– Жуть! – Юрков поморщился – Помрешь, и распилят на части.
– Кстати! – анатом тряхнул головой – Вот ваш клиент!
– В смысле? – Звонарев, идущий к холодильникам, резко обернулся.
– В прямом. Вон лежит, на каталке, его невеста приходила!
Капитан быстро подошел и откинул простынь – так и есть, почти неузнаваемый, но – Ермолаев. Смерть обошлась с ним жестко – мужик красивый был, волевой, спортом занимался – сейчас мумия, страшная и жалкая.
– Нда… – неслышно подошел Юрков: при гигантской комплекции и топорном лице сочувствие в его голосе казалось поддельным – эк, скорежило-то…
– А чего, не надо было руку делать? – парень испугался – Это, что-ль, крутой кто? Так я мигом приделаю!
– Нет у него никого: ни жены, ни детей, ни невесты… Где рука? Родная?
– Ща! Мигом! – парень выбежал из дверей: вернулся через пять минут с посеревшим лицом – Нету! Унесла, кажись, баба!
– Что у вас, выбрасывают органы?! Что за дебильная организация?! – Звонарев медленно краснел.
– Кладут в специальный холодильник, у входа! – рыжий, оправдываясь, чуть не плакал – Она сказала, что положит! Да кому может понадобиться?! А охраны нет – я один работаю, а там…
– Ладно, что не так с рукой было? – Юрков перевел тему – Почему отрезали?
– Поломана, то ли при падении… – в голосе парня мелькнула неловкость, которую мгновенно уловил Звонарев.
– Договаривай!
– Ну, я давно работаю… Таких травм от падения не видел. Открытый перелом, возле локтя – похожие бывают у тех, кому нарочно сломали.
– Так ведь не ломали: сердце, говорят, не выдержало жары.
– Сам, наверное, сломал…
– Это же бред: зачем? – Юрков пожал плечами – Шел и надумал сломать руку?
– Того не знаю – парень для пущей убедительности выставил ладони – Скажите… что со мной будет? Я ведь один, за охранника, за доктора… А люди, знаете, разные приходят, кто накричит, а кто и…
– Расстрел надо бы… – Звонарев отвернулся – Устроим проверку на халатность: выясним, кто виноват. Камеры хоть есть?
– Есть одна, на входе. Выведена в больницу, на пульт.
Не прощаясь, следователи вышли и с удовольствием втянули грудью чистый летний воздух.
– Ты и впрямь хочешь устроить проверку? – Юрков закурил вонючую «Яву».
– Какой смысл, и так дел полно. Ничего не изменится – потом, когда будет свободнее… Бабу эту надо ловить! Ерема был безумным, местами неприятным, но за это руки не отпиливают. Хотя, я уверен, что на камере ничего нет.
– Пойдем, узнаем.
– Ты иди, у этого лося словесное возьми – что вспомнит – а я к охране, вдруг…
Звонарев оказался прав – все, чем смог помочь дежурный на пульте, была размытая картинка «со спины», а вывод Юркова, что «бабенка и впрямь ничего», следствию ничего не дал.
Глава 4
На город медленно падал вечер. Загорались вывески магазинов; стихал нескончаемый рокот автомобилей; пустели тротуары и дорожки – пробежит изредка хмурый, припозднившийся человечек, юркнет в подъезд, и снова никого… Желтели в сумерках окна, за которыми ждал горячий чай, теплый плед и ужасные теле-новости.
Звонарев скинул надоевшую за день форму, натянул «треники» и устроился на кухне. Перед собой разложил несколько исписанных листков дела: точнее, дела-то никакого не было – предварительный осмотр места происшествия, краткая биографическая справка по жертве… Или не жертве – никаких объективных причин считать смерть Ермолаева убийством не виделось – интуитивные догадки, не более.
«И странная баба!».
Капитан поморщился – мозг загадочная штука – ему так хотелось, чтобы Ерема умер своей смертью, что он забыл о загадочной гостье морга.
Судьба иногда выкидывает странные коленца – Звонарев хорошо знал Ермолаева, уважал как специалиста и человека… до тех пор, пока не оказался с ним по разные стороны. Помимо своей воли, капитан закрыл глаза и унесся по волнам воспоминаний.
Июль, 1996 г.
Погода не задалась с утра – город атаковал мелкий, колючий дождь с ветром; по асфальту неслись потоки жидкой грязи, вперемежку с мусором; люди прятались под козырьками уцелевших пока остановок и норовили вытолкнуть тех, кто стоял с краю – чтоб не давили. Низко висящее, уныло-серое до горизонта небо обещало затяжной, пасмурный день.
Лейтенант Звонарев крутился перед зеркалом: то одним боком встанет, то другим, то новенькие погоны ровняет, то снова – в который раз! – начищает ботинки… Первый рабочий день, знакомство с коллегами, и – кто знает? – может, первое дело? Хочется, как у великого Шерлока – непременно таинственное, но которое можно раскрыть по упущенной злодеем мелочи и поразить окружающих выдающимися способностями.
Саша, конечно, проходил практику и участвовал в расследованиях – но все они казались скучными и банальными: наркоманы украли телефон – хозяин телефона нашел бандитов и три раза пырнул ножом – один умер – раскрытое убийство. Кражи, пьяная поножовщина, драки… Звонарев удивился, выяснив, сколько на свете внешне приличных «бакланов» – совершивших крошечное преступление, по глупости, за которую взымается плата годами потерянной молодости.
– Иди, опоздаешь – Света, жена, обняла сзади, ткнувшись носом рослому Звонареву между лопаток.
– Не опоздаю. Как тебе? – он покрутился перед ней – Хорош?
– Герой! Теперь попробуй меня упрекнуть, что долго перед зеркалом стою! – девушка шутливо нахмурилась и погрозила пальцем.
– Не буду – лейтенант наклонился и поцеловал жену в светлую макушку – Все, пошел!
– Зонт возьми…
Укрывшись «под цветочками», новоиспеченный лейтенант добежал до работы, взлетел по высоким каменным ступеням и впервые открыл тяжелую железную дверь.
– Лейтенант Звонарев, назначен в первый отдел – служащий на проходной лениво мазнул глазами удостоверение, кивнул:
– Второй этаж, двадцать восьмой кабинет.
Перед нужной дверью Саня еще раз оправил форму, быстро вытер ботинки платком и постучал:
– Можно?
– Входи. Звонарев? – подтянутый человек за столом, в гражданской одежде, приветливо махнул рукой.
– Так точно! Назначен…
– Да знаю я, кем назначен… Садись – мужчина встал и протянул руку – подполковник Ермолаев, командир первого отдела по борьбе с орг. преступностью.
Звонарев передал ему бумаги, сам устроился на простом деревянном стуле.
Некоторое время подполковник молчал: молодой лейтенант огляделся. .
Никаких изысков – стандартный кабинет, с простым, заметно потертым столом буквой "Т" и шкафом, заставленным книгами в красных переплетах. На столе два дисковых аппарата, на окне занавеска в желтых никотиновых разводах. Некоторый интерес вызвал пистолет за стеклом шкафа – обычный «ТТ» – видно, хозяин ценил оружие, раз убрал…
Ермолаев проследил за взглядом новичка:
– Наградной. Ничего особенного, память…
– Понятно.
– Ну, что… – подполковник снова уселся за стол, просверлив Саню карими глазами – Отдел наш, как ты, наверное, понял, давит всю эту криминально-организованную мразь, что развелась в невиданных количествах… Пока не трогали, они выросли до размеров катастрофических, а нам теперь воевать. Не буду скрывать – работа опасная, слишком привыкли к безнаказанности: оружие постоянно держи при себе – чуть что, пали не раздумывая. Пока все: иди в двадцать третий, с ребятами познакомься – обживайся, чувствуй себя, как дома, потому что ты дома – он хмыкнул – жена есть?
– Да.
– Молодая?
– Двадцать два, Светой зовут.
– Понятно… – Звонареву показалось, что в голосе подполковника мелькнуло сожаление, или сочувствие – Ладно, шагай. Если что, заходи без обиняков – все свои, какая помощь, или еще что …
– Понял. Разрешите идти?
Вместо ответа Ермолаев улыбнулся и махнул рукой.
Из кабинета лейтенант вышел с твердым убеждением, что с командиром можно идти в разведку.
Наши дни.
Из воспоминаний капитана вырвал звонок мобильного. Звонарев потряс головой, отгоняя последние образы:
– Да?
– Здорово, спишь? – Юрков. Кажется, слегка поддатый.
– Работаю. Что у тебя?
– Есть кое-что интересное по Ермолаеву. Я запросил в архиве личное дело, так вот… помнишь Марину, архивную? Ну, я еще с ней…
– Да помню, давай дальше!
– Ну, так вот – она мне нарыла аж два личных дела!
– Это как? – Звонарев быстро схватил ручку и приготовился записывать.
– А так! Одно – когда он впервые поступал на службу, восемьдесят пятого года; второе – когда получил назначение в 1 отдел.
– И что? Может, обновляли.
– Если обновляли, то очень странно – Юрков сделал паузу – В первом деле значится мать, некая Лыбина, Полина Карповна, сорок пятого года рождения. Адрес, все как положено…
– Ну?
– А во втором значится «сирота», с указанием детского дома и даже фамилией тогдашнего директора.
– Нда… – Капитан думал – Интересно.
– И мне – Судя по звуку, Юрков закурил – Как тебе новости?
– Занятные. Что думаешь?
– Ехать надо, копать. Может, завтра с утречка?
– Давай. Заезжай к восьми.
– Буду.
Не прощаясь, Юрков отключился: Звонарев плюхнулся на диван и глубоко задумался – он прекрасно помнил, как Ермолаев всегда подчеркивал, что рос в детдоме и родных никогда не видел.
Глава 5
Утро выдалось суматошным: капитан проспал – разбудил его звонок Юркова в дверь – быстро одевался, потом искал завалившийся куда-то телефон… Выехали из дома в районе десяти: час-пик – "девятка" то и дело замирала в пробках; дважды глохла, вызывая гневные авто-крики водителей, и под конец сломалась печка, начав шпарить во всю мощь, что в почти тридцатиградусную жару делало жизнь еще более невыносимой.
К дому на Шиловской набережной подъехали к одиннадцати:
– Наконец-то! – не выдержал Юрков, пробкой выскакивая из-за руля – Жарища!
– Все твоя корыта – Звонарев вытер ладонью мокрый лоб – Давно пора сменить на более приемлемую.
– Не обижай старушку, она еще батю возила! К тому же… – он помолчал – денег нет. Приходится любить то, что есть.
– Ладно, черт с ней, с машиной. Я вот думаю – никто о матери Ермолаева не знал: выходит, она даже не в курсе, что он мертв.
– Нам говорить?
– Пока не решил… Надо бы, конечно, но вдруг он здесь документы припрятал? Тогда лучше сказать, что он послал, забрать их.
– И как поступим?
– М-м… – Звонарев несколько минут бессмысленно рассматривал дом – Давай по обстоятельствам. Может, ошибка в деле и он правда детдомовский.
– Понял – Юрков сунул ключ в замок на двери: раздался подозрительно громкий щелчок.
– Сломал? – капитан с интересом посмотрел на коллегу.
– Не, она так закрывается…
– Хоть бы в сервис отогнал!
– Жду, пока сдохнет. Будет стимул взять новую, и с чистой совестью бате сказать, что сделал все, что мог.
Звонарев, опершийся на единственную во дворе кривую березу, хмыкнул.
Мать Ермолаева жила в стандартной блочной пятиэтажке, с мощными подъездными дверями и подозрительно загаженными подъездами. Судя по надписям, здесь жила Света легкого поведения, любители "Рамштайна" и некто Вася – презерватив. На подоконниках стояли пластиковые бутылки с коричневым осадком, рядом скрученные бумажные трубочки…
– Вот где надо облавы делать! – Юрков качал головой – В наглую "дуют", пьют, вандальничают…
– Время такое: уверены, что не противозаконно. Ну, поймают, и что? Отломят ППС,у половину, пожмут руку и дальше пойдут. Облавы надо на рэперов устраивать: сами так не делают, а бабки на идиотах стригут.
– Старый ты стал, ворчишь…
– Это к чему? – Звонарев остановился.
– Мне, допустим, нравится рэп… некоторый – Юрков рассмеялся и сложил руки на груди – Есть "темы", бро – отвечаю!
Получилось забавно – капитан улыбнулся:
– Какая квартира?
– Пришли, вот – пятнадцатая…
Они стояли возле пошарканной двери, обитой простым черным дерматином.
– По обстановке? – Юрков задержал палец в сантиметре от сожженного звонка.
– Жми.
Где-то в глубине квартиры пронеслась негромкая трель. Долго ничего не происходило: наконец, раздались шаркающие шаги, глазок на миг вспыхнул и сразу потух:
– Кто?
– Мы ищем Лыбину, Полину Карповну?
– Зачем?
– Прокуратура – Звонарев раскрыл перед глазком удостоверение – хотим задать несколько вопросов.
– Минуту… – защелкали многочисленные замки: капитан насчитал не меньше четырех. Дверь открылась – на пороге стояла высокая пожилая женщина, с тугим узлом седых волос на затылке. Она куталась в красивую ажурную шаль и внимательно рассматривала гостей.
– Слушаю – голос женщины звучал не по возрасту сильно, с едва различимой хрипотцей.
– Мы по поводу вашего сына… – Капитан замолчал, надеясь, что она сама подтвердит информацию.
– Виталика?
– Да, Ермолаева.
– Почему вы зовете его по фамилии, коллеги ведь… Или…
Она сильно побледнела, зашаталась: Юрков, привыкший к таким ситуациям, прошел на кухню и через минуту вынес стакан воды. Женщина сделала несколько глотков и благодарно кивнула:
– Что с Виталиком? Говорите, не тяните…
Следователи переглянулись:
– Мы не знаем – Звонарев действовал по наитию – Как раз ищем его.
– Боже, зачем же пугать?! Я пожилой человек: мне всего, может, один такой испуг остался!
– Так ведь я ничего не сказал – капитан улыбнулся: стало стыдно обманывать незнакомую женщину – Только спросить хотел.
– Ну, ладно, обошлось и хорошо – женщина улыбнулась в ответ – пойдемте, чаем вас напою.
Они прошли узким, темноватым коридором, по стенам которого висели множество фотографий. Возле одной Звонарев остановился – красивая молодая женщина стоит с высоким мужчиной, с волевым, хищным лицом. Они улыбались – молодые, счастливые…
– Это вы?
– Да – Полина Карповна стала рядом – Давно было…
– Красивая – капитан не врал: женщина на фото смотрелась красавицей.
– Теперь уж ничего не осталось – старуха! – она хохотнула, взяв следователя под локоть – но за комплимент, пусть и опоздавший лет на тридцать, спасибо!
В крошечной двухметровой кухне женщина поставила на огонь эмалированный чайник, вытащила из шкафчика печенье и полбанки варенья:
– Сама делала, с нашего огорода. Налетайте, такого не попробуете!
– Спасибо – Звонарев макнул в варенье печенинку – Так, когда, говорите, Виталий был последний раз?
– Давно, ребятки – Полина Карповна нахмурилась – наверное, с месяц назад, или чуть больше… Сказал, работает над важным заданием, потому может исчезнуть на время. Ой!
– Что? – капитан снова протянул воду.
– Мне же нельзя, наверное, говорить, про задание…
– Да все нормально.
– Хотя вы коллеги – следователи переглянулись: опять мелькнуло "коллеги" – Скорее бы Виталик на пенсию вышел, сплошное беспокойство!
– Полина Карповна, такой вопрос – у нас ревизия была, нашли два дела Виталия – в одном вы, все правильно, а в другом детдом значится…
– Так и есть – до семи лет в казенном воспитывался – женщина сокрушенно покачала головой – Я молодая совсем была, деревенская… ну, познакомилась – думала, любовь до гробовой доски, дом, семья… Родила – а жених тю-тю… Отдала: потом, слава богу, одумалась – знакомых попросила, подмогли, вернули сына. Вот, теперь страну защищает от нехристей! – она гордо посмотрела на гостей.
– Ага… – Звонарев под ее взглядом неловко потупился – Так мы, собственно, пришли узнать: может, он встречался с кем-то? Или вам документы оставил? А то ищем, ищем…
– Мне точно ничего не оставлял – женщина решительно помотала головой – а встречался… знаете, кажется, да: появилась у него женщина. Звонки – она Виталика спрашивала – он убегал среди ночи… думаете, у нее?
– Возможно… А телефона, адреса ее нет?
– Да откуда, Виталька как Штирлиц: слова не вытянешь. Объявится, на работу-то надо.
– М-м – Звонарев глотком допил чай – Спасибо, Полина Карповна: поедем мы.