Единственное полезное дело, что сотворила Богемная бабушка для своей внучки, было устройство Ани в художественную школу. Как-то раз Стелла после двух бокалов шампанского набралась смелости и взобралась на чердак, где внучка с увлечением рисовала закат над рекой. Бабушка молча рассмотрела рисунки, отобрала два десятка лучших, положила в папку и унесла подмышкой к знакомому художнику. Тот удивился столь свободному владению кистью восьмилетней девочки и замолвил за нее словечко директору художественной школы.
Анечке очень понравилось рисовать в коллективе таких же юных дарований, выходить на пленер, выслушивать похвалы и советы учителей. Впрочем, именно там девочка впервые столкнулась и с таким неприятным явлением как зависть. Ее рисунки занимали на конкурсах первые места, притом, что рисовала она без натуги, легко и свободно, как дышала. В классе же кроме нее обучались еще одиннадцать девочек и мальчиков и половина из них были вопиюще бездарны, а не отчисляли их только потому, что это были дети начальников. Вот они-то и строили разные козни Ане: то украдут любимую колонковую кисточку, то набор ленинградской акварели, выданный ей лично директором за отличный пейзаж, занявший первое место на областном конкурсе. Нельзя сказать, чтобы Аня сильно расстраивалась по этому поводу или злилась, слава Богу, девочка росла доброй и умненькой.
Только раз она поделилась бедой со своим дружком Сережей-маленьким, тот весь как-то съежился и чуть не заплакал. Он был на самом деле крошкой с тоненькими ручками и огромными серыми глазами, в очках, его иногда обижали местные хулиганы и даже однажды Ане пришлось спасать его от верного избиения. Она сидела на чердаке, оттуда услышала мальчишеские крики и тоненький писк в ответ, узнала голосок Сережи, выскочила на улицу и встала между двумя хулиганами и своим дружком детства. Как ни странно, ссора затихла и мальчишки разошлись по домам.
Так вот, выслушал Сережа жалобы юной художницы, съежился и видимо в который раз почувствовал стыд и унижение - он такой слабый и ничем не может помочь подружке. Аня даже пожалела, что рассказала ему о своих маленьких неприятностях. Только на следующее занятие по живописи мальчики, которые обижали Аню, явились с сизыми синяками под глазами. Аня теперь уже за них стала переживать и предложила им и двум отстающим девочкам позаниматься после уроков, чтобы поделиться секретами мастерства. Ребята согласились и между ними установился мир.
Аня рассказала об этом Сереже, не упоминая синяки под глазами мальчишек, тот облегченно вздохнул и подозрительно быстро сменил тему разговора. Девочка рассталась с дружком, поднялась на чердак, села на стул у окна и задумалась. Ей вспомнилась одна странная история, которая произошла три месяца назад. Тогда в их школу перевели новенького из соседнего областного центра. Мальчик по имени Кирилл был старше Ани на два года, высокий и спортивный. Его родители служили по партийной линии, ни в чем сыну не отказывали, вот он и вырос капризным эгоистом, привыкшим получать всё, что ни пожелает. Как-то Сережа провожал Аню после школы, к ним походкой супермена приблизился новичок, небрежно отодвинул недоростка и заговорил с девочкой. Сережа пытался встрять и вежливо объяснить мажору правила приличия, но тот его оттолкнул, Сережа упал и весь съежился, как от боли. Аня прогнала нахала, помогла другу подняться и проводила до дома, Сережа всю дорогу молчал, а девочка его жалела.
Утром ее снова пытался проводить в школу Кирилл. Она его опять прогнала, тогда тот сказал:
- А то что, твой хилый защитник снова будет меня бить?
Аня промолчала и быстрым шагом ушла от преследователя. Три дня Кирилл не появлялся, а на четвертый подошел к девочке и попросил прощения, мол, был неправ и больше не буду. Пропал и Сережа, но это ее не смутило, он часто уезжал на рыбалку с матерью, для которой это странное для женщины занятие было единственным хобби. А тут еще Таня как-то зашла к ней в гости и, выпучив глаза, рассказала, что во-первых, влюбилась в новенького, а он на нее не смотрит; а во-вторых, у них в поселке появился Зорро в черном костюме и маске, который преследует новичка, нападает на того под покровом ночи с дубиной, избивая красавчика до полусмерти.
Рабочий поселок, в котором проживали девочки, никогда не отличался толерантностью, драки тут происходили каждый день, к тому же Таня всегда любое событие пыталась изобразить в виде триллера, поэтому Аня об этом инциденте быстро забыла. Вернулся с рыбалки Сережа, загорелый и веселый, подарил ей целое ведро отборных раков, размером с омара, и еще десяток толстеньких с икоркой тараней. Аня рассказала про извинения новичка, тот даже не удивился, и на этом они расстались до завтра.
И вот Аня сидит на любимом чердаке и пытается разобраться в смутных подозрениях по поводу поведения Сережи-маленького. Ничего не придумав, девочка отложила решение задачки назавтра. А утром, когда Сережа по традиции провожал подружку до школы, она спросила:
- Скажи, пожалуйста, а ты случайно не имеешь отношения к синякам, которые появились на лицах моих обидчиков из "художки"?
- Хотелось бы, конечно, - грустно улыбнулся мальчик. - Только ты посмотри на меня и сама подумай, способен ли я кого-то побить.
Аня повернулась к нему и долго смотрела в серые с прищуром глаза за толстыми линзами очков.
- Пожалуй, ты прав, - кивнула она со вздохом. - Ты меньше всего похож на хулигана. Ладно, прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть.
- Да ничего страшного, я привык, - полушепотом ответил мальчик, склонив голову. Аня почувствовала девчоночью жалость к своему другу детства, такому слабенькому, маленькому, очкастенькому... Впрочем от ее внимательного взгляда художника не ускользнула и едва заметная ухмылка, которую с трудом пытался скрыть ее приятель. Сережа заговорил о контрольной по математике, и все вернулось на круги своя.
А что же Народная бабушка Лена? Неужели художественные дарования любимой внучки никак не заинтересовали ее? Ну, во-первых, старушка никогда не оставляла ежедневной молитвы за внучку и иных прочих близких. Она верила в силу своей молитвы и много раз слышала от старцев: "Не надо волноваться за близких, ты только молись за них, и увидишь, как Господь Сам всё управит как нужно". Во-вторых, дарования Анечки Народная бабушка объясняла милостью Божией, которую изливает Спаситель на любящих Его.
Кроме художественного таланта, бабушка Лена разглядела у внучки еще более ценные качества: доброту, кротость, послушание старшим, жалость к униженным и оскорбленным и - самое главное - веру, хоть и малую, хоть и тихую, почти беззвучную, но такую по-детски чистую и благодатную. Вера в Иисуса Христа для девочки была чем-то вполне естественным и реальным, она искренно любила Того, Кто дарил девочке невидимую защиту, радость без видимых причин, свет, льющийся из Небесных высот; совершенно незаслуженную надежду на торжество добра. Иначе, как объяснить вот эти сквожения райской совершенной красоты сквозь материальную грязь, разруху, пошлость, сквернословие.
Анечка с раннего детства видела немножко больше, чем обычный человек. Её взгляд на окружающий мир был гораздо глубже и обширней. Да, от её глаз не ускользала тьма, в которую погружался мир, но тут же девочка замечала, как на всё земное уродство изливался из Царства Небесного мощный поток света. И чем более уродливо и агрессивно было мрачное зло, тем мягче и светлее покрывала его любовь Подателя любви и света. И что еще заметила девочка с помощью Народной бабушки, что ее так обрадовало и утешило - это то, что из глубоких пластов памяти всплывают райские картины и даруют ей крепкую надежду на торжество красоты, любви во всём огромном мире. Не эту обреченную на уничтожение больную землю с ее безумным населением, а именно рай приготовил Бог для людей света, для детей Своих - и именно там жить нам всем в прекрасной вечности.
Ане исполнилось всего-то шесть лет, когда она после причастия, вся такая светлая и счастливая, спросила у бабушки по дороге домой:
- Бабусь, я часто вижу красивое. Смотрю на домик, а вижу большой дворец. Смотрю на черное небо, а вижу солнце, большое-пребольшое и красивых людей там. А еще много цветов и большой сад, реку и море, синее небо и птиц. Слышу красивые песни. Откуда это?
- Ах, ты моя любименькая причастница! Как же ты меня радуешь! Смотри, ты сейчас в церкви приняла из ложечки частицу самого Господа Бога. А Он ведь живет в раю. Стало быть, ты и частицу рая внутри себя поселила. Вот оттуда, из твоего сердечка, где живет Бог в раю, оттуда к тебе и приходит твоя красота. Туда мы все со временем и перейдем - и ты, и родители твои, и бабка твоя непутевая.
- Почему непутёвая! Очень даже путёвая! И не говори о себе плохо. Я тебя люблю и мне нехорошо это слушать.
- Да не расстраивайся ты, внученька, - улыбалась Народная бабушка, - так положено говорить о себе нам, христианам. Это для смирения, чтобы не забывали мы, что все хорошее даёт нам Господь, а мы только принимаем это в дар, ну как подарок в день рождения. Всё от Бога. Всё хорошее от Него. А мы сами - слабые и ничтожные Его детки. А домой придем, я тебе прочту очень интересные слова одного удивительного старца по имени Варсонофий из Оптиной пустыни. Монастырь такой древний стоит в лесу, в самом сердце России. Может и ты как-нибудь сподобишься туда съездить.
Когда они пришли домой, бабушка взяла с полки в маминой комнате тоненькую брошюрку, открыла ее на закладке и прочитала:
- ...Раньше, чем человеку родиться в мир, душа его видит небесные красоты и, вселившись в тело земного человека, продолжает тосковать по этим красотам. (Преп. Варсонофий Оптинский, "Беседы схи-архимандрита оптинского скита старца Варсонофия с духовными детьми")
- Видишь, какое дело, Анечка, - бабушка развела руками, - пока ты жила в мамином животике, Ангел тебя на крыльях своих забирал в рай и показывал красоту Божиего Царства. Для чего? А для того, моя хорошая, чтобы ты всю жизнь вспоминала рай и всю жизнь туда стремилась попасть. Когда ты видишь красивые райские картинки - это значит Бог тебя зовет к Себе, чтобы ты не забывала для чего ты живешь и куда тебе дорога.
Как всякий человек, Аня надолго забывала этот разговор. Это и понятно, у нас много дел, много разных бед и переживаний - всё это заслоняет на время наше главное призвание. Но Аня, нет-нет, да и вспомнит чудесные бабушкины слова. И тогда будто свет из райских садов облистает чистое сердечко девочки, нахлынет радость и такая великая любовь разгорится в душе, что уносит прочь неприятности и хочется тихонько плакать от счастья и, замерев, наблюдать как в душе и вокруг, и всюду разливается свет и заполняет вселенную...
Триптих
Все древнерусское религиозное искусство
зародилось в борьбе со звериным искушением:
"все сие дам тебе, егда поклонишися мне".
В ответ на него древнерусские иконописцы
с поразительной ясностью и силой воплотили
в образах и красках то, что наполняло их душу,
− видение иной жизненной правды и иного смысла мира.
Е.Трубецкой. Умозрение в красках
Народная бабушка узнала о поступлении внучки в художественную школу от своего старого знакомого. Много лет назад они с Назаром подвизались вместе у одного чудотворного старца. Елена всё больше по хозяйству, а Назар - тот был иконописцем старой школы. Вот однажды в храме после обедни он подошел к моющей полы Елене и сказал:
- Внучка твоя у нас в школе учится.
- Это как же она туда попала?
- Вторая бабушка ее устроила, Стеша. Знаешь, Елена, посмотрел я работы Анечки и почуял в душе "глас хлада тонка". Уж не знаю как, а только веди её ко мне, я обязан девочке передать свое искусство. А больше некому, окрест одни язычники голимые.
- Приведу, Назар, - кивнула Народная и добавила: - Только благословение у отца Георгия возьму и приведу.
Старый иконописец не зря беспокоился, в последний год сильно ослаб и потихоньку готовился перейти в объятия отцов. Аня с полчаса молча бродила по его мастерской, зачарованно разглядывала иконы, прописи, краски, кисти, иконные доски. Особенно девочку заинтересовал образ Казанской Богородицы, он словно живой переливался, сиял и дышал. Аня перекрестилась, сделала поясной поклон и приложилась к прохладной иконе. В момент касания, будто искра проскочила между глазами Пресвятой Богородицы и губами девочки, и ноздрей достиг тончайший цветочный аромат. Икона благоухала раем, Аня узнала этот запах. С той минуты в жизни девочки появилось самое главное - иконопись.
Аня даже хотела бросить светскую живопись и художественную школу, чтобы полностью посвятить жизнь святому искусству, только отец Георгий не велел бросать мирское, чтобы на всякий случай имелась у девочки специальность, приносящая хлеб. Так и писала Аня всю жизнь - на рабочем месте зарабатывала, а после работы создавала иконы. Перед уходом Назар передал Ане не только приёмы иконописного письма, не только свою мастерскую в частном домике, но и минералы с полудрагоценными камнями для растирки красок, а также запасы листового сусального золота.
Долгое время письмо с объяснением в любви, полученное в десятый день рождения не давало Ане покоя. Иногда казалось, что это ей приснилось во время болезни. Ведь она на самом деле заболела после ухода отца. В минуты сомнений она открывала потайной ящик стола, доставала желтый листок с водяными знаками, перечитывала строки, написанные размашистым почерком решительного благородного мужчины... И вера в благородного Сероглазого короля возвращалась. Есть он, есть! Только где? И как его найти? И почему он не может явиться во плоти и протянуть ей живую теплую руку, чтобы хоть разок коснуться и увидеть взор его серых королевских глаз. И пусть бы потом ушел навсегда, ведь если он скрывается, у него есть серьезная причина, и она обязана ее уважать. Человек, написавший такие красивые строки, не может быть плохим, не может играть чувствами девочки или желать чего-то низменного, о чем и думать не хотелось.
Наконец, пришло решение. Что еще она может, как не выразить свою благодарность Сероглазому королю картиной. Да-да, самой чудесной и красивой картиной, которая по своему значению приблизится к иконе. Пусть это будет портрет таинственного Сероглазого короля! Нет, лучше триптих! Тогда на боковых частях можно будет создать атмосферу тайны, которой словно стенами можно оградить любимый образ от посягательств тленного мира. ...И пошла работа! Триптих Аня писала наподобие иконы, растёртыми вручную красками по сусальному золоту на липовых досках. Лицо её Сероглазого короля светилось, особенно глаза. Прозрачные краски пропускали отраженный от листового золота свет, создавая полную иллюзию живого человеческого лица, которое менялось в зависимости от освещения, времени суток и даже настроения зрителя. Боковые части триптиха изображали те райские красоты, в которые устремлялась большая человеческая любовь, куда уносила зрителя картина, с болью отрывая от земли и на легких огненных крыльях взлетала очищенная страданиями душа.
Когда кисть живописца в последний раз коснулась картины, рука опустилась, Аня отошла на расстояние трех диагоналей, села в кресло и застыла. О, это произведение перестало быть изображением жизни, перед ней возник из пространства, лишенного границ, минутный срез самой жизни человека с непрестанно меняющимся лицом. Это чудо сотворила не девушка, пусть даже талантливая и одухотворенная, а великая любовь, та самая, "что движет солнце и светила". А художница закрыла глаза и тихо прошептала: "Прости, это всё, что я могу!"
Мужчины в её жизни
Иногда так одиноко, что в этом даже есть смысл
Буковски Чарльз
- Ты у нас красивая и умненькая девочка, почему же рядом с тобой я ни разу не видел достойного мальчика?