Глава9
Валентина, увидев дочь, растроилась, никаких изменений в лице Любы она не заметила. Такие деньги угроблены! Но Люба была настроена оптимистично.
-Мамочка ты знаешь как легко дышится! А скоро и крылья носа будут исправлены! Я так рада, мамочка. Спасибо вам за заботу обо мне! – говорила девочка и все гладила руки матери. Толи из-за неги, исходящей от рук дочери, толи из-за радости ее, Валетина тоже остро захотела поверить, что скоро это уродство сойдет с лица дочери и исченет, как страшный сон.
В один из дней к ним приехал Тимофей. Валентина восприняла его появление, как солнце, наконец ворвавшееся в окно в затянувшейся непогоде. Он такой большой плечистый и сильный подошел к двум своим женщинам, обнял их. И в доме поселились спокойствие и полнота жизни.
- Я тут приезжал по делам своим, спешу домой, но не мог же уехать, не повидав вас. Вот и гостинцев вам накупил.
Тимофей выложил на стол большой пакет фруктов, отнес в морозилку брикеты замороженного мяса, рыбы. Он был в преподнятом духе, и это дополнило уже воцарившееся здесь хорошее настроение.
- Встретился с твоим, Люба, хирургом, - обратился он к девушке, - врач спокоен и уверен, что все будет хорошо.
- И ты, Валюша, будь спокойна, мы по хозяйству справляемся.
Тихое счастье осторожно и вкрадчиво втискивалось в сердце женщины. Оно было таким трепетным, даже боязливым, как-будто кто - нибудь мог его выкрасть. Оно было даже пока необьяснимым, откуда свалилось и из чего собственно состоит?
Когда, распрощавшись, Тимофей ушел, Валентина, как бы рассуждая сама с собой, спросила дочь: «Интересно чего это он – «сбоку - припека», а так печется о тебе?»
- Мама, Тимофей Павлович близок к Богу. Для них с Марией Ивановной нет чужих людей. Мы читали в Библии, что с людьми надо поступать так, как хотелось бы, чтобы они поступали с тобой. Мудро сказано, правда, мама? Это считается золотым правилом.
Валентина не ответила. При упоминании имени той женщины, которая, в ее понятии, вероломно залезла между ею и дочкой, в груди опять всколыхнулся бунт. Природу этого бунта она не представляла. Даже ревностью это не назовешь, ведь ревность - это спутник безответной любви. А любовь даже мимолетом еще не посещала ее сердце. Даже материнской любви она не испытала, так, одна жалость, смешанная с ужасом, от которого хотелось отмахнуться, убежать, спрятаться.
- У нее, твоей Мариваны, своих детей что ли нет, вьется над тобой, как птица над гнездом? – почти с нескрываемым ехидством спросила Валентина.
- У Марии Ивановны, Люба всегда выговаривала каждый звук в имени дорогого ей человека, несколько десятков детей и над каждым она вьется, как птица над гнездом. Мама, она замечательный человек. Все эти дети инвалиды, к тому же они оторваны от дома, от мамы. Трудно понять неиспытавшему это. Она заменила им мать и постаралась, чтобы интернат для них стал домом, любимым домом, мама.
Валентина хотела еще раз сыхидничать, уточняя не стала ли эта женщина матерью и для Любы, но смолчала. Какая-то неосознанная сила остановила ее.
Разговор с дочерью продолжал преследовать Валентину на кухне, во время приготовления пищи, что для нее было противоестественным. Она никогда не позволяла себе в такой час отвлекаться на посторонние мысли. Еду надо готовить , прикладывая сердце. Только тогда она будет вкусной и полезной. У Валентины был мужской характер, непозволяющий распыляться одновременно на решение нескольких проблем. Как сказал один юморист, каждая проблема у мужчины находится в своей коробочке мозга, отделенной от остальных. И они, эти коробочки, не кантачат между собой.
Что-то из разговора с дочерью подкусывало самолюбие. Унижало Валентину. Но она не могла разгадать что именно, а может быть и не хотела разгадывать. Жизнь никогда не баловала ее. А вот терзать всегда готова была, и Валентина сумела обхитрить ее, спрятав себя в футляр. Когда не отвечаешь на вопрос: «почему?», он, этот вопрос, сам по себе исчезает и больше не мучает. Так легче жить.
Пришла Мария Ивановна. Она долго возилась в прихожей, растирая пальцы ног. «Утопалась, верно, со своими воспитанниками, ей что за дело до чужих детей?» - ворчливо подумала Валентина.
Обедали молча. И молчание было следствием того, что прежде, чем приступить к трапезе, Мария Ивановна, опустив голову, помолилась, создав неожиданную паузу. Валентина заметив, что помолилась и Люба, почувствовала себя «не в своей тарелке». Она никогда не молилась Богу, потому, что никогда не испытывала его заботу о себе, все, что имела, добилась в поте лица своего. Она верила, что Бог есть, но он для нее был чем-то аморфным, неуловимым. Она знала, что его надо бояться – покорает, знала, что он – есть любовь и, хотя никогда не приходилось купаться в лучах его любви, но раз так говорят, значит, оно так и есть, что спорить-то о том, чего не знаешь. Такие взоимоотношения с Богом Валентину вполне устраивали. Притензий она ему никогда не высказывала и считала, что к ней у него тоже никаких притензий быть не может. Слышала, что Бог запрещает убивать, воровать, она этого не делает. Идолопоклонство запрещает, так Валенина даже не знает, что это такое, а, значит, и не занимается этим. У нее спокойно на душе. О чем люди молятся?
Глава 10
Подошла очередь второй операции. Любу клали в больницу. Валентину мучили мысли о доме. Корова должна отелиться. Люба, слушая причитания матери, решила успокоить ее, сказав, что Мария Ивановна берет все заботы на себя. Все будет хорошо. Можно спокойно ехать домой.
От этих слов в груди Валентины опять всколыхнулась обида, но ее, эту обиду, сразу же урезонили заботы, которые на данный момент были важнее. Она без всяких притворств согласилась, что так будет лучше и уехала.
- Тетя Валя, мы соскучились по тебе и по Любушке тоже, - бросились к ней мальчишки. - А к нам теперь из города приезжают Свидетели Иеговы, рассказывают о Боге. Ты знаешь, он воскресит мертвых, и наша мама вернется к нам! – наперебой засыпали мальчишки новостями Валентину.
- Ну и хорошо, - скудно улыбнувшись ответила им Валентина и пошла к рукомойнику умыться. После комфорта Любиной квартиры таким убогим показался ей собственный дом. Но зато свой, «в гостях хорошо, а дома лучше!»
Мальчишки хлопотливо накрыли стол, запахло наваристым борщом, который они быстренько подогрели. Выложила на стол свои гостинцы и Валентина, чем привела мальчишек в восторг. Обедали, наперебой обмениваясь новостями. Оказалось, корова только вчера отелилась. А телят двое! Да такие смешные, только родились и уже норовят встать. Шатаются, ноги-то слабые. Мокрые такие, папа их обтер, в доме согрел. А теперь буржуйку в стайке затопил, тепло там. Папа корову подоил и малышей молозивом напоил, ребят угостил. Не вкусное оно, молозиво это, но папа говорит, что оно полезное.
- Где ж теперь папа? – поинтересовалась Валентина.
- Оправдываться пошел, звонить в контору, объяснять почему на работу не вышел. Говорит, что зададут ему баньку за это. И махнул рукой: «Ничего, попаримся!»
С порога увидев жену, Тимофей распростер руки: - « Голубушка ты моя!» - Они крепко обнялись. Мальчишки тут же подскочив, прилипли к ним.
Начались деревенские будни. Они для Валентины простые и понятные, но сейчас почему-то показались совсем даже необычными, а наполненными чем-то светлым, радужным. Поприбавилось, правда, забот – мальчонка в школу пошел, уроки, значиться, учить надо. Помогать ему папа не советовал, сказал поважать не стоит, пусть самостоятельно справляется со своими делами, но куда уж там, как не заглянешь в тетрадочку, не подскажешь чего, да и самой опять таки интересно, дело новое для нее.
Однако Тимофей стоял на своем. Он объяснил, что когда мы лезем со свой помощью - делаем медвежью услугу. Школьная программа расчитана на возраст детей. Значит надо просто напрячь свой мозг. Каждый раз самостоятельно справившись с заданием, ребенок становится уверенным в себе, набирается опыта.
-Но вот, оберегая свое дитя от нагрузок, мы без нужды лезем со своей помощью. И что? Мы расслабляем ребенка. Скомкиваем его волю, как скомкивают ненужную бумагу и бросают ее в корзину. Так происходит один раз, потом - второй, третий. И теперь мы возмущаемся, кричим: почему ребенок занимается чем попало, а не садится за уроки? А не садится он потому, что ждет нас. Зачем напрягаться самому!
- Помогать, Валюша, надо, иначе это было бы не полюдски. Но прежде надо убедиться, что ребенком приложены все усилия, все старания, а дело не идет.
Приехали в очередной раз Свидетели Иеговы, изучать с семьй Библию. Это были супруги Вадим и Ирина. Вадим будет заниматься с папой, потом с мальчиками. А Валентину пригласила изучать Библию Ирина.
- Ну да, конечно, я буду изучать Библию, а вон тот ворох белья Бог чтоли постирает?- уставившись на женщину колючими глазами, спросила Валентина.
В комнате воцарилась тишина.
-Валюша, мы поможем тебе и все успеем, как всегда, - первым опомнился Тимофей.
Почувствовав, что-то вроде стыда, Валентина смирилась.
Слегка отряхнувшись от стресса – ведь изначально было оговорено, что они приглашены для изучения Библии, к тому же потрясенная невиданным проявлением иждивенческого отношения к Богу, и этим сбитая с толку, Ира начала разговор с совсем неподготовленного вопроса, поинтересовалась, знает ли Валентина, где находится рай.
- Бог его знает где, а он есть? – ответила недоуменно Валентина.
Ира расказала о заблуждениях людей, одни считают, что рай на небе. Другие – где-то в загробном мире. На самом деле его нигде нет. Но будет. Это обещает Бог. Она спросила:
- А как вы думаете, откуда мы это знаем?
Валентина пожала плечами.
Ира взяла в руки Библию, – « Эта книга - письмо любящего нас Бога. В ней мы можем получить ответ на любые наши вопросы. - Дав Библию, предложила самой Валентине прочитать текст про рай из Откровения, последней книги Библии.
- Не будет боли, вопля. Не будет смерти? Как это? - в недоверчивом изумлении спросила та, коментируя прочитанное.
- Валентина, Бог не создавал человека для смерти, он должен был жить вечно. Но случилось нечто такое, из-за чего человек потерял вечную жизнь. Если вам интересно, мы ведь задержимся в вашей деревне несколько дней и могли бы разобраться в этом вопросе поподробнее.
- А где вы будете жить все эти дни? - спросила Валентина.
- До нас здесь уже были наши братья, так мы называем своих единоверцев, они сказали, что в вашей деревне можно снять квартиру. Мы супруги. И нам хватит маленькой комнатушки. Так обычно мы ездим по деревням.
- Зачем же искать квартиру, милости просим, поживите у нас Будете дорогими гостями.
Валентина покормила супругов обедом. Оказалось, они спешили. В их планах на сегодня было обойти несколько домов и донести до их жильцов благую весть, это значит радостную весть от Бога. «Чудные», - думала Валентина, ездить за три-девять земель в нашу глухомань, чтобы радовать людей какой-то вестью. Ну «каждый по своему с ума сходит». Однако люди эти показались Валентине хорошими. Ишь ты, не будет вопля, боли. Не будет смерти. Хотелось бы дожить до такого.
Удивляло Валентину и умение этих людей ладить с детьми, говорить с ними о том что, казалось, просто недоступно детям.Убедить в том, во что и взрослому поверить трудно.И все это в какой-то игровой форме. Вручили ребенку мяч и предложили выпустить его из рук, но так, чтобы мяч повис в воздухе. Конечно, не получилось. И еще спрашивают, почему. Понятно – мяч тяжелый. А потом, так хитро, как, мол, думаешь, а земной шар тяжелый? Это тебе не мяч. Сам огромный да еще на нем столько всего: поезда и машины, трактора и комбайны,дома с людьми и весь животный мир,а висит себе эта Земля и не падает.Спрашивается, кто его повесил и приказал не падать? Бог! Только он может это сделать. Потому и называется всемогущим. Все может! «Вжизь бы не догадалась так обьяснить. А ведь ребенок понял и поверил, что есть такой всемогущий Бог, - подумала Валентина.
Глава 11
Уезжая, супруги обещали приехать в начале следующего месяца, если удастся уладить с начальством на работе.
- Так вы еще где-то работаете, наверное, деньги мешками загребаете? - пошутила Валентина.
- Да нет, наши поездки - это не оплачиваемая работа. Это наше добровольное служение Богу. Чтобы поехать к вам, мы стараемся работать больше обычного, чтобы получить потом отгулы.
- Ничего себе, отгулы! Отгулы для отдыха даются, а вы ... Странно как-то.
-Разве мы, побывав у вас, не отдохнули? Познакомились с вами, с другими людьми из вашей деревни. Люди порадовались, узнав о Боге и мы рады за них, это же праздник души, – заверили супруги.
Не всегда Ира с мужем могли, как они говорили, уладить с начальством, и тогда вместо них приезжали другие служители Бога. И каждое такое посещение стало желанным для семьи и приносило освежение мыслям и чувствам. Соседи, с которыми тоже велось изучение Библии стали захаживать к Валентине. Раньше как дверь в ее хату открывалась никто не знал. Чаи распивали, делились впечатлениями от прочитанного в Библии. К себе зазывали. В морозные зимние дни тревожились, спрашивая, сумеют ли приехать ее постояльцы. Однако за редким исключением гости из города обязательно один раз в месяц, ни смотря ни на что, добирались до деревни. Как же все удивились, когда однажды после обильного снегопада, по бездорожью, братья пришли на лыжах! Вот разговору тогда было по деревне, а братьям работы изрядно поприбавилось, столько желающих изучать Библию появилось, что ежедневно только на обед часик свободный и оставался.
Все больше возникала мысль у людей о том, что неплохо было бы, как там, у горожан, иметь свое собрание, если бы к ним на постоянное жительство послали опытных проповедников. Интересно, бывает ли так? – рассуждали они.
Думали об этом и в городе, в собрании, которое курировало проповедническую деятельность в той деревне. Объявились и добровольцы переселиться на некоторое время туда - один из старейшин собрания, Вадим с женой Ириной, которые уже многоратно бывали в той деревне. Как только образовалась группа Свидетелей Иеговы, многие из тех, что изучали Библию, захотели сами проповедовать. Среди них был и Тимофей, Валентина его предложение проповедовать вместе с ним отвергла, ссылаясь на занятость. Тимофей хотел было возразить ей, что она на деревне не занятее других женщин, но остановил себя. Богу по принуждению не служат. Он любит радостного дарителя. К тому же Тимофей давно заметил, что у Валентины есть свое незыблимое представление о себе, своих возможностях. Она, если уж не может, то совсем не может. Если болеет, то уж больнее не бывает, и все это никакому сравнению с другими не подлежит. Потому говорить, что другие при тех же обстоятельствах служат Богу и даже берут на себя высокие обязательства, более чем бесполезно. Ее этим не проймешь.
Однажды, чтобы ободрить духовную сестру, Ирина, жена старейшины, выразив сочувствие по поводу усталости Валентины, шутливо заметила:
- Ничего, Валя, в Новом мире, в раю, мы с тобой будем молодыми, здоровыми и будем служить Богу сколько душе угодно.
- Да-а-а! Ты будешь служить по сто часов в месяц, а я – по пятьдесят!
- По пятьдесят?! – опешила Ирина, – мы же во всем будем одинаковыми, обе здоровые, обе молодые.
Валентина пожала плечами, выйти из рамок представления о стандартах своих возможностей она не могла. Играть роль радостного дарителя не собиралась. «Для всех, Ира , добра не наберешься, и себе надо сколько-то оставить. Мне трудно было в жизни, кто мне чем помог, делом каким или советом? Попросила однажды двух мужиков, проходящих мимо, флягу во двор занести, поллитра за эту работу затребовали. Сама , «как белка в колесе».
- Какой-то мудрец, Валя, сказал, что доброту трудно полностью раздать, потому что она все время возвращается.