Как так? Наталья, у которой я гостила в Башкирии, по сути, чужой мне человек узнав о моей проблеме, сразу предложила помощь:
– Много не смогу, но немножко на житьё тебе вышлю. Отдашь, когда сможешь.
Я была поражена. Конечно, поблагодарила, но отказалась. Если уж сильно припечёт безвыходность. Не люблю брать в долг.
25 августа у Юры Гуськова будет юбилей. За неделю до праздника к ним в гости приехала младшая сестра Тани Людмила со своей подругой Мариной и её маленькой дочкой. Они прибыли с Урала. Из Милана прилетела старшая сестра Тани и Людмилы – Светлана. Мама Юры с его сёстрами жили на другом конце Степного. Поразительная сплочённость этой семьи меня восхищала. Как и любовь Юры к его маме. Сын – взрослый мужчина относился к своей маме, как к божеству: «Мамулька, мамочка… Единственная. Любимая женщина». С такой теплотой и нежностью в голосе произносил он эти слова. Точно, мой Дима. Бонусы, бонусы, бонусы.
Знала и о неправильном Юре. По рассказам Тани и его самого. До тридцати трёх лет он пил, гулял и дрался. Татьяна частенько ходила с синяками. Терпела ради детей. И ради сохранения cемьи. Теперь, видя, как он ласково называет свою супругу «зайкой, котиком» и прочими милыми словечками, трудно себе представить бушующего отца семейства. С сыновьями у него тоже и лад, и мир. Сыны папу уважают. И любят, конечно. Всё взаимно. Всегда знала, что многое зависит от желания и упорства человека, который делает выбор между «хорошо» и «плохо». Юра сделал свой выбор в сторону « хочу жить правильно». Выиграли все. В первую очередь, он сам. Двадцать два года праведной жизни. Дети не помнят отца в «омуте». Жена помнит. Обида у неё осталась. Иногда «гложет». Я её понимаю. И даже очень. Примеров «неправедной» жизни я знаю приличное количество. Даже у моей самой-самой подруги муж…
В общем, её «Лежик» меня опасается и где-то даже боится. Я его совершенно не уважаю. Коронная фраза этого образчика, способного самоутвердиться только путём унижения своей жены:
– Дайте мне напиться, и я завяжу, – приводит меня в бешенство.
Так продолжается больше тридцати лет. Слабак. Но это выбор моей подруги.
Меня раздражают мужчины, которые ищут повод или предлог для оправдания своего «животного» поведения.
Их сакраментальная фраза:
– У меня такая тяжёлая жизнь.
У кого тяжёлая жизнь? У мужчины, который пьёт? И не может остановиться? Это вы мне будете рассказывать, что такое тяжёлая жизнь? Даже не начинайте. «Порублю в капусту». В мелкую. Умею с блеском.
Мой любимый Серёжка Сморыгин не звонил.
Его:
– Потом перезвоню, – затянулось.
Дни превратились в целую неделю, потом в другую. Скучала и ждала. Сама не звонила. Недоумение имело место быть.
Я про его слова в нашем последнем телефонном разговоре.
– А ты что от меня ждала, что я тебе скажу: Ириша, приезжай ко мне и живи?
Вообще – то, любящий мужчина так и должен был сказать своей любимой женщине: -
– Приезжай и живи.
Вывод напрашивался неутешительный. Я – не любимая женщина. И Сергей не любящий мужчина. Такое заключение сделал мой ум. Моё сердце не хотело верить уму. Надежда ещё жила. Её невозможно «убить» сразу. Мы – отличные адвокаты своей любви. Сожалеть об этом? Радоваться этому? Время стало судьёй. Как должно, так и будет. Отпускаю и эту ситуацию.
Твои слова – пощёчин громы.
Зачем меня так унижать?
Тебе не снять моей короны.
Я – не игрушка. Гордость. Стать.
Четыре дня. Четыре ночи.
Был рай. И снова я одна.
Нам счастье всё вокруг пророчит.
Но выбор твой. И кто судья?
А я скучаю. Знаешь, очень.
И вспоминаю трепет рук.
Чудесный день. Безумство ночи,
Где до небес наш сердца стук.
Ты не звонишь, меня обидев.
А я надеждами живу.
Здесь солнце, волны, чаек крики.
Я в море жар любви стужу.
Моя обретённая мудрая жестокость. В чём она заключалась? Не позволяла себе «болеть» любой проблемой больше двух дней. Регламент установился как-то сам собой. Времени жить остаётся не так много, чтобы «горевать» дни и ночи. У меня есть о ком лить слёзы. Мой старший сын. Мой Митяша. Мой Воин. Мой Пилигрим. Есть ради кого и ради чего жить. Мой младший сын. Мой Дениска. Мой перевёртыш, которого надо вернуть к жизни. К правильной жизни.
Татьяна пригласила к себе на посиделки. Для знакомства со своей младшей сестрой и её подругой. Старшая сестра прилетала из Италии днями позже. Гуськовы управлялись со своей «фермой» часам к восьми вечера. Всех животин надо накормить-напоить и спать загнать. Ближе к девяти часам и пришла. Захватила на всех мешок с мороженым. Продавщица в магазине недоумённо вздёрнула брови, когда назвала количество штук этого вкусного лакомства. Купила на всех по две штуки. Получилось почти двадцать. Гулять, так гулять. Вечера на Кубани были душными. Дождь обходил стороной посёлок Степной.
Зайдя во двор, увидела такую картину: у летней кухни сидят три женщины и пьют коньяк. На столе гора назрезанного арбуза. Ужин! Я после восемнадцати стараюсь не есть. Не хочу превратиться в «пышку». Тяжело носить лишние килограммы. Арбуз – замечательно. Но коньяк? Присела на край стула. Говорили-пили-ели. Вечер плавно перешёл в позднюю ночь. Хозяева ушли спать, а я с их гостями всё ещё общалась. Тяжело мне без общения с нормальными людьми.
Тётя Лена бесконечными рассказами про белого бычка иногда доводила меня до невменяемости. Начинало казаться, что я потихоньку «еду» умом. Денно и нощно проводить время с больным человеком сложно. Для меня точно.
Людмила – младшая сестра Тани задала мне вопрос:
– Как ты думаешь, зачем тебе это выпало? Ухаживать за таким человеком, как тётя Лена? Вопрос неординарный. Призадумалась.
Мне не удалось досмотреть за мамой, когда она осталась одна. Мой «брат», разменяв нашу огромную квартиру в одной из «сталинок» на набережной, отселил её в крохотную однушку на окраине Москвы. Я ничего не знала. Когда? Куда? Кто бы это сообщил! После смерти мамы, в один из моих приездов в родной город решилась найти мамино последнее жилище. В её квартире уже жили чужие люди. Но соседи по площадке остались прежними. Они оказались адекватными людьми. После поведанной мной истории о маме и «брате», они охотно поделились со мной всем, что помнили. Мне стыдно за себя до сих пор: почему не приехала к ней, не увидела всё сама? Конечно, мне было больно, когда она отказалась от меня. Но я, старалась всё же узнавать, как она, жива – здорова ли? Раз в полгода отправляла заказные письма в местное отделение милиции. Почему мне не написали о смене места жительства мамы, я не знаю. Ответы на мои запросы, конечно, приходили. Были и очень «колкие».
Я предполагала, что участковому приходилось идти к маме, опрашивать её. Затем, он присылал мне её ответы. Увы, на самом деле оказалось всё не так. В последние несколько лет ответы за маму давал мой добрейший и жаднейший «брат». Горький для меня: «Ваша мать не желает с Вами общаться. Причину не указала. Просит её не беспокоить», – приходил несколько раз. Об этом меня тоже никто не уведомил. Я про ответы своего «ближайшего родственника».
Открытки маме отправлялись мной на наш старый адрес. Иногда, решалась и отправляла ей целые письма. Реакции никакой. Горечь складывала в дальний уголок сердца. Жгло. Но маленькая надежда жила. Вдруг однажды когда-нибудь? А мама, оказывается, каждый день спускалась к почтовому ящику: ждала весточек от меня. Запредельная жестокость «брата». Так жутко всех ненавидеть? По словам соседей, любимый сынок Андрюша приезжал раз в неделю, а то и реже. Внучки не приходили совсем. Старшая была неродная. О ней мы все узнали только после свадьбы Андрея и Лили. Дочке жены Андрея на тот момент было уже три года. «Непорочная» невеста родила первую дочку в шестнадцать лет. Здесь всё понятно. Но младшая Иринка? Почему она так к своей бабушке? Глупо заданный вопрос самой себе. У Иринки есть мама, которая так же, как и Меланья, прибрала к рукам выбранного её семейством мужа. С чего бы жене Андрея относиться с уважением к своей свекрови? «Правильный» настрой ребёнка дал ожидаемые и одобряемые родственниками отношения к своей бабушке, которой нужно было только внимание. Моя мама оказалась заложницей дружной семейки «брата».
И умерла она в одиночестве, по словам всё тех же соседей. Несколько дней мама не выходила из квартиры. Пришлось вызывать милицию для вскрытия двери. Маму обнаружили за столом с пачкой своих же писем в руках. На конвертах мой адрес. Андрей не удосужился их даже выбрасывать, когда мама просила его отправлять её письма и открытки мне. Тупо складывал на кухне в шкаф. Какой грех взял на себя этот добрый и слезливый в детстве, жестокий и безжалостный сейчас сын. Неужели все его бесчеловечные поступки в отношении нашей мамы окажутся не наказуемыми? Не злой я человек. По сути, не злой. Но как хочется иногда призвать все проклятья на голову таким вот недочеловекам. Этому нет прощения. Именно так думаю. Только так.
Слёзы каждый раз, как только возвращаюсь к этому. Прости меня, мамочка. Прости. Помнишь, мам, как ты пришла ко мне однажды во сне? Ты стояла ко мне спиной.
– Мама, повернись ко мне, пожалуйста, – попросила я.
Ты меня будто не услышала. Но волна твоей невысказанной обиды докатилась до меня.
Я поняла:
– Мама, ты же сама отказалась от меня. Сама. Скажи мне свой адрес.
Ты не ответила, но я услышала твоё «зачем»?
– Мама, а куда отправлять тебе письма? – крикнула тебе вслед.
Ты исчезла. Молча. Твой последний «портрет» с красивым профилем и копной кудрей со спины из сна я сохранила навечно в своей памяти.
Елена Никитична – не одинокая женщина. У неё есть сын. У меня давно нет мамы. Двадцать один год прошёл, как мы виделись в последний раз. Ей было шестьдесят четыре года. Тёте Лене сейчас на десять лет больше. В этом возрасте моя мама «ушла». Понимаю, что всё в моей жизни не просто так. Сейчас яотрабатываю то, что не успела отдать своей маме. Маленькую толику. Совсем крохотную. Таким вот образом. Поняла. Не возражаю.
Вот и ответ на вопрос Людмилы. Поделилась своими умозаключениями. Все согласились.
Вечерами стала частенько бывать в доме Гуськовых. Гостьи приехали на десять дней. Надо успеть зарядиться положительными эмоциями, которые исходили от этих озорниц – хулиганок. Судьбы у обеих не очень обыкновенные.
Людмила рассказала о себе. Муж был грузин. Неправильный грузин. Я знаю правильных мужчин из красивой страны Грузия, гордящихся своей нацией и принадлежностью к ней. Рукоприкладство. Брань. Гулянки. Жадность. Для них неприемлемо. В каждой нации есть моральные уроды. Людмила «неправильному» грузину всё прощала и всё сносила . Почти двадцать лет продолжалось мучительное сосуществование. Теперь младшая сестрёнка Тани свободна и почти счастлива. Проблемы с единственным сыном. Служа в армии, он попал в неприятную историю. Не стала спрашивать подробности. Не хотела делать больно его маме. А другие не имеют на это право. Знаю со слов Людмилы, что сын находится под следствием и может «загреметь» в тюрьму прямо в солдатских сапогах. Отец отказался от сына, как только родители развелись. Дети остались на маме. Всё, как у меня. У моих сыновей был почти русский отец: украинка и русский – его родители. Считала, что грузинские отцы такими не бывают. У них особое отношение к своим наследникам. Знаю. Впрочем, повторюсь, нации не бывают плохие. Эти индивиды – не лучшие представители своих народов. И это всё!
Марина – такая «военная» молодая женщина, где хлёсткий матерок всегда к месту. Зажигалка и заводилка. Её анекдоты «валили» с ног. Я складывалась пополам от смеха. Хорошая разрядка для меня. Она не прочь выпить в компании, но при этом мясо не ест уже двадцать лет. Только рыбу и овощи-фрукты. Худышкой, однако, назвать нельзя. Но в её теле ни капли жира. Какая-то индийская женщина. Они – вегетарианки в основной своей массе. Девять раз была замужем. Двух мужей похоронила. Двух ждала из тюрьмы. С остальными разошлась. Со всеми жила по закону: со штампом в паспорте. Нынешний – «мент», от которого она и родила ещё дочку Катю. Родила поздно. Бесплодие ей поставили сразу после рождения сына. Детей у Марины не могло быть. Первый ребёнок рождался тяжело. И последствия случились необратимыми. Такой вердикт вынесли медики. Марине пришлось с этим смириться. Всем мужчинам тоже. Беременность Марины была сюрпризом для обоих будущих родителей. И подарком судьбы, конечно. Принцесса растёт славная. Семья много путешествует. Все счастливы.
И Марину, и Людмилу заинтриговала моя «катавасия» с Жанной. Марина рассказала свою похожую историю, которая была замешана на элементарной бабьей ревности. Татьяна никак не могла успокоиться: она хотела непременно поговорить с Жанной и всё до последней мелочи выяснить. Такая «неугомонность» сидела в ней с самого начала нашего с Жанной конфликта и искала выход. Тане нужна была успокоенность души и понимание всей ситуации. Сущность требовала понимания. Им и дальше жить рядом. Это я уеду. Они останутся. На одной улице.
Марина и Людмила мне, как и Дара, предложили помириться с моей экс-подругой. Татьяна была против. Склеить наши отношения, не говорю про дружбу, после всех её «атак» для меня было нереально. Не гордыня. Моя гордость.
Взрослые девчонки решили сходить в гости к Жанне. По-соседски. Как-то вечерком. И всё выяснить. Мне было тоже любопытно, что скажет проверенная не раз временем моя бывшая подруга. «Бывшая». Прилагательное резало мне слух. До сих пор.
Решили. Сходили. Поговорили. Выяснили. Весь сыр-бор оказался сплошной дуростью.
Утром Татьяна заехала к нам. Елена Никитична была её подопечной. Свои обязанности соц.работник никогда не забывала. Я Таню совсем не напрягала. Мне не в тягость работа по дому. Готовила с удовольствием. Заедала свой стресс. Три стресса. Жанна. Сергей. Приставы. Но сегодня Татьяна заехала на своём транспорте – велосипеде именно для разговора со мной. И он состоялся. Таня сразу предупредила, что Жанна вылила на меня столько грязи, что она и сама не ожидала от своей мудрой соседки столько желчи в мой адрес. Жанна никогда никого ни в чём не обвиняла. До 30 июля 2016 года я тоже так думала.