У Андрея от этих предположений пробежали холодные мурашки по спине. Ведь собаки в таком состоянии себя не контролируют, бросаются на всё живое, кусают даже своих хозяев...
Он представил, что будет, если Саян укусит Машу - вылечить от бешенства человека очень тяжело и часто бывают смертельные исходы. А Ваньке у Маши было всего полтора месяца отроду...
Андрей помрачнел, достал со шкафа чехол с ружьём, собрал его, взял с собой несколько дробовых патронов и попросив Машу оставаться у них дома пока он вернётся, направился к её дому, один.
Отворив калитку Машиного двора, Андрей увидел неподвижно стоявшего около будки, Саяна. Он был по-прежнему на цепи...
Опасливо озираясь, бывший хозяин подошёл к собаке на несколько шагов приговаривая: - Ну что Саян, что старик? Заболел? Трагедия случилась!..
Андрей чуть не заплакал, от тревожащего его сознание чувства вины, зная, что собаку уже не спасти...
Внутри себя, он понимал, что предательски покинул своего верного друга в неловкую минуту - не отдай он его тогда, - может быть ничего этого бы не случилось...
Саян при звуке человеческого голоса, тяжело поднял голову и пристально посмотрел на бывшего хозяина. Его била мелкая дрожь, и бока словно от воды, намокли от пота.
На Нахаловку, где жил тогда Андрей с семьей и Юра с Машей, спускались летние сумерки и Человек уже не мог различить взгляда Саяна.
Но ему показалось, что собака смотрит на него с укоризной.
Прости друг, - проговорил Андрей, вскинул двустволку и прицелился!
...Через мгновение раздался выстрел и, брошенный сильным зарядом дроби на землю, Саян куснул себя за грудь, и тут, Андрей выстрелил второй раз в голову собаки.
Саян повалился на землю, судорожно, несколько раз дёрнулся и затих!
Матерясь сквозь крепко сжатые зубы, Андрей одел рукавицы, не отрывая взгляда от умершей собаки, взял за окровавленную голову, отстегнул ошейник, снял цепь с проволоки, продольно висевшей во дворе от калитки до входной двери, обмотав цепь вокруг мёртвого тела, оттащил Саяна в дальний угол огорода и повесив ружьё на плечо, вернулся к себе в дом...
Мрачный и грустный, вспоминая дрожащего, неподвижно стоящего Саяна, он тщательно помыл руки под умывальником, потом объяснил Маше, к чему нельзя во дворе прикасаться и сказал, что придёт завтра утром похоронить собаку. Попросил, у ворот оставить лопату...
Ночью, он несколько раз просыпался - ему казалось, что он слышит знакомый лай Саяна...
Рано утром, только рассвело, Андрей проснулся, оделся, умылся и пошёл к Маше во двор...
Там, взяв лопату и стал копать глубокую яму в углу огорода...
Пока копал - вспоминал перипетии совместных походов и охот, ночёвки у костра, собачью верность и преданность...
Горько вздыхая, он думал о судьбе Саяна: "Так незаметно, в суете и толкотне бытия, многообразия целей и задач, мы теряем лучших друзей, а новых уже нет или не хотим заводить и воспитывать...
Так приходят в жизнь одиночество, разочарование и потерянность..."
Он старался не смотреть на окоченевший труп своего верного, но мёртвого Саяна...
Выкопав яму, Андрей сбросил туда одеревеневшее тело собаки, сверху засыпал известью, а потом, не торопясь, старательно закопал...
Когда Андрей закрыл за собой калитку, Маша сквозь сон услышала её стук, пододвинула маленького Ваньку к груди, и снова заснула успев подумать: "Хорошо, что есть такие мужики как Андрей. Всё сделал и молчит. Только хмурится...
А Саяна жалко...
Но что бы я без Андрея делала одна?! Ведь если объявить врачам, то они сразу заставят делать уколы. А я ведь Ваньку - сыночка кормлю грудью. Как тогда-то быть?"
В тишине мерно тикал будильник, и стрелки показывали только шесть часов утра...
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала "Что есть Истина?": www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Лето 2002 года. Лондон. Владимир Кабаков
Собаки и Волки.
"Дикая природа живет по своим законам. И это законы выживания"
...Волки шли на охоту...
Отлежавшись днём на окраине мохового болота, на бугре, заросшем молодым сосняком, полные сил, они, уже в сумерках поднялись, долго отряхивались, потягивались, топтались в мягком снегу чувствуя лапами острые краешки подмёрзших уже утренних следов.
Наконец, волчица вышла на опушку долго принюхивалась, осматривалась, а четыре волка стояли позади и тоже нюхали воздух...
Днём, когда ярко светило солнце, сквозь дрёму волчица слышала далеко справа, в болотах, лай собак и два выстрела.
Сейчас, она решила пойти в ту сторону - может быть, после людей что-нибудь осталось. Иногда, после дневных выстрелов, ночью, волки находили остатки от человеческой охоты: большую лосинную голову, ещё незамёрзшую; ноги с ободранными камасами и вывернутые на снег внутренности - было чем перекусить вначале перехода...
Волки выстроились гуськом и размеренной рысью, ровно и точно ступая след в след, тронулись туда, где совсем недавно красное солнце село в холодные тёмные тучи.
Изредка, из строя выходил один из волков, привлеченный кучкой тёмных перьев рассыпанных на снегу, или услышавший выпорхнувшего из под снега, не обсидевшегося, не задремавшего ещё рябчика.
Сумерки пока не стали тьмой и рябчик, сидя на высокой берёзе, испуганно тренькал видя серые тени, неслышно проходящие внизу под деревьями...
След тут удваивался утраивался, чтобы через некоторое время, вновь сойтись в один...
Делалось это инстинктивно...
В стае всегда есть волк, который слышит лучше всех, есть и тот кто видит в темноте лучше и потому неудивительно, что стая имела уши, глаза, обоняние которые принадлежат не только волчице, идущей во главе.
Она по праву главенства только ведёт, направляет собратьев, но каждый член стаи имеет свой характер, свою волю, свои приметы и особенности. Конечно, объединившись легче выживать, но в случае если стая распадётся, по каким- либо причинам, природа даёт шанс каждому волку выжить в одиночку...
Волки дойдя до густого, высокого сосняка свернула направо, пересекли зарастающее молодым березняком болото и вышли на широкую прогалину, раньше бывшую озером, а сегодня, превратившуюся в заросшую трясину, с кочками поросшими клюквой и морошкой...
Кочки, промёрзшие ещё в декабрьские морозы, были засыпаны снегом и ямы между ними заметены недавними метелями...
Волки постояли немного, послушали свистящий в метёлках камыша, студёный ветер, потом повернули налево и пошли по краю болота между редкими, уродливыми сосёнками и торчащими то тут то там, сгнившими изнутри, обломанными стволами берёз.
Стараясь спрятаться от пронзительного ледяного ветра, волчица увела стаю чуть в сторону и пошла кромкой молодого сосняка, подступающего к кочковатому, заметённому снегом открытому пространству...
Здесь, в темноватой чаще, волки натолкнулись на следы двух собак!
Волчица остановилась, рыкнула сквозь сжатые челюсти, шерсть на её загривке поднялась дыбом...
Это был запах извечных врагов волков - собак, зверей прислуживающих человеку...
Пройдя немного по следу, опустив голову и принюхиваясь, она прибавила ходу и за ней послушно тронулись с места галопом, остальные...
Загибая чуть вправо, волки, мелькая серыми тенями между запорошенными снегом елями прошли низинку, держась всё время по краю собачьих следов.
Потом укоротили рысь, а один раз даже остановились перед небольшим спуском к таёжной речке...
Волчица хорошо знала эти места, потому что её первое логово было здесь, неподалёку, на другой стороне речки, в крутом берегу мелкого ручейка.
Там она родила первых своих волчат и выкармливая их охотилась здесь, ловила зайцев и глухарей на гриве - в крупно-ствольном сосновом бору был глухариный ток.
Иногда, мимо её логова проходили люди и она слышала их беспечные голоса, а далеко на дороге - урчали моторами машины и мотоциклы...
Но все это, казалось ей событиями совсем из другой жизни. Ведь с того времени прошло четыре года...
Было тихо... Мороз крепчал...
Начинали трещать - "стрелять" рвущейся от холода корой промерзшие стволы берёз, стоявших на берегу. Речка зимой тоже перемерзала, вода почти исчезала в русле и крутые, обрывистые берега, сдавливали ледяной панцирь остановившейся воды...
Волчица помнила речную стрелку, где эта речка впадала в большую реку - там была дорога и мост....
Раз в году, к этому мосту, размытому весенним половодьем, приезжали люди на большом, урчащем совсем по медвежьи, грузовике, и настилали его вновь...
До ближайшей деревни было километров восемь. Зимой, машины почти не появлялись здесь, а если проходили, то днём. Ночью все люди жили в домах неприятно пахнущих дымом. Это волчица тоже знала...
Прослушав речную долину, волки, развернувшись, по дуге стали обходить речные изгибы и зигзаги, стараясь не отдаляться от собачьих следов...
Через несколько километров они вышли к крупно-ствольному сосняку, в котором собаки, несколько времени назад, облаивали глухарей...
...Глухари сидели на большой, раскидистой сосне и кормились, когда их услышали пробегавшие мимо собаки. Они прискакали сюда, увидели крупных, чёрных птиц и залаяли звонко с подвывом, перебегая с места на место подняв головы, не отводя глаз от глухарей, в прыжке царапали когтями лап сосновую кору...
Птицы, чувствуя себя в безопасности там наверху, крякали и скрипели, сердито поворачивая ало - бровастые головы то вправо, то влево...
... За собаками пришёл человек. Он долго подкрадывался, прячась за толстыми стволами, высматривая беспечных птиц в зелёной хвое...
Вместе с ним пришла третья, молодая собака, которая ещё ничего не понимала в охоте...
Потом человек стрелял - вначале один раз, потом второй. Две птицы упали, а третья, громко хлопоча крыльями сорвалась и улетела, в сторону реки. За ней убежали старшие собаки задирая головы и стараясь не потерять из виду, мелькающую в чаще птицу...
Молодая крутилась у ног хозяина, потом увидев упавших птиц, кинулась к ним, стала мять их, кусая безжизненные уже тушки.
Хозяин, улыбаясь, довольный удачей, гладил собаку повторяя: - Молодец, Молодец! Умница! Будешь рабочей собакой!..
Потом, отогнав молодую лайку, поднял птиц, взвешивая на руке аккуратно сложил крылья, подвернув головы под крыло: одну запихал в маленький рюкзак, а у второй обрезал лапки и кинул прибежавшим взрослым собакам...
Белка - собака с серыми пятнами на белом фоне, с маленькой головкой и остро торчащими ушками, схватила лапку на лету, два раза хрустнула косточками, проглотила и виляя хвостом стала ожидать ещё.
Кучум - крупная чёрная лайка, не спеша пережёвывал и нехотя глотал хозяйский "подарок".
Он был хорошо откормлен и выглядел довольным и ленивым, хвост на его широкой спине лежал красиво загибаясь кренделем...
Молодой собаке тоже досталась часть лапки, но она поваляла её в снегу и бросила...
Перед уходом, человек потрепал собак по загривкам и проговорил: - Ну теперь, давайте, лося ищите... Если найдёте - всем мяса хватит...
Он закинул двустволку за круглые, жирные плечи, поправил старую, искусственного меха шапку чёрного цвета и, с хрустом продавливая наст ногами обутыми в большие резиновые сапоги - ботфорты, тяжело зашагал к дороге, к оставленной там машине...
Собаки ободрённые успехом, убежали снова в лес и с ними увязался молодой Загря. Они, мелькая вдалеке, скоро скрылись в чаще...
...Волки принюхиваясь, обошли место под сосной, куда падали убитые глухари.
Волчица, наморщив нос и обнажив клыки, рыкнула, учуяв кисловатый запах пороха идущий от красных папковых стреляных гильз лежащих на снегу и брезгливо отошла в сторону. Глядя на неё, отшатнулись и молодые волки...
Через минуту, стая, вновь выстроившись цепочкой, по дуге, обходила сосняк, направляясь в сторону речной стрелки. Волчица вела их туда, где обычно останавливались машины охотников и где, эти нелепые, неловкие двуногие обедали, закусывая пили водку в конце дня, уже перед отъездом...
...Собаки, выпугнули крупного лося, из - за большой, поваленной давним ураганом, осины. Зверь поднялся не спеша, издали заслышав хруст снега под лапами бегущих собак.
Поднявшись, он осмотрелся переступая светло - серыми голенастыми ногами, легко несущими чёрно - коричневое крупное туловище, большую, ушастую голову, с болтающейся на шее длинной волосяной серьгой.
Увидев собак, зверь двинулся с места рысью широко переставляя ноги, сохраняя на бегу спокойствие и деловитость.
Собаки услышали стук копыт о пеньки, спрятанные под снегом, хруст сломанных сухих веток, метнулись вперёд и быстрая Белка первой увидела лося, поддала, затявкала, заголосила и скоро ей стал вторить басистый лай Кучума, и иногда добавлялся жиденький баритон Загри...
Лось, под холодным зимним солнцем, чуть пригрелся в лёжке, отошёл от ночного мороза, и потому бежал неспешно, разминая мышцы, разгоняя кровь по большому, тяжелому телу. Но разогревшись стал прибавлять ходу, по временам переходя в галоп...
Собаки, вскоре отстали, но возглавляемые азартной Белкой, бежали изо всех сил по хорошо заметному, "парному" следу...
Лось набрал ход и постепенно стал уходить от собак. Поскальзываясь, большой зверь выворачивал копытами сухой валежник, и куски смёрзшегося снега...
Охотник услышав лай Белки, а потом и Кучума, остановился. Он подождал, послушал, определяя направление удаляющегося, прерывающегося лая, потоптался, решая, что делать, но потом лай замолк и охотник, ещё послушав, начинающую замерзать тишину, тронулся дальше, в сторону дороги.
Там его ожидали товарищи, услышавшие два выстрела и на всякий случай, надеясь на удачу, пораньше вернувшиеся к машине...
Солнце уже опускалось за зубчатую, еловую кромку горизонта справа, за рекой, когда к машине подошёл Толстый. Он, распарившись от ходьбы вспотел, расстегнул ватник, тяжело отдувался и готов был скинуть и толстый шерстяной водолазный свитер, который ему по блату, достали ребята из районного сельпо...
Напарники его - Худой и Молодой, давно уже были у машины...
Они натаскали дров, разожгли костёр прямо на дороге, и жарили на ивовых прутиках сало, сидя на коротко отпиленных чурбаках оставшихся здесь ещё с прежних времён...
Заметив выходившего из леса Толстого, они, по его неспешной походке, определили, что он стрелял что - то по мелочи и успокоившись, вновь присели к костру.
Подойдя, Толстый бросил прямо на дорогу, глухо стукнувшего о землю глухаря и показал через пройму рюкзака, второго. Напарники, немножко завидуя удачливому приятелю, стали рассматривать птицу, цокая языками и взвешивая на руке распустившего мёртвые крылья, глухаря.
Толстый, скинул пропотевший ватник, хлопнув дверцей, достал оттуда свой мешок с продуктами и подсел к костру. Он улыбался, глядя на приятелей, зевающих, осунувшихся и усталых. С непривычки и недосыпу (проснулись рано и долго ехали по лесным дорогам), они заморились ходить по лесу и хотя снегу было немного - прилично наломали ноги...