Заслышав приближающиеся шаги, поспешила в свою комнату и, прикрыв за собой шторки, принялась вскрывать одну из своих сумок, доставая необходимую одежду.
Он сразу же прошмыгнул на кухню, забрякал крышками кастрюль, «прогрохотал» сковородкой и, щелкнув дверкой холодильника, принялся за приготовление коронной холостяцкой еды – глазуньи. Разбивая на шипящую маслом чугунную посудину яйца, громко, чтобы ей было слышно, спросил:
– Баню растопить?
– Нет, не стоит беспокоиться, – ответила она где-то рядом, уже переодевшись и появившись в кухонном проеме.
Блузку заменила простенькая футболка, плотно обтянув ее кошачью фигуру с тонкой талией и многообещающей грудью. Взамен юбки появились спортивные эластиковые штаны, выделяющие ее стройные ноги и упругие бедра. Закалывая за маленькие ушки пряди волос, Оля приподняла руки кверху, вытянулась всем телом, еще больше подчеркивая свою статность.
Вывалившееся из Васькиных рук яйцо плюхнулось на носок ботинка и, издав чмокающий поцелуй, желтой слизью потекло на пол. Окаменевшей челюстью он пробормотал про дырявые руки, горячую сковородку, не сводя с девушки глаз, чем вновь вогнал Ольгу в краску.
– Давай я похозяйничаю!
Через каких-то полчаса они уже сидели за столом, заставленным нехитрыми закусками, для чего Оля выпотрошила одну из своих сумок и, достав из нее редкие в этих краях помидоры и разные другие деликатесы, с грустью пояснила:
– Маме везла…
Он же торжественным охотничьим жестом достал бутылку водки, и, поставив на стол, кивнул на нее:
– Как ты смотришь на это?
Оля неопределенно качнула головой, подняв палец, попросила подождать. Удалившись в комнату, порылась в своих сумках и, возвратившись, передала ему «Амаретто».
Васька удивленно чмокнул губами, разлил по стопкам.
– За знакомство! – просто, с улыбкой сказал он и посмотрел на нее прямым взглядом, от которого она вновь покраснела.
С явным удовольствием выслушивая его похвалы насчет отменного приготовления блюд, Ольга не знала, куда деться, и, чтобы хоть как-то остепенить красноречивого искусителя, перевела разговор на другую тему:
– Скажи мне честно – ты все врешь?
– Ты о чем?
– Что ты охотник, улетаешь в тайгу на полгода, добываешь соболей?
– Ты мне не веришь?
– В таком случае, где твои трофеи, шкуры, рога и все прочее? – с хитростью посмотрев на него, спросила она. – Почему их нет на стенах?
Поняв причину ее настороженности, он усмехнулся:
– Это ты, наверное, крутых фильмов насмотрелась про западных охотников. Все трофеи – на стене! Или у начальников в кабинетах. – Немного помолчал. – У нас все не так. Простому охотнику положено все отдать государству. Ну а насчет рогов – женюсь, жена поможет!
– Неужели ты для себя вообще ничего от тайги не оставляешь? – удивилась она.
– Кто его знает. Может быть, и оставляю… А хочешь – фотографии покажу?
Он достал альбом и с удовольствием стал показывать снимки.
– Тайга – моя любимая тема! О ней могу рассказывать целую неделю.
Васька был хорошим рассказчиком.
Оля слушала и переносилась в царственный мир восточносаянской тайги, где человек остается один на один с природой, живет и выживает в различных критических ситуациях.
Простая речь Васьки действовала на Ольгу гипнотически. За время короткого знакомства из простого водителя-острослова Вася вырос до мужественного, сильного, стойкого человека. Он продолжал расти в ее глазах, вызывая уважение, признательность и что-то еще, чего Оля не могла пока объяснить…
Однако, не забывая о столе, он прервал свои истории, вернув девушку в реальность.
– Третий тост за любовь! – повторил он где-то услышанную фразу и не моргнув глазом соврал: – Надо целоваться!
– А это обязательно? – покраснела она.
– За любовь – да! – опять настаивал он.
– А разве у нас есть любовь? – уже прошептала она, почувствовав легкое головокружение.
– А как думаешь ты? – приблизив свое лицо к ней, тихо спросил он и стал медленно приближаться губами к ее чуть приоткрытым и подрагивающим от волнения губам…
Она не отвела лица, а просто закрыла глаза в ожидании…
Вася, как всегда, проснулся рано, с первыми лучами заглядывающего солнца.
Посмотрев на часы, усики которых показывали половину седьмого, он осторожно освободил плечо от Ольгиной головы и, приподнявшись на локте, стал смотреть на спящую девушку.
Она была прекрасна! В эту минуту ее лицо напоминало совсем юную девочку и дышало нежностью и очарованием. Мелко подрагивающие пушистые ресницы, сомкнутые глаза под густыми черными бровями придавали внешности неповторимую красоту. Разметавшиеся по подушке волосы нисколько не портили ее, призывали погладить себя рукой.
Васька медленно протянул руку. Дотронувшись до волос, осторожно, прядку за прядкой откладывал за спину, оголяя покатые плечи и упругие, оканчивающиеся коричневыми изюминками груди.
Васька вдруг подумал о том, какой дорогой подарок подарила ему судьба. Эта встреча была наградой за время бродяжничества по тайге, черные, томительные ночи одиночества. Он верил и не верил своему счастью, так внезапно ворвавшемуся в его жизнь…
Большая стрелка часов дала знать, что пора идти на нескончаемую работу. Стараясь не шуметь, позавтракал остатками вчерашнего пиршества. Написал коротенькую записку, еще задержал взгляд на счастливо спящей Ольге и вышел из дома.
Набрал полную грудь прохладного утреннего воздуха, улыбнулся. Сидевшая в вольере Волга приветственно взвизгнула и помахала хвостом, но он как отрезал:
– Теперь тебя будет кормить хозяйка!
Сказав эти новые для своих ушей слова, заспешил по поселковой улице к промхозовской конторе.
Весь день Васька был сам не свой, он ежеминутно оглядывал «стоявшие» на одном месте стрелки часов. Мрачно смотрел на медленно движущиеся стволы деревьев, входящих в раму шуршащих пил и выходящих оттуда готовым пиломатериалом, машинально откидывал пахнущие смолой доски. Он был, как никогда, задумчив и молчалив, на шутки мужиков отвечал невпопад.
– Не заболел ли? Или что случилось? – спрашивали они поочередно.
Все прояснилось, когда на пилораму зашел Васькин сосед. Егорка разогнал туман дырявой шапкой, рассказав о молодой бабе, привезенной вчера из города. Напарники, недолго посмеявшись над Васькиными застойными временами, прожитыми в одиночестве, отпустили его с работы намного раньше положенного.
Возвращаясь, он не шел, а летел на крыльях. Он боялся мысли, что все это может оказаться сном, и, возвратившись в стены недавно выстроенного им дома, никого там не найдет, кроме дикой тоски и страшного одиночества…
Еще издали он увидел мелькнувший в окне дома знакомый силуэт. Ольга встретила его у порога своей очаровательной улыбкой. Из кухни доносились запахи чего-то очень вкусного.
– Как дела?
– Да пока что хорошо, вроде бы успеваю. Хотя время уже поджимает. – Она искоса посмотрела на настенные часы.
– Ты что, куда-то торопишься?
– Скоро поезд, – как-то тихо проговорила она, – пора собираться!
– Ах, вот ты про что! – нараспев протянул Вася. Подойдя к ней, взял крепкими, жилистыми руками за плечи и, притянув к себе, обнял: – Никуда ты не поедешь, останешься здесь. Это будет твой дом!
– Ты это… серьезно? Ты хочешь этого?
Вася несколько минут помолчал и подтвердил:
– Как никогда!
Из дневника Ольги:
«Июль. Моя жизнь круто переменилась: вместо того чтобы в настоящее время находиться под крылом моей мамочки, я сижу в совершенно другом доме и пишу эти строчки. Думала ли я еще вчера, что со мной произойдет за несколько часов и меня увезет “рыцарь на белом коне”? Конечно нет! Но это произошло!..
Мне приснился прекраснейший сон, какого я не видела никогда в жизни! Я стояла на вершине очень высокой горы, и вокруг открывалась такая красота!
Под ногами – огромная долина, а на ней – цветы. Те цветы, про которые мне все рассказывал Вася. Они заполонили все вокруг и были похожими то на белые ромашки, то на лилии, то на красные бутоны роз.
По лугам бродили диковинные, неизвестные животные и позволяли трогать себя руками.
Удивительные запахи наполнили воздух благоуханием. От них кружилась голова, а душу заполнило чувство восторга, от которого хотелось петь, летать, радоваться и вообще делать детские глупости…
Потом появился Вася и поманил к себе рукой. Я шла к нему, а он отступал; я шла быстрее, а он все быстрее удалялся, пока не исчез совсем, оставив меня посреди луга с прекрасными цветами…
…Вася предлагает мне остаться у него, и, хотя я понимаю, что это выглядит очень неприлично, принимаю его предложение, потому что мне некуда деваться. Но честно скажу, что он мне очень понравится. Я перешагиваю границу своей дальнейшей жизни с чувством радости и надежды».
5
Что может занимать профессионального охотника, когда он дома, а не в тайге? Конечно же тайга! А вернее, подготовка к предстоящему сезону.
В сенях дома с каждым днем растет куча вещей, необходимых для промысла.
Аккуратно уложена в мешки одежда, рассортированная по комплектам от простых штанов до рукавиц. В ящиках – железо: несколько десятков капканов, скобы, гвозди и разделки под печные трубы. Отдельно от железа – двойные стекла в рамках, хорошо удерживающие тепло в сорокаградусные морозы, керосиновые лампы и стекла к ним.
Большую часть груза занимают продукты, начиная с хрустящих сухарей в мешках и заканчивая тяжелыми ящиками с тушенкой и сгущенкой. Все выдано промхозом за самую низкую, копеечную цену. Хорошая жизнь была у охотников в последние, счастливые годы доперестроечного времени.
Широкие камусные лыжи, отлично сделанные на заказ, занимают особое место. После тщательного осмотра и подгонки юкс к ичигам Васька тут же упрятал их в брезентовый чехол, поставив в блокнотике птичку.
Этот блокнотик, окрещенный Васькой «ходовой портянкой», играет немаловажную роль в жизни охотника. Сверяясь по заранее подготовленному списку, он хмурит брови и морщит лоб, что-то подсчитывает, своим серьезным видом веселя Ольгу. Она обвивает руками его шею и, улыбаясь, шепчет на ухо:
– Тебе не охотником, а бухгалтером надо быть!
– Тут станешь не только бухгалтером, но и экономистом. Все надо предвидеть! В тайге магазина и промхоза нет, дядя не подкинет!
– И куда ты столько набираешь, ведь тут продуктов на целую армию?
– На армию – не знаю, но мне на полгода хватит, – подтверждает Вася с улыбкой, – может, еще и про запас останется!
– На полгода?! – недоверчиво переспрашивает Ольга. – Ты будешь в тайге полгода?!
– Ну, шесть месяцев – слишком много. Возвращаемся обычно в декабре.
– А как же я? – потухает она. – Что я буду делать без тебя?
– Вот в этом и кроется весь секрет: дождешься – поженимся, а нет… – Он не договаривает и смотрит в глаза, как будто выискивает в них что-то.
О том, что Вася привез себе невесту, знала вся округа и поэтому горела жаждой посмотреть на молодую особу, скрывавшуюся за стеной новеньких тесовых ворот. Даже самая любопытная из всех, жена Егора, общеизвестная болтушка Клава, всегда и везде сующая свой конопатый нос, не могла сказать чего-либо вразумительного. Васька тщательно оберегал свою любовь «от дурного глаза» и всячески уклонялся от пронырливой бабенки, несколько раз прибегавшей то за солью, то за деньгами, то еще невесть за чем, не пуская ее дальше крыльца.
Естественно, что всем было любопытно, когда Ольга появилась на людях и, приветливо улыбаясь и здороваясь со встречными, направилась в сторону сельской лавки. Позади нее слышалось оживленное шушуканье бабушек на скамеечках. Клава, завидев Ольгу из окна своего дома, подхватила под мышку видавшую виды большую хозяйственную сумку, участницу многократных боев с несговорчивыми соседками, и, забыв про закипающую на плите кашу, помчалась вслед за Ольгой.
Продавщицы отпускали товар молча и, заискивающе улыбаясь, завидовали не только привлекательности Ольги, но и неожиданному счастью, привалившему ей: Васька считался одним из самых достойных в поселке холостяков, неизвестно почему отвергавшим многочисленные знаки внимания со стороны женского пола.
Запыхавшаяся Клава, ужасно обрадованная встречей с девушкой, нарушила напряженную тишину магазина и, воспользовавшись моментом для знакомства, обрушила на Ольгу водопад слов.
За весь непродолжительный отрезок пути домой девушка узнала очень многое. Теперь она знала, кто из живущих на этой улице охотников добывает соболей, в каком количестве; что бабка Егориха – колдунья и еженощно заставляет своего деда кататься на козле; а два года назад какой-то Тимоха упер у нее из огорода лейку и сделал из нее самогонный аппарат.
Ольга незаметно косилась на Клавкину сумку, в которую, по ее словам, был вшит обломок кирпича – «для весу сказанных слов» с несоглашавшимися собеседниками.
Но, судя по реакции редких прохожих, попадавшихся на их пути, все были согласны: мужики и женщины «лепили» на свои лица улыбки и почти в поклоне приветствовали:
– Здравствуйте, Клавдия Митрофановна!
Проходя мимо своего дома, Клава повела носом и, прервавшись на полуслове, попыталась изобразить из себя идеальную хозяйку:
– У какой-то вороны каша горит! – И тут же продолжила свой длинный рассказ, подходя вместе с девушкой к ее дому.
Услужливо приоткрыв дверь, пропустила хозяйку и юркнула следом, выпытывая тайную информацию о молодой жизни Васи и Оли.
Она проследовала бы и дальше в дом, но на крыльце внезапно возник хозяин, который неприветливо пошевелил усами.
– Ой, подруженька, извини, у меня же дома дела ждут! Потом встретимся и еще поговорим! – стреляя глазками в сторону Васьки, до недавнего времени бывшего ее любовником, проговорила она и скрылась за воротами.
В свободные минуты Оля подходила к вольере, в которой сидела Волга, возмужавшая за время промысловых сезонов матерая сука. Своим телосложением, мастью и спокойствием характера она сильно походила на волчицу. При первой встрече девушка подумала, что за сеткой и в самом деле сидит зверюга, но звонкий собачий лай развеял сомнения.
Между ними с первых дней завязалась дружба, так как Оля всегда припасала для Волги лакомый кусочек, остававшийся после обеда.
Когда Васька отсутствовал, Ольга заходила в вольеру и ласково гладила собаку по шелковой шерсти.
Волга клала голову к девушке на колени и, закрыв глаза от удовольствия, слушала приятный голос, как будто понимая человеческую речь:
– Когда будешь с ним в тайге, помогай и оберегай своего хозяина от нападения зверей, не отлучайся надолго, и вообще…
Что такое «вообще», Оля представляла с большим трудом и не знала, от каких зверей надо оберегать, потому что ни разу не была в большой тайге.
Увидевший их вместе Васька удивился:
– Как это она тебя к себе подпустила? Обычно чужих людей она просто не замечает.
Оля пожала плечами:
– Но я же теперь не чужая… Она узнает свою хозяйку.
Волга помахивала хвостом и пыталась выскользнуть на свободу, но тут же, получив резкий окрик Васьки, послушно возвращалась назад.
– Почему ты ее не выпускаешь? – заступилась за собаку Оля.
– В тайге набегается!..
Поводом для запрета послужил случай, поссоривший Ваську с соседями. Это случилось несколько лет назад и давно поросло былью, но табу на свободу сохранилось. Причиной ссоры послужил сиамский кот, увалень и любимец Натальи Георгиевны, жившей через два дома от Васьки. Она была председателем сельского совета и ярой защитницей коммунистической партии, не воспринимала никакой правды, кроме своей, всегда готовая сражаться за нее до пены у рта.
Внешностью и голосом она сильно напоминала тявкающую на ветер собачонку, за что и получила прозвище Болонка. Что же касается Васьки, то, поговорив с ней всего лишь один раз, он всячески избегал встреч с представительницей власти, втайне думая, что настоящее место для нее – Овсянка под Красноярском.