– Слушай, – невпопад хихикнула Яна. – А мы не слишком разогнались? Шоссе петляет, а ты прямо по центру едешь…
Артем повернул голову и несколько секунд внимательно смотрел на Яну. Потом, пожав плечами, все же медленно сбросил скорость.
Яна успокоилась и откинулась на спинку кресла. Постепенно ее стало клонить в сон.
– Я немного посижу с закрытыми глазами, ты не против?
– Валяй, – судя по голосу, Артем ухмыльнулся.
Уже проваливаясь в мутную тяжелую дремоту, она ощутила на своем колене чужую руку.
– Сид?.. – сонно пробормотала Яна.
00:10. Заправка ЛУКОЙЛ
760 км до Санкт-Петербурга
Сид проснулся от того, что машина остановилась.
Выныривать из теплого уюта забытья не хотелось: во сне он вразвалочку шагал по солнечной набережной Ки-Уэста. К вечеру немилосердная жара отступила, закат горел неприлично ярко, а в ближайшем баре его ждала Янка. Это для нее Сид нес на плече гитару: сегодня вечером он будет играть регги, а Яна – наворачивать свое любимое клубничное мороженое.
Не открывая глаз, Сид потянул носом воздух. Пахло застарелым табачным дымом, соляркой и, кажется, поражением.
«Да уж, старушка-реальность умеет быть жестокой. Спасибо хоть похмелья нет!»
Поежившись, он разлепил глаза. Стянув капюшон, выглянул в окно: заправка, кафе «24/7», небольшая стоянка грузовиков.
– Что там у нас, перекур?
Сид поморщился. Голос со сна был хриплый и все еще отдавал обреченностью.
Водила что-то неразборчиво буркнул под нос и обернулся. Сиду показалось, что выглядел парень не слишком приветливо.
«Вымотался бедолага – весь вечер с Янкой один на один!»
Отводя глаза, Сид досадливо дернул щекой. Даже в мыслях он не мог не зубоскалить – старая привычка.
– Браток, не в падлу будет, за кофе сгоняй? – водитель перегнулся через сиденья, протягивая сложенные купюры.
– Да не вопрос. – Сид потянулся и зевнул. – Яныч, ты как там?
– Шоколадку еще хочу! – капризно протянула девушка.
«Докопалась на ровном месте, устроила скандал, а потом… На тебе – „Шоколадку хочу!“ Женщины…»
Покачав головой, Сид выпрыгнул из машины.
Зайдя на заправку, он окинул взглядом безликий торговый зал, залитый дежурно-ярким светом ламп. Мельком глянул на часы на стене, прикинул, сколько должно было остаться позади километров. Получалось неплохо.
Зацепив по пути сникерс со стойки, Сид подошел к прилавку и окликнул кассиршу, клевавшую носом над журналом:
– Девушка, у вас почему профиль такой аристократичный?
Девица заторможенно подняла голову и остановила на нем взгляд глаз, наводивших на мысли о рыбьем брюхе.
Скосившись на бейджик, Сид приветственно подмигнул:
– Что читаем, Алена?
Голова кассирши качнулась в подобии милостивого кивка:
– Какой у вас будет заказ?
– Три кофе и сникерс, вот, – Сид выложил на прилавок свернутые купюры и шоколадку. – Так что читали?
Возясь с кофемашиной, девушка бросила на него уже чуть более осмысленный взгляд.
– А вам, собственно, зачем?
Сид сунул руки в карманы и потряс головой, силясь отогнать невесть откуда поднявшееся раздражение. Улыбнулся своей чуть дурашливой улыбкой, которую всегда так любили женщины:
– А мне, знаете ли, по долгу службы положено все о красивых девушках знать!
– Надо же. – Алена смотрела серьезно, без тени кокетства. – И кем вы работаете?
– Гинекологом, – резковато бросил Сид.
Девушка поджала губы:
– Вот ваш кофе.
Сид поморщился.
«Что это я? На пустом месте завелся. Хватку, что ли, теряю?»
– Спасибо, Аленушка! Сдачи не надо…
Сид кинул прощальный взгляд на кассиршу и устремился к выходу. Хотелось курить.
«Блин, стаканчика три – как нести буду?»
Натянув на ладони рукава толстовки, Сид кое-как подхватил все три бумажных стаканчика и понес, обжигаясь. Толкнул коленом дверь, вышел наружу, торопливо устремился к машине.
И встал столбом, не дойдя пары метров.
За стеклом, в кабине, творилось невероятное. Водитель целовал Яну в шею, а девушка застыла, морщась и закрыв глаза.
Буквально за долю секунды откуда-то изнутри взметнулась глубинная животная ярость. Наружу рвалось обжигающее желание выволочь этого хмыря из кабины, одним махом вышибить ему зубы, повалить на асфальт и бить – бить, пока тот не перестанет дышать.
Видят боги, Сид никогда не нарывался без повода. Но только не здесь.
«Убью сукина сына!»
Стаканчики полетели вниз, кофе выплеснулся на асфальт. Сид не помнил, как бросился к машине, не помнил, как до боли сжал кулаки. Преодолев оставшиеся метры одним прыжком, рванул на себя дверь:
– А ну отвали от нее, мудак!
– Сид! – Яна вяло подалась навстречу. – А я тут…
Схватить ублюдка за грудки, сгрести его мятую вонючую футболку в кулак, вторым кулаком вышибить из паршивца дух…
И тут Янке стало плохо. Поднеся ладонь ко рту, она завалилась вбок. В считаные секунды взгляд остекленел, девушка часто-часто задышала носом. Ее начало крупно трясти от рвотных позывов.
Сид с нарастающим ужасом смотрел на стремительно сереющую кожу подруги и крупные капли пота на лбу.
– Урод, ты что ей дал? – прорычал он, с ненавистью впившись взглядом в лицо водилы.
«Какой же я идиот! Чем она перекрылась?! Амфетамин, кислота, колеса? Все что угодно…»
Водитель явно запаниковал. Глаза забегали, он судорожно сглотнул.
– Ничего я ей не давал! Шел бы ты… – голос нервный, блеющий.
– Пиздец тебе, мразь, – процедил Сид.
Скрючившись на сиденье, Яна уткнулась носом между колен. Ее начало рвать.
– Да ёшки-матрёшки! Съебла отсюда! – неожиданно взвизгнул водитель, выталкивая девушку из кабины.
Сид вовремя подставил руки. Выкатившись наружу, Яна, кажется, отключилась и безвольно обмякла в его объятиях.
Вся ненависть в Сиде погасла. Теперь важным было только это ощущение тяжести в руках, тепло девичьего тела.
– Яныч, держись! Я здесь.
Прижимая девушку, Сид убрал от ее лица спутанные потные пряди, похлопал по щекам.
Резко газанув, грузовик проехал пару метров, на секунду притормозил – из открытой двери полетели пожитки ребят – и с ревом умчался.
Сид всего этого уже не видел. Он панически тряс Яну.
– Давай, малыш, не спать! Ну же…
00:20. Заправка ЛУКОЙЛ
760 км до Санкт-Петербурга
Яну мучительно рвало. Казалось, желудок сейчас вывернется наизнанку, с губ капала тягучая горькая желчь.
Хуже всего было то, что все это время ее придерживали за плечи, не давая упасть. Заботливые руки отводили назад волосы и гладили по голове, над ухом звучал знакомый ласковый голос:
– Лады, теперь водички глотни. Ну ты, глупыш, напугала меня!
Она хотела оттолкнуть Сида, но сил едва хватало на то, чтобы держаться на ногах. В голове мутилось, тело била дрожь.
– Полегчало? Давай за мной тогда.
Всхлипнув, она доверчиво вложила ладошку в такую теплую надежную руку и послушно заковыляла следом. Впрочем, идти пришлось недалеко – у входа на заправку обнаружились скамейка со столом.
– Садись, подыши-ка! И никуда не уходи, я скоро!
Опустившись на скамью, Яна тупо уставилась перед собой. В ушах шумело, клонило в сон. Следом за дурнотой накатило тяжелое забытье.
Перед глазами мелькают воспоминания. Снова подходит к концу первый день фестиваля, Яна с Сидом стоят возле главной сцены. В прохладном воздухе растворяются звуки теплого регги, в такт которого танцуют люди. Ближе всех одна девчонка: изгибаясь плавно и дико, как камыш на ветру, она движется, словно забыв обо всем на свете. Медные волосы горячо светятся в вечерних лучах, очки с зеркальными стеклами скрывают половину лица.
Вскидывая руки, она тянется к небу и зазывно откидывает голову.
– Да, пожалуй, мне тут нравится. – Сид закуривает, пряча довольную улыбку.
– Ну да, мне тоже! – бросает Яна с легким вызовом.
Откинув волосы, она посылает Сиду чуточку озорной взгляд:
– Может, потанцуем?
– Давай потом, – Сид отвечает краешком губ, не поворачиваясь к Яне.
Между тем музыка со сцены стихает, мелодия замирает на тревожном аккорде.
Эффектно завершив танец, девчонка встряхивает своей огненной шевелюрой. Замерев на секунду, рыжеволосая расслабляется и лениво шагает вперед. Взгляда под очками не поймать, но она направляется прямо к Сиду.
– Угостишь сигареткой?
Яна вздрагивает при звуках этого грудного, чуть хрипловатого голоса.
Молча улыбаясь, Сид достает из пачки сигарету. Прикуривает ее, глядя на рыжую поверх огонька зажигалки.
– Держи, сестренка, – он вкладывает раскуренную сигарету ей в губы каким-то особенно бережным и даже нежным жестом.
– Меня Кармой зовут. Заходи к нам вечером в лагерь, найдешь меня.
Затянувшись, девчонка снимает очки и смотрит на Сида внимательным ищущим взглядом.
Яна неосознанно подается вперед и заглядывает рыжей в глаза. Зрачки девчонки расширены, цвета глаз даже не разобрать. Яне становится не по себе.
Чуть дернув плечом, Карма уходит, быстро растворяясь в прозрачных заполярных сумерках.
– Блин, прямо вылитая моя бывшая! – выдыхает Сид.
– Ненавижу, – тихо цедит Яна.
– Что говоришь? – Сид вновь не поворачивает к ней головы.
– Да вот такой неадекват ненавижу! – бросает Яна чуть громче, чем следовало.
Сид с секунду стоит молча, а потом хохочет. Его смеющиеся глаза направлены поверх Яны, на солнце, плавно уходящее в волны залива.
– Ничего ты не понимаешь! Учись расслабляться. И людей любить тоже учись.
Яна молчит.
Словно где-то вдалеке раздался настойчивый голос Сида:
– Малыш, подъем! Давай, тут недалеко.
С усилием разлепив глаза, Яна потрясла головой.
Метрах в пятнадцати стоял заведенный «КамАЗ» с гостеприимно распахнутой дверью.
– Это что, за нами? – обалдело охнув, девушка поднялась на ноги.
В кабине фуры было тепло и накурено, приборная доска уставлена иконами и образками. Седой дальнобойщик в тельняшке гостеприимно улыбнулся Яне:
– А вот и спящая красавица. Меня Русланом звать. Давай, полезай назад!
За сиденьями обнаружилась узкая, но мягкая койка, застеленная цветастым полотенцем.
Испустив облегченный вздох, Яна растянулась на чужой постели и закрыла глаза. Было уютно, задавать вопросы не хотелось.
– Не мерзнешь? На вот, накинь, – шепот Сида раздался прямо над ухом.
Плечи укутала согретая чужим теплом толстовка. Яна потерлась щекой о пропылившуюся ткань и неслышно промямлила уже в полусне:
– Тобой пахнет… Спасибо.
02:15, трасса Р-21
510 км до Санкт-Петербурга
Сид потянулся, хрустнув шейными позвонками. Судорожно взревывая, «КамАЗ» только что преодолел очередной покатый подъем.
– Тачка у тебя – монстр. Небось, постарше меня будет? – Сид закурил и вопросительно улыбнулся водителю.
– А как же – она еще перестройку помнит! – Руслан заулыбался, любовно поглаживая выцветший пластик приборной доски. – Всю семью кормит, ласточка моя!
– Я тоже и перестройку, и «совок» вполне себе помню, – ревниво заметил Сид.
Он вдруг понял, что водитель держит его за ровесника Янки. Это было неожиданно обидно.
– Да ну? Это сколько тебе? – Руслан недоверчиво приподнял брови.
– Возраст Христа, плюс-минус три года, – заученно хмыкнул Сид.
Эта фраза за последние годы успела стать настолько привычной и надоесть, что он вдруг решил больше не использовать ее. Помолчав, он пояснил:
– Тридцать шесть почти.
– Хорошо сохранился, парень! – присвистнул водитель. – Так ты и женат, наверное?
«Бог миловал» – тоже привычный, уже набивший оскомину ответ.
– Да нет, по-другому, – Сид отчего-то почувствовал себя глупо.
– И детей нет? У меня вот две дочки, – отогнув козырек над лобовым стеклом, Руслан кивнул на пару выцветших фото.
– А насчет детей я и не знаю, – сглотнув, Сид неожиданно для себя ответил чистую правду.
Ему показалось, что водитель сейчас неодобрительно покосится на него. Но нет, тот только хмыкнул как-то снисходительно и потянулся за пачкой «Примы».
– Значит, не нагулялся еще… Прямо как я после армии.
– Я и не служил…
«Сидевших же в армию не берут».
Договаривать фразу не захотелось. Сид понял, что ему почему-то очень важно, что о нем подумает этот седой мужик с мозолистыми ладонями и простой житейской мудростью в блекло-голубых глазах.
Сид кашлянул и закончил:
– Не знаю, как-то так вышло – до двадцати семи бегал.
– А дальше что? – Руслан выпустил облако сизого вонючего дыма.
– А дальше – то же самое. Бегаю… От работы, от женщин, от обязательств. Устал уже бегать, а остановиться все не могу. Ерунда какая-то.
Сид говорил неожиданно для себя просто, без прикрас и обычной рисовки. Он почувствовал, что любой другой тон сейчас прозвучал бы фальшиво и оскорбительно.
Руслан задумчиво покивал и неожиданно сменил тему:
– Кто она тебе? Подруга?
– Она? – Сид мотнул головой назад. – Да какое… Мы и месяца не знакомы. Она меня ненавидит.
– Ну и козел.
– Наверное.
На Сида накатилась усталость.
– Знаешь, парень, – Руслан говорил как-то особо задушевно, сосредоточенно хмурясь в лобовое стекло. – Вот пожил бы ты с мое, научился бы ценить настоящее. Ну, гулянки твои, пьянки, девки – к чему это все? Оглянуться не успеешь, время пройдет – захочешь, чтобы свой угол был, чтобы родная душа дома ждала. Опять же, заботиться о ком-то… Нет, брат, повидал бы ты с мое – ты бы сейчас не чудил!
Сид почувствовал себя несправедливо обиженным мальчишкой. Захотелось возразить, что неправда это, будто вся его жизнь – сплошной пустяк. Ведь было же и настоящее: поиски себя, вдохновение, свобода…
Перед глазами замаячили образы: вот ему тринадцать, и снова надо поменять простыню под парализованным дедом. Матери опять нет дома уже третьи сутки, а вся комната пропиталась запахом лекарств и мочи. Вот его бьют пацаны в десятом классе. А вот его взяли на горячем: камера СИЗО, бесплатный адвокат… Нет, об этом лучше не вспоминать.
Да нет, было же и хорошее! Вот он читает стихи той итальянке на коммунальной кухне, а за окном зыбко маячит в предрассветных сумерках Средний проспект. А вот бросил очередную работу и ушел пешком на Черное море. Это было как раз после той попойки в гримерке Театра Комедии, году так, постойте, в 2002-м?
Молчание в кабине затягивалось.
– И что же ты повидал? – Сид тоже смотрел прямо перед собой.
Тот ответил без задержки, словно только и ждал вопроса:
– Чечня, вторая кампания. Три года по контракту чертей гонял. Лучшего друга там потерял. А семь лет назад жену схоронил. Теперь дочек один вот ращу…
Голос Руслана стал словно чужим, механическим. Он перечислял жизненные утраты без рисовки и горечи, просто констатируя факты.
Сид молчал. Он не знал, что сказать.
Через пару минут Руслан заговорил снова, уже своим обычным голосом:
– Ты вот можешь сделать хоть что-нибудь, чтобы она тебя не ненавидела?
Сид вздрогнул и оторвал взгляд от лобового стекла. Оглянулся назад – Янка спала, свернувшись клубочком. Такая маленькая и беззащитная и такая доверчивая. Сиду стало ее жаль. Он сглотнул комок и выдавил:
– Да, одну вещь точно могу.
«Только если я это сделаю, то больше никогда ее не увижу», – он не стал договаривать мысль вслух.
– Ну так что же, брат? – Руслан повернулся к нему, глядя выжидающе и даже словно бы оценивающе.
Сид достал из кармана телефон и бросил взгляд на часы. Оставалось двенадцать часов и пятьсот километров.
Он заговорил неохотно, ощущая, что сжигает мосты и берет на себя, возможно, невыполнимые обязательства:
– Сделаю. Наизнанку вывернусь, но сделаю.
Руслан удовлетворенно хмыкнул.
Дальше ехали молча. Ревет мотор, тянется, не кончаясь, северная белая ночь.