– Зачем тебе эта отрава?! Нормальной еды что ли нет? – Все-таки это была забота. Я в восторге.
– Некому кормить, – на самом деле мне просто лень. – Я скучал по тебе. Твой голос поднимает мне настроение.
Я говорю правду, но это не отменяет тот факт, что приятное волнение отключает мозг.
– Не вгоняй меня в краску, – почти шепотом сказала она. – Если хочешь, я могу к тебе завтра утром зайти и приготовить что-нибудь? Мне на работу к пяти часам.
Сужение рамок игры до границ одной комнаты одновременно расширяет выбор доступных масок. Я дам ей шанс спасти меня и мою «заблудшую душу». А если у нее не получится – сделаю больно.
– Ого! Гуманитарная помощь пострадавшим от фаст-фуда? Буду только счастлив.
– Во сколько ты просыпаешься обычно?
– Часов в двенадцать, – сглупил, надо раньше. – В десять я буду в полной готовности к принятию гостей и жизненно необходимых стратегических ресурсов.
Смеется – это радует. Я тоже улыбаюсь и представляю её ямочки на щеках.
– Вот и хорошо, говори адрес.
Я ей диктую название улицы, номер дома и квартиры, этаж. Желаю спокойной ночи, говорю, что целую. Ловлю себя на мысли, что представляю, как на самом деле целую её на ночь. Обвожу хозяйским взглядом свою квартиру и прихожу к печальному итогу: квартиру холостяка проще взорвать, чем навести порядок, достойный моей новой влюбленности. Завожу будильник на восемь утра и ложусь спать. В голове только Эми. В сердце, если таковое имеется, тоже она. Жизнь обретает краски.
***
«Rock-n-roll, как стиль жизни!» – отличный девиз для утра, которое приходится начинать с почти генеральной уборки. Меня всегда удивляло, как одна гитарная песня способна зарядить бодростью и энергией на весь день, и в то же время сохранить хрупкую атмосферу романтики. С уборкой я разобрался без потерь, сходил в душ и натянул чистые джинсы и майку. Джинсы после стирки – ещё одна простая человеческая радость: старые, рваные, но такие чистые и любимые джинсы. Они снова идеально сидят на мне, приятно прижимаясь к телу. Когда влюблен, так легко найти повод для радости в самых простых вещах. Светлые джинсы, черная выгоревшая майка, блеск «золотых» волос и легкая двухдневная щетина – я готов к свиданию. У меня ещё двадцать минут до прихода моей спасительницы для того, чтобы покурить.
Она опоздала всего на пятнадцать минут. Для меня это время тянулось целую вечность, но упрекнуть ее в этом я не осмеливался – слишком она сияла. И еще недостаточно прочная между нами была связь. Эмили зашла, по-хозяйски огляделась и спросила:
– А Muse есть что-нибудь? Может, включишь, пока я буду готовить?
Я принялся составлять новый плей-лист, Эми в это время осваивалась на кухне, соображая что-нибудь съестное на обед. Спустя некоторое время, мы пили чай и смеялись. Искренне, по-домашнему просто и легко. Потом я пошел поменять музыку, а мой ангел в это время мыла посуду. Готовит она восхитительно. Интересно, как она целуется?
Поцелуй, для меня, гораздо важнее секса. Только поцелуй может передать тонкую нить, связывающую вас, не нарушая рамок интимности. Простое прикосновение губ способно очень многое рассказать о характере человека и о том, какой он в постели.
Я забыл про маску! Как же без нее легко и просто. Какую бы выбрать? Она собирается уйти, улететь на своих больших белых крыльях.
Сегодня я сыграю задроченного жизнью романтика. Пожалейте меня! «Что с моим настроением вдруг случилось? Да оно переменчивое само по себе. Не переживай за меня. Нет-нет, всё правда хорошо. Грустно только, что ты уходишь. Так быстро. Да, я всё понимаю – работа. Ты же знаешь, что я буду скучать. Нет? Ну вот теперь знаешь. Очень надеюсь в ближайшее время увидеться».
Хочу поцеловать. Сомнения. Адреналин попадает в кровь, как впрыск закиси азота в мотор, и заставляет сердце стучать в тысячи раз быстрее. Шаг к ней, чтобы обнять. Мой подбородок касается плеча Эми. Чувствую запах её духов. Это была ловушка. Я поворачиваю голову к ней. Её дыхание тоже участилось. Поцелуй. Не слишком долгий. И совсем не раскованный. Но жадный, как будто оба этого хотели всю жизнь. Потом она заглянула мне в глаза. Пыталась там найти мою душу? Не знаю, на сколько ей это удалось. Она ушла, забрав весь свет с собой. Оставила только свой сладкий вкус на моих губах. Обещала написать. Курить.
***
Ревность – острое чувство с едким привкусом желчи. Неизбежна и вызывает изжогу. Я начал ревновать, когда в тот вечер Эми оставила без ответа три моих письма к ней. «Ее там лапает какая-нибудь пьяная скотина. Или даже не одна. Оскорбляют своими предложениями поехать к ним на ночь. «Развлечемся, красавица?» А может к ней пристает такой же мудак, как я?! Но с целью просто использовать, как куклу. Она откажет? Справится с желанием? Что в её голове сейчас? И какие мысли там вообще могут быть? Откажет?!» Надо отвлечься. Просто переключиться. Где выключатель бреда?
Грань между ревностью и чувством собственности очень тонкая, но она есть. Ревность – это проявление любви, когда тебе человек дорог. Это смесь переживаний за объект своей любви и боли от собственного эгоизма. Чувство собственности – смесь себялюбия и эгоизма, когда человек тебе уже не дорог, но и отпустить его еще не можешь. Страх измены есть в обоих случаях. Только в первом случае ещё переживаешь и за любимого человека, а не только за то, что тебе придется в скором времени искать способ избавиться от рогов.
Ревность – это сильное чувство, необходимое мне, чтобы ощутить внутри себя жизнь. Оно выводит меня на эмоции, с которыми я через некоторое время справлюсь и вернусь к своим обыденным скучным будням. Только я уже стану сильнее, потому буду знать, как себя вести в подобных ситуациях. Если бы у ревности был цвет, то она была бы кислотно-фиолетовая – сам по себе цвет красивый и яркий, но, когда его много, начинает болеть голова.
Саша делала всё очень красиво. Я её ревновал почти всегда кристально-чистой ревностью, без всяких примесей. Я от нее не страдал. Она всегда знала, когда и как меня задеть. Получая смс, она не говорила от кого, но и не запрещала смотреть. Я брал ее телефон, проверял, а после чувствовал себя мудаком, узнавая, что ей написала мама. Когда она общалась с друзьями, а я спрашивал с кем, ответом был только её загадочный взгляд. Потом я снова чувствовал себя мудаком. Она не позволяла мне расслабляться надолго, но и не давала больших поводов для ревности. Я ей за это благодарен. Благодарен за всё.
Вторая наша встреча с Сашей произошла там же. Она одиноко сидела за столиком в университетском кафе, и что-то читала с таким видом, будто перед ней Камасутра, стараясь это всё как можно красочней представить. Александра пила зеленый чай, рядом лежал фантик от шоколадки. Я взял себе кофе и подошел к ней.
– Привет, Сестра милосердия. Можно? – я указал в сторону свободного стула напротив нее.
Она удивленно на меня посмотрела, улыбнулась и ответила:
– Пока курить не бросишь, нельзя, – и вот тогда я увидел в первый раз тот самый взгляд, который мне потом долго не давал покоя. Взгляд, в который я влюбился. Взгляд, задающий немой вопрос, но теплый и нежный, при этом энергичный и немного стервозный. Я не знал, что делать дальше. Я растерялся. Этот взгляд выбил меня, нужно собраться.
– Это вместо: «Привет! Да, конечно, присаживайся и чувствуй себя, как дома»? – она снова удивилась. Похоже, ничья. Меня это вполне устраивает.
Я сел напротив неё, и всё же не удержался – спросил, не Камасутру ли она читает с таким серьезным и мечтательным видом. Мы с ней сидели там до закрытия. Никогда я ещё не получал так много удовольствия от простого общения: от каждого взгляда, от каждого слова, от легкости, с которой это всё происходило. С того момента, все отношения, которые были до неё, потеряли какой-либо смысл. Она стала для меня не очередным чистым листом в моей книге «Личной жизни» – она стала новой книгой. И эту книгу мы писали вместе, продумывая в ней каждую новую строчку. Вместе выбирали яркие тона для пейзажей на иллюстрациях, лихо закручивали сюжет. Последнюю точку она поставила без меня, потом закрыла эту книгу и убрала на полку памяти, где сейчас наше произведение и пылится.
Я всегда могу перечитать книги из библиотеки своей личной жизни. Пусть не всегда в нужный момент, но это происходит и, как вы заметили, довольно часто. Иногда я даже этого не хочу, но воспоминания сами всплывают, и память листает страницы этих книг без моего желания. Некоторые из них уже покрылись слоем пыли, и после их прочтения, на пальцах остаются серые грязные следы.
В этих книгах главный герой – я, и поэтому мне их не очень приятно читать. Есть мнение, что в наше время люди не любят хэппи-энды в историях. Поэтому сейчас так популярны драмы. Если главный герой похож на зрителей, то нужен счастливый конец, потому что у него обязательно всё должно быть хорошо. Но если главный герой – не обычный человек, не часть серой массы, а неординарная личность, отличающаяся от зрителей или читателей, то нужно заставить его страдать. Эгоизм – вот, что движет людьми. Злорадство теперь стало высшей формой сострадания, его самым чистым проявлением.
Книги вашей жизни лишь отличный пример этому. Вы ждете хэппи-энда: «И жили они долго и счастливо». Такую концовку вы хотите видеть на самой последней странице многотомного собрания сочинений. Зачем? Хэппи-энда не будет, потому что заканчивать вашу историю предстоит не вам. А смерть – это далеко не самый «счастливый конец». И я уверен, что у вас есть такие главы, которые вы хотели бы переписать, некоторые страницы вырвать, изменить обложку и качество бумаги, но этого уже не исправить. Остается только постараться сделать так, чтобы читателю стало интересно читать дальше. Сделать ярче и насыщенней свою жизнь. Больше эмоций, красок! Чтобы ваша книга стала, хотя бы для вас, тем единственным шедевром, ради которого многие писатели и художники готовы отдать душу и жизнь. И не возвращайтесь к уже написанному – пусть оно пылится на полке.
***
Я не смог уснуть до пяти утра. Стоило закрыть глаза, и к Эми тянулись волосатые жирные руки пьяных тварей. Когда все же удалось заснуть, страхи обрели четкие очертания и вылились в пугающе реалистичные кошмары. Беспокойный сон почти заглушил будильник, сил вставать и выключать его не было. На работе снова проверка. Начинают закрадываться мысли, что начальство хочет меня в чем-то разоблачить. Ну, украл я пару шмоток несколько месяцев назад, пользы я приношу в разы больше. Радует, что полки мыть не заставляют. Надеюсь, что они скоро уйдут, и я смогу достать телефон, который настойчиво вибрирует всё утро.
Как оказалось, Эмили не могла ответить, потому что в клубе плохо ловит связь. В это даже можно поверить, учитывая, что это заведение находится в каком-то переоборудованном подвале. В следующих шести сообщениях она извиняется, просит не обижаться, ещё раз просит не обижаться, желает спокойной ночи, пишет, что скучает, и наконец, желает доброго утра, удачного дня и обещает зайти после обеда. Снова все хорошо, кошмары не сбылись. Я ей ответил, что буду ждать, примерно за десять минут до того, как она пришла. Покупателей среди недели, почти нет. Я сделал громче музыку и активно поглощал бутерброды, заботливо приготовленные Эми, чтобы «загладить свою вину». Она наблюдала за мной с другой стороны кассовой стойки и мило улыбалась. Я сделал нам чаю, и она начала рассказывать, как ей вчера работалось. Мои переживания сильнее меня – я не умею их контролировать, и никакая маска не удержится на лице, когда всем телом ощущаешь сильные эмоции. Она это заметила и замолчала.
– Тебе это так неприятно? – заглядывая в глубину меня, спросила она.
– Я ревную. – откровенно, но так проще, – Ты же это видишь.
– Если хочешь, я могу найти другую работу? Мне самой там не нравится. Просто никогда не искала вариант лучше.
На несколько секунд мне показалось, что Эмили – это иллюзия, придуманный мною вариант идеальной девушки. Я попытался сказать, что не могу даже просить её о таком, что со временем эта ревность пройдет. Но настаивать на том, чтобы она изменила свое решение, я, разумеется, не стал. Ей в очередной раз удалось осчастливить меня.
Потом я закрыл магазин, Эми спрятала свои крылья под легкой осенней курточкой, и мы отправились на вечернюю прогулку. Но, так как она быстро замерзла, а я устал после рабочего дня, мы решили пойти ко мне.
Догадываюсь, чем закончится этот вечер. Она, я так понимаю, тоже. От второго поцелуя впечатлений не меньше, чем от первого, и волновался почти также. Я ждал этих свежих ощущений – окунаюсь с головой в эмоции. Снова шальной адреналин. Сердце грохочет в голове, заглушаю музыку. Мой Ангел лежит рядом со мной. Губы с каждым прикосновением становятся всё горячее. Тяжелое дыхание, страстное, настоящее. Каждый новый поцелуй добавляет жадности следующему. Она закрывает глаза и прижимается ко мне всем телом. Хочу, чтобы этот момент не заканчивался никогда.
Знаю, что будет дальше: ни-че-го. Когда любишь по-настоящему, хочется нежности, просто лежать голыми рядом и наслаждаться друг другом. Организм протестует против секса. «Не встает от любви» – идиотское оправдание, но оно неоднократно проверено на личном опыте. Страх что-то сделать «не так» проходит вместе с приторной сладостью влюбленности. После чего приходит страсть – звериное желание выпускает наружу пошлые фантазии, раскрепощает и развращает, окуная в экстаз. Начинаешь понимать, что твой партнер полностью в твоей власти, и чтобы ты с ней не сделал, она никуда не денется. В этот момент появляются засосы по всему телу, царапины на спине, ссадины на коленях и локтях. Кровати и диваны начинают скрипеть слишком громко. Каждый уголок квартиры теперь способен кое-что рассказать.
Все это обязательно ждет нас впереди, когда я переболею любовью, но как это объяснить ей? Эмили хочет этого прямо сейчас и не думает о последствиях. В её больших непорочных глазах появилось желание отдаться полностью. Но ведь когда я ей все расскажу, она будет думать, что проблема в ней, что она меня не возбуждает, что некрасивая и несексуальная – бред. «Мне нужно почувствовать, что ты полностью моя» – повторялось у меня в голове. Может всё-таки стоит остановиться самому? Нет, я хочу идти до конца! И я начинаю целовать ее с еще большей страстью, обжигая губы ее разгоряченным телом. Мои объятия становятся крепче, одежда разлетается в разные стороны. Эми лежит передо мной, я сижу между ее бледных ног. Только черные трусики с кружевами на поясе оставляют последний шанс остановиться. Я наклонился к ней, чтобы поцеловать в надежде, что она передумает или одним прикосновением губ пробудит во мне звериное желание трахать ее до утра, не останавливаясь. Её глаза, полные страха, молили о помощи, просили сказать «стоп» времени, набравшему чудовищный ход. Я остановился. Потом мы долго лежали, обнявшись, молча слушали стук сердец друг друга. Как же я хотел знать, о чем она думает. Я боялся, что Эми меня неправильно поймет или надумает себе всяких глупостей. Поэтому решился и дрожащим голосом рассказал про свою «любовь». Она очень внимательно слушала меня, потом крепко обняла, нежно поцеловала и так уснула. Мне было очень легко. Когда открываешься человеку всегда сначала всё легко и просто, пока не задумываешься о последствиях. Но игра продолжается, и это была моя ставка.
***
Настойчивый звонок в дверь. Я открываю.
– Привет. Не ждал? – сказала Саша с привычной стервозинкой в голосе.
– Нет.
– Войти можно? Или мне лучше уйти?
– Заходи. Или тебе понравилось уходить?
– Смешно.
– Какими судьбами?
– Соскучилась. Думала, что ты тоже.
– Ты прекрасно знаешь, что я тоже.
Она прошла на кухню, включила чайник и села за стол.
– Я недавно вспоминала, как мы познакомились. А потом ты мне приснился.
– Сочувствую. Чего ты хочешь?
– Чаю, тебя и в Лондон.
– Могу предложить только чай.
– Я сама возьму. И чай тоже.
Она ухмыльнулась, убрала за ухо прядь темных волос и положила пакетик смородинового чая в пустую кружку. Что она здесь делает? Зачем пришла? Как же я скучаю по ней, по её улыбке «из детства», по карим глазам с неугасаемым блеском, по поцелуям, по её запаху.