— Эй, я пошутил… Курить по-прежнему нельзя ни в кабинетах, ни в коридорах, ни на рабочих местах.
Одним прыжком он догнал уже почти в дверях женщину и, взяв ее за плечи, повел назад к своему столу.
— Мы выкурили с вами исключительно за знакомство, — проговорил он, оправдываясь, при этом пытаясь забрать у нее папиросу из рук и затушить в хрустальной пепельнице рядом со своей элитной сигарой.
— За какое знакомство, мальчик? — спросила та презрительно, но папироску отдала. — До знакомства еще далеко, как до луны.
И начальница производства смачно сплюнула прямо в середину пепельницы.
— Знакомство со мной надо заслужить.
Она развернулась и решительным шагом покинула кабинет.
Виталик опустился в кресло.
Вот тебе и мачо. Кому тут нравиться? Этому надсмотрщику в комбинезоне? Или начальнице отдела кадров, которая мало от нее отличалась? Он разочаровано несколько раз шмыгнул носом. Неправильный выбрал он образ для первого рабочего дня, погорячился.
Никто не обязан любить его просто так, только потому что он красивый. Родители не в счет — они-то как раз обязаны это делать. А остальные? Не стоит забывать, что остальной мир примет его, Виталика, только после того, как он проявит свой ум, покажет себя воспитанным, адекватным, интересным. И лучше спросить себя: «Что нужно изменить в своем поведении, привычках, взглядах на мир, чтобы окружающие относились к нему, к Виталику, с большей симпатией и уважением?» Даже какая-то начальница производства не оценила нового заместителя директора, которой по статусу положено поддерживать его авторитет. Что говорить об остальных? Настоящим лидером быть довольно сложно. Им нелегко жить, работать, принимать решения. Эти весьма успешные люди часто спотыкаются, тревожатся и испытывают сомнения.
Это политика, прежде всего. Чтобы преуспеть на работе, а, значит, и в отношениях с Танечкой, он должен ориентироваться и в этих политических играх. Настоящие лидеры понимают, насколько это важно, и умеют не только профессионально работать, но строить эффективные отношения. А он? Что может он?
После обеденного перерыва его внутренний диалог и размышления о превратностях судьбы прервал истошный бабский визг, крик «Машка точно Дашку порешит» и тяжелый топот ног по коридору.
Виталик тоже выскочил из своего кабинета и ринулся в цех, где неизвестная ему Машка пыталась порешить не менее неизвестную Дашку. Криминала ему только на рабочем месте не хватало.
Будь он послабее, от вида крови точно бы лишился чувств, а так, расталкивая работниц в таких же беленьких платочках, как их начальница, пробрался к виновницам беспорядка, пытаясь на ходу принять решение и понять, как растащить по сторонам разъяренных фурий и при этом не получить самому в нос. Но его опередили: одну за локти крепко схватила начальница производства, вторую — просто здоровая тетка, оказавшаяся рядом, остальные толпились рядом.
— Что произошло? — строго спросил Виталий, вглядываясь в разбитые лица драчуний, которые пытались вырваться из державших их цепко рук и наподдать еще друг дружке.
— У Машки машинка встала, — неопределенно пожала плечами одна из работниц, — ну она и вставила кусок кожи под иглу Дашке. Та теперь тоже стоит, не работает. Они же вечно соревнуются друг с другом по выработке. А от выработки зарплата зависит. За лишний заработанный рупь готовы порвать в клочья друг друга.
— Где наладчик? — обратился Виталий к начальнице производства. — Почему не запустит машинки?
— Пьет который день наладчица, — невозмутимо отозвалась та.
— Почему не уволят и не возьмут другого специалиста на ее место?
Виталик не понимал, в чем проблема и от этого начинал беситься, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик.
— Ну так найдите сами этого самого специалиста, который с моими девочками работать станет, — хмыкнула начальница. — А потом советуйте. У нас контингент.
— Отведите женщин умыться, — устало проговорил Виталик, махнув рукой. — Пусть придет техничка и уберет здесь все. А я пока машинки посмотрю, что можно с ними сделать. Всем остальным разойтись по своим рабочим местам! — крикнул он довольно громко. — Инцидент исчерпан.
Пришлось вспоминать, как когда-то дома он настраивал швейную машину своей матери, а потом шил себе стильные брюки. И что с того, что у нее была бытовая, а эти профессиональные? Принцип действия, точнее работы тот же самый. Лет десять назад это было, но руки все помнили. Впрочем, ничего особенного со швейными машинами Машки и Дашки не случилось — сломались только иглы, оттого что челнок был настроен весьма тонко. Виталик разобрал эту часть и настроил так, как надо. По крайней мере, он так считал.
Когда вернулись женщины, обе машинки уже работали.
— Из зарплаты вычту за испорченные кровью изделия, — сказал он, уверенный в своей правоте.
— Что?
Теперь Машка с Дашкой, Виталик еще не понял, кто из них, кто, сжав кулаки, пошли на него единой командой.
Виталий тоже сжал кулаки, хоть и не собирался драться с женщинами — он должен был им показать, что абсолютно уверен в своих силах и способностях и при случае наглым теткам отпор даст, несмотря ни на что. Так что возражения не принимались.
— Повторяю, — процедил он через зубы, — за испорченные изделия вычту из зарплаты. И спуска никому не будет.
— Вычтешь, — начальница производства похлопала его по плечу, встав рядом. Непонятно только было, подбодряла она его или защищала. — Иди к себе, начальничек, — попросила она, как можно ласковее, — а с этими, — она кивнула в сторону Машки и Дашки, — я сама разберусь. Что испорчено, отправлю в брак, не боись, не в первый раз.
— Надеюсь, что последний, — поджал недовольно губы Виталий, но к совету прислушался и со скандальными тетками связываться не стал.
Курить хотелось страшно, но нельзя с этими милыми барышнями расслабляться ни на секунду — фабрику разгромят и спалят. Виталий подошел к окну и, вдыхая горячий летний воздух полной грудью, в который раз он поблагодарил небеса, что не стал выбирать образ Заукана в очечках — ни за что бы не поверили, что сможет кулаком приложиться к женской физиономии для усмирения ее хозяйки.
Дверь в кабинет открылась без стука, Виталий, не оборачиваясь, по шагам определил, что это начальница производства пожаловала к нему.
— Ну, будем знакомы, — она толкнула его в спину и протянула крупную по-мужски ладонь, широко ее распахнув, — Зинаида Макаровна. Может просто называть меня Зина.
— Виталий, — выдохнул он в ответ. — Виталий Николаевич.
— Не стесняйся своего отчества, — хмыкнула Зинаида, — с честью выдержал. Достойно вышел из положения.
— Это что, проверка была? — возмутился Виталик.
— Да ну что-ты, — хрюкнула, засмеявшись, начальница. Ее высокая грудь заколыхалась. — И драка, и кровь, и разбитые носы с губами, все было самое настоящее. Это же зэчки. Что с них возьмешь? У нас контингент. А ты с честью выдержал это все. Кури, — добавила она, — я же вижу, как тебя лихоманит.
— Зэ… Кто? — округлил глаза Виталик.
— А ты, как будто не знал, куда идешь? — фыркнула Зинаида. — Прямо из колонии к нам приходят на фабрику сотрудницы. Единственное, что они умеют делать хорошо после убивать, грабить, насиловать, так это шить. А я смотрящая за ними. Но это здесь, а за территорией фабрики они снова могут убивать, грабить насильничать. Отсюда и текучесть кадров — одни приходят из мест не столь отдаленных, другие назад возвращаются. Нормальных женщин совсем мало в цехе, да и их нормальными не назовешь. Кури, говорю, никому не скажу.
— Не буду, — неожиданно заартачился Виталик. — Запах по цеху разнесется. Я же потом своих баб не приструню.
— Как знаешь, — пожала плечами Зинаида, улыбнувшись и покачав головой: скажите, «своих баб» — так их еще никто не называл. — Я буду у себя, то есть в цехе, если что надо, подходи, спрашивай, не стесняйся.
— А за поставки кто у вас отвечает? — бросил он вслед уходящей женщине.
— Я и отвечаю, — она вернулась назад к нему. — Это ты про ткани и фурнитуру для заказа, который приволок?
Виталик кивнул. Ему так хотелось похвастаться перед Танечкой, что работа не стоит на месте, все идет своим чередом, пока она болеет.
— Уже все прикинула по метражу и снабженцам передала, — усмехнулась Зинаида. — Жди, к вечеру счета тебе приволокут. Только ты перед тем, как оплачивать их, мне сначала покажи, посмотрю, что они там поназаказывали. А то в прошлый раз нитки совсем гнилые пришли, пришлось всю партию со скандалом поставщику возвращать. Я проверю, у меня не забалуешь.
«Да уж», — улыбнулся Виталий женщине. С каждой минутой она ему нравилась все больше и больше…
Танечка собралась с раннего утра позвонить своей знакомой, чтобы та купила ей костыли и закинула при случае — за вечер и за ночь намучилась она на одной ноге прыгать.
В дверь позвонили.
— Чтоб вас всех… — возмутилась она очередной раз и поскакала на здоровой ноге в сторону входной двери, согнув в колене больную.
На пороге стояла невысокая пухлая женщина лет пятидесяти, не хватало только деревенского платочка на голове и бидончика в руках, чтобы принять ее за молочницу, торгующую по утрам возле стареньких «Жигулей» излишками натурального хозяйства.
— Вам кого? — удивилась Танечка. Она никого не вызывала.
— Видимо вас, Татьяна, — ответила женщина. — Меня Виталий попросил поухаживать за вами, пока вы в таком беспомощном положении. — И она выразительно посмотрела на ее ногу в гипсе. — Кто вас обул в этот испанский сапог?
— А что, есть что-то более современное при таких травмах, как моя? — удивилась Танечка. — Проходите. Что же мы разговариваем на пороге?
Она отпрыгнула слегка назад, пропуская незнакомку внутрь квартиры.
— Конечно, — ответила та. — Ортезы. И легче, и удобнее, и ходить можно на своих двоих.
— А почему мне не предложили? — обиделась Танечка и недовольно прикусила губу.
— Скорее всего, потому что они денег стоят, — пожала плечами женщина. — Меня зовут Тамара Павловна. Можно просто Тома, как вам больше нравится. Пойдете в поликлинику за больничным, попросите, чтобы вам сняли гипс и наложили ортез, если ваша травма подходит для его ношения. А пока…
Она подставила свой локоть, предлагая Танечке опереться на нее.
— Я похозяйничаю и поухаживаю за вами. Всего двести пятьдесят рублей в час. Могу и на ночь остаться при необходимости. Тогда беру посуточно — всего три тысячи.
— Посуточно, — буркнула Танечка, хоть и обрадовалась женщине, как родной — она привыкла экономить, а цена ей показалась высоковатой. Сейчас бы ей бы поесть и полежать, а то она с этим гипсом совершенно измучилась — ни встать, ни сесть.
Вечером, как и обещал, пришел Виталик. Его подмывало похвастаться, как он провел свой первый день. Но приняв серьезное выражение лица, первым делом он протянул своей работодательнице счета на подпись, которые милостиво утвердила Зинаида Макаровна и вынесла уже свой вердикт, что брать можно — поставщик надежный, не подведет. И даже «крестик» в углу поставила.
— Дороговато, — недовольно фыркнула Танечка и отбросила счета на ткани в сторону. В уме она считала хорошо и прекрасно могла оценить, во сколько ей выльется стоимость одного изделия. — Найдите такого же качества, но дешевле.
По большому счету она выпендривалась — и цена хорошая, и поставщик ей был известен, не первый год с ним работала. Но пусть новый зам поищет, покрутится, побегает — она же из вредности природной образцы затребует. Нечего сиднем сидеть на отлаженном производстве.
Спорить Виталик не стал, просто собрал все бумажки — раз директор сказала, что дороговато, значит, так оно и есть, она дольше работает на фабрике, ей виднее. Сейчас уже поздно, вечер, а завтра с утра, он займется поисками других поставщиков. Нет, с самого утра у него не получится — он уже решил, что перед началом рабочего дня, пока не выйдет на работу наладчица, будет приходить чуточку раньше и проверять все машинки по заявкам.
— Как вам Тамара Павловна? — спросил он, совершенно не ожидая, что его протеже злыдня Печкина может похвалить.
— Мне понравилась ваша домработница, — довольно качнула в ответ головой в сторону кухни Танечка. — Мы договорились, что пока она поживет у меня.
«А я?» — чуть не вырвалось у Виталия. Но ничего, придется, видимо, договариваться, чтобы в свои женщина убиралась и готовила для него в законные выходные: он не мог долго в общепите питаться — начинал болеть живот и появлялась изжога. А при его «работе» — нравиться женщинам — это недопустимо. Можно и квалификацию потерять, когда нельзя ни выпить, ни закусить.
— Вас свозить завтра в поликлинику? — Виталик почтительно склонил голову — его Мачо обломали на работе, зато к вечеру в нем проснулся Романтик, он готов был на маленькие безумства.
— Не стоит беспокоиться, — отмахнулась Танечка. — Служите на благо фабрики и меня. Мы с Тамарой…
Виталик чуть не добавил «ходим парой», но вовремя прикусил язык — что дозволено в барах, совершенно не позволительно в общении с госпожой Печкиной.
— Вызовем такси и прекрасно доберемся туда и обратно.
Из кухни появилась Тамара Павловна с блюдом в руках, на нем горкой лежали свежеиспеченные пироги, от которых исходил такой умопомрачительный запах — Виталик почувствовал, как у него засосало под ложечкой, но вида не подал. Он поднялся с дивана, как бы собираясь уходить.
— Останьтесь, выпейте с нами чаю, — Танечка, как вежливая хозяйка, не позволила бы своему гостю вот так взять и уйти, даже если бы ей хотелось, чтобы он немедленно умелся.
— Ну… — Виталик неопределенно пожал плечами — как вежливый гость, он никогда бы не ушел, отказавшись от приглашения, а потом задержался бы еще, чтобы отблагодарить хозяйку за приятный вечер.
========== Глава 7 ==========
Вадим вернулся из деревни гораздо раньше, чем обещал. Но Людмила Ивановна совершенно не расстроилась по этому поводу, наоборот даже обрадовалась — Виталий съехал с ее квартиры сразу после их разговора, буквально на следующий день, найдя недорогое жилье под себя где-то в спальном районе. Сказал, мол, разбогатею, тогда снова в центр переселюсь — ну и флаг ему в руки. Честно говоря, ей почему-то думалось, а точнее хотелось, что он станет скулить, ныть, упрашивать ее, оставить пожить в квартире еще немного, но тот повел себя совершенно по-человечески. Даже немного удивило. Людмила Ивановна тут же наняла мастеров, чтобы на ее служебной жилплощади немедленно провели косметический ремонт. И ровно день в день, когда объявился в городе Вадим, чистота и порядок в квартире были наведены. Она любила, когда вот так — без нервов и без горячки.
Вадим же оказался мальчиком с понятиями и с порога ей заявил, что за тот полтос, что ему положили в салоне, больше четырех часов в день, он горбатиться не станет, а если она хочет от него еще и пахоты в постели, то будет ему приплачивать за каждый визит, причем должна информировать его об этом заранее, а не так — мол, хочу, все бросай и приезжай. Этого не будет. Людмила Ивановна тут же потребовала и от Вадима ответных мер, мол, никаких потусторонних связей, пока он будет пахать на ней и на нее. На что тот, усмехнувшись, ответил, что на девиц у него просто не будет оставаться времени первое время, а там посмотрит. И далее, добавил, все остальное — красота его тела и души — исключительно за ее счет и по ее желанию, лично он не против, но тратиться на себя не намерен, его в нем и так все устраивает. Но ,согласен, чем лучше он будет выглядеть внешне, тем лучше будет для всех.
Людмила Ивановна, не ожидавшая от своего нового принца таких речей, лишь хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и, как болванчик, качала головой. Да, Вадим не Виталик. За этот экземпляр можно срубить бабок покруче, чем за того истеричного рохлю — к таким бабы сильнее привязываются. Осталось только привести его в полный порядок и подобрать ему покупательницу. Хотя… За него совершенно можно не переживать и не беспокоиться — он сам себе найдет ту, единственную и неповторимую, кошелек которой удовлетворит его полностью, а Людмила Ивановна только свой гонорар возьмет, что откопала такой бриллиант, и отодвинется в сторонку.