Собаки и волки. Рассказы. Часть 1 - Ляленков Владимир Дмитриевич 9 стр.


- Все-е-е, мы дети-и галактики-и...- замурлыкал он популярную песню и стал устраиваться поудобней.

Снял, наконец, суконную куртку на ватном подкладке, душегрейку, расправил плечи, посидел неподвижно вороша волосы и уставившись в яркие точки огня, видимые сквозь круглые дырочки в дверце печки.

Немного погодя. достал с полки мешок с сухарями, протёр нечистым полотенцем алюминиевую гнутую ложку, поставил сковороду с жаренной олениной на стол и принялся есть, аппетитно чавкая и хрустя сухариками. Дожёвывая и проглатывая очередной кусок мяса, нежного и ароматного, он бормотал по привычке: - Так жить можно - и немножко подумав, набив рот очередным куском мяса, прожёвывая, нечленораздельно добавил: - Ради такого момента стоит жить, мёрзнуть и надрываться!

Через час зимовье нагрелось...

Человек наелся, спрятал все припасы на полку, подальше от мышей. Сковороду с оставшимся недоеденным мясом вынес на улицу и прикрыв крышкой оставил под скатом крыши.

Отойдя от избушки, постоял, поглядывая в невидимое небо, потирая свободной рукой зябнущие уши.

Вернувшись в зимовье, достал из под нар толстые берёзовые поленья, положил их на тлеющие угли в печку.

Расстелив на нарах остатки старого ватного одеяла, он разулся, потом развесил на верёвочках над печью влажные портянки и поставил сапоги в тепло, но подальше от раскаленных печных стенок.

Не снимая носков, устало зевая, лёг.

Похрустел суставами раскладываясь поудобнее и под мерное потрескивание разгорающихся дров задремал...

Вскоре, ещё раз открыл глаза, потея, снял свитер, оставшись в несвежей футболке - безрукавке.

Потом, вспомнив приподнялся, задул оплывающую от внешнего жара свечу и вздыхая, бормоча что-то нечленораздельное, уснул...

...Снаружи трещал мороз, и лопалась кора на деревьях. Было тихо и темно, а оттаявшее окошко зимовья чуть светилось изнутри, да из печной трубы домика изредка вылетали искры...

...Вожак увёл стаю от отстоя и давая отдых уставшим телам, волки вскоре легли, голодные и злые.

Перед сном молодые волки грызлись между собой, отбивая место поближе к вожаку.

Тот, как обычно, лёг на возвышении почти не оттаптываясь и беспокойно заснул, вспоминая звук ружейного выстрела и крик человека.

Он уже решил утром идти обратно, к тому месту, где они на днях задрали лосёнка - волк вспомнил об оставшихся в тех местах двух лосях...

...Человеку снился сон...

Он повёл детей, своих и соседских в лес, неподалеку от города, на берег водохранилища. Выйдя к заливу они долго купались в теплой прозрачной воде, загорали и бегали наперегонки.

Потом, одевшись пошли дальше, потому что он обещал им показать ближнее зимовье.

Когда перейдя болотистый ручей вошли в сосновый распадок, то на бугре около родничка, увидели на месте лесного домика чёрные угли.

Кто-то сжёг зимовье ещё ранней весной, может быть ещё по снегу. Сделали это, скорее всего местные лесники, которые не любили, когда в их владениях, в лесном домике ночевали подростки.

...Но увидев пепелище, дети не огорчились, а он, в утешение им и себе быстро развёл костёр, вскипятил чай и вкусно накормил всех бутербродами с колбасой и сыром.

Дети были маленькими и им нравилось просто сидеть у костра, подкладывать в него веточки иногда немного обжигая пальцы.

Они весело и громко визжали от восторга, когда отец, бросив в костёр охапку сосновой хвои, поднял пламя костра высоко вверх...

На обратном пути, он вырезал детям из "медвежьей" дудки трубки, сделал надрез на боку и когда сильно дунешь в открытую сторону, то раздавался громкий гуд-рёв, будто бычок мычит.

Он назвал дудки рогом Олифанта и рассказал детям историю о рыцаре Ланселоте, который долго бился с сарацинами и когда изнемог, то затрубил в волшебный рог Олифанта и воины короля Артура услышали этот рог за много километров...

Его черноглазая дочка Катя, ласкаясь к нему говорила: - Папа, откуда ты всё знаешь? Когда ты в хорошем настроении я тебя просто люблю. Очень, очень! Он рассмеялся.......... и проснулся.

Печка прогорела. Было холодно, темно и страшно.

Охотник встал, распрямил затекшую спину, дрожа от холода наложил в печку дров, подул на угли и увидев язычки пламени лизавшие поленья, снова лёг и засыпая, услышал гул разгорающейся печки...

В следующий раз проснулся он рано и потянувшись, вспомнив вчерашний день, проурчал хрипло: - Эх, хорошо!

Поднявшись, оделся и поставив подогревать вчерашнее мясо, выпил кружку крепкого вчерашнего чая.

Когда завтрак был готов - поел с аппетитом. Подогретая оленина была ещё вкуснее, чем вчера.

Силы от свежего мяса прибавилось значительно, и охотник заметно повеселел. Прибрав в зимовье, занёс несколько охапок дров, свалил их в угол, протёр стол старой газетой, кое-как помыл горячей водой сковороду и повесил её на гвоздь над столом.

Потом обулся по настоящему, надел куртку, застегнулся на все пуговицы, ещё раз огляделся, поклонился на два дальних угла, проворчал: - С богом! - и толкнул дверь...

Мороз начинал отступать. Было заметно теплее, чем вчера и в вершинах сосен тревожно гудел ветер...

Подгоняемый попутным ветром, быстро шагая, охотник пошёл вниз, в распадок, выходящий к речке. Скоро он согрелся, размял ноги и мысли по протоптанной, накатанной колее заскользили в голове.

"По пути загляну туда, где волки задавили лосёнка, посмотрю, приходили ли серые туда ещё раз...

- Ну а потом двину на шоссе, а оттуда в город. Вечером смотришь, буду дома...".

Он соскучился по детям и хотелось поскорее попасть в баню, выпарить из себя весь холод, который казалось, проник даже внутрь костей...

...Пройдя полями несколько километров, он нашел место где лежали остатки лосенка, осмотрелся, увидел следы колонка и лисьи строчки вокруг. Охотник подумал, что можно в следующий раз поставить здесь капканы.

Поэтому он старался сильно не следить, снял рюкзак, поднялся на речной берег, присмотрел пушистую сосну и поставив ружье к стволу, стал стаскивать под дерево волчьи объедки: кости, голову, куски шкуры. Потом стал делать небольшую загородку из веток...

Чтобы звери привыкли к незнакомому сооружению и не боялись его, нужно было время для привыкания...

А загородочка нужна, чтобы ветер не заносил снегом капкана и чтобы зверь точно стал лапой на тарелочку капкана...

Закончив приготовления, задумавшись постоял еще какое-то время, а перед тем как уходить, взглянул через речку, на поле.

И ему показалось, что в просвете сосновых веток и густой хвои, там, на краю поля мелькнула серая тень!

- Не может быть! - прошептал он и осторожно взял ружье из под дерева.

Он вновь поднял глаза, отыскал хорошо видимый в просвет кусочек поля и снова, что-то вдруг двинулось там в кустах, на краю поля и охотник, с замиранием сердца разобрал силуэт крупного волка.

"Не может быть!" - снова подумал он, поднимая ружье и прицеливаясь...

Сердце колотилось! Руки дрожали и он, сдерживал дыхание опасаясь, что волк услышит стук сердца.

Почти в истерике, охотник, ещё не веря своим глазам, нажал на спуск!

Грянул гром выстрела, и наступила тишина. Ветер, налетая порывами раскачивал стволы и шумел в ветвях...

...Матерый стоял на краю поля, и вглядывался в противоположный берег реки, заросший сосняком. Он не решался выйти на чистое место. Что-то ему не нравилось здесь, сегодня. Он еще раз глянул в сторону высокой сосны на берегу и собрался уходить, уводить стаю из этого тревожного места.

И тут грянул выстрел и вожак, в последний миг жизни, увидел вспышку выстрела, различил фигуру целившегося в него человека, увидел его прищуренный правый глаз... и умер, убитый казалось случайно попавшей в голову одной картечиной...

...После томительной паузы, время, как показалось человеку, понеслось вскачь. Серые тени на том берегу шарахнулись в сторону и вновь всё замерло.

Так же гудел ветер, скрипела берёза на кромке берега и чуть слышно шуршала позёмка, струящаяся по поверхности реки.

Охотник, перезарядив ружьё пошёл туда, где увидел силуэт волка.

- Померещилось - ворчал он.

Но уже подходя к ивняку знал, что убил волка-вожака...

...Я познакомился с Павловым - героем моего рассказа, в научно-исследовательском институте Земной Коры, где он работал в отделе гидрогеологии и занимался редкой темой: "Водные источники на дне глубоких озёр".

Это был неразговорчивый, одетый в серый костюм с рубашкой без галстука, высокий бородатый человек с худым лицом и внимательными глазами.

Он был в своих кругах известный человек, кандидат наук, сконструировал и сделал своими руками единственный в своём роде прибор для замера температуры придонных слоёв воды.

Имел много публикаций и был приглашаем на важные научные конференции за границу. Жил Павлов в Академгородке, в девятиэтажке, в трёхкомнатной квартире...

Мне поручили написать очерк в газету о светилах академической науки в нашем городе и хотя Павлов отнекивался и смеялся, я настоял на своём и побывав у него на работе, напросился к нему в гости домой, чтобы за чаем послушать рассказы о детстве, молодости и жизни вообще....

Войдя в квартиру, я разделся, скинул башмаки в прихожей и по приглашению хозяина прошёл в гостиную.

Первое, что я там увидел, была большая, необычного цвета, бело-серая голова оленя с крупными коричневыми полированными рогами, висевшая на стене. Один рог был почему-то сломан наполовину, а на втором не хватало двух отростков.

Меня поразил цвет шерсти оленя и я невольно произнёс вслух: - Сивый!

Павлов вскинул голову, внимательно посмотрел на меня и спросил: - А вы откуда знаете?

Я замялся, стал объяснять, что читал Черкасова, что, есть такие светлые, почти белые звери...

Объясняя, я перевёл взгляд на противоположную стену, где висела большая, хорошо выделанная шкура волка с лобастой головой, на которой, как живые, блестели глаза. Переводя взгляд с одной стены на другую, мне показалось даже, что чёрные, зло блестящие огоньками ярости глаза вожака, неотрывно были устремлены на гордую голову Сивого...

... Там, в гостях, я и услышал эту историю и стараясь ничего не забыть пересказал её вам...

Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com

или на страницах журнала "Что есть Истина?": www.Istina.russian-albion.com

Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion

Сентябрь 1999 года. Лондон. Владимир Кабаков

Рыжик.

У Толи раньше уже было несколько собак: Валет, Волчок, Дружок...

Но все они рано или поздно исчезали - одни убегали и не возвращались, другие заболевали, а третьих попросту крали...

В то время, в очередной уже раз, он остался без собаки и потому, когда представилась возможность, полетел по работе на Север, в посёлок с африканским названием Катанга.

Оттуда он и привёз рыжего, пушистого месячного щенка и назвал его Рыжиком.

Первую ночь в квартире, щенок скучал по "маме", но его уложили на мягкий коврик дали говяжьего фарша и молочка в глубоком блюдце. Щенок с аппетитом поел, поскулил немножко и когда вокруг стало темно - Наташа, жена Толи, выключила свет - уснул...

Утром, Толя проснулся от шуршания газеты на полу и тихого повизгивания. Рыжик уже налил лужу в кухне и собирался сделать ещё что - то там же.

Толя протёр глаза, вскочил с постели, накинул спортивку, схватил Рыжика подмышку и переступая через две ступеньки, сбежал вниз, во двор, а там, отпустил щенка на заснеженное поле, которое начиналось сразу за домом. Рыжик, нюхая воздух, поискал подходящее место, сделал свои дела, и Толя, таким же манером вернул его на место, в квартиру.

За то, что Рыжик налил в кухне Толя наказал его, ткнув мордочкой в лужицу и слегка отшлёпал ...

Видя, что щенок выспался и снова начинает скучать, хозяин дал ему поесть и попить, после чего Рыжик успокоился и задремал на своём коврике...

... Через несколько дней такой тренировки, умная собачка всё поняла и в "экстренных" случаях стала проситься во двор...

...Рыжик ел много, но и рос быстро. В четыре месяца, он достиг величины средней собаки, но лапы его были непропорционально велики, по отношению к туловищу и было ясно, что он вырастет ещё...

Толя приучил щенка к ошейнику, и выходя из дому, в гости или по делам, непременно брал Рыжика с собой.

Конечно, вначале это было хлопотно, но Рыжик привык бывать с хозяином подолгу и как всякая умная, породистая собака, старался хозяину угодить и постепенно научился понимать команды...

Приходя к кому-нибудь в гости, Рыжик по команде Толи, ложился у порога на живот, клал голову на вытянутые лапы и внимательно смотрел перед собой. Если в доме была кошка, он вёл себя прилично, делая вид, что она для него не интересна.

Вначале, собачка иногда проявляла суетливое любопытство, но хозяин строгим голосом делал ему выговор, а то и шлёпал несколько раз по заду, показывая своё недовольство плохим поведением щенка.

Рыжик постепенно начал всё понимать с полуслова и потому, у хозяина больших хлопот с ним не было. Щенок быстро научился неторопясь ходить рядом с хозяином на поводке, садится, и ложиться по команде.

Через какое - то время, когда собака подросла, Толя перевёл её в сарай, неподалеку от дома, а когда бывал свободен, то приводил Рыжика в дом и оставлял лежать на коврике, у дверей...

Кто - то из старых собачников - охотников заметил, что чем больше молодая собака проводит времени с человеком, тем умнее она становится во взрослой жизни. Так случилось и с Рыжиком.

Рыжика была замечательная наследственность - результат жёсткого отбора, человеком - охотником. Ведь село Катанга было центром большого охотничьего района и несколько столетий уже, главным занятием поселян была охота.

Каждая усадьба в этом таёжном посёлке имела своё гнездо собак, в котором оставляли всегда самых сильных, умных, с хорошим характером лаек. Драчунов или трусов выбраковывали с самого начала и потому, в Рыжике сочеталось спокойствие с уверенностью и силой...

Можно посоветовать всем охотникам, заводить только породистых собак, вот из таких охотничьих поселений. Тогда труды и заботы по выращиванию и воспитанию вернуться владельцу сторицей...

В лесу, Толя с Рыжиком бывали нечасто, но лес - это уже следующая стадия обучения - считал он, а опыт воспитания у него уже был...

К сожалению во многом негативный опыт.

Первая его собака - Волчок, вырос непослушным, своенравным псом и в конце концов его застрелил турбазовский сторож, когда кобель в очередной раз убежал из дома и рвался к привязанной сторожевой собаке, у которой началась течка...

Толя очень переживал смерть Волчка, грозился наказать сторожа, но поразмыслив, постарался забыть этот грустный эпизод своей охотничьей жизни. Ведь, в конечном счете, он сам был виноват в том, что Волчок вырос таким своенравным и злым к людям.

Назад Дальше