– Седьмой… Ну, это как бы слой формирования ещё нереализованных душ. Информационный сгусток той души, которая ещё не родилась, находится в этом слое. Этот сгусток имеет вид, форму спирали, которая, спускаясь в материальный мир, постепенно раскручивается, виток за витком…
– А – дальше? Есть ещё слои?
– Не знаю.
– Дальнейшая информация закрыта. Всё?
– Нет! Еще есть низшие слои, ниже первого… Постепенно, всё далее и далее, мы удалялись, за счёт расширения и уплотнения первого и второго слоя, от более высших сфер. И теперь почти изолированы от них. По количеству низших слоёв, теперешнее состояние – предел. Ниже не бывает – для человеческого уровня сознания. При дальнейшем усилении степени материализации, прервется даже контакт со слоем нереализованных душ, ожидающих следующего воплощения.
– Ожидается остановка "приехали". То есть, когда-то на Земле существовала прямая мыслереализация, и не было никакой ментальной "бытовухи"… И, чем дальше, тем более невозможной становилась реализация, созидание… Ну что ж, это согласуется со многими древними представлениями. Например, древние ассирийские и египетские тексты повествуют о колдунах, способных созидать силой мысли сооружения и предметы. А сейчас – нет таких возможностей.
– Да. Слои ментальной «бытовухи» продолжают расти и разъедать возможность выхода на более тонкие, высшие планы сознания. Возможно, они когда-нибудь перекроют саму такую возможность…
– М-да… Вероятно, тогда будет перекрыта и возможность рождения на Земле людей из нормальных планов бытия нереализованных душ. И будут воплощаться исключительно те, кто не уходил отсюда далеко – по той или иной причине…, – мрачно сказал Андрей.
– Демоны! – воскликнул Сергей. – Тогда будут воплощаться исключительно демонические структуры! Те самые, которых должен уничтожить, спустясь на землю, Калки Аватар на белом коне!
– Это ещё не всё, – продолжила Наталья. – Информационные слои имеют, оказывается, ещё и отрицательные величины…
– Поехали вниз! Точка ноль – имеется? – спросил Андрей.
– Да, но она нестабильна, и ни одному созданию на ней долго не продержаться. Условно её можно назвать точкой "медитации идиота", то есть "медитативного" отсутствия мыслей у того, у кого их не может быть в принципе. С неё сознание, впрочем, тут же выкидывается на минус первый план.
– Минус первый, это…
– Уровень полной утечки энергии. Иногда его классифицируют, как "подсознание". Гиблый уровень, в нем долго плавать нельзя, особенно при неразвитом сознании. Уровень нехороших мыслей и отрицательных эмоций.
– Ясно. А – минус два?
– Коллективное бессознательное… Условно говоря, коммуникативный план – только со знаком минус. Как в кривом зеркале. План возможностей послать кому-либо недоброе пожелание. План заговоров, травли, ловли ведьм и чёрных кошек. Ненависти и самости. Широкого спектра вреда окружающим.
– А – следующие слои?
– Что-то вроде абстрактного бессознательного, затем – интуитивного бессознательного, но это очень небольшие и тонкие слои. Только для обмана. Они сразу приводят к следующему уровню: "черный маг". Это – уровень возможности направлять на человечество чуждые силы и средства, идущие ему во вред.
– Боюсь, что на этом минусовом плане уже почти ничего не остаётся от самого человека. За него уже творят и вытворяют, что хотят, совсем другие структуры. Ранее подобные случаи называли "одержанием". Потому что, если я правильно предполагаю, следующий план – уже совсем не человеческий…
– Следующий план – неорганических существ. Не нашего, не человеческого, мира. Но они имеют к нашему миру прямой интерес, стараются копировать и воспроизводить его и даже иногда воплощаются в человеческих телах.
– Мир бесов! – воскликнул кто-то.
– Я называю этот слой «паталический план», – заметил Андрей. – Так его обозначил один мой учитель.
– У меня – всё. Дальнейшая информация закрыта, – сказала Наталья.
– Информация принята. Закрепляем Наталье полученную информацию. Фиксируем это событие. А теперь – всё, пора отсюда валить! Закрываем наш информационный канал. Пока нас не запеленговали. Уходим отсюда, и срочно! – сказал Андрей.
И все быстро, во мгновение ока, последовали за ним и покинули маленькую полянку, выйдя с неё на грунтовку. И обходным путём, чтобы не идти в темноте под деревьями, по этой грунтовке вышли на Поляну.
– Пойдемте теперь к костру! Надо бы чайку нам всем теперь попить. С сахаром!– предложил Андрей.
И вот уже их небольшая группа, шутя и смеясь – это, как отметил Андрей, пошла уже после работы «разрядка», – направилась к лагерному костру.
– Интересные здесь всё же места! – послышался чей-то женский голос из общей их толпы. – Где ещё были бы возможны подобные мысли, люди и разговоры? У нас в городе – точно нет…
– Так и должно быть, чтобы земля подстраивала под себя человека, а не человек – землю. А мы по глупости стараемся жить единообразно… Горцы не должны походить на жителей равнин: у них всегда были сказки, легенды, напевные песни, захватывающие воображения танцы… И уважение к мудрым старикам, – отозвался Андрей.
– Учитель! А как отличить чистый истинный канал от так называемой «работы подсознания» – отрицательного полюса информации третьего-четвертого уровня? Как я понимаю, те ребята, что сидят внизу, любят иногда пошутить, – спросил Сергей.
– Да, и мозги попудрить – тоже любят, и энергией дармовой накачаться… А об Учителях мы с тобой потом потолкуем. О тех, что с большой буквы… Под чаёк хорошо пойдет. А о канале скажу так: а никак бывает не отличить… Поначалу. Когда сравнить не с чем. Впрочем, информация подсознания иногда бывает тоже интересной, если делать правильные выводы и уметь её переработать, а не принимать за чистую монету. А главное – ни на чём не зависать. Рассматривать информацию – просто как информацию. Не как истину высшей инстанции. Уметь видеть ситуацию с разных сторон. И очень осторожным надо быть с явлениями разного там ясновидения и яснослышания. И ни в коем случае не пытаться их вызвать, и во что бы то ни стало. Любой ценой.
Наталья, следуя за Сергеем и Андреем, вновь пребывала в странном, нереальном и почти бесплотном состоянии; и никак не могла ответить на собственный вопрос, что же сейчас происходило. Что произошло… Шутка? Игра ума и воображения? Коллективное размышление? За всем этим определенно стояло что-то. И это что-то было настолько необычным, что у Натальи не было слов, чтобы это описать.
Глава 9. Учителя и М-ученики.
«Учитель – жизнь. Но, так она научит – что мысли и живот порою вспучит».
(начинающий знаток жизни)
Небольшая группка, следуя за Андреем, прошла по краю Поляны. В это время у большого камня уже начинался ещё один, ночной, Магнит. И пожалуй, было уже за полночь. Похоже, что явленный всем Евграфий к Магнитам и их количествам подошёл жёстко. Устроил плотную программу, по максимуму.
– В семь – Магнит, в девять – Магнит, в двенадцать – Магнит… А встанут – в пять утра. Круто, ничего не скажешь. А бешеный колокольчик на веревочке – отдельный шедевр, – пробормотал Андрей себе под нос. Но Наталья и Сергей отчетливо это услышали.
Было видно, что сзади внешнего круга магнитчиков горели костры. Заранее потрудились, веток гору натаскали, по всей видимости.
– Посчитай, сколько вокруг костров, – попросил вдруг Андрей и указал Сергею кивком головы в сторону Поляны.
– Пять, – удивился тот. – Да ещё, они явно выстроены пентаграммой.
– Это, как говорится, случайность: изначально их было семь… Но два потухли и едва тлеют, – уточнил Андрей. – Но случайность наводит на размышления.
Больше он не добавил ничего.
В молчании пришли к лагерному костру. Он горел по-прежнему, хотя здесь не было никого из взрослых. Были дети. Они бросали в огонь новые поленья, а также поджигали мелкие хворостинки, бегали с ними друг за другом. Ребятишки не пошли спать по наставлению родителей, а только временно притворились, что сделали это.
Но теперь сидеть у костра, уже рядом с группой взрослых, им расхотелось. Наскоро поковырялись в остатках еды, съели кашу, допили компот – и отправились спать. Или, во всяком случае, в палатки. Со взрослыми им было не интересно.
– Что мне здесь нравится, так это дети эзотериков. Они такие самостоятельные! И – сама непосредственность. Какая, впрочем, и должна быть свойственна детям, – заметил некий женский голос.
– Как-то, иду мимо одной палатки, а там девочка вслух читает мальчику какой-то бульварный роман. И дружно хихикают, – заметил мужчина справа от Натальи.
Все засмеялись, тоже дружно, и разом замолчали. Несколько минут все были заняты исключительно чаем.
– Я, кажется, обещал Сергею поговорить об учителях, – вспомнил Андрей, нарушая молчание. – Дело в том, что нет ученика, нет учителя: в том смысле, что мы все здесь – ученики. Учимся друг у друга. И это не я вас чему-то научил сегодня, а скорее, вы – меня. Познал – познался… Спасибо вам за это. Я вовсе не Учитель. Мы играем на равных…
– А чьи ж мы все тогда м-мученики? – шутливо спросил Сергей.
– М-мученики твои, Господи, не отреклись от тебя, и, тебя ради, страдают, – неожиданно серьезно, процитировал Андрей. – Все мы – ученики Господни.
– Все люди?
– Все, кто пытаются быть людьми. Вносят свет, в эту вечную тьму.
– То есть, ученичество – всегда есть страдание? – удивленно спросил Сергей.
– За любым ученичеством следуют испытания… Но не об этом я сейчас хотел поговорить. А о странных учителях непонятной «духовности»… Конечно, нередко для нас учителями становятся просто встреченные в жизни люди: и не только умудренные мужи, но и женщины, даже дети…
– Дети? – спросил кто-то, сидящий дальше от костра. – Ну, это – вряд ли.
– Но для этого, надо уметь делать из странных встреч определённые выводы. И быть на пороге изменения. Как в дзенских притчах… Помните, к примеру, притчу о том, как монах шел мимо дома, в котором мать будила ребенка? И приговаривала: «Да просыпайся ты, наконец! Просыпайся!» Он принял эту фразу на свой счет, и получил просветление…
– Или, шутку о мяснике, который говорил о том, что в его лавке нет плохих кусков. Каждый из них – самый лучший, – поддержал Сергей.
– И – что? Тоже монах, что мимо мяса шел, просветление получил? – спросил кто-то.
– Ага. Да еще при том, что работа мясника на востоке считается… Ну, почти неприкасаемой, – заметил Сергей.
– Впрочем, не о случайных учителях я хотел бы поговорить, а о тех, которые почему-то в последнее время пишутся с большой буквы, – заметил Андрей. – Мне хочется рассказать об одном особом человеке, который оказывал на других весьма сильное воздействие. Очень странном человеке, которого я имею честь назвать одним из своих учителей.
Так повелось, что его признали Учителем (с большой буквы), и толпа народа съезжалась к нему на что-то типа семинаров. Но тогда это так не называлось. А когда он, к примеру, ехал в поезде – чему я сам однажды был свидетелем, – к нему из разных вагонов сбегались люди, в особенности, дети. А ещё, животные липли: кошки, собаки… Хотя, внешне он был – ханырик ханыриком. Уж не знаю, почему он выбрал такое воплощение: специально, по-видимому… Одна нога у него была чуть короче другой, глаза заметно косили. Лысенький, маленький, толстоватенький такой человечек… Но – добрый-добрый. И это чувствовали, буквально неким шестым чувством, абсолютно все. Он погладит ребенка по голове, даст конфетку – и у того болезнь проходит, серьезная, затяжная. Дети сбегались, облепляли его со всех сторон. А взрослые – что ещё удивительней – не возражали, подходили и даже сами слушали с удовольствием, что он там им рассказывает, хотя рассказывал он что-либо всегда тихо-тихо… Всё равно было слышно… Недаром говорят, что много будет подражательств, учителей ложных. По плодам только распознаете их. И по зову сердца, отклику его.
Так вот… Поехал я к этому своему учителю с ещё одним моим знакомым. Думал: на семинары там стану ходить, лекции слушать. Жить у самого учителя. А друг меня поселил – ну и сам, конечно, так же поселился – у учителя… на даче. Уж не знаю, было ли у него какое иное жилье. А это – в пятнадцати километрах от города. И никакого транспорта туда не ходит. Зима. Снег, сугробы… Домишко весь перекошенный, нетопленный. Мы дрова рубили, печку растапливали. Туалет – само собой, на улице. Снег под ногами скрипит, на небе – звёзды блещут, яркие-яркие. В округе – не живет никто, собак только кормить иногда приезжают: некоторые дачи собаки сторожат. Так и сидим. Учителя ждем. А времени у меня в запасе – трое суток. Потом необходимо назад возвращаться, к себе, в город. Я только на трое суток туда вырвался.
Вот, сидим. Сутки ждем, вторые… Что из еды было с собой привезено – давно уже съели. Голодные сидим, злые. Чуть не поссорились совсем. Он – на меня злится, я – на него. И вот, в конце третьего дня, вечером, является, наконец, наш учитель. Пешком, само собой разумеется. Зашёл – только взгляд на нас уронил мимолётный. Достал из ящика стола карту: план города, и стал на карте красным карандашом крестиками отмечать места, где побывал за это время. Пивные лавки, притоны, административные здания – гадюшники, словом. Так он всё это именовал. Ну, и нанёс их все на эту карту. Тут я почувствовал, что повыхватывал он с собой оттуда, из гадюшников этих… Мама родная! Он сейчас был просто сгустком боли, отчаяния, безнадежности…
Достал учитель наш из сумки принесённую с собой буханку хлеба, поставил её в центр дощатого стола. Затем из ящика этого стола свечу достал. Закрепил её на столе, зажёг. Стали мы в круг, все втроем, и начали очистительные молитвы читать. Учитель со всего города вобрал всяческий негатив… И теперь, с молитвами, стал его с себя скидывать. В хлеб.
Не вынесет ни один человек – долго в себе такое таскать. Вобрать и полностью выжечь это внутри себя, без последствий, не сможет никто. А хлеб – чистый продукт. Он весь негатив в него скинул… Ну, а хлеб… Мы потом его съели.
Таким образом он нам эту школу и передал: очищения через хлеб. Запоминайте и вы. Что есть такое. Может, сработает когда, пригодится. Лучше, конечно, прямой передачей показать. Работой. Только, не сейчас, а когда представится случай. Быть может, проведём с кем-нибудь подобное очищение…
Все молчали, задумались, глядя в огонь костра.
– Это я, впрочем, так… Говоря об учителях, не мог не вспомнить… За глаза вот таких людей учителями всегда называю. Но в глаза никогда не обращался, так их титулуя. И вам – не советую. Жизнь потом по местам всё расставит. Кто был учитель, а кто… В общем, все мы – просто попутчики. Искатели, ведущие диалог. Встречные люди, посланные судьбой и Силой. Никому я пока не М-мучитель. Не впрок мне такая большая ответственность.
В это время все услышали вдалеке клацанье механического ручного фонарика, голоса… Быть может, это возвращались отдельные магнитчики, следуя без дороги, пробираясь в темноте через негустой, но местами заросший кустарником лес. Маленькая световая точка фонарика стала приближаться.
– Так что – поосторожней будь со словом "учитель", – шепнул Андрей напоследок разговора. Только Сергею.
– Почему? – решил уточнить тот.
– Слово это сейчас – как красная тряпка для быка, – продолжил Андрей еле слышно. – Как, думаешь, можно уничтожить явление духовного ученичества? Которое только начало возрождаться? Да нет ничего проще! Посадить отряд одетых в штатское в Москве, назвать их как-нибудь душевно… Учителями, мессиями, Агни Йогами… Потом – кинуть клич в полулегальных кругах, пригласить к себе всех желающих. Мол, приезжайте, научим и вас быть Учителями. Создать институт эзотерических наук – или какую-либо ещё "духовную" структуру. Приезжайте, мол, к нам, принимайте обряд посвящения! И… тут же понаедет толпа. Всяких. Прежде всего, больных на голову. С ними проведут обряд, посвятят их в ранг "Учителей". Естественно, с указанием, что сверху будут "координировать их работу" согласно присылаемым "инструкциям". И пусть они сообщают о всех, кто пришел к ним "учиться". Слышал я об одном таком "обряде посвящения"… Случайно, одна наивная душа рассказала. Зашёл этот человек в кабинет, там сидела тётенька. Официальная такая тетенька, весьма протокольного вида. Нужно было подойти к большому зеркалу, которое там висело, и, по знаку этой тетеньки, глядя на своё отражение, громко, чётко и звонко зачитать с бумажки клятву верности высшим силам. И – всё, с этих пор ты – Учитель…