-- Так ты ей наврала что ли? -- не понял Егор.
-- А нечего про меня гадости за спиной говорить!
-- Слышала да? -- обнял меня мужчина.
-- Я, конечно, сегодня не фонтан, но больно уж ее распирало.
-- Это все хорошо, голубки, -- хлопнул в ладоши Алексей, -- Но дела не ждут. Я тут нарыл кое-что на подозреваемых... -- достал тот из кейса до боли знакомые синие папочки.
Не успела я как следует отойти от одного стресса, как на тебе -- другой.
-- Только не досье, -- простонала я в потолок, а Егор, поняв в чем дело, рассмеялся.
-- Давайте посерьезнее, -- призвал нас к порядку Петров. -- Меня вообще-то Ленка дома ждет.
Мужчины чинно расселись за столом, а я, припомнив, что в прошлый раз из этих бумажек ничего особо интересного и полезного почерпнуть не удалось, отправилась заваривать чай, прислушиваясь к их разговору в пол-уха.
Вкратце о претендентах на пропавшую картину поведал Леха следующее. Ольга Борисовна Ставская, тридцатипятилетняя хозяйка весьма процветающей сети салонов красоты и по совместительству любовница нынешнего главы местной администрации. Детей нет, не замужем, живет дама в свое удовольствие и, судя по всему, не бедствует, имеет в наличии недвижимость и автомобиль представительского класса. Долгов, ни официальных, ни по слухам, за Ставской не числится. Искусством она, конечно, интересуется, но отъявленной фанаткой прекрасного никогда не слыла. Из-за чего мужчины сообща сделали вывод, что вероятность ее участия в ограблении минимальна. То же мне, статисты-математики!
Виктор Иванович Машков, давний приятель Соболева-старшего, имеет более чем доходный бизнес -- небольшой ювелирный завод, уже пару лет как вышел на пенсию и передал бразды правления сыну, Машкову Игорю Викторовичу. Была у Машкова еще и дочь, но лет десять назад покончила с собой. Поговаривают, что перед этим девушка весьма продолжительное время баловалась наркотиками, что и сыграло немаловажную роль в ее выборе.
При упоминании о дури меня аж передернуло: самый паршивый опыт в моей жизни.
Картиной товарищ интересовался довольно-таки энергично и в желании ее приобрести был настойчив, даже лично звонил Егору и давил на давнюю с его отцом дружбу. Когда узнал о грядущем аукционе и серьезных конкурентах, пришел в негодование, чего скрывать и не собирался.
По-моему, этот Машков очень даже годится на роль злодея.
Рында Олег Игнатьевич, широко известный в узких кругах коллекционер сорока с небольшим лет. Женат, детей нет, но по данным из проверенных источников сейчас находится в стадии развода и раздела имущества, что в моих глазах делало дядьку очень даже неблагонадежным.
-- Вот точно этот украл! -- воскликнула я, выплеснув немного чая на стол. -- Не захотел с женой делиться и свистнул полотно, заодно и мне по макушке треснул, обидевшись на весь женский род, -- погладила я себя по затылку, рана, хоть и начала потихоньку заживать, все еще прекрасно прощупывалась.
-- Может и так, мы всех проверим, -- успокоил меня Леха и подал полотенце.
-- А что там с продавцом? -- не стал вступать в полемику рациональный Соболев, и Леха, как по команде, вцепился в последнюю папочку.
-- Продавец -- некто Ротман Игорь Валерьевич, проживает в двухстах километрах к югу от нас, в соседнем крупном городе. По его словам, картину решил продать из-за того, что затеял довольно-таки затратное строительство загородного дома, а силенки-то свои не подрасчитал, вот и пришлось выкручиваться. Так что этого товарища исключать тоже нельзя.
-- И что мы будем делать? -- обвела я сидящих напротив мужчин взглядом и в соответствии с представшим взору зрелищем почувствовала себя рыцарем круглого стола, не меньше.
Егор, видимо в связи с отсутствием идей, последовал моему примеру и предоставил разработку стратегии другу. Леха откашлялся и выдал:
-- Предлагаю весьма нетрадиционный метод, -- почесал он нос. -- Будем доставать подозреваемых регулярными звонками и сообщать зловеще что-то наподобие: "я знаю, что ты сделал прошлой ночью".
-- И как это должно сработать? -- не смогла постичь я гениальность замысла.
-- Ну, в конце концов, виновный занервничает и совершит что-то такое, что его выдаст. Мы же не с заядлыми рецидивистами имеем дело, у которых нервы как стальные канаты, а с обычными людьми, одного из которых жизненная ситуация толкнула на нелицеприятный шаг. Возможно он даже уже сожалеет о том, что сделал. Ну и "наружку", конечно же, за каждым установим, я уже ребят предупредил.
-- Можно и так, -- кивнул Егор, а я поняла, что у них в городе не только доктора -- приверженцы странных методов. Вполне возможно, что и весь город слегка "того". Во всяком случае мне пока встречаются лишь экземпляры со странностями...
-- Может все-таки еще и лично со всеми поговорим, -- робко предложила я дельную на собственный взгляд мысль. -- Ну типа мы с Егором решили лично нанести визит столь важным для галереи клиентам и сообщить скорбную весть. Все-таки на кону стоит наша репутация...
-- Согласен, личное впечатление никакая "наружка" не заменит, -- заметил Егор, обращаясь к Лехе. Когда Петров тут главным успеть стал? -- Можно еще им во время разговора сообщение скинуть, чтобы мы могли на реакцию каждого собственными глазами полюбоваться.
-- Сделаем, -- согласился начальник службы безопасности, сгребая папочки обратно в кейс. -- Ну все, я отбываю, и так уже неприлично задержался.
-- Боишься, Елена Петровна негодовать будут? -- подколол товарища Соболев.
-- Вот женишься, тогда и поговорим, -- отбил подачу Леха с таким видом, будто знал что-то, нам пока недоступное.
-- Ты женат? -- сама не знаю почему, но я была абсолютно уверена в том, что Леха завзятый, безнадежный холостяк.
-- Окончательно и бесповоротно, -- подмигнул мне Петров и отбыл к заждавшейся супруге.
Оставшийся вечер прошел по-семейному тихо: мы болтали, готовили ужин и периодически обрабатывали мои увечья. При этом каждый раз настроение у Егора заметно падало, и мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы тот был весел, добродушен и не пускался крушить все вокруг. Ну а кого может привести в восторг лысина размером с чайное блюдце на затылке любимой невесты?
Леха, как и обещал, скинул нам контакты возможных злодеев, и Егор, не теряя времени, всех обзвонил и договорился о встрече. К несостоявшимся покупателям решено было ехать завтра, а обитающего в двухстах километрах от нас продавца мы решили навестить через день. Меня, ясное дело, Соболев брать с собой желанием не горел, но я пообещала прикрыть глаза очками, лысину -- прической, еще и пригрозила, что, если он не хочет ехать вместе со мной, значит стесняется и не любит по-настоящему, а как я могу выходить замуж за того, кто меня не любит... Короче, под натиском женской логики Егор был вынужден сдаться и уступить. А я порадовалась тому, что и в нынешнем состоянии можно найти свои плюсы.
Проснулись мы на следующий день по будильнику. Солнце, насколько могло, пробивалось сквозь плотные серые шторы, и первым делом я побежала к зеркалу проверить эффективность чайных компрессов.
На этот раз чудо-доктор смог-таки удивить: отек спал примерно на две трети, оставив мне конечно не ясные очи, но вполне себе приличные глаза, а желто-зеленые синяки прекрасно замазываются тональником. Жаль, что затылок подобными результатами не мог порадовать, и придется мне как-то исхитряться с прическами или покупать шиньон, как у бабушки. Только вот как его к лысине крепить-то, не на суперклей же?
В общем, на сборы мне понадобилось чуть больше времени и смекалки, чем обычно, хорошо хоть завтраком опять занялся Егор. Мне это определенно начинает нравиться.
Первым делом мы решили навестить Ставскую, которая любезно ожидала нашего визита в одном из салонов, расположенном в паре кварталов от Соболевского жилья. Я справедливо задумалась о ее адекватности -- не в парикмахерских же креслах нам беседовать, но все оказалось не так грустно: у дамы в этом салоне оборудован кабинет под офис.
"Матрешка" -- оценила я поэтическое название при входе. Интересно, что нас там ждет, комната в комнате? Но ничего такого, конечно же, в салоне не было. Внутри помещение оказалось оформлено в стиле под стать названию: расписанные в русском стиле стены, мебель с элементами хохломы и сотрудники, облаченные в фирменные передники. Все кресла в это время, кстати, оказались заняты клиентами. Хозяйка вышла встречать нас лично и проводила в кабинет, велев администратору принести всем кофе.
"Даже не спросила, что мы будем" -- из вредности подумала я, хотя вряд ли бы сделала выбор в пользу чая.
Ольга Борисовна оказалась дамой с рыжими кудрявыми волосами и яркой внешностью, цвета в одежде предпочитала смелые: при встрече с нами она была одета в белоснежную блузу и насыщенно-синие штаны, что в сочетании с шевелюрой делало женщину очень даже заметной. Электронная сигарета в виде пухлого бочонка с торчащей сбоку трубочкой завершала нестандартный образ. Чего-то совсем не так я представляла себе Ставскую. Голос у дамочки оказался грудным и глубоким и подходил к образу как нельзя лучше. И вообще, она была какой-то целиком гармоничной, что ли. Я даже слегка позавидовала.
-- Рад личному знакомству, -- пожал ей руку Соболев и представил меня: -- Павлова Мария Аркадьевна, новая управляющая галереей.
-- Очень приятно, -- кивнула женщина, с любопытством разглядывая меня. Так как очки в помещении пришлось снять, лицо мое предстало перед ней во всей красе, и к какому выводу пришла дама, знающая о цене женской внешности не понаслышке, догадаться не сложно.
-- И мне, -- пробормотала я и подумала, что лучше бы мне не выпендриваться и остаться в машине, как советовал Егор.
-- Единственное, я не очень понимаю цель вашего визита. Аукцион, насколько я помню, должен состояться только завтра.
-- Как раз это нас к вам и привело, -- заговорил с постной миной Егор. -- Вынуждены с прискорбием сообщить, что мероприятие отменяется: картину самым бесстыдным образом украли. Полиция уже занимается этим делом.
-- Вот как, -- запрокинув голову, Ставская выпустила клубы дыма или пара в потолок. Больше, конечно, похоже на дым, но знающие люди утверждают, что на самом деле это -- пар.
-- Сожалеем, -- развел руками Соболев. -- Полиция, конечно, делает все, что в их силах, но будет ли картина найдена и когда, неизвестно. Поэтому, зная о вашей личной заинтересованности в полотне, мы с Марией Аркадьевной, -- бросил он на меня взгляд, -- решили сообщить вам лично.
-- Если пожелаете, мы в максимально сжатые сроки подберем вам что-нибудь подобное по ценности работы и настроению, -- предложила я, как того и требовали обязанности управляющей.
-- Да нет, спасибо, -- усмехнулась она и выпустила еще одну клубящуюся струю пара. -- Это все Колька хотел подарок сделать, вот я и выбрала назло ему, что подороже и понелепее.
-- Колька? -- сделал вид, что не понял о ком речь Егор, тем самым побуждая собеседницу развить интересующую нас тему.
Рыжая вздохнула и усмехнулась:
-- Любовничек мой, Рогов Николай, если вы понимаете, о ком я, -- пояснила Ольга и дала нам время осознать то, что мы и так знали благодаря стараниям Лехи.
-- Николай Николаевич? -- уточнил Егор, как бы намекая на то, что прекрасно понял, о ком идет речь.
-- Он самый. Надоел мне до жути. Посудите сами, -- пустилась в объяснения Ставская. Видимо нет у женщины близких подруг, кому обычно на неугодных мужиков жалуются, или такую ситуация ей оскомину набила, что бедняга уже готова делиться сокровенным с каждым встречным. -- С женой разводиться не собирается, -- загибала она пальцы с агрессивным маникюром, отставив вейперский агрегат в сторону, -- финансово не помогает, хотя мне, как видите, и не требуется, приехал два раза в неделю, дело свое сделал и отбыл к женушке под крылышко. Да, в самом начале он мне с бизнесом сильно помог, и я очень ему благодарна, но не всю же жизнь с ним за это расплачиваться? Тем более постелью, -- грустно усмехнулась женщина. -- А я детей уже хочу, семью, понимаете? Мне тридцать пять недавно стукнуло, вот я и задумалась: на что жизнь-то трачу? На работу, да на мужика чужого. Вот и сказала ему, что все, баста, между нами все кончено. А он захотел подарок прощальный сделать, заявил, что на память. Решил, видимо, что это поможет ему время от времени на огонек заглядывать. Ну я и выбрала ерунду из тех, что подороже. Вы уж извините, что я так о признанных шедеврах, но не мое это, -- повернулась ко мне Ставская.
-- Ничего-ничего, -- покивала я, в глубине души обидевшись за понравившуюся картину и не оцененного по достоинству румынского живописца.
В этот момент у женщины завибрировал телефон, лежащий рядом на столе. Она прочитала сообщение и в полном недоумении подняла бровь, пробормотав что-то типа: "идиоты какие-то".
-- Прошу прощения, -- отложила она трубку как ни в чем не бывало и уставилась на нас: эмоционального отклика Лехина смс-ка у дамочки явно не вызвала.
-- Что ж, рады, что вам особых неудобств эта кража не причинила, -- поднялся со стула Соболев.
-- Да, ничего. Вы уж извините, что перед вами все это вывалила, -- вздохнула женщина, явно сожалея о том, что приоткрыла корзину с грязным бельем перед практически незнакомыми людьми.
-- Ну что вы, не стоит, -- успокоил женщину Соболев, и мы отбыли.
-- Так может это Рогов картину и тиснул? Ну чтобы не тратиться, -- уже в машине спросила я, пока мы были на пути к следующему подозреваемому.
-- Вряд ли, -- не согласился Егор. -- В его положении проще купить полотно и не заморачиваться. К тому же где гарантия, что любовница успокоится и не выберет следующий подарок?
Я вздохнула: иногда мужская логика дает значительную фору женской, -- но от чувства, что мужчины уж слишком легкомысленно отмахиваются от подозреваемых, отделаться так до конца и не смогла.
Дорога до дома, где жил Машков -- старинный друг отца Егора, заняла у нас минут сорок из-за пробок, хотя расстояние мы проделали километра в три, не больше. Зато хоть с парковкой во дворе, окруженном по периметру зеленью, проблем не возникло, Егор с легкостью приткнул Мерседес на одно из примерно десятка пустующих мест.
Я с удовольствием разглядывала величественный дом, без сомнений "Сталинской постройки". Колонны, лепнина и барельефы говорили о том, что строение в свое время было возведено отнюдь не для последних слоев общества. Короче, выбрал дядя жилье, предназначаемое для советской элиты, со всеми вытекающими "буржуазными излишествами". Не удивлюсь, если не так давно дом был густо населен "братками" и "коммерсами", поднявшими первое состояние благодаря не совсем честной деятельности и смутным временам.
Лично я в силу возраста и того, что родилась уже даже не в РСФСР, предпочтение отдаю новостройкам с новенькими лифтами, трубами и перекрытиями. Благо Соболев тоже.
Егор обошел машину, подхватил меня под руку и повел к ближайшему подъезду. Назвав фамилию в динамик домофона, Соболев распахнул передо мной дверь, и мы вошли внутрь. Убранство парадной внешнему лоску дома не уступало: мрамор, ковры и живые цветы радовали глаз жильцов и людей их посещавших. Находящуюся на третьем этаже монументального вида дверь, прямо до смеха соответствующую жилищу, нам открыла средних лет женщина в униформе.
-- Добрый день, мы к Виктору Ивановичу, -- поздоровался за двоих Егор.
-- Здравствуйте. Прошу, хозяин ждет вас в кабинете, -- пригласила нас дама и проводила к Машкову.
Пока мы шли, петляя по коридорам, я успела вообразить, что этот самый Машков объединил квартиры три, не меньше, судя по расстоянию, которое нам пришлось покрыть. На ремонт дяденька тоже не поскупился, каждая деталь просто кричала о роскоши и достатке хозяев, начиная от декоративных столиков в классическом стиле с золотыми ножками и заканчивая чеканными дверными ручками.
Чувствовала я себя как в музее, только красных бархатных веревочек не хватало, чтоб оградить ценности от посетителей, да бабушек-смотрительниц.