Сразу же после выхода с трапа попадаешь в длинный крытый переход, ведущий к стоянке такси. И здесь придется торговаться. Я подошел к молодой паре, нерешительно стоящей у такси. Таксист громко убеждал их, что сто евро за три часа поездки на такси – это очень недорого. Тем более что он «будет гидом и покажет все прекрасное, что имеется в Палермо». Парень практически соглашался, но девушка явно была не согласна. Я подошел поближе и предложил ехать вместе. Так будет немного дешевле. Парень сначала недоуменно пытался возразить, но девушка решительно поддержала меня. Я обратился к таксисту и предложил катать нас два с половиной часа, но за шестьдесят евро и без комментариев о прелестях Палермо. Таксист стал бурно возмущаться и требовать за троих пассажиров не шестьдесят, а сто двадцать евро. Пришлось сделать невозмутимое лицо и сказать, что мы разочарованы и пойдем искать другое такси. Других такси практически не было, но и пассажиров не видно. Только что ушел туристический автобус, забравший большую группу пассажиров. Таксист продолжал что-то говорить на высоких тонах, но потом сдался и предложил возить нас за девяносто евро. Пришлось ответить категорическим отказом. Парень начал уже терять терпение, но мы с таксистом все же договорились на семьдесят пять евро. Сразу же скажу, что в конце таксист стал выпрашивать еще хотя бы десять евро – у него много детей. Пришлось добавить пятерку.
Теперь у меня хотя бы появилась цель. Оказалось, что ребята – Иржи и Марица – из Чехии, прекрасно говорят по-английски и первый раз в Италии. Два с половиной часа я рассказывал этой славной парочке о местах, по которым мы проезжали, о бесконечных соборах, церквях и общественных зданиях, которые осматривали. А интересных мест в Палермо много. Рассказывал о греческом и римском периодах, об арабском завоевании и викингах, пришедших им на смену, о германских императорах, Фридрихах I и II, для которых Палермо был лакомым кусочком, который приходилось несколько раз отвоевывать. На время владычества испанских и неаполитанских королей или на рассказ о съемках в Палермо эпизодов фильма «Крестный отец» у меня уже не хватило сил. Я просто поводил ребят по маленькому рынку в центре Палермо, где они накупили множество сувениров, удивляясь их дешевизне. Действительно, после римских цен здешние (те же самые китайские) сувениры кажутся дешевыми.
И снова наш лайнер. Да, забыл указать его имя. Неудобно как-то: такой красивый корабль и без имени. Тем более что имя у него – «MUSICA» – действительно имеется. Снова обед, послеобеденный сон, и я в читальном зале. Если в каюте не пишется, может быть, в читальном зале смогу? Но и здесь писать не хочется. Опять взял ту немецкую книжку. Действительно, героиня отомстила за любимого, но это ей удалось сделать на двадцати страницах. Чем же она займется дальше? Понятно, в лучших традициях двадцатого века она подняла всех угнетенных гладиаторов на борьбу с эксплуататорами. Бог ей в помощь. Скука.
Наконец могу пойти в храм игры. Занимаю место и стараюсь не глядеть по сторонам, не отвлекаться. Игра идет ни шатко ни валко. Не знаю в чем дело, но нет боевого настроения. Только один раз выиграл на любимом числе (плюс тридцать пять евро), а сколько раз ставил на него впустую? Зато три раза выиграл на каре в правом верхнем углу. И ведь не решился ставить на тройку, ставил на весь угол. А тройка выпадала три раза подряд. И как после этого верить в случайность, в статистику? В результате за эти три выигрыша получил только двадцать четыре евро. Наверное, жадничаю, боюсь ставить прилично. Хотел уже встать и отправиться бродить по лайнеру, но пока сомневался, за соседний стол опять села моя соседка. Теперь она сидела почти лицом ко мне. Но бриллиантов на ней не было. Скромный комплект хризопразов. Кстати, мой любимый камень. Когда-то я обработал уйму хризопразов и выменял на них весьма приличные камни. Я воспринял это как знак, поднялось настроение, стал ставить не по одному евро, а по пять. И в результате еще за полчаса дошел до нормы. Сто пятьдесят евро выиграно, можно уходить, то есть подойти к кассовым окошкам и обменять свои фишки на реальные евро. Еще два-три захода сюда, и я отыграю свои зря потраченные деньги.
Знакомство
Опять прогулка, театр, ужин. Непонятно, для чего я вообще поехал в этот круиз? Только потому что не удалось сдать билеты? Должен же быть какой-то смысл в этом привычном замкнутом круге времяпровождения. После ужина лежу на своем двуспальном ложе, щелкаю кнопками телевизионного пульта, пытаюсь найти что-нибудь интересное. Бесполезно. Вышел на балкон. Нет, не покурить, я вообще после двадцати лет перестал даже баловаться табаком. Тишина, темная южная ночь, кроме звезд вдали видны огоньки кораблей. Да, это ведь один из самых оживленных морских путей. Насчитал на горизонте одновременно четырнадцать танкеров (или балкеров, кто их разберет на таком расстоянии). Считать тоже надоело. На балконе прохладно: сказывается, что даже здесь лето уже давно кончилось. Хотел уйти, но в это время на поручни соседнего балкона легла женская рука без колец. Я уже понял, что моя соседка тоже одна в своей каюте. Если бы с ней был друг или подруга – услышал бы это. Поэтому решился немного поболтать. Сказал несколько банальных фраз о красоте южной ночи, о тишине, располагающей к размышлениям. В общем, какую-то ерунду. А потом предложил, совсем не надеясь на положительный ответ:
– Не пойти ли нам по-соседски выпить по чашке кофе с круассанами или хотя бы по стаканчику чая?
– Странно, что вы не предложили пойти выпить по коктейлю.
– Можно и по коктейлю, тем более что я сегодня в выигрыше.
– Да, я видела, как крупье отсчитывал вам фишки. Даже немного позавидовала.
– И чему завидовать? Полторы сотни евро – разве это выигрыш?
– Ну все же. А у меня и вчера и сегодня только минус.
– Тем более. Стоит с горя пойти и выпить по коктейлю.
– Хорошо, уговорили, я выйду минут через пять – десять. Вы успеете собраться?
– Да, конечно.
Собраться за пять минут нетрудно. Я вышел в коридор и ждал еще минут десять. Наконец моя соседка вышла. Не уверен, что мой возраст ее порадовал, но на лице никакого разочарования. На соседке был все тот же комплект хризопразов.
– И куда вы предлагаете идти?
– Думаю, на тринадцатом этаже еще не все закрыто. Но лучше пойти на восьмой этаж, там кафе работает допоздна.
Мы молча спустились на лифте на восьмой этаж. Я не знал, о чем говорить. Был даже немного в растерянности. Соседка предпочла предоставить мне возможность выкручиваться из неловкой ситуации. Наконец мы сели, заказали по коктейлю. Здесь не было возможности выпить коктейль у стойки, да мы и хотели, наверное, посидеть и не спеша поговорить. Я перевел разговор на тему, в которой чувствовал себя уверенно:
– У вас прекрасный комплект: серебро с хризопразами. Не хватает только броши.
– Во-первых, это не хризопразы, а жад, китайский жад. А во-вторых, брошь имеется, но она кажется мне громоздкой, и я ее не ношу.
– Относительно броши ничего сказать не могу, не видел. Но остальное – это не китайский жад, а казахстанский хризопраз.
– Почему вы так уверены?
– Я много работал с хризопразами. Жад немного не такой. Цвета другие, полировка ложится по-другому. Смею вас уверить, кабошон в кольце – исключительного качества. Степень прозрачности, глубина цвета великолепные. На мой взгляд, значительно лучше подавляющего большинства разновидностей жада.
– Вы ювелир?
– Нет, я преподавал в России историю. Но камни – мое хобби. Мое счастье и мое несчастье.
– Почему счастье могу предположить. Но почему несчастье?
– Когда-то был женат, но жена не выдержала, как она говорила, «конкуренцию с ее величество коллекцией». А в результате ушла. Вместе с ребенком. И я остался один на один с камнями.
– Сочувствую. Но жену тоже можно понять. Наверное, и материальные трудности были, и это тоже подтолкнуло ее?
– Да вроде нет, из зарплаты не брал никогда ни копейки. Наоборот, иногда приходилось что-то докладывать к получаемому жалованью. Правда, зарплата была в те времена мизерной.
– Сколько интересно?
– Не скажу, так как вы все равно не поверите.
– И как вы разошлись с женой?
– Она ушла к своим родителям, забрала с собой сына, а я остался у своих. В те времена получить квартиру было практически невозможно, а купить… Не продавались тогда квартиры. Чтобы закончить обо мне, скажу, что теперь живу в Израиле, всем или почти всем доволен.
Пока мы болтали, я смог наконец рассмотреть свою даму. Раньше как-то стеснялся внимательно глядеть, наверное, боялся, что бесцеремонность может не понравиться. Моей соседке лет тридцать пять или чуть меньше. Почти блондинка, чуть рыжеватая, кажется натуральная, слабые веснушки и зеленоватые глаза это подтверждают. Я уже раньше заметил, что она почти моего роста, а я на свой стандартный рост не жалуюсь. Одета вроде богато, но что-то в одежде не согласуется. Я не очень в этом разбираюсь, но костюм не подходит к хризопразам.
Нам принесли коктейли, и разговор на время утих. Мне показалось, что некоторая напряженность, чувствовавшаяся раньше в моей спутнице, спала. Она уже не выглядела такой скованной и даже позволила себе улыбнуться, когда говорила о сочувствии мне. Не хотелось продолжать разговор обо мне, и я постарался переменить тему:
– Завтра прибываем в Тунис. Вы собираетесь осматривать достопримечательности?
– Да, я в Тунисе не была ни разу. А вы?
– Был в Тунисе два года назад. Тогда еще израильтянам разрешалось посещать Тунис. А завтра останусь на борту.
– Почему не разрешают?
– Спросите президента. Это их право разрешать или нет израильтянам тратить деньги в Тунисе. После «демократической революции» всегда на свет божий выползают маргиналы. Вот и теперь имеем кучи религиозных запретов. А ведь Тунис раньше был довольно демократическим государством. Но вы-то – англичанка. Советую вам поехать к развалинам Карфагена, соприкоснуться с древностями, почувствовать аромат доримского мира.
– Посмеиваетесь над неопытной путешественницей? Кстати, почему вы решили, что я англичанка?
– У кого еще могут быть такие красивые веснушки при зеленых глазах?
– Это комплимент?
– Отнюдь. Констатация действительности.
– Ладно, поверю, что это не с дальними намерениями. Да, я англичанка по происхождению. Но сейчас жила довольно долго в Риме.
– Работа или командировка? Простите, если не очень удобный вопрос.
– Нет, вопрос нормальный – командировка. Но не хотелось бы говорить на эту тему.
– Замяли. Кстати, вчера вы были в игровом зале в весьма эффектном наряде. Я говорю о вашей коллекции драгоценностей. Точнее, о колье. Вы не опасаетесь, что оно может привлечь внимание не тех, с кем хотелось бы знакомиться?
– Нет, не опасаюсь. Говорят, здесь хорошая охрана.
– Надеяться на охрану – это для нас, обывателей, естественно. Но…
– А что, у вас имеются на этот счет сомнения?
– Кто я такой, чтобы сомневаться? Но колье такого типа стоит не меньше двухсот тысяч фунтов стерлингов. Я бы засомневался, разрешить ли моей спутнице спокойно носить в толпе такое колье. Впрочем, у моей спутницы не может быть такого колье, да и спутницы-то нет.
– А меня вы не принимаете во внимание?
– Боже, я бы рад иметь право называть вас моей спутницей. Но ведь это просто смешно. Кстати, мы еще даже и не знакомы. Меня зовут Андрей.
– Очень приятно. Я – Лисбет. Друзья зовут меня Лиззи. Почему вы не можете именовать меня спутницей?
– Это же естественно. Посмотрите на себя и на меня. Вы молодая, красивая, состоятельная, судя по вашим украшениям, женщина. А я – не первой свежести мужчина, живущий на пособие государства.
– Не прибедняйтесь: живущие на пособие не покупают круиз в отдельной каюте с балконом.
– Я заказывал каюту на двоих на восьмой палубе. За небольшую доплату предложили четырнадцатую, и я соблазнился. Но моя спутница слегла с температурой, и мне пришлось ехать одному. Немного накладно. Вот я и решил улучшить свои финансовые дела в игровом зале.
– Разве это возможно?
– Что?
– Выигрывать в казино?
– Почему нет? Я вам как-нибудь расскажу в другой раз.
Мне не хотелось продолжать этот разговор, да и с коктейлем мы уже давно закончили. Предложил прогуляться перед сном. Мы прошлись почти в молчании по незащищенной от ветра части палубы восьмого этажа. Было весьма свежо и даже холодно. Пришлось вернуться на наш этаж. Еще раз посоветовал Лисбет подумать об ее украшениях. Можно ведь сдать их в корабельный сейф на хранение. Но она только рассмеялась в ответ. Мы попрощались и разошлись по своим каютам.
Следующий день начался для меня с боя барабанов и дикого завывания вувузел. Я вышел на балкон и увидел, что мы уже подошли почти вплотную к причалу порта Тунис. На площади перед лайнером важно вышагивают и перестраиваются верблюды; кроме группы погонщиков рядом с верблюдами шагают музыканты, производящие весь этот шум. Затем верблюдов уложили в рядок. Ждут выхода туристов. Можно смотреть на верблюдов пять-десять минут, но не полчаса ведь. Вернулся в каюту одеться. На берег не иду, но завтракать нужно. Подумал еще, не постучаться ли в дверь Лисбет, но не решился. Вчера ей, возможно, было скучно и одиноко. А сегодня новый день, ее ждут новые впечатления. Нечего навязывать молодой женщине свое присутствие.
Но постучали в мою дверь. Открыл и засмущался – в дверях стоит Лисбет, а я еще не полностью одетый. Пробормотал извинения и сказал, что через минуту буду готов. Оказывается, она предложила пойти вместе завтракать. Завтракали не очень долго. Вернее, я сразу выбрал себе кефир, небольшой кусок пирога, кофе и поставил свой поднос на ближайший свободный стол. А Лисбет прошла целый ряд прилавков, но вернулась к моему столу тоже с почти пустым подносом. Во время завтрака мне удалось молчать, так как Лисбет заполнила паузу длинным рассказом о том, как они с подругой гуляли несколько лет назад по Москве и как им многое казалось там странным. Потом невзначай спросила, когда я в последний раз был в Москве. Пришлось ответить, что в Москве не был уже пять лет, нет повода, хотя съездить было бы неплохо: говорят, там все очень быстро меняется.
Возможно, ее удовлетворил мой ответ, но, может быть, мы просто в это время окончили завтракать. Я проводил Лисбет до каюты, посоветовал ей не брать такси, а сесть в экскурсионный автобус: надежнее. Попрощался и снова отправился на тринадцатый этаж. Зачем – не знаю. Делать было абсолютно нечего. Почетный круг по тринадцатому этажу, и спускаюсь на восьмой. Все закрыто. Действительно, во время стоянки в порту все отдыхают.
Ресепшен
На шестом этаже было уже почти пусто. Пассажиры отправились в порт, новых пассажиров не было. Я подошел к дежурному и спросил расписание на день на русском языке. Мне так и не принесли его в каюту. Дежурный предложил посмотреть в боксе, в котором были свалены расписания на разных языках. Два раза перелистал все и не нашел нужное. В общем, это не страшно: не все ли равно читать на английском или на русском. Но меня немного задело, что к русскоязычным пассажирам относятся небрежно. Я снова попросил расписание. Дежурный – высокий симпатичный негр – подошел к боксу и сам пролистал всю пачку. Нужного расписания нет. Он обратился к старшей по смене, и она попросила его сходить куда-то. Я сказал, что подойду через десять минут. Все время сознательно говорил на русском языке, почти все, кроме некоторых ключевых английских слов, которые старательно коверкал.
Через десяток минут снова подошел к дежурному и поинтересовался, принесли ли расписание. Он смущенно сказал, что на русском языке не нашли. Это меня уже задело. На лайнере есть типография. Могли бы печатать достаточное количество расписаний. Предложил позвонить в типографию и попросить допечатать расписание. Естественно, негр меня не понял. Тогда вмешалась русскоязычная сотрудница и перевела ему мои слова. И тут началось представление. Я требовал свое, дежурные отсылали меня к начальнице смены. Она мне повторяла, что с завтрашнего дня мне будут приносить расписание в каюту. Я парировал, что мне еще вчера это обещали. Начальница извинялась и снова говорила о завтрашнем дне, а я говорил, что завтрашний день уже наступил, так как вчера меня тоже кормили завтраками. И так многократно. Мне стало интересно. Подтверждал свои претензии все новыми словами. Их переводили. Начальница отвечала примерно одно и то же. Я говорил очень вежливо и настойчиво. Повторял, что русский язык является международным, одним из языков Организации Объединенных Наций. Время от времени вставлял фразы на иврите, чем вводил всех в смущение. Я уже хорошо всмотрелся в начальницу смены – молодую итальянку. Она мне нравилась. Невысокая, хорошо сложена, приятное лицо. Примерно через десять-пятнадцать минут наших пререканий русскоязычная сотрудница взмолилась: