуха только сильнее прижала ее к себе и отчаянно пыталась вырваться из окружения, но все ее усилия были напрасны.
– Не надо, не тяжелая она, сама донесу.
– Нет уж, разрешите, – произнес Андрей, потянув корзину к себе.
Наконец, корзина оказалась у него в руках.
– Да что ж это делается? Люди! Грабять средь бела дня! – завизжала она.
На ее зов быстро прибыл милиционер. Он громко свистел в свисток. Андрей быстро раздвинул цветы и, заглянув в корзину, увидел на ее дне заветный конверт. Филипенко быстро спрятал его и со словами: «Спасибо, бабуля» быстро отдал ей корзину и вместе с Митькой бросился бежать. Когда на площадь прибыл милиционер, искать было уже некого, «нарушителей» и след простыл, а женщина осталась растерянно стоять с корзиной в руках. Тем временем Андрей с Митей спешили в отряд с важным конвертом.
В двух километрах от леса, в котором расположился отряд командира Половцева, есть деревенька. Старая она, почти опустела, как говорят местные жители «три двора на четыре стороны», но даже в такой маленькой деревеньке всегда было с кем поговорить.
Я – житель этой самой деревни Григорий Крапивин, иду по запыленной дороге к своему соседу, что живет на самом краю. Деревня-то у нас большая, а дворов мало. Вот и приходится от одной хаты до другой добрых пятнадцать минут идти. Мне двадцать четыре года, работы не боюсь. Что еще о себе сказать…? Даже не знаю. А вот, вдалеке показался дом дядьки Парфена. Я не спеша сошел с дороги и заковылял по узкой стежке, протоптанной в траве. Вскоре я стоял у крыльца перед его домом. Постучав несколько раз, мне пришлось подождать, но поняв, что стук услышан не был, повторил его. На крыльце появился человек лет шестидесяти, среднего телосложения, хмурым лицом и седой бородой.
– А ты, Гришка, зачем пришел?
– Да гусей кормить нечем, дядя Парфен, а овес весь вышел, вот я к вам и пришел. Может, поменяете малость овса на капусту?
Старик задумался.
– Капуста это хорошо. У меня что-то в этом году она совсем не уродилась.
Только сейчас обменять не могу, гости у меня.
И после непродолжительной паузы добавил:
– А, ну, ды ладно, заходь в хату, – произнес старик, махнув рукой.
Я часто бывал у дядьки Парфена, поэтому дорогу мне показывать не пришлось. Зная расположение дома, я быстро зашагал в прихожую. Пройдя в комнату, заметил, что за столом сидит мужчина моего возраста. Мне показалось, что я знаю его. Я, молчал, пытаясь вспомнить, где мог видеть его раньше, но в то же время, у меня было странное чувство, будто знаю его всю жизнь. Не понимая, как объяснить это необычное чувство, я замер в нерешительности. Человек за столом заметил чье-то присутствие и повернул ко мне свое лицо. Я тут же узнал его, радость встречи наполнила меня счастьем, а глаза заблестели радостным огнем. Это был мой друг, не просто друг, а лучший друг, с которым жили по соседству. Мы часто играли в детстве. Не сумев сдержать свою радость, я закричал изо всех сил:
– Сенька, ты!
– Гришка! Как же ты здесь?! – отозвался он.
Сенька бросился ко мне на встречу, подскочив с табуретки.
– Да нормально. А ты где сейчас живешь? Почему из деревни уехал?
Мы сели за стол. Голос Сеньки изменился. Счастливые нотки сменились печалью и задумчивостью.
– Да, понимаешь, Гришка, как отца в сорок первом убили, так мы с матерью и переехали в другую деревню, там в то время спокойнее было…, – начал он.
– У меня ведь тоже отца убили, на фронте, через две недели после начала войны, – произнес я, тяжело вздохнув.
– Ладно, хватит о грустном. Мы с тобой после стольких лет, наконец, встретились и начинаем грустить.
– И то, правда, – согласился я.
После некоторого раздумья я спросил:
– А Сашка не знаешь где?
– Какой Сашка?
– Да не какой, а какая. Ну, Сашка! Не помнишь?! Да как же это? Ну, Сашка Давыдова?
– А-а, Сашка. Так бы сразу и сказал.
– А я про что?
– Она сейчас в соседней деревне и живет. Тринадцать километров от моей где-то.
– А-а, понятно. А Мартын?
– Вот про него ничего не знаю. Знаю только, что уехал он, а куда и где сейчас не ясно. Да Мартын всегда особенный был.
– Воображал много, – отозвался я.
– Да не в этом дело. Мы его понять не можем, да и никогда не могли, потому, что другой он, не такой, как я, ты, Сашка. Характер у него другой, понимаешь?
– Да…, – задумчиво произнес я.
И мы погрузились в воспоминания. Я увидел свою деревню, то время, когда мы все вчетвером жили по соседству: я, Сенька, Сашка и Мартын. Было тихо и спокойно. Раннее утро, солнце только появилось из-за горизонта, его ярко красный диск бросает яркие лучи на поле, отчего оно приобрело красноватый отлив. Воздух свежий, чистый, он наполнен ароматами луговых цветов, высохшего сена и ароматной земляники. В воздухе слышится жужжание шмелей, ос, в траве трещат насекомые, порхают бабочки, перелетая от цветка к цветку. Вот одна из них села мне на голову, когда я прогуливался около дома. Как прекрасно вокруг! Ощущается утренняя прохлада, от которой мурашки пробегают по всему телу, звонко поют птицы, а сандалии промокли от росы, выпавшей еще с вечера, и эта влажность чувствуется даже в воздухе. Вот начала свой отсчет кукушка, но я не стану считать, сколько лет мне осталось жить, ведь давно известно, что правды она не скажет, я лишь буду наслаждаться ее звонким голосом и утром, столь прекрасным в этот ранний час. Пять утра. Возможно, читатель задастся вопросом, что я делаю так рано на улице? А мне не спится. Когда лучи солнца только, только заблестели в моем окне, я наскоро оделся и выбежал из дома встретить это прекрасное утро. Мне семь лет. Я стою в яркой панамке с вышитым цветком, темно-зеленых штанишках и яркой рубашонке.
– Гри-и-шь! Гри-и-ша! – раздался голос мамы.
– Что, мам? – закричал я в ответ, увидев ее у калитки.
– За тобой Саша и Семен пришли, на улицу зовут. Пойдешь?
Я, не отвечая, бросился к калитке, оббежал дом и уже через мгновение оказался во дворе, где меня ждали мои друзья. Сашке было семь лет, а Сеньке шесть.
– Побежали в футбол играть! – предложил Сенька.
– Побежали! – согласился я.
И мы помчались на поле, что расстилалось прямо перед нашим домом. Мы гоняли мяч, бегали, кричали, часто попадая друг другу по ногам, отчего Сашка часто плакала и уходила домой, но в этот раз все обошлось только ушибленной коленкой. Саша села на траву и долго терла ее рукой. Мы остановили игру и стали ждать, когда она вернется. Вдруг она подняла глаза и, показав рукой в сторону, сказала:
– Смотрите, Мартын вышел.
Мы повернулись, чтобы посмотреть, так как стояли к нему спиной. Действительно, на улицу соизволил выйти Мартын. Но казалось, он даже не замечал нас, и прошел мимо с серьезным видом.
– Смотрите, даже не поздоровался, – произнес я.
– А он никогда не здоровается, – ответил Сенька.
К футболу у нас сразу пропал интерес и мы стали наблюдать за Мартыном. Он прошел немного в сторону, остановился, и, сев на корточки, начал что-то вертеть в руках. Эта вещь светилась и блестела, и нам сразу захотелось посмотреть. Через несколько секунд мы стояли возле него.
– Мартын, а что ты делаешь? – спросила Сашка.
– Не ваше дело, – отозвался он.
– Ну, скажи, нам ведь тоже интересно, – умолял Сенька.
– Уйдите, малявки, что вы понимаете.
(На тот момент Мартыну было восемь лет).
– Ну, скажи, – завопил я.
Ну ладно. Вы ведь все равно не отвяжетесь. Видите – это лупа, – протянул он.
– Ух, ты! А откуда она у тебя? – удивился я.
– Это я у папки взял.
– А-а.
– Смотрите, я направляю солнечный луч на лупу. Вот видите, свет пошел снизу, – сказал он, указав на образовавшийся световой кружок.
– Ага, – хором отозвались мы.
– Теперь смотрите, сейчас трава должна загореться, это мне папка рассказал. Вот я и решил попробовать, – гордо произнес он.
Мы начали ждать, но огня почему-то все не было. Мартын уже несколько раз менял угол наклона, увеличивал и уменьшал высоту падения лучей, но все без толку. Мы стояли и не могли понять, почему ничего не получается.
Вдруг на крыльце дома Мартына показался Павел Андреевич – это его отец.
– Дядь, Паша, – закричали я и Сенька.
– Что? – со смехом и удивлением отозвался он.
– Подойдите сюда! У нас почему-то трава не загорается, – прокричала Сашка.
– Иду, – ответил он.
Оказавшись рядом с нами, он спросил:
– Ну что у вас случилось?
– Дядь, Паша, дядь Паша, у нас трава не горит, – сказала Сашка, указав на лупу.
– Да кто ж так делает? Трава-то сухая должна быть, солома например, а вы взялись сырую поджигать, – смеясь, произнес он.
И он, поискав соломинку, продемонстрировал нам каким образом нужно зажигать огонь при помощи лупы. Мы удивленно смотрели. До этого момента нам никогда не доводилось видеть такого, отчего это казалось нам настоящим чудом.
– Да…! Было время, – произнес я, выйдя из счастливых воспоминаний.
– Ага, – ответил Сенька.
– Я, вот сейчас про лупу вспоминал, помнишь, когда мы вчетвером…
– Помню, – мягко прервал он.
– А ты что вспомнил? – спросил я.
– А мне почему-то разговор наш вспомнился, когда мы только школу закончили. Не знаю почему, но запал мне этот эпизод в душу и все.
И перед глазами невольно возникло воспоминание. Я, Сенька, Сашка и Мартын сидим вечером на крыльце перед домом Сеньки. Тишина кругом, благодать. Солнце садится. Смотришь на вечернее поле, на березку, что колышется на теплом ветерке у дома, на заходящее солнце, залитое заревом небо, и понимаешь – вот она настоящая Родина. И не в больших городах она, а здесь, рядом, на необработанной и заросшей земле. Громко стрекочут в траве кузнечики, и снова кукует кукушка. Вот смотрю на эту красоту и понимаю, что ни на что я свою Родину не променяю и отсюда никуда не уеду.
– Посмотри, красота-то какая! – сказал я.
– Да, места у нас красивые. Ничего не скажешь, – ответил Сенька.
На крыльце в приоткрытой двери показалась мама Сеньки.
– Ребята, вы бы в дом зашли, прохладно ведь.
– Не, не, теть Наташ. Нам и здесь хорошо, – ответил я.
– Ну, как хотите, как замерзнете – приходите.
– Ладно, если что – придем, – ответил Сенька.
И она закрыла дверь. Мы немного посидели молча, а через некоторое время тишину прервал своим голосом Сенька.
– Наконец-то школу закончили!
– Ага, – ответил я.
– Ребята, а вы думали, кем стать хотите?
– Да не знаю, не думал еще. А что? – ответил я.
– А я шофером хочу стать. Вот буду на машине гонять и вас подвозить – сказал, мечтая, Сенька.
– А я хочу быть учительницей. Я об этой профессии еще с детства мечтала, – произнесла Сашка.
– А-а, – ответил он.
Мы замолчали, затем быстро посмотрели на Мартына, который все время молчал. Сенька спросил:
– Мартын, а ты что молчишь? Кем ты стать хочешь?
Он, казалось, вышел из задумчивости и ответил:
– Я мечтаю стать командиром красной армии.
– Да, хорошая мечта – сказал Семен, почесывая затылок и смотря мечтательно вверх.
Из задумчивости нас вывел, появившийся в дверях, дядька Парфен, прижимавший к плечу на половину наполненный мешок с овсом.
– Вот овес, а капусту завтра принесешь, – сказал он.
– Вот спасибо, а то ведь у меня со вчерашнего вечера гуси не кормлены.
– Нихай (пусть) едять, – ответил он.
Я поднялся с места.
– Ну, до свидания, Сеня, – произнес я, подавая ему свою руку.
– До свидания, Гриш, – отозвался Сенька.
– Будешь в наших краях – заходи. Моя хата третья с краю, по правой стороне.