И когда Наталья, глядя на Сергея своими огромными серыми глазами, спросила: "Ну, что? Я еду. А ты?" – то Сергей долго не раздумывал, и тут же решился.
Как ни странно, проблем с получением отпуска не было: шеф сразу же подписал его заявление. В тот же день. А родственники… Впрочем, с ними – одной проблемой больше, одной меньше…
Он оставил им записку на кухонном столе, уходя, будто бы, на работу. Очень короткую: "Не волнуйтесь. Я уехал в горы. Приеду до окончания отпуска. Сергей".
«Сумасшедший! Ты когда-нибудь станешь отдавать себе отчет в своих поступках?» – нередко кричала ему мать. Что ж… Отчет он, конечно, себе отдавал. В том, что по приезду родственники изготовят большую фаршированную котлету. Размером в его рост. Ну, и с его физиономией, конечно. Но, в конце концов, ему не привыкать! И не обязан взрослый человек отчитываться каждый раз в том, куда он пошел или поехал.
Ни о какой надлежащей экипировке для поездок в горы, дальнего похода, не могло быть и речи. Сергей вышел из дому в лакированных итальянских туфлях, новых не потертых ещё джинсах, джинсовой же рубашке и с металлическим пацификом на цепочке: пошел, будто бы на работу. Иначе, понятное дело, никуда бы его не отпустили. И каких-либо других вещей он с собой не взял. Только, захватил из дома сумку, что валялась в старом шкафу. "А ля старый дедушкин портфель", как прокомментировала потом Наталья. Эта сумка имела жутко неудобную, пластмассовую жесткую ручку. Увы, более подходящей в его доме не водилось: не с дипломатом же ехать… С Натальей они договорились встретиться возле её дома. Наспех купили в магазине полиэтиленовые "мешки" с крупой и банки с консервами – то есть, запаслись провизией, и загрузили её в «дедушкин портфель».
Конечно, Сергей испытал адскую боль, когда нес эту сумку походным маршем по лесу. Он тут же растер руки до кровавых мозолей… Его и дома всегда упрекали за слишком нежные для мужчины руки и пальцы, «как у пианиста». «И в кого ты у меня такой? Мужик должен быть мужиком!» – с упреком, часто повторяла мать. Здесь, на Поляне, Сергей не обращал внимания на растертые до крови руки, сбитые ноги. Духовная работа требовала жертв.
К последним неожиданным происшествиям Сергей отнёс бы и ещё одно. За неделю до уезда он пошел на вокзал. Посмотреть заранее расписание поездов. И вдруг – вот неожиданность! Стоит он, смотрит расписание – а прямо к билетной кассе идет Василь. Тот самый парень, что когда-то познакомил Сергея с книгами Карлоса Кастанеды, в одной тоже весьма занятной группе, где крутили некие «семинары», совсем не похожие на посиделки в библиотеке. Семинары проводились на городском стадионе. На них люди пытались выйти за грань своих обычных возможностей. Например, ходить по бревну с завязанными глазами. Некоторые из начинавших там «раскручиваться» были учениками Бориса Золотова.
Некоторое время Василь, относясь к Сергею покровительственно, учил его «крутить пассы» по Кастанеде. Но позже он уехал в Москву, и вроде как насовсем. С тех пор Сергей его не видел: их общение прервалось. И вдруг – именно сейчас – такая встреча!
Обрадованный Сергей высоко подпрыгнул и проорал дежурный привет. Но долго разговаривать не пришлось: Василь взял в кассе билет, и уже спешил к подъезжающей электричке. Здесь он просто гостил у друзей. Василь почти всегда куда-нибудь уезжал. А жил он теперь в Ростове.
«Это… не спроста», – подумал Сергей.
Дело в том, что он всегда встречал Василя только перед большими жизненными изменениями; в прошлый раз – перед своим, неожиданным для родственников, поступлением в институт.
– Как-нибудь зайду, я здесь часто бываю, – бросил Василь, уже убегая. – Обретаешься там же?
И, как ни странно, он действительно заскочил к Сергею. За два дня до этой поездки. Правда, им толком поговорить не пришлось; в то же самое время пришел в гости и некий Виктор, новый знакомый Сергея по новому эзотерическому тусняку.
Виктор бывал на сходках в библиотеке редко. И, казалось, с каким-то своим собственным скрытым интересом. Являя собой постороннего наблюдателя. Чаще всего он занимал диван, который стоял у стены, в стороне от общего стола. Он располагался на этом диване с вызовом, полулежа, и скептически созерцал происходящее. Но чаще Сергей заставал его не там, а у Веры Николаевны. Виктор умудрялся на целые часы её заводить на бесконечные эзотерические споры, напоминающие споры древних схоластов.
Сергей как-то совсем не ожидал Виктора в гости, да и о том, что тот соберется на Поляну, совсем не догадывался.
Как оказалось, Виктор попросил адрес Сергея у Нины Викторовны, неизменной участницы группы лишь в стенах библиотеки. Она там работала, и по формуляру прочитала адрес Сергея: в библиотеке тот, конечно же, был записан. Виктор стихийно собрался на Поляну и знал, что Сергей туда тоже непременно поедет. Общего сбора в библиотеке до поездки уже не ожидалось, а Виктор хотел узнать место и время сбора тех из группы, кто выезжает вместе. Почему Виктор не наведался за информацией к Вере Николаевне – Сергей так и не понял. Вдобавок, оказалось, что Виктор уже неоднократно бывал на Поляне, знал туда дорогу. Но, тем не менее, искал вероятных попутчиков. Хотя, был пока не уверен, удастся ли ему вырваться из города: мол, личные проблемы.
В общем, как показалось Сергею, он просто чем-то заинтересовал Виктора, и тот решил выяснить, что он за фрукт. Учитывая, что дома у Сергея о его предстоящем походе в горы ничего не знали, а также и то, что к нему (вдруг) заявилось аж двое гостей – а его гостей дома не любили, – Сергей весь вечер чувствовал себя, как на раскаленных угольях.
Виктор же, вальяжно развалившись прямо на ковре, около дивана, затеял словесную баталию с Василем. Сергей же являл собой молчаливого, но ерзающего на стуле свидетеля драмы. С единственной мыслью в голове: «Только бы родственники ничего не услышали!» Виктор сцепился с Василем, что называется, на ровном месте: пошел спор о том, есть ли Бог, в чем состояло падение Люцифера и есть ли объективная истина. Положил Василя на обе лопатки; впрочем, Василь не сильно и расстроился.
Сидя на краю Поляны, Сергей теперь вспомнил их: Василя, Виктора… Оба не приехали.
«Поговорить в ближайшее время с Василем, видимо, не удастся», – подумал он. Василь заинтересовался Поляной и Магнитами, даже изъявил желание присоединиться, если успеет… Но, на Ростовском вокзале, во время сбора группы, его не оказалось. «Видать, не выбрался Василь – не случилось, так сказать, да и кто знает, чем он сейчас занят. Надеюсь, в городе мы потом всё же встретимся, главное – он из Москвы уже вернулся… А пока что… И так много за последние дни, всего и сразу…», – и мысли Сергея переместились в ином, созерцательном, направлении. Пока не исчезли вовсе.
Непривычная волна энергии теперь шуровала вдоль позвоночника, исходя от земли. Сергей стал проделывать спонтанно кувырки и растяжки, пока не утомился и не сел, наконец, в позу лотоса. При этом он иногда производил волнообразные движения позвоночником и чувствовал, как горячие и сильные потоки вновь и вновь наполняли его энергией. Только теперь он, наконец, почувствовал слияние с этой местностью, с окружающей природой, и будто бы загадочная «Поляна» всё же приняла его; он перестал чувствовать дискомфорт, и ощутил радость и вдохновение.
Глава 2
. Василь и Виктор. Заезд.
«Взлёт всегда производится по команде: стоп!».
(из инструкции для самозанятых йогов).
Василь уставился в окно. В почти непроглядную тьму. Под стук колес поезда, трясясь в прокуренном вагоне… Ощущая только движение железа, и первозданное одиночество, он всматривался в очертания деревьев, и в проносящиеся мимо столбы с фонарями. А настроение его, тем временем, неожиданно упало ниже отметки нуль. До стадии: просто жесть.
«Духовный поиск, блин, – подумал он. – Вечно меня тянет на странные приключения. И странные компании… В них скажешь «карма», скажут – читали, скажешь «аура» – скажут, слышали. Ага… Бла-бла-бла… А реальное что-нибудь изобразить – слабо? «Духовные Учителя в наше время не снисходят до чудес» – пурга какая-то… Хоть кто-нибудь бы из них, хотя бы ради прикола, сотворил чудо. Опять двадцать пять – говорят, «каналы» нужно открывать… «Выходи за грань возможного, ты всё можешь – главное, это поверить в себя!» Как? Силой мысли? А мысли уже скисли… Лучше, надо было в мае рвануть в Крым. Там ребята йогу крутят», – размышления Василя в поезде, среди ночи и вынужденного бдения, радостными не были. А были весьма сумбурными.
К тому же, он сам толком не знал, зачем втянулся в это приключение. Вышло как-то само собой… Как и многое в его жизни, поездка вышла стихийной. Вот потянуло – и всё тут. Как, впрочем, нередко с ним бывало. Сергей предложил ему присоединиться к группе. А мысль съездить куда-нибудь и развеяться и раньше маячила на горизонте. Лето ведь. Пыль, жара… Раскаленный Ростов…Не хотелось бы провести всё лето в пыльном и душном городе, постоянно квася в общаге пиво с Олегом и зависая в компьютере. Тем более, он как раз ожидал деньги. Должны были привалить, за одну "шабашку". А вот новой работы пока что не наклёвывалось. И Катька, девушка Василя, уехала в Крым ещё в начале лета – и с тех пор поминай, как звали, ни письма ни привета. "Ладно, буду избавляться от чувства собственной важности и стирать личную историю," – подумал Василь, подведя общие итоги своего положения.
Но, как только он решил отправиться в путь, всё стало складываться просто наперекосяк. Ему везло, как утопленнику. В этот же день, как оказалось, Олег уже успел отдать свою палатку, на которую рассчитывал Василь… какому-то Тушканчику, который тоже неожиданно намылился в горы и по дружбе одолжился палаткой. Кто успел, тот и съел! Пришлось Василю созваниваться с Алёнкой и срочно ехать к ней, чтобы успеть выцепить хотя бы спальник.
Алёнка была его бывшей однокурсницей, и у неё были гости. И все какие-то странные: обкуренные, что ли… Пока Василь пил из вежливости некий "чаёк" подозрительной консистенции, Алёнкин младший братишка «засандалил», как он выразился, один кроссовок Василя в унитаз. Пришлось взять у Алёнки предложенные ею взамен теннисные тапочки её папы, а выловленный кроссовок отмыли и повесили сушить.
«Мелкий даун, уши некому надрать», – мысленно обругал Василь Алёнкиного брата, чья конопатая мордашка сразу же исчезла в комнате Алёнкиной бабки.
Обещанный "спальный мешок", который Алёнка разрекламировала по телефону, как «очень хороший», на проверку оказался старым, видавшим виды замшелым одеялом в цветочек, сбоку которого была вшита "молния". На немой укор Василя, хозяйка спальника отвечала, что он ничего не понимает в спальниках, тот – просто чудесный. Культовая вещь. Её сестра бывала с ним и на Грушинском фестивале бардов, и на толкинистских игрищах.
"Ну, теперь уж я из принципа поеду, – решил Василь. – Очень уж хреново всё складывается". Он был упертым, как злополучная ворона из анекдота, которая отправилась в полет с гусями, как «птица гордая, птица упертая, но…шибзданутая…» Можно сказать, Василь просто обожал трудности. Должно быть, они не напрягали, а, наоборот, вдохновляли его на подвиги.
Итак, ему пришлось пить с Алёнкиными гостями чай. Не уходить же так, сразу. Все сидели с кислыми рожами за круглым, обшарпанным столом. Одна длинноволосая девушка, похожая на хиппи семидесятых, с фенечками из бисера, пыталась что-то бренчать на гитаре. Получалось плохо.
Про свой «чаек» Алёнка сказала друзьям и подружкам, что намешала туда всякого-разного из попавшихся под руку пакетиков, и вроде бы пургена в нем не присутствует, в чем она точно не уверена, а конопля случайно попасть могла. Одним из её гостей был Виталик. Видимо, как и Василь, он попал на эту хату совершенно случайно. Кажется, хотел забрать, увести отсюда Анечку, которая уже хватила лишку. Культурный, интеллигентный парень в галстуке, он, хлебнув «чайка», услышал подобный комментарий и весьма переменился в лице. Даже слегка позеленел. Василь решил, на него глядя, что пурген в «чайке» всё же присутствует.
Пора было и честь знать. Гостям явно надоели хозяева, образно выражаясь: то есть, Василь поспешил ретироваться. И воспользовался уходом Виталика, поскольку одновременно с ним проскользнул к двери. Анечкин парень (по всей видимости, уже бывший парень), был сильно разочарован и не вынес обидных шуточек и издевательств. Действительно, Аленка и Анечка потешались над ним, как только могли. Виталик уходил мрачный, как демон, и решительный, как дух изгнанья. Василь, как только Виталик исчез в дверном проеме и шумно хлопнул дверью, расцеловался на прощание в коридоре с Аленкой, сказал пока-пока, и наконец-то освободился от странной компании.
А впереди него по лестнице, закадрово шмыгая носом, еще спускался бедный Виталик. Василю было жалко парня, но он решил, что тот сейчас не примет слова утешения и поддержки. И не стал догонять его на улице, хотя и там по-прежнему некоторое время шел следом, пока не свернул прочь.
От выпитого "чайка" Василя вывернуло наизнанку где-то в районе улицы Маяковского. Он громко выругался, посидел немного на лавочке и поговорил с собакой. Которая ему сообщила, что в прошлой жизни она была очень грешным человеком.
«По-моему, что-то не так,– подумал Василь на этом самом моменте. – Не знаю, чего уж там они в чай намешали»… И решил, чтобы прийти в норму, прямо здесь и тотчас сделать несколько пассов. Начал с "пробуждения защитного потока". Его слегка корёжило. Прохожие оборачивались.
Потом была последняя ночь перед отъездом. Василь, как обычно, играл, по очереди с Олегом, в компьютерные игры. Когда комп занимал Олег, Василь читал «Бродяг дхармы» Джека Керуака, отвлекаясь только на приготовление чая или кофе.
Незванно завалились гости. Зашли знакомые ребята, которые гуляли ночью по Ростову. Узнав об отъезде Василя, они дружно снаряжали его в дорогу, собирая в рюкзак всяческую "чешую". Ножик, кильки в томате, – «для ваших вегетарианцев, чтобы они слюнки глотали и облизывались, пока ты ешь». Карты Таро, вместо географической, – «для лучшей ориентации на местности». Закинули плавки, маску и трубку, поломанный пионерский горн, сохраненный Василем со школьных времен. И рыбу-дхарму: пластмассовую игрушечную рыбу, неизвестно когда, зачем и кем принесённую к Олегу. Рыба висела на стене, на верёвочке. А также, гости упаковали в рюкзак, не давая Василю вмешиваться в процесс, восьмой том Карлоса Кастанеды… И прочие, столь же необходимые в походе, мелочи.
Василь в это время рассказывал на балконе девушке, которую все звали Птахой, о семинарах Золотова. Ту откровенно плющило. Впрочем, для того, чтобы она «плющилась», много ума было не надо – хорошая крыша летает сама. Мимо них с периодичностью в полчаса пролетали, как метеоры, сброшенные с четвёртого этажа пустые банки из-под пива. Птаха под конец уже стала «видеть» энергетические тела прохожих и чуть не шагнула вперед, став на перила балкона, в порыве вдохновения.
С утра, будучи с квадратной головой, Василь предварительно договорился по телефону и поехал к тому хмырю, который должен был оставить ему денег за "шабашку". Но, подходя к нужному дому, Василь понял, что он оцеплен, поскольку перед ним стояли военные машины и бегали люди в камуфляже.
– Что там происходит, бабушка?– спросил Василь у ротозеющей старушки, явно местной.
– А, кто его знаеть-то… Звонили, сказали, дом, мол, заминирован, кто пойметь-то – можеть, шутят, а можеть – нет. Минёры, вишь, приехали…
– И долго уже этот цирк продолжается? – спросил Василь.
– Поди, часа два. Можеть, и поболя. Жителей, вишь, повыгоняли, ждем теперь.
– М-да, – только и промямлил Василь, подумав, что его невезение уже просто зашкаливало. И теперь с ним был даже перебор: уже около двенадцати, а поезд приходит в три с копейками… Причём, до отправления нужно и в общагу смотаться за вещами. На другой конец города.
Тогда Василь, уже мысленно похоронив свою поездку, двинул обратно.
Но деньги он все же получил. Уже около пяти. Типус, у которого он шабашил, честно сам позвонил в общагу, где был только Олег. Договорился о том, что деньги занесет, как будет идти с работы.
Но поезд уже ушел… И Сергей, с которым собирался ехать Василь, уже был в пути. Должно быть, выехал из Ростова на том самом, трёхчасовом поезде. И теперь Василь знал только название станции, куда надо ехать. Но не знал, как добираться дальше, до Поляны.