Когда люди говорят, будто бы нельзя войти в одну воду дважды, очевидно, они подразумевают то, что невозможно испытать или заново пережить те же чувства и эмоции, с которыми ты ранее сталкивался. Однако сейчас, возле штаба объединенной группировки войск у Князева, похоже, появился реальный шанс опровергнуть ту народную присказку.
Спустя два года, он вновь был на территории Чечни, вновь в военной форме и с прежними майорскими погонами. Перед ним вновь стоял, словно вернувшийся из прошлого, хорошо знакомый ему БМД. Те же самые настроения и почти те же мысли. Всё тут было, как будто по-старому. Ко всему прочему, он ещё и как будто бы вновь слышит за своей спиной очень знакомый ему голос.
– Обождите!.. Постойте!.. Князев!.. Майор Князев!..
Валерий сразу и не сообразил: то ли звал его кто-то; то ли, внезапно разбуженные воспоминания, вдруг начали воспроизводить в его голове некие, совсем уж нереальные фантазии.
Дабы внести хоть какую-то ясность, Валерий оглянулся. При этом, его удивлению не было предела… А впрочем, не так… Удивиться он вовсе не успел. К майору уже успела подбежать, облаченная в военную форму девушка. Без каких-либо колебаний, Князев узнал в ней Ирину, девчушку из его прошлой службы. Только тогда, она была несколько помладше, совсем ещё девочкой.
– Валерий, и всё-таки, это вы… Живой!.. – слегка задыхаясь от быстрого бега, спешно заговорила Ирина. – …Тогда, два года назад, нам сказали, что все погибли. Лишь я одна не могла в это поверить. Была абсолютно уверена в том, что с кем-то из вашего отряда, я обязательно ещё встречусь. Выходит, не подвела меня интуиция.
– Рано меня хоронить. Как видишь, пока здравствую… – неловко отшутился майор. Его смущение было вызвано, прежде всего, тем, что из всех окон штаба за ними наблюдал не один десяток пар любопытных глаз. А, кроме того, он не представлял как вести себя в общении с этой, далеко не девочкой, а вполне взрослой (к тому же, миловидной) особой.
– Может, кто-то ещё уцелел после того боя? – как ни в чем ни бывало, продолжала свой расспрос Ирина.
– Нет… – коротко ответил Князев. Сейчас, ему вовсе не хотелось ворошить те неприятные подробности. По той же самой причине он и предпочёл перевести разговор на иную тему. – …Ну, а ты?.. Какими судьбами здесь?
– И вы ещё спрашиваете?.. – вздохнув, Ирина отошла в сторону. Ненавязчиво встав между майором и БМД, она преградила офицеру дорогу к возможному «бегству». – …Уезжать мне было некуда. Вот и напросилась я к Лютому в штаб. После той вашей гибели. Ой, извините… – она вдруг сделала несколько несуразное движение рукой, будто хотела поймать, случайно выскочившее слово. – …В общем, не могла я оставаться на прежнем месте. К тому же вместо вас, командиром был назначен Муханов.… Надеюсь, вы помните, какие сложные у нас были с ним взаимоотношения. В тот же самый день, я собрала свои вещи и сменила место службы.
Когда подполковник сообщил, что к нам едет майор Князев. Извините, но я не поверила, что речь идёт именно о вас. Посчитала, однофамилец. Ну, сами посудите: почему же сюда, да ещё и в пехоту?..
Именно теперь Валерию и стало понятно, из каких источника Лютый черпал о нём сведения.
Несколько строк об Ирине.
Её родители познакомились в Нижнем Новгороде, в ту далёкую пору, когда город этот ещё носил имя Горького, когда выпускники военных училищ (коим и был в то время будущий отец Ирины), смело смотрели в своё вполне определённое армейское будущее.
Прежде чем на свет появилась Ирина, её родители порядком покочевали по бескрайним просторам бывшего Союза, меняя военные городки и армейские гарнизоны, вслед за новыми назначениями главы семейства. Потому и о рождении ребёнка они задумались довольно-таки поздно. Лишь тогда, когда в военной карьере отца, наметилась хоть какая-то определённость и стабильность. И когда обоим супругам, было уже за тридцать с хвостиком.
В самом конце 80-х (уже прошлого века), подполковник Карасёв вышел в отставку. Точнее, на волне повального армейского перестроечного сокращения его, просто на просто «попросили» со службы.
Здесь следует отметить и ещё один, немаловажный факт. Отец Ирины, как по национальности, так и по месту рождения считался русским. Тогда как мать её, была родом из Ингушетии. Во времена Советского Союза подобные межэтнические браки, были обычным делом. Более того, эти семейные союзы, в определённой степени даже приветствовались. Считалось, что они укрепляют межнациональную дружбу социалистического содружества братских республик.
Так вот, после увольнения из Вооружённых Сил, Карасёвы со своей десятилетней дочерью, как раз, и предпочли осесть на родине матери в Ингушетии, купив там добротный дом на окраине крупного селения. Тот выбор мотивировался, как благоприятными природно-климатическими условиями, так и близким соседством с гостеприимными родственниками по материнской линии.
Кто же тогда, в конце 80-х мог предположить, что в Чеченской республике к власти придут воинствующие экстремисты. Что та самая интернациональность семьи Ирины, в конечном итоге, и сыграет в их судьбе самую роковую роль.
Тем не менее, первые же вылазки чеченских головорезов на территорию сопредельной (некогда единой) республики, оставят Ирину круглой сиротой.
Чуть позже, боевиков из горного ингушского посёлка выбьют. Возле сгоревшего дотла отчего дома, перепуганную и обессиленную девчушку найдут бойцы группы федеральных спецслужб быстрого реагирования. Отбиваясь от озверевших бандитов, бывший подполковник сумел-таки сохранить жизнь дочери, укрыв её от чеченских пуль в дальнем погребе.
Ну, а далее, неплохое знание горной местности и здешних наречий, а так же кое-какое ходатайство офицерского собрания – все это и послужило основанием для временной постановки шестнадцатилетней Ирины на армейское довольствие в качестве переводчицы.
Князев уже не спешил. Как-то незаметно, он разговорился с Ириной. При этом в нём вновь просыпалось ощущение, что никуда он и вовсе не уезжал. Что всегда, пусть и мысленно, был он здесь, на южных рубежах страны, среди кавказских гор и вот таких близких, открытых и бесхитростных людей.
Очевидно, не зря говорят о том, что война заканчивается лишь тогда, когда будет похоронен последний её солдат. Несколько перефразируя эту истину, следует напомнить, что Валерий был всё ещё жив. А потому и война его была вовсе не окончена, при этом Князев уж вовсе не жалел о своей новой командировке. Ну, скажите: кому же ещё, как не ему, здоровому и крепкому мужику, офицеру с многолетним опытом боевых действий, противостоять хорошо обученным и отменно вооружённым паскудам. Да, возвращать тем гадам долги, за своих же потерянных друзей и товарищей.
Невольно Князев припомнил и то, как в своей пост армейской жизни, следуя иногда по мирным улицам родного города, он, бывало, частенько ловил себя на том, что беспрерывно ищет в плотном людском потоке, среди многочисленных незнакомых ему прохожих, лица парней, служивших с ним когда-то и не вернувшихся с той войны. И самое главное (а может, и самое страшное), что он их иногда находил…
– Иришка, ведь я вовсе не ожидал тебя здесь встретить. Дай-ка получше тебя рассмотреть. Как-никак, а целых два года мы с тобой не виделись… – отступив на пару шагов, Валерий продолжил выражать вслух свои искренние восхищения. – …Эх, как подросла. Как похорошела. Ну, прям фотомодель с обложки военного журнала.
– Между прочим, я и раньше была вовсе не уродина, – пробурчала девчушка. При этом её щеки несколько порозовели.
– От мужиков, наверняка, отбоя нет. Поди, и замуж уже успела выскочить.
– Опять смеетесь? Да, за кого ж здесь выскочишь?.. – девушка изобразила на своем лице нечто похожее на брезгливую гримасу. – …Это в вашем отряде, бойцы были, как на подбор. К тому же тактичны, разносторонни, в общении интересны, и за даму могли постоять. А тут, так.… Одно слово: пехота. Мотострелки хреновы. Наглые, да прилипчивые… – Ирина вновь улыбнулась, лишь после короткой паузы. – …Да, шучу я, Князев, шучу. Нормальные ребята, как и везде. Правда, звезд с неба не хватают. И всё же с вами.… Ну, с теми.… Ни в какое сравнение.
Барышня отвернулась, пряча навернувшиеся на глаза слезы.
– Иришка, ведь ты была тогда, ещё девочкой, почти ребёнком. Потому и казались мы тебе большими, сильными и благородными дядьками, – усмехнулся Валерий, попытавшись отодвинуть воспоминания собеседницы на задний план.
– Ага,… Девочкой… К вашему сведению: два года назад, мне было почти восемнадцать.
– Ну, извини. Как-то не заметил. Служить-то мы теперь будем рядом, потому и постараюсь, как можно скорее искупить свою вину за прежнюю невнимательность.
– Уж вы постарайтесь, – улыбнулась Ирина.
– Приложу все усилия. – Валерий поддержал игривый настрой юного создания.
– Выходит, это правда.
– Ты о чем? – Князев успел уловить печальные нотки в её голосе.
– О том, что Лютый отрядил вас на дальние склады.
– Так точно. А, собственно, почему в столь пессимистичных тонах?
– Валера, я попрошу тебя быть там поосторожней… – будто подчёркивая исключительность момента, а так же искреннее неравнодушие к судьбе своего боевого товарища, девушка вдруг перешла на «ты». – …В штабе о дальнем объекте самая дурная слава. Здесь о нём говорят, не иначе, как о «голгофе», как о «выжженной земле». Ведь там собран весь армейский сброд. И «наши», и чужие. Из тех солдат, многих я знаю лично. Возможно, каждый из них в отдельности, то есть, вне общей массы и неплохой парень.… Когда же они вместе – туши свет. Ещё никому не удавалось добиться на складах хоть какого-то прогресса. Тогда как свой былой авторитет, многие офицеры на «дальнем», безусловно, подорвали. Сломал их тот объект.
Понимаешь?.. Поздравлять тебя (вовсе не чужого мне человека) с новым назначением, считаю нечестно. Но и сочувствовать тебе, было бы сейчас, так же неуместно. Потому что мне очень-очень хочется, чтобы именно у тебя, майор Князев, вопреки всему, это получилось. Чтоб подольше ты здесь задержался. А за одно и утер кое-кому нос.
Скоро дембель!
Первые тёплые лучи апрельского солнышка, едва успели прогреть уставшую от холодной зимы землю, а четверо военнослужащих, раздевшись до трусов, уже развалились на широких скамейках «курилки». Солдаты спешили получить от весеннего небесного светила первые, потому и избыточные дозы ультрафиолета. Уже через месяц-полтора, они рассчитывали появиться в родных краях тёмными от загара. Как, собственно, и должны были выглядеть люди, действительно, побывавшие на Кавказе.
– Слушай, Сом… У вас в Челябинске, «тёлки» красивые? – обращаясь к соседу по лавке и вальяжно потягиваясь, поинтересовался один из «отдыхающих».
– Да уж, наверняка будут покруче, чем в вашем Кызыле. А ты, Литвин, никак за невестой собираешься к нам заскочить? – под усмешки сослуживцев и почти не открывая глаз, ответил Игорь.
Прозвище «Сом», он получил ещё на призывном пункте. Как производное от фамилии Самолюк. К предстоящему дембелю Игорь подготовился, пожалуй, одним из первых. Оставалось лишь дождаться того желанного часа, когда будет зачитан приказ и он, с лёгким сердцем отправиться домой, на Южный Урал. Засыпая, Игорь частенько представлял себе ту самую картину, когда он, совсем неожиданно и безо всяких там телеграмм, вдруг предстанет перед родными и знакомыми, в отглаженной парадной форме, увешанной медалями. А самое главное, двумя орденами, наградами за боевые заслуги.
– Нет, Сом. В Челябинск я не собираюсь. И вообще, не за себя спрашиваю… – неуклюже ответил Литвиненко, достаточно добродушный и невозмутимый здоровяк, под два метра ростом. – …Итак, ты утверждаешь, будто бы девки у вас красивые. В таком случае, забери с собой Яшку. Жаловался он мне давеча, мол, всё женское население из его деревни подалось в город. Дескать, одни бабки старые на завалинках остались.
– Литвин, чего это вдруг, ты взялся за меня хлопотать? Разве я просил тебя об этом?.. – недовольно приподнялся со скамейки худощавый и невысокий Сергей Якушев (среди друзей, просто Яшка). Он никогда не упускал случая хоть чем-то зацепить или уколоть острым словцом кого-то из более крепких парней. – …А во-вторых, я вовсе не из деревни. У нас центральная усадьба, почти райцентр. Ну, и в-третьих, я вовсе не нуждаюсь, в чьей либо помощи. И вообще, Саня. Ты прям в каждой бочке затычкой, повсюду свой нос суешь.
– Да ведь ты сам… Буквально вчера все уши мне проел своими стонами: мол, где бабу тебе искать? – доселе добродушный Литвиненко, на сей раз вскипел.
– Санёк, кончай верещать, как свинья резаная… – на правах негласного авторитета, Самолюк оборвал бессмысленный и пустой трёп своих сослуживцев. – …И ты, Яшка, лучше заткнись. Гляди, достанешь Кызыла. Ох, и огребёшь ты тогда по самое не хочу. Голова у Литвина дурная, а кулачищи пудовые. Зацепит разок, очухаешься лишь в госпитале.
– В конце-то концов, вы дадите мне сегодня подремать? – вдруг зарычал, до сего момента, мирно и молча отдыхавший Валера Рудяев.
– О-о-о! Смотрите-ка, Рудяй проснулся. Что, дружище, совсем не спиться? – с наигранным удивлением обратился к Валерию, Самолюк.
– Ага, с вами, с бакланами, только и кимарить… – вздохнув, Рудяев встал. – …Ну? Закурить что ли, дайте.
– Рудяй, ведь ты, весь вчерашний день провел при штабе. Так рассказывай, какие там новости. Может, чего интересного узнал? – Якушев протянул проснувшемуся уже раскуренную сигарету.
– Да, какие ж в этой дыре могут быть новости? А впрочем, постой… – сонный Рудяев вдруг оживился. – …Был там, один чертила. Часа два, без перерыва анекдоты травил. У меня, аж мочевой пузырь прихватило. Вот только мало, я чего запомнил, – уже с грустью добавил Валерка.
– Так давай выкладывай, что в башке осталось. Ни то с тоски передохнем, – навострил уши Литвиненко.
– Рассказать, как тот чёрт… То есть, с его выражениями, ужимками и прочим. У меня, вряд ли получиться… – заранее принялся оправдываться Рудяев.
Однако его тотчас перебил Самолюк.
– Давай уже, начинай. Не тяни ты кота за хвост.
– Ну, короче так… – чуть собравшись с мыслями, величественно и многообещающе начал Рудяев. – …Только-только закончился жесточайший бой. Трупов с обеих сторон, просто немерено. Земля ещё дымиться. Солдатик, один из немногих, оставшихся в живых, уставший и измождённый возвращается к своим. Выжат и измотан он до предела, ели ноги свои волочит. Автомат на плече, гимнастёрка до пупа расстегнута. Ковыляет тот солдат через небольшой пролесок. И вдруг слышит, что из кустов кто-то стонет: дескать, помоги братишка. Мол, боль у меня до того невыносима, что терпеть её нет больше сил. И тут же просит: типа, будь другом, добей.
Наш солдатик остановился, огляделся. Быстро сообразил, что этот, смертельно раненый военнослужащий где-то совсем рядом, буквально в ближайшем кустарнике. А сообразив, отвечает: «Да, ты что? Забудь о смерти. Лишь потерпи чуток. Сейчас я в госпиталь тебя оттащу…»
«Братишка, уже поздно. Рана смертельная. Половина моего тела, взрывом снесло. Кишки на траву вывалились. Нет более мочи терпеть. Помоги, братишка… Избавь от невыносимых страданий…
Понимает наш солдатик, что дело, действительно, серьёзное. И решает помочь-таки соотечественнику. Вскидывает автомат, передёргивает затвор. Перекрестившись и закрыв глаза, выпускает полный «рожок» в тот самый куст. Для верности, стреляет туда же из «подствольника». Когда ж завеса пороховых газов рассеивается, с чувством выполненного долга, он идет дальше.
И тут, вновь слышит он за своей спиной, всё тот же голос: «Спасибо тебе, братишка!»
Дикий гогот взорвал тишину складских территорий.
– Молоток, Рудяй. Повеселил… – не в силах сдержать смех, кое-как прохрипел Самолюк. – …Давай ещё что-нибудь.
– Мужики, атас! – внезапно выкрикнул подскочивший со скамейки Якушев.
Интуитивно, его примеру последовали и остальные. Кое-кто даже схватился за лежавшую рядом форму.
– Яшка, а в чем, собственно, «шухер»? – ничего не понимая, дембеля крутили по сторонам стрижеными головами.