Любовь №2.
Я обидел женщину. Она дала мне пощечину и хлопнула дверью. С лестницы донесся ее голос: «Дурак паршивый! Да что ты вообще знаешь о любви?» Шаги стихли. Моя вторая в жизни большая любовь покинула меня. Моя любовь №2. Я был готов поспорить и показать ей, что я знаю об этом. Но спорить было уже не с кем, и тогда я решил написать об этом трактат. Мне так или иначе пора было приступать к написанию очередной книги. И если в первых двух опусах я описал свою работу на телевидении и съемки передач, посвященных знаменитым дамам, то на сей раз решил заняться женщинами безвестными. Но – примечательными благодаря своим судьбам – участником, свидетелем или просто слушателем которых я стал. В моих ушах еще стоял вопрос, и я задумался, а действительно – что я знаю о любви? Я начал с пятого на десятое припоминать все когда-либо слышанные мной истории. Затем пригласил нескольких приятелей в баню, и там, за кружкой пива после парилки, полились уже их рассказы. Затем, чтобы всех запутать, я выписал все это от первого лица и добавил в коктейль собственных переживаний. Я неоднократно наблюдал, как рождается что-то объемное и целостное из составляющих, которые изначально вовсе не казались будущими частями чего-то единого. Я видел такое в музыке, в литературе, даже в промышленном дизайне. И несколько самонадеянно решил, что из этих историй вполне можно составить картину мировой любви, как из разрозненных песен моей любимой группы «АББА» вдруг сложился мюзикл. Итак, сложив все рассказы воедино и примерив их на себя, я получил историю героя этой книги – человека малосимпатичного, более чем странного, но в чем-то похожего на меня. И все же это не автобиография…
Я – телеведущий. Когда меня узнают на улице, я чувствую себя голым. Так что можно считать, раздеваться при всех мне не впервой. Но как отнесутся к моему трактату те, кто узнает себя на страницах этой книги? Если кто-то, прочтя эту книгу, почувствует себя раздетым, пусть взглянет на обложку. Я-то и вообще нагишом! Взял и разделся при всех, а был такой скромный…
Собственно эта книга – своего рода моя благодарность тем, кто в свое время мучил меня и моих друзей. Умение воспринимать удары судьбы положительно – это особый дар. Но я тщетно пытаюсь его в себе разглядеть. Ну, не забываю я обид!
А вот я обижать никого не хотел. Все совпадения случайны! Просто ситуации типические. Утверждают, что вся мировая драматургия построена на 36 сюжетах. Исходных материалов всегда было немного: нот всего семь, а основных красок вообще только три. Что касается любовных сюжетов, в этом трактате их около 30. А могло быть и больше. Ведь эту книгу на самом деле писал не я, а окружающие меня люди. (При виде этой фразы автор почувствовал себя Х.Мураками – не меньше!) Мой трактат – это коллекция человеческих ошибок, которые мне пришлось наблюдать на протяжении всей жизни. Как пишут и говорят все и везде: «На чужих ошибках не учатся, но если я хоть одному человеку помогу – значит, все было не зря!» Согласен.
С.Моэм утверждал, что писатель – самый свободный на свете человек: стоит перевести свои переживания на бумагу – и они перестают на тебя давить! А может, груз знания всех этих историй мешает моему собственному счастью? После выхода этой книги я все начну сначала. Я обидел женщину. Но я исправлюсь.
Две котлеты.
Когда-то по долгу службы я оказался в Риге. Мне предстояло провести интервью со знаменитой женщиной-сексологом, дававшей молодежи в эфире всевозможные советы. В народе ее называли «колено Латвии». И действительно, когда она водружала ногу на ногу, ее колено в кадре было бесподобно. На мой вопрос о происхождении ее занятий дама ответила шуткой: «Ну, кто-то же должен этим заниматься! Если это будет делать в эфире мужчина, все подумают, что у него что-то не в порядке. А если о сексе будет говорить женщина – то все поймут, что она просто дура!» И, поскольку я решил написать эту книгу, вывод очевиден: со мной что-то не в порядке! И это правда.
На самом деле все очень просто: она мне надоела! Стирает, готовит, зарабатывает, гуляет с моей собакой, даже гладит и постоянно молчит о том, чтобы я на ней женился. Как же она мне надоела! Пойду, пройдусь! Может, с кем познакомлюсь…
Вечерами у метро собираются кампании из девочек 12-14 лет. Пьяные и веселые, накрашенные и оборванные, они и гроза района и его опознавательный знак. Готовые на многое ради новой порции того, к чему уже давно привыкли, они просиживают на гранитных парапетах часами, ничуть не заботясь о том, что могут что-то себе отморозить. Ржут, переглядываются… Я на правах старшего решаю их предостеречь. «Стать матерью?» Эта фраза из позапрошлого века вызывает у них новый приступ гогота. «Мать – это ведь слово из самой популярной поговорки! Дайте еще пива – услышите всю целиком!» Нет, друзья, пожалуй, девочку я сегодня не хочу. Я хочу писать.
В общественном туалете, совсем недалеко от того места, где выпивают девочки, тусуются мальчики. Создавая впечатление своей занятости чем-то очень срочным, они суетятся возле умывальника и часами высматривают… Кого? Да хоть кого. С кем можно «пойти». Куда? Да хоть куда… Они, в отличие от девочек, трезвы и гораздо лучше накрашены. Они стайкой сбегаются к соседним от меня писсуарам и, вытягивая шеи в мою сторону, силятся рассмотреть, что же у меня там такое между ног? При этом улыбаются и заглядывают в глаза. И у каждого мне хочется спросить: «Мальчик, а ты уроки выучил?» Но ответ очевиден, поэтому я молчаливо застегиваю ширинку и выхожу.
Может, я просто не понимаю это «поколение пепси»? Помните Островского? Или Фадеева… (Давно я в школе учился): «Что такое родина – каждый понимал по-своему. Но все вместе они точно знали, что нужно любить и защищать свою родину…» А если перефразировать? «Что такое секс – никто не понимал вообще, но всем вместе им очень нравилось этим заниматься. Они никого не любили, даже знакомиться подчас не успевали, имен не спрашивали, а если оставались вместе на ночь, то с утра каждого из них называли просто «ты». Именно так, с маленькой буквы, и очень универсально. Пошлость была нормой их жизни и строки «Е…ся не надо стесняться, е…ся надо стремиться!» они приписывали чуть ли не Пушкину. «Любить – глупо. Любить – это про что?» И действительно… Как в одном фильме говорили: «Любовь – это контакт кожных покровов!»? Надо проверить.
Контакт там, где тесно. Пойду в клуб, потолкаюсь у барной стойки. Поднимаюсь по заплеванным ступенькам, останавливаюсь у обхарканной двери. Недовольное лицо заспанного охранника. Но я не успеваю ему не понравиться. Звонит телефон. Это моя школьная подруга. Ее сын вчера был в этом самом клубе (она рано вышла замуж и сын уже взрослый!) Он отирался у барной стойки в поисках приключений (половинки, судьбы, партнерши) и за ночь выпил немало, а к утру внезапно почувствовал укол в попу. Дома действительно обнаружил след от укола, сделанного ему прямо через джинсы. И записку в заднем кармане оных штанов: «Поздравляем! Теперь ты один из нас! Группа товарищей, больных СПИДом!» У моей подруги, понятно, истерика. Тут же созваниваюсь со знакомым врачом и отправляю бедолагу на анализ. А вот в этот клуб уже не хочется. Пойду в другой. Их тут полно.
Вхожу и удивляюсь. Все приветливо улыбаются, на ресепшн вместо охранника стоит двухметроворостая девица в диадеме. Меня радостно ощупывают и впускают внутрь. Е-мое! Это же гей-клуб! Грохочет музыка, два парня целуются взасос прямо у вешалки, а ко мне подруливает гора перьев с накрашенными губами и оказывается Сережей из моего подъезда. «Привет, сосед! Рад тебя видеть у нас! Хватит шифроваться!» Он тащит меня за руки куда-то на третий этаж. Ладно, думаю, с сексом сегодня ничего не выйдет, но можно и просто выпить. Иду к бару. Сережа пристраивается рядом и открывает рот. Оказывается, давно нравлюсь, стеснялся подойти и прочее. «Чудесно!» – проносится в моей голове. Под аккомпанемент его серенады я выпиваю три коктейля. В голове шумит. Пора в гальон. Рядом с барной стойкой – вход в темноту. Я, приняв ее за туалет, делаю шаг, и в тот же момент меня целует в губы кто-то небритый, а мои штаны расстегивают еще одни торопливые мужские руки. Третий этаж – он, оказывается, для секса. Выскакиваю обратно. С меня хватит. Пора на свежий воздух.
На улице я моментально трезвею. Прохладный воздух, свежий ветер, мягкий свет фонарей и одинокие прохожие женщины с тоскливыми глазами. Мне их не хочется. Спать не хочется, не хочется и домой. Надо зайти еще где-нибудь выпить.
Очередная неоновая вывеска. Кажется, это не гей-клуб. Точно, не гей. Здоровенный охранник преграждает дорогу. Допрашивает, кто такой и зачем сюда пришел. У него короткая мужская стрижка, бычья шея, серые брюки. Белая рубашка с галстуком обтягивает странно накачанную грудь. Грудь! Это же… Женщина! «Добро пожаловать в женский клуб!» Неужели мои ночные испытания еще не окончены? Отступать поздно. Ну что ж, войдем. Меня усаживают за столик к двум красивым девушкам – мужчине здесь одному находиться нельзя. Спрашиваю, можно ли их чем-нибудь угостить. Мне отвечают недоуменными взглядами. Смотрю вокруг – здесь все девушки парами, они заняты исключительно друг другом, но мне все равно становится не по себе, и я решаю быстро выпить и поехать домой. Но внезапно тяжелая рука ложится мне на плечо. Серые брюки, белая рубашка, галстук, накачанный торс и короткая стрижка. Обладательница всего этого улыбается и басит мне с высоты метра и девяноста сантиметров: «Намерена пригласить вас на танец!» Все смотрят на нас без тени улыбки. Понимаю: я здесь что-то вроде экзотики. Мы плывем в танце и оба пытаемся вести. Я больше выпил, и быстрее сдаюсь. Меня кружат сильные женские руки, а на ухо ложится ее фраза: «Никого не бойся, мы совсем не агрессивные!» Она предлагает мне выпить у стойки бара и щедро расплачивается сама. Я пью и соображаю, что делать дальше. В туалет не пойти – здесь мужского быть не может, нечего и спрашивать.
Впечатления более чем странные. Мне приходилось видеть женственных мужчин. Но они все равно были мужчинами. А сейчас вокруг меня… тоже были мужчины. А вовсе не мужиковатые барышни. Моя партнерша по танцу – она например, так пожала мне на прощание руку, что моя кисть хрустнула. Впрочем, от меня явно ждали бабьего взвизга и крика: «Ты что, больно же!» Я сдержался.
Озираюсь по сторонам. И опять вижу знакомое лицо. Это же моя секретарша! Она делает мне знак, и мы встречаемся в укромном уголке клуба, за большой пальмой. Она сбивчиво объясняет, что статью уже почти закончила, здесь оказалась совершенно случайно, и вообще… Дальнейшее помнится смутно. Секретарша у меня, слава богу, не пьет, она за рулем. Она отвозит меня домой, на прощание почему-то целует в ставшую небритой щеку и обещает быть на работе рано утром как штык. Я поднимаюсь в квартиру и обнаруживаю полнейшую темноту и тишину. На кухонном столе под мягким полотенцем меня ждут две еще вполне горячие и очень вкусные котлеты. Они выглядят до крайности сексуально! Почему-то вид котлет действует на меня безумно возбуждающе. На ходу раздеваясь, я устремляюсь в спальню. Две котлеты оказываются единственным признаком жизни в моей квартире. В спальне никого нет: ни ее самой, ни платья, ни записки. Ушла.
Позже позвонила моя одноклассница с благодарственными словами. Результат анализа на СПИД у ее сына оказался отрицательным, а случай с уколом в клубе – простым розыгрышем. Шутка. Да, друзья…
Дикий детский секс
Его одолевает бессонница. А что делать в пять утра, когда нет уже больше сил ворочаться в кровати? Выбор средств борьбы-то небогатый: водка-снотворное. Или все сразу. Ему это не помогает. Он лежит и думает, он лежит и просто вспоминает. А вот интересно, когда ему было не заснуть впервые в жизни? И вдруг его осенило. Он абсолютно четко увидел себя, пятилетнего, на даче. Его уложили спать. Он один в темной комнате, родители с друзьями во дворе играют в карты. У их стола стоит ведро с подожженным мусором, призванное отгонять многочисленных комаров. Его папа и мама негромко смеются, кажется, выпивают красное вино. У них – любовь. У них сплошная нега и блаженство. А он крутится-вертится в темноте. Но темнота его совсем не пугает. Где-то вдали звучит модная музыка «Трудно было человеку десять тысяч лет назад…» А он не спит. Он любопытный. Он выглядывает в окно. «Вдали музыка и огни». Видимо, танцы в пионерском лагере, они видны за деревьями. Какое-то время он наблюдает за танцующими юными парами. Сквозь сумрак ему видны даже первые поцелуи мальчиков и девочек в пионерских галстуках. Так интересно! И вдруг он начинает отчаянно рыдать. На звуки его плача прибегают родители, они искренне верят, что это темнота его так напугала. Но его никто не может успокоить. Он сам не понимает, что с ним. Это было как предчувствие того, что с ним будут в дальнейшем делать люди, и чем он им на это ответит. Тогда он впервые – нет, не понял, понять еще ничего не мог, он просто почувствовал, что любовь обязательно должна быть несчастной. И заранее это оплакал. Но при этом уже тогда знал, что любовь обязательно должна быть!
Как-то раз он – маленький – ночью испугался грозы и пришел в спальню своих родителей. Постелил свое одеяльце у них в ногах и лег на пол. Им, наверное, хотелось тогда просто побыть вдвоем. Но ведь ребенок испугался! Они положили его между собой. И он понял, что такое любовь.
Прошло много лет. Однажды, поддавшись всеобщей предновогодней истерии, он подарил своей подруге билет в кино. С первых кадров «Иронии судьбы-2», как только стал понятен сюжет, у него резко испортилось настроение. Авторы фильма пытались уверить его, что любви – нет. Он, всю жизнь свято веривший, что чувство главных героев фильма увенчалось свадьбой, вдруг до крайности оскорбился! Они – Брыльска и Мягков – не вместе?! Любимые с детства актеры вяло пытались соответствовать этой нелепой идее. А в зале все ржали и жрали попкорн. И запивали «Колой»! В отчаянии он принялся смотреть по сторонам. Как в анекдоте: «Хорошенькие есть? Нет? Тогда огонь!» Хорошенькие в зале были. Но не поодиночке. Все были парами, все были заняты не фильмом, но друг другом. Некоторые занимались этим даже слишком, на его устаревший взгляд, это все-таки занятие не для кинотеатра. И опять-таки, как в анекдоте: «А может, им просто больше негде?» Ужас. Итак, все смотрели кино, наслаждались колой, чипсами, друг другом. И только он, по меткому замечанию одной из моих подруг, вечно питающийся чужой любовью, остался голоден в этом зале. Не помогла даже гениальная Пугачева, чья песня была бездарно засунута авторами ленты под финальные титры.
Его первые любови были, конечно, неразделенными. Девочка в детском саду, правда, пообещала выйти за него замуж. Но за тринадцать лет, остававшиеся до их совершеннолетия, она передумала. Как и он сам. Ну, не больно-то и хотелось. Девочки его всегда любили – он никогда не был жадным. Однажды его мама – ему было тогда года четыре – обнаружила его подружку, играющую в песочнице в ее же ( мамы) золотых кольцах. Добрый он был мальчик. Та же его подружка через 20 лет оставила уже свои золотые серьги под подушкой у его мамы. Просто сняла и забыла. Мама сильно удивилась, а потом долго смеялась.
Классе во втором он очень сильно влюбился в одну круглую отличницу. Им не повезло. Завистливые одноклассники их задразнили, и они поссорились. У них даже дошло до драки. Он только сейчас понял, что эта драка была высшим проявлением их любви. Это был дикий детский секс, они просто сами не знали, что на них нашло, когда они, девятилетние, сильно давали друг другу поддых и выдирали волосы. Весь класс переживал. Они потом очень долго не общались. После он еще долго никого не любил. Года два. Не любил никого, кроме одной девочки в театральном кружке, который посещал. Но ей нравился кто-то неведомый. Идеал. Большое время спустя он узнал, что оказывается, он сам тоже тогда кому-то нравился очень сильно. И ему тоже было все равно…
Секс № 1.
Придя на очередную встречу одноклассников, а затем и однокурсников, он порадовался Вокруг было полно мужчин, которые в 30 выглядят на 50. Он-то не таков. Он приосанился. Через секунду ему стало стыдно.
Говорят, его испортило женское внимание. Интересно, когда это началось? Он помнил как сейчас: десятый класс, сидит он за партой, толстый-претолстый, умный-преумный, все, что учительница вещает, знает назубок. При этом глупый-преглупый, потому что мечтает о любви. И вдруг ему с последней парты передают письмо. Любовное-прелюбовное, написанное хорошим языком, даже со стихами… Дух ребенка захватило… Он лег костьми, но узнал, кто его написал. Стали они с этой Катей встречаться, а через месяц он узнал, что она на него поспорила. Чуть с ума не сошел, дал Кате в лоб и занялся подготовкой к экзаменам. Она все ходила, переживала и жалилась на него своей красивой подружке. Типа: она не спорила! А ее красивая подружка Лиля решила сама им заняться. Они вместе готовились к экзаменам, и их даже вместе таскали на педсовет. Учителя никак не могли понять, чем они занимаются на последней парте так серьезно? А они изучали репродуктивную функцию человека. В теории, по учебнику. После нескольких таких уроков его довольно сильно побил Лилин экс-друг. И он впервые задумался о двух концах одной и той же палки. А Лиля продолжила встречаться то с ним, то с эксом. Катя, та, что спорила на него, тоже стала встречаться с кем-то другим, но не уставала повторять, что не спорила. Ему это было уже совсем неинтересно. Ведь на выпускном вечере его девушкой пообещала стать не кто-нибудь, а школьная красавица Белла. И ведь стала. Он впервые попробовал шампанское, на кораблике укачивало, но они мужественно и неумело целовались всю долгую белую ночь. Наутро мама Беллы позвонила его родителям и сообщила, что губы ее дочери распухли до афроамериканских размеров и ей пришлось наложить швы. Он понял, что стал настоящим мачо и засел за учебники, чтобы поступить в институт.