Секретарша подошла к сейфу, стоящему в правом от стола углу, нагнулась, – её зад соблазнительно округлился под юбкой, – и стала производить манипуляции с кодовым замком.
Я приблизился к ней вплотную и, не удержавшись, погладил по восхитительным формам.
– Не сейчас! – девица вильнула «кормой», однако, не резко и раздражительно, а как бы давая понять, что она совсем не против, только не в данный момент, повернула цилиндрическую штуковину на дверце и открыла сейф.
Я заглянул через её плечо внутрь стального ящика.
Десятка два толстых пачек денег, пистолет-пулемёт типа «узи» и три тугих целлофановых пакета с, как я догадался, таким же порошком, какой я реквизировал у начальника цеха.
Я усмехнулся: нехилая тут у них, оказывается, лавочка, а рабочим платят гроши и условия труда – полная, смею выразиться, джопаридзе!
Секретарша без церемоний сунула руку в сейф и, игнорируя кокс, бабло и мэшин-ган, вытащила кожаную папку, которую я не заметил.
– Вот она! – просияла девица, щёлкнула позолоченой застёжкой, раскрыла её и, перебирая пальчиками плотные листы бумаги, впилась взглядом в её содержимое.
Так продолжалось минуты две. Казалось, девушка напрочь забыла обо мне, так, наверное, было интересно на страницах папки. Я терпеливо мялся рядом, не зная, что делать, и бросая редкие взгляды в содержимое документа, которое мне показалось филлипинской грамотой.
Не выдержав затяжного кабинетного безмолвия, я, тронув её за локоть, спросил:
– Ас этим, что делать? – И кивнул головой в сторону раскрытой дверцы сейфа, намекая на содержимое ящика.
– Забирай! – ответила девица, даже не повернув головы от магических страниц, словно в них был код Апокалипсиса, и от его разгадки зависело если и не будущее человечества в целом, то наше, во всяком случае, точно. Секретарша, не отвлекаясь от документа, уселась мягким местом прямо на стол, чтобы было удобнее читать, я так понял.
Дело хозяйское, подумал я, нашёл полиэтиленовый пакет в шкафу, бережно положил в него пачки с драгоценной бумагой и порошком из сейфа; «узи» я положил на стол, рядом со Светиной красотой, какой она ёрзала от возбуждения по оргалиту, не забывая рыскать взглядом по тексту.
Я подумал, не заправить ли мне ноздри «коклундайером»[34], вон его сколько, хватит на батальон коксоманов[35] заправить и не один раз коксануть не по-детски, может, опять нарисуются битлы, что-нибудь зажигательное, в тему текущего момента, или роллинги споют «сатисфэкшен» – тоже группа, достойная самых изысканных похвал, чтобы в кабинете немного веселее стало. А после этого оприходовать Свету, но не как legar-didroer, а поставить её в полунаклоне: грудь и живот на столе, ноги на ширине плеч, и отсандалить как следует, чтобы дым пошёл коромыслом и эта принцесса глиняных карьеров прочувствовала себя полноценной woman! А то уж она чересчур загрузилась в филькину пропаганду: вон как глазами ест содержимое страниц, как бы у неё не зашкалило в голове от информации для внутреннего пользования работников ИТР…
От таких мыслей я сразу как будто попал под локомотив виннипег-джексон. Достал из кармана початый пакет с порошком, сделал по уму, прямо возле Светиной пинджи-дори[36], на какой она сидела в пяти сантиметрах от места, где я соскребал отнюдь не сахарную пудру в белоснежную линию на вершине Килиманджаро, и, морщась и вздрагивая, втянул ноздрёй этот яд вместо нафтизина. Сразу в мой мозг словно воткнули тысячу иголок, будто я – тряпичная кукла, в какую чёрный колдун втыкает их, чтобы заморить единорога. Одновременно мне стало казаться, что он у меня заработал процентов на пятьдесят, не хуже, чем у одной героини боевика, и смог частично воспринимать многомерную реальность, и уже начал в неё погружаться, правда, без галлюциногенных концертов, но в этот момент секретарша отвлекла меня от увлекательного эксперимента вглубь непознанных вселенных.
– Это то, что надо! – воскликнула она и посмотрела на меня. Глаза у неё сверкали, как два алмаза по сто карат, и лицо стало просветлённым и счастливым, как у футбольного фаната, когда его команда разгромила противника со счётом 10:0. Не замечая, что я нахожусь в глубоко личном кайфе, выпав из этой системы координат за исключением физической оболочки, она произнесла: – Милый Рома! Ты не представляешь, – потрясла у меня перед носом папкой, – какая это навороченная байдовина! Дай я тебя поцелую, голубчик!
– Поцелуй, восхитительная принцесса грёз! – сказал я в полном восторге, с трудом вылезая из дурмана и включаясь в реальность, пропустив мимо ушей среднюю часть её реплики. – И пусть после этого поцелуя метеорит упадёт на Лондон, горизонт взорвётся тысячью сверхновых звёзд, и я умру счастливым у твоих ног, окрашенных семипалатинскимджоульконвергентнымчайфайзергроудбитморродагсеном, и другого кайфа мне в жизни больше не надо!
Секретарша засмеялась впервые за это утро, и мне очень понравился её смех – заразительный и лёгкий; таким смехом смеются только дети и очень красивые девушки, испытавшие с мужчиной в первый раз восемь качественных оргазмов, и, обвив мою шею руками, сделала так, как сказала. Взасос пухлыми, мягкими губами. Да так хорошо поцеловала, сучка, что у меня замутилось в голове круче, чем от порошка; ноги ослабели, пакет выпал из рук, и мелькнула мысль, как же она тогда хороша в продолжительном ласкании маленького повелителя глубоких женских тайн, если я при простом поцелуе чуть ли не падаю от удовольствия! Не зря, значит, этот аллигатор-легар дарил ей дорогие подарки и обещал жениться! Этой восхитительной сучке всё пообещаешь после таких поцелуев! В голове у меня и без битлов-роллингов зазвучали серенады и даже кусок из оперы Даргомыжского, хотя я и не был поклонником классической музыки: как она туда попала не понятно. А когда девица прижалась ко мне плотнее, что я, даже несмотря на одежду, почувствовал жар её тела и совсем начал терять контроль над ситуацией.
Тут я понял, что настал момент действовать более решительным образом. Без лишних слов, жестов и восклицательных знаков я сдёрнул прелестницу со стола за руку, развернул к себе спиной, наклонил и задрал её кожаную юбку, подумав, что и директор, наверное, проделывал с Аспазией Вавилонской подобные выкрутасы. Перед моим взглядом предстали две почти идеальные мячикообразные выпуклости, гладкие, как лысина бич-стокера, без единого микрона целлюлита. Я понял, что девица реально была идеальным объектом для наслаждения для настоящих мужчин, и чуть не потерял сознание при виде такого откровенно-наглого совершенства женских прелестей нижнего уровня, ставящего под сомнение все достижения стерильных мэнов в области науки и техники и даже загадку «лыбу давящей» знаменитой картинной ханжи[37] из европейского музея, и загорелся желанием немедля опробовать их на профпригодность как объект наслаждения уровня люкс одним весьма пикантным мужским органом. Я тут же забыл про деньги, наган и порошок и только собрался всерьёз взяться за дело, как в дверь постучали, и через миг просунулась взлохмаченная, местами подпалённая голова. На багровой, как варёная свёкла, физиономии с полным отсутствием растительности, включая брови, глаза вращались со взглядом бешеной обезьяны, чудом спасшейся от пожара в джунглях. Мне опять пришлось отдёрнуться от секретарши: в обезображенной физиономии я с трудом узнал начальника цеха. Однако! Силён оказался парень к воздействию электрошокера! Сто тонн навоза в гору на колхозной телеге, – сегодня явно не мой день! И с этим придётся смириться, а то как бы не было хуже! «Хен-за, бэйби-хен-за, бэй-би хен-за, бей-би, бей-би!» – зазвучал в голове мотивчик, но явно не битловский и роллинговский.
– Извините, Степан Макарович! – прошепелявила голова начцеха, приняв меня за директора, и исчезла за дверью.
– Кто там? – спросила секретарша насторожённо-капризным голосом, не меняя позы.
– Ходят тут козлы всякие, – ответил я, – мешают обнимать прекрасных девушек!
– Как ты хорошо сказал, милый! – Довольная девица плотнее придвинулась ко мне изящным крупом.
Но нужный запал у меня уже прошёл, и это место покрылось явным разочарованием, досадой и злостью. «Чтоб тебя крокодилы покусали, – подумал я, пытаясь вызвать в себе новый импульс, – второй раз за сегодня облом, а день только начинается!»
Секретарша тоже поняла, что момент, дающий свет для плотского наслаждения, упущен, повернулась ко мне лицом, одёрнула юбку таким привычным, обыденным жестом, словно эти конфузы происходят с ней регулярно, и при воспоминании о делах её красивое лицо, чтоб мне попасть в чёрную дыру (в прямом смысле, а не в переносном), посерьёзнело на глазах.
– Рома! – глядя мне в глаза, нашарила на столе папку, – с этим документом на руках мы вступаем в зону повышенной опасности! Знаешь, какие это «кирпичи»!? За эту папку денег можно срубить – десять мясокомбинатов без проблем построить, оснастив новейшим оборудованием по производству колбасы и зельца! Купить казино в Лас-Вегасе или военный полигон для испытания нового оружия массового поражения английских мышей и прусских тараканов! Я удивляюсь, как он её держал здесь, в своём кабинете, и за ней ещё не пришли знающие люди!
– Знающие чего?
– Для тебя это не имеет значения! Важно то, что, находясь сейчас со мной, ты встаёшь на остриё ножа! Пока не поздно, можешь уйти, я всё пойму, только оставь мне эту игрушку, показала она взглядом на пистолет-пулемёт.
– Света, ты за кого меня принимаешь! За пидора потного, боящегося собственной тени! Разве я брошу такую суперпотрясающую девушку, как ты! С тобой мне теперь не страшен сам чёрт лысый в пиджаке от хьюга-босого с золотой цепью на шее и повадками дешёвого фраера, говорящего фразами типа: «Ты че, в натуре, фильтруй базар, беспонтовая лошара!» Я таких уродов, – я взял со стола игрушку взрослых мальчиков, – если надо, полк положу у твоих ног, прекрасная херувимного плана девочка!
– Ты в самом деле думаешь, что я такая? – Зарделась и даже слегка застеснялась секретарша от удовольствия. – А этот жирный боров иначе как шлюхой, дешёвой подстилкой и прожорливой гусеницей не называл! Импотент позорный! Трахал меня от силы минуты две-три, ещё и в рот заставлял брать своего семисантиметрового – полувялого, и всё кормил обещаниями, подарит автомобиль и золотые серёжки, выгонит этого бегемота – жену, женится на мне и в медовый месяц повезёт на острова! А сам копыта откинул – скотина глиняно-песочная! А я, как последняя лохушка, терпела его издевательства и мутоту под названием «служебный роман»; а после такого – язык не поворачивается сказать – интима, у меня болела то голова, то поясница, месячные стали приходить не вовремя, и постоянно была раздражённая и злая! – Секретарша посмотрела на меня с испытующим любопытством: – Надеюсь, ты не ревнуешь, что я тебе рассказываю! Другому бы я никому не рассказала! Но, учитывая ситуацию и то, что ты какой-то не такой, как все остальные бич презеры… Знаешь, милый, на душе накипело, честное девичье слово! Некому даже в жилетку поплакаться! У меня – не поверишь – даже подруги нет! Все знакомые девчонки мне дико завидовали и делали пакости рано или поздно, потому что мужики, независимо от возраста и положения, стелются, как шлак угольный, у меня под ногами! Даже смешно становится! Даже женатики при своих жёнах – этих жирных коровах, смотрят на меня как голодные псы на кусок вырезки! А уж когда меня Максимка взял на работу, здешние лахудры готовы меня с говном сожрать!
– А чего ты хочешь? Конечно, у такой супервосхитительно-красивой девушки по определению не может быть подруг! Как у олимпийской богини красоты Афродиты Афинской! Скажу тебе больше, Светланочка! Я ещё не видел девушки красивее, чем ты! Все бабы, – даже каких показывают по телевизору в передаче «Очевидное-невероятное», за которыми охотятся в горах Гималаях папарацци… то есть в стайле и фэшене, – мусор у тебя под ногами! Чего уж говорить про какую-то бухгалтерию, на каком-то дерьмовом, того и гляди готовом вылететь в трубу кирпичном заводике! И как ты только влезла в эту кирпич-помойку на отшибе цивилизации, в голове у меня не укладывается! Такая супервосхитительная, суперсногсшибательно-обалденно-красивая девушка! Я чихать не хотел! То есть, извини, мне это до сих пор непонятно!
– А что, есть такая Афродита!
– Без понтов, без всяких примесей!
– А мы этого в школе не проходили!
– Не важно! Ты слушай, что я тебе дальше скажу! Мало того, что ты сногсшибательно красивая девушка, ты ещё и умница! И у тебя такая красивая попка! Но ты, конечно, лоханулась, связавшись с легаром-дидроером!
– Рома, у меня не было выбора! Ты не знаешь, какие там порядки царят, на этих конкурсах красоты! Ты думаешь, этих девочек за красивые глазки туда берут! Надо отрабатывать… одному мерзавцу сделаешь минет, другой нехороший джентльмен рвёт – тащит в койку… Максимка, конечно, не Ален Делон, но он меня выдернул оттуда, потому что на меня были более мерзкие претенденты… Извини за такие откровения!
– Какие, например? Если, конечно, это не секрет!
– Паша Гнутый… если тебе так интересно!
– Это наш местный криминальный авторитет? Которого в прошлом месяце грохнули? Да-а-а… Что-то, девушка, тебе с партнёрами не везёт! Одного замочили, другой кинулся от инфаркта… Может, ты – роковая женщина! С тобой в таком случае реально опасно связываться!
– А ты не связывайся, если боишься!
– Да я не боюсь, у меня такое первый раз в жизни! К тому же, видишь, как получается, не всё, что впрыскивается, идёт в реальную кайфуху, как сказал один философ восемнадцатого века, когда по ошибке вместо герыча впрыснул себе в вену афродизиак Шредера; башню у него снесло наглухо, а потом снесло башню у его жены, когда он её трахал девять часов без перерыва, она после этого хвалилась знакомым дамам, что самая счастливая женщина в истории Древнего Мира. Но если нам угрожает такая «бяка-ковыряка», то надо валить отсюда без промедления, и ноу проблем, как кричала толпа в столице Гондураса, когда повесили вниз головой диктатора Освальда Сиворылого на городской площади и его сторонников расстреляли, а дворец взорвали, как символ ненавистной власти. Неизвестна участь его жены и трёх дочерей: то ли пустили в расход, то ли отправили на медные рудники; там ещё арка запоминающаяся, как входишь на территорию этих рудников, по телевизору показывали…
– Какая ещё арка, Рома? – секретарша нахмурила брови и посмотрела на парня в недоумении. – Мы в таком положении находимся, того и гляди на хвосте повиснут реальные бич-блузеры, упакованные, как черепашки-ниндзя, валить отсюда надо, пока не поздно!
– Тогда валим!
Мы по быстрому собрали всё, что нужно, наспех приведя себя в порядок, стараясь не производить лишнего шума, выскользнули в коридор и, прислушиваясь к шорохам за дверьми кабинетов, направились к лестнице.
Стояла обманчивая тишина. И я ждал, что она взорвётся каскадами голосов; их слабые всполохи доносились с первого этажа.
Только мы дошли до какого-то кабинета без таблички, удачно миновав кабинет главного бухгалтера, которую я не заметил в толпе дам, когда они пробежали мимо нас, находящегося первым, если подниматься с лестничной площадки, как внизу послышался нарастающий галдёж и тяжёлый топот каблуков дамской обуви по ступенькам, в который удачно вплетался цокот обуви из той же серии, только более лёгкой по содержанию и изящней по форме. Это торопилась бригада любительниц протоплазмы, чтобы сожрать нас, ну прямо горгульи в цивилизованном варианте.
– Не успели! – с досады девица прикусила губу и крепко стиснула мою ладонь своей влажной от волнения рукой.
– Гадом буду, сейчас положу этих вумен-монстеров на месте! – Я посмотрел секретарше в глаза решительным взглядом и вытащил из-за пазухи «узиак». Передёрнул затвор. Внутри смертоносной железяки угрожающе лязгнуло.