- Простите...- она опустила глаза, понимая что порядочной девушке не пристало так смотреть на мужчину.
Он, так же с легкой улыбкой кивнул.
- Пойдем, девочка моя! Не стоит беспокоить почтенного господина. Извините нас... - мать явно не знала, как называть этого человека.
- Франсуа Ля Гош, мадам, - неожиданно мягким баритоном произнес мужчина, все так же пристально смотря на покрасневшую девушку, - простите, не имел чести быть Вам раньше представленным.
- Ммммм... благодарю Вас сударь, позвольте, мы с дочерьми очень спешим! - мать явно старалась поскорей покинуть это место, тем более, что на них уже откровенно начали пятиться люди, а почтенные матроны брезгливо поджимали губы, гладя как полу-разорившееся семейство говорит с тем, кто... с тем кто вообще - не известно кто.
- Конечно, мадам, не смею Вас задерживать - снова безупречно-сдержанный полупоклон и тот кто назвался Франсуа Ля Гош, в сопровождении своих гувернанток, пропустив мать и дочерей вперед, не торопясь направился к своему дому.
Девушка украдкой, через плечо посмотрела ему в след. Плечи нестерпимо жгло от его прикосновений - жадных, горячих, неприличных, а внизу живота вдруг сладко заныло от воспоминаний о его глазах и почему-то о бороде. "Наверно это странно, целовать мужчину с бородой - колкие волосы, среди которых губы, теплые и нежные". Она сама поразилась яркости этого образа и тому как реагировало ее тело...
***
Этой ночью ей приснился СОН. Впервые она увидела его лет в пятнадцать и на утро, не знала, что делать - ее тело пело от счастья и потрясающей легкости, а душа металась в ужасе от осознания, что имя "Ведьма", произнесенное мальчишкой на заборе, когда ей было шесть лет, имеет под собой реальное основание.
Ей снился каменный чертог, с потолком теряющимися где-то в вышине, с цепями свешивающимися откуда-то из невообразимо-черной густой глубины. Во сне она летала, раскачиваясь на цепях. Цепи начинали накаливаться, обжигая ее кожу, но ее полет от этого не останавливался, напротив - она кружилась по огромному каменному колодцу все быстрей, цепи хватали ее, как живые - за руки, за ноги, оплетали тело, бесстыдно прижигая соски, проникая в нее...
В этот момент она просыпалась, от блаженства, разливавшегося по телу, сжимая простынь руками и выгибаясь, как натянутый лук, готовый выпустить стрелу.
Теперь в сон добавился новый элемент - там в вышине был кто-то, державший цепи, она не видела его, но точно знала: этот человек не уронит ее и она будет летать пока он там, пока он держит цепи, пока его глаза с янтарными искрами, следят за ней.
***
- Правильно ли я вас понял, мэтр - в случае брака титул я не приобрету, однако мой сын станет наследным бароном и примет титул от своей матери? - Камень в задумчивости потер лоб, бросив сумрачный взгляд на сухого, слегка сутулившегося нотариуса Дошана, сидевшего за конторским столом.
- Да, сударь, все верно! - нотариус услужливо кивал - позволено ли мне будет узнать, кто станет Вашей избранницей.
Камень усмехнулся:
- Конечно, любезный мэтр, не только дозволено и более того, я намерен дать вам поручение навести справки об их финансовых делах, кредиторах и должниках, если таковые найдутся. Речь идет о почтенной вдове и ее двух дочерях. На сколько я слышал они из уважаемого и древнего рода...
- Оу, вон Вы о ком... - нотариус слегка замялся, стараясь выбирать выражение в присутствии своего необычного клиента - вдруг слава Синей Бороды имеет под собой основания? Его гость не создавал впечатление человека мирного, скорее наоборот - очень опасного и порой страшноватого. Наконец нотариус решился:
- Видите ли, сударь, так вышло что покойный муж указанной вдовы вел через меня некоторые свои дела и кроме всего оформлял долговые расписки. Так вот, мне доподлинно известно, что через пару месяцев и вдова и ее дочери окажутся на улице, лишившись всего имущества. Подходит время оплаты долгов, а они практически разорены.
- Месье Дошан, эта новость в некотором роде мне на руку. Даю вам неделю - долги вдовы должны быть подсчитаны, список кредиторов составлен. Я готов купить этот долг за... за две-трети номинала. Лучшего предложения кредиторы не получат и они об этом знают. Вы меня поняли?
- Разумеется, месье Ля Гош, разумеется! - нотариус расплылся в улыбке, в голове подсчитывая свой процент от сделки, - я все подготовлю!
- Значит договорились! - Камень, больше не произнес ни слова и покинул контору нотариуса.
***
Через неделю в дом вдовы прибыл гость, которого она не только не ждала, но с удовольствием не подпустила бы к своему дому и на расстояние лиги. Однако, новость с которой он приехал была такова, что выхода у нее просто не оставалось. И вот теперь в гостиной ее дома, в кресле ее мужа, держа в руке бокал из ее фамильного хрусталя, из-под густых бровей на нее смотрел Франсуа Ля Гош - Синяя Борода собственной персоной.
- Я поняла... - голос вдовы дрожал, - вы наш единственный кредитор.
- Именно так, мадам. - Камень пригубил из бокала - Но я к Вам явился не для того что бы трясти долговыми бумагами, напротив. Я явился к вам что бы сделать деловое предложение.
- Деловое? Мне? Месье, я не понимаю! - вдова слегка приподняла брови в недоумении.
- Все просто! - Камень поставил бокал на камин и встал - Мадам, я прошу у Вас руки Вашей дочери!
Вдова потеряла дар речи... встала... села... открыла и закрыла рот.
Камень наблюдал за этими ее движениями с легкой улыбкой:
- Позвольте я объяснюсь. Ваш род славный и древний. Вас уважают в городе, в то время как моя репутация весьма сомнительна. Тем не менее я намерен влиться в число почтенных граждан и пусть не я, но мои потомки будут носить дворянский титул. Наш брак с Вашей дочерью одинаково выгоден и Вам и мне. Вы будете спасены от разорения и судьбы нищенок или чего по-хуже.
Я дам на размышление две недели после чего...
- Нет! - с лестницы со второго этажа раздался звонкий девичий голос.
Камень обернулся, увидев ту самую девушку, которой не дал упасть на пороге церкви. Она стояла в домашнем платье, волосы были распущены, на щеках горел румянец.
- Не стоит утруждать себя ожиданием, сударь! - ее зеленые глаза сверкали слезами, но голос звучал твердо, - обещайте, что моя мать и младшая сестра будут жить в этом доме, что никто не выставит их на улицу, что их судьба будет обеспечена.
- Это ваше условие, мадемуазель? - голос Камня приобрел гранитную твердость - Если Вы слышали наш разговор, то понимаете свое положение и то, что ставить условия мне ни вы ни ваша матушка не можете.
- Равно, как и то, что брак со мной Вам нужен и выгоден, сударь. Иначе Вы не стали бы тратить деньги на выкуп нашего долга. - девушка не собиралась так просто сдаваться.
Камню она нравилась, была в ней неуемная энергия, которой не хватало всем прочим женщинам, виденным им в городе:
- Пусть будет так! я даю вам обещание - ни ваша сестра ни ваша мать не будут нуждаться и этот дом останется в их владении! - он перекрестился, сделал шаг в ее сторону и протянул руку, предлагая спуститься вниз: - И как же зовут мою невесту?
Девушка вдруг утратила весь свой запал, побледнела и протянув ему руку произнесла:
- Элен...
За его спиной почтенная вдова разом осушила бокал из фамильного хрустального сервиза...
***
Старый аббат уже сорок лет служил верой и правдой в маленьком приходе пригорода Парижа, неспешно ведя церковные службы, крестя младенцев, отпуская грехи, провожая умерший в последний путь, освещая таинство брака и свято храня тайну исповеди своих прихожан.
Когда в его небольшой дом позади собора постучался Франсуа Ля Гош, старик подумал что речь пойдет о какой ни будь безделице, но выслушав его всерьез обеспокоился.
- Послушайте меня, Франсуа, - старик слегка заваливался на спинку кресла в котором сидел, старость брала свое и держаться ровно ему давалось с большим трудом, - Когда вы приехали сюда пять лет назад я пообещал по-возможности оградить вас и ваших спутниц от всякого рода расспросов. Вы были щедры по отношению к нашему приходу и все это время вели себя как подобает истинному христианину. Однако, иной раз на исповеди я слышал от прихожан всякого рода высказывания в ваш адрес, о подозрении, которое живет в их душах и умах в отношении вас.
Камень слушал его спокойно, слегка наклонив голову и наблюдая пляску огня в камине.
- Так вот, - продолжал священник, - сын мой, вы пришли ко мне с просьбой освятить ваш брак с известной нам особой и я свершу таинство, но из благодарности к вам я обязан спросить - старик подался перед и пристально посмотрел в глаза Камня, - Вы знаете, КАКИЕ слухи ходят об этой девушке?
Камень оторвал взгляд от пляски огненных лепестков и с любопытством спросил:
- Вы хотите меня предостеречь? серьезно?
- Я забочусь о вашей душе сын мой, а связав свою жизнь с этой девицей вы рискуете утратить и покой и благоволение Господа. "Молот ведьм" явно указал на признаки ведьмовства, которые столь выражены в ней. Тайна исповеди священна и я не могу высказать вам все, но замечу - она и сама признавалась мне в некоторых своих странностях. Ее душа еще не потеряна для Бога, но Сатана уже стучится к ней, все громче шепчет, все сильней овладевает ее телом. Порок виден в ее волосах и глазах, ее посещают дьявольские видения самого Ада и в них она находит наслаждение. Подумайте, сын мой - на что вы можете обречь свою душу... - старик устало откинулся на спинку кресла и перекрестился.
Камень смотрел на него со странным выражением лица, на котором отражалась смесь удивления, понимания и... радости?
- Святой отец, я услышал вас и понял даже больше чем вы мне сказали. Уверяю вас - как ее муж и христианин я приложу все усилия что бы усмирить ее душу. Поверьте - никто кроме меня в этом городке на это не способен.
Камень опустил голову и слегка прикрыл глаза рукой, будто потирал лоб. На самом деле он не хотел что бы священник видел как загорелись его глаза и начали раздуваться ноздри. В запахе каминного дыма Камню отчетливо почувствовался аромат мяса - живого и трепещущего.
***
Обратная дорога из Парижа для вдовы и ее дочери была непростой. Утром, выехав в столицу, они взяли с собой деньги принесенные Черной гувернанткой Франсуа Ля Гоша - жениха Элен, дабы купить к свадьбе платье и все необходимое. Забота могла быть более чем приятная, но вдову одолевали тяжелые предчувствия. Поначалу в душе она даже обрадовалась предложению брачного союза, но сказать об этом открыто при дочерях не решалась. Все же слухи о ее будущем зяте ходили ужасные, правда они так и оставались слухами и ничем не подтверждались. Формально Франсуа Ля Гош был весьма выгодной партией и позволял спасти их положение, вернуться на первый ряд скамеек во время церковной службы, но.... это самое проклятое "но" терзало душу вдовы и не давало ей спать несколько ночей подряд.
Проведя день в Париже и купив все необходимое, она двинулась в обратный путь. Сопровождать их вызвался молодой щеголеватый кавалер, впрочем весьма солидно вооруженный - пара пистолей за поясом и рапира на бедре, прекрасный конь - в купе с лихими усами и широкополой шляпой, выглядел он весьма грозно.
К городку они подъезжали уже в сумерках. Их сопровождающий, коснувшись шляпы решил остаться и переночевать в таверне, благо оставался совсем короткий отрезок дороги и можно было уже не беспокоиться о лихих людях, время от времени "щипавших" путников за жирные кошельки.
Поблагодарив своего рыцаря, вдова и ее дочери, направились к своему дому, решив объехать городок по околице, что бы лишний раз не попадаться на глаза языкатым матушкам и не выслушивать бесконечные вопросы о предстоящей свадьбе - слухи в городке разлетались очень быстро.
пребывая в раздумьях, вдова совсем не обратила внимание как к их повозке, как-то незаметно с двух сторон подошли два дюжих молодца с вилами на перевес.
- А ну стоять!!! - грубый окрик вырвал женщину из ее и без того тяжких раздумий.
Восстание "кроканов" год назад прокатилось по югу и западу страны и судя по всему не всех преступников настигла рука закона и топор палача.
Так уж вышло что поводья по возвращении домой были в руках Элен. Вопреки ожиданию грабителей, девушка вместо того что бы натянуть поводья и становить телегу, резко стегнула по хребту порядком уставшую лошадь, та резко дернулась в право, отпугивая одного из нападавших и с неожиданной резвостью пустилась вскачь. От испуга вдова завалилась назад, оглашая окрестности отчаянным женским визгом. Где-то залаяли собаки, а в окнах недалеких уже домов показались любопытные лица.
Казалось что опасность миновала, Элен потянула поводья, пытаясь остановить обезумевшее от испуга животное, но лошадь понесла, беспощадно растряхивая в кузове вдову и тюки с купленной к свадьбе одеждой и утварью.
От города отделилась конная фигура и двинулась на перерез несущейся повозке. Элен этого не видела, изо всех сил держа поводья и стараясь не выпасть на ходу. Смутная фигура наездника мелькнула слева и кто-то неуловимо-знакомый прыгнул на спину их лошади, схватив ее за ноздри, телега стала останавливаться и только тогда Элен позволила себе упасть в обморок...
***
-....сударь, я Вам безмерно благодарна и за ваше щедрое предложение, сделанное моей дочери и за наше спасение, но приличия не позволяют.... - голос матери звучал странно-отдаленно пока Элен приходила в себя. Она с удивлением ощутила под рукой необыкновенно-мягкие простыни, почувствовала запах и жар камина.
- Простите, мадам, но замечу, что соблюдение всех приличий может очень дорого обойтись и вам и вашей дочери. Утром вы увезете ее и до свадьбы, как и подобает, мы будем видеться только из дали. Но сейчас и вы и ваша дочь останетесь у меня.
- Но сударь!!! - мать в отчаянии сплела пальцы, вознося руки в молитве к их... спасителю? Голос у спасителя тоже был знакомый. Элен вдруг почувствовала как ее начинает бить дрожь, она поняла кто остановил повозку и в чьем доме она находится. Она наклонила голову, ощутив легкое головокружение и попыталась подняться. В тот же момент мужские руки остановили ее, заставили откинуться на подушке. Ее жених вел себя явно неподобающе воспитанному человеку, сначала ощупав ее шею чуть ниже уха и что-то шепча про себя, потом за чем-то попросив следить за его указательным пальцем, которым он повел в одну сторону потом в другую.
- Так... вроде бы все хорошо, просто испуг... - мужчина казалось говорил сам с собой, - какой сегодня день, мадмуазель?
- Черверг, - Элен отвечала машинально, смутившись его бесцеремонности, которая впрочем ей даже нравилась, она давно не чувствовала себя так спокойно. Когда был жив отец она твердо знала, что папА знает все на свете и его нужно слушаться. И вот теперь она вдруг ощутила - этот мужчина, почти не знакомый ей, знает что делать и его нужно слушаться. Любовь к отцу, не утихшая боль от его утраты, чувство благодарности, пережитый страх - все это вдруг нахлынуло на Элен и она расплакалась, отчаянно вцепившись в руку того, кому предстояло стать ее мужем. Слезы лились нестановимым потоком, Элен трясло, а он обхватив ее за плечи прижал к себе и не думая о "приличиях" гладил по рыжим волосам.
***
Элен поднялась с кровати, едва за окнами забрезжил свет. Эту ночь она провела почти без сна, ненадолго забывшись ближе к полуночи, так и не отпустив руку своего нареченного.
Выйдя в галерею второго этажа, она заметила, что дверь соседней комнаты слегка приоткрыта - там спала ее мать.
Утренняя роса еще не успела испариться под лучами солнца и капли ярко сверкали на окнах, стекая и оставляя длинные бороздки. "Как слезы..." - подумалось девушке.
В сумраке коридора она увидела лестницу вниз на первый этаж и решила немного осмотреться, предположив что хозяин не будет против, коль скоро стены этого места станут и её домом.
По обстановке было видно что хозяин предпочитает простоту и практичность изяществу и вычурности. Грубоватая мебель, отделка стен и пола дубовыми досками и панелями, скорее напоминали дом где-то в лесу, чем в пригороде Парижа - тут царили дерево и камень.