14.
«Всегда в другом смысле. Апокатастасис…»
15.
«Предел интерпретаций. Проекции…»
16.
«впадают реки в океан…»
Извлечения из влечения к J.B.
17.
«Смотреть и говорить или…»
18.
«Впрочем, с любого места…»
19.
«Чертежи облаков, шепот дождя близко…»
Софико Чиаурели
20.
«За рюмкой текилы с друзьями…»
Место встречи повсюду
Ricercar5
–9.
Непроизносимость первой буквы, первого слога, первого слова.
Тоска по истоку.
–8.
Вместо выражения «мое творчество» он предпочитал пользоваться выражением «мои сочинения».
«”Сочинение”, – думал он, – хорошее слово, состоит в кровнородственных отношениях с “починить”. Я не творец, я сочинитель – тот, кто склеивает распавшиеся фрагменты, сломанные черепки». Он необычайно обрадовался, когда нашел следующие строки: «незачем соревноваться, когда следует только вернуть, что утрачено, и найдено, и утрачено снова и снова – в наши дни, когда все осложнилось».
Швират га-келим. Тикун6.
–7.
О прекрасная тюрчанка!, ты столь боженственна, что я могу подарить тебе лишь зеркало.
–6.
Древнегреческое «Познай самого себя». Как это возможно, если понимать под «познанием» то, чему предался Адам с Евой? Вероятно, речь идет о движении от гермафродитизма7 к андрогинности8. «Женись и всё пройдет», – говорят обычно на Востоке молодому человеку, дезориентированному в тех либо иных своих поисках. Если применить к данному высказыванию принцип «всегда-в-другом-смысле», станет очевидно, что имеется в виду установление связи с Анимой, интеграция феминности. «Суфий приобщается к Богу через свою женщину». Или же сходная концепция в даосизме: «Познай мужественность, но предпочти женственность, и ты сделаешься руслом Мира. Когда ты сделаешься руслом Мира, высшее дэ пребудет с тобой, и ты снова вернешься в младенчество».
–5.
Что можно читать с любого места? Книги детства. «Валам олум», «Песнь о Гайавате», «Ара-ол масаани», «Боги Древней Греции».
Письмо как разматывание первоначального чтения, данного в детстве откровения, его уточнения и шлифовки. Расшифровка на протяжении всей жизни молитвы, прочитанной на ухо новорожденному.
–4.
Каждый миг человеческого существования может быть оценен одновременно как миг жизни, так и миг умирания. Хорошее стихотворение дублирует эту парадигму – оно пишется стираясь. Разрушение мандалы, блуждающее ци, недостроенный угол индуистского храма – пузырек воздуха в герметично закупоренной бутылке с водой.
Вода без воздуха тухнет. Как и Рыбы без Весов. Верить ли мне в «отношения 6–8»9 после того, как то, что бегло можно назвать судьбой, посылает мне четырех девушек, родившихся в один и тот же день, а именно 7-го октября? Считается, что у Рыб нет своей индивидуальности (как и у поэтов по Китсу), они – зеркало для других знаков зодиака. Считается также, что Рыбы больше не перерождаются, быть Рыбой – означает последнее кармическое воплощение. Подождем. Проверим.
–3.
«Нельзя называть поэзией стихи, если они не передают всеобщность совершенного покоя». Это мнение Луиса Зуковского, несомненно, перекликается с интенцией одного из теоретиков древнеиндийской поэтики Удбхаты, обосновавшего необходимость добавления к восьми существующим видам раса, то есть поэтического настроения (эротики, иронии, сострадания и пр.), еще одного, девятого по счету – спокойствия, ведущего к отречению от мира.
–2.
Любой текст, будь то газетная статья, стихотворение или роман, по самой своей сути символичен и интертекстуален, ибо такова природа слова – оно являет собой символ, отсылку к чему-то другому, предмету либо понятию, и, в силу этого, интертекстуальность. Вот в каком еще ключе можно понять высказывание АТД: «Поэзия – это всегда другое». Быть не поэтом, а точкой встречи. “Gövhəri laməkan mənəm” (Насими). «Я сущностная беспространственность». Bəqa/пребывать в неизменном состоянии – baqi/вечное, постоянное – Бог. Отсутствие, включающее в себя и Творца/Демиурга. Мы не открываем здесь Америки с пустынными улицами Нью-Йорка, мы перенаходим эйн-соф10.
–1.
Он отказался продолжать свой род. Став, таким образом, бесконечным.
0
Худая, невысокая, почти прозрачная вестница об иной жизни, которая разделила с тобой в дождливый вечер кров, пищу, кровь винограда и свое тело. «Выбери другого, – подумал ты. – Не того, кто спрятался в человеческом существовании». Но она была мила, совпадая с собственным именем, а ночь длинна и черна, словно ее волосы. Некогда вы приходились друг другу отцом и дочерью, матерью и сыном, братом и сестрой. Об этом тоже писалось в Книге. Книга лежала одетой. Вы – обнаженными. Çılpaq palçıq. Обожженная обнаженная глина. Вы читали друг друга шепотом, криком, позволяя Книге обрасти молчанием, обрести молчание. Изгнанники. В поте лица своего.
1.
– Учитель, в чем главное отличие женщины от мужчины?
– Женщина заболевает, если не становится физической матерью, мужчина – духовным отцом.
2.
Ш.А. Бесконечно любимый наставник, maestro di color che sanno. Величие таких Учителей в том, что они вовсе не ищут в тебе недостатков и не пытаются слепить из тебя свою копию, а только одним им ведомым способом помогают тебе обрести собственную подлинность. Кроме того, каким-то чудом им даровано передавать самое главное невербальным образом, «от сердца к сердцу», каковым только и может быть передано это главное.
Одна из его книг называется «Двойной полдень». Ассоциации: двойное самоубийство влюбленных – синдзю (иероглифы «сердце» и «середина»); Клейст и Генриетта Фогель (в другом его сборнике «Медленное лето» есть стихотворение, которое так и называется «Клейст»); суфии, описывающие свои взаимоотношения с Богом в терминах «любящего» и «возлюбленного». Необходимость ежемгновенного умирания ради встречи с Извечно Живущим (Руми, умри в миру!). Восхождение к Нисхождению. Сердце бьется в середине, в этом «к» (Хайдеггер, «бытие-к-смерти»). Мое билингвальное сознание не удерживается от того, чтобы перевести этот предлог на азербайджанский и получить “doğru”, значащий кроме вектора «по направлению к», также и «правда». Не истина/ хакикат, но «правда» – и в этом благородный агностицизм автора. Лишь «улим хакк»11, как гласит арабо-тюркская квантовая частица в одном из эссе «Двойного полдня». Ослепительный полдень смерти – момент истины между двумя мирами теней. Письмо классического Скорпиона (знак смерти), к тому же родившегося 1 ноября – в День Мертвых.
«‐– Учитель, ты ничего от меня не почерпнул, – сказал ученик.
– Я от тебя почерпнул то, чему тебя научил, – ответил учитель».
3.
То, что нейробиология открыла в веке 20-м, а именно взаимосвязь логики и речи, за которые ответственно левое полушарие мозга, уже всегда содержалось в арабском языке, где слова «логика»/“məntiq” и «речь»/“nitq” однокоренные. Как и «общение»/”üns” и «человек»/”insan”.
В исмаилизме проповеднику/natiq всегда сопутствует молчальник-интерпретатор/samit. Так «в общении рождается физика» (Вернер Гейзенберг).
Все мы говорим об одном и том же, но каждый на своем языке. Язык содержит в себе всё, что было, есть и будет. Если бы все говорили на одном языке – это была бы стагнация, никакого обмена информацией, до чего человечество еще не доросло. Итак, векторы сходятся в центральной фигуре Переводчика/Tərcüman. Он же пророк, идеальное занятие которого alver12.
Неуловимый момент перевода с одного языка на другой и есть момент истины, смыслоразличительная пауза, отсутствие, смерть.
Всё остальное – правда.
Tərcümançun hər gün – cümə, hər yer – camedir13.
4.
– Кто ты? – спросил учитель.
– Иудей ниже пояса, с крестом на спине, но сердцу отдано сердце мое, что бьется в связке с языком, выжигающим себя искрящимся самумом, – ответил ученик.
Он кристаллизовал для себя: “Məni cəmi üç şey maraqlandırır: din, dil və del”14.
5.
Ислам определяется в Коране как «расширение (inşirah) сердца». (Мне нравятся эти одинаковые “şir” и «шир» в арабском и русском.) Кроме «расширения», слово “inşirah” имеет еще значение «объяснение, толкование» и семантически увязывается с “şərh”/«комментарий»15. Там, в Коране, говорится, например, что Бог «расширил нам сердце для приятия Ислама». Для понимания этих строк с точки зрения современности, в частности, психологии, можно попытаться подставить под «сердце» «сознание»/”şüur” (интересно, родственны ли этимологически “inşirah” и “şüur”?) и получить «расширение сознания» или, говоря иначе, психоделический опыт. Тут сразу же вспоминаются и исихасты с их практикой сведения ума в сердце, и суфии с их отношением к сердцу, как познающему органу. А на фарси «шир» значит «лев»; «каждый христианин должен иметь львиное сердце», как поют «Би джииз».