Прождав целый час такси, которое так и не приехало, решились на подвиг. Возвращение домой на Невский самостоятельно.
Преодоление тысячи метров под проливным дождём и ураганным ветром до автобуса прошло с переменным успехом. Пыталась унять дрожь, потому что мокрым и холодным было всё: майка, джинсы… И дальше по списку. В общем, до нитки, как говорят. Куртку сняла – смысла в ней одетой на моё вымерзающее тело уже не было. У Родиона тоже одежда «донитки», хотя трепыхающийся от порывов ветра и дрожи тела плащик ещё сохранился местами. Кадет всю дорогу превращал его в дизайнерский объект. Может он не то призвание себе выбрал?
Остальные в положении – чуть суше. В автобусе, пока ехали, немного согрелись. Надо преодолеть ещё несколько остановок на метро и пешком пару сотен метров до квартиры. Дождь лил, уже не переставая.
По прибытию на Невский проспект дети потребовали «Макдональдс», который им был обещан, как заключительный аккорд путешествия по городу после Петергофа. Жанна с Сашей не стали сопротивляться, но я уже в состоянии не стояния, а потому выбрала вариант: домой под горячий душ. Не знаю, какое мужество должно быть у родителей, чтобы выполнить такое невероятное обещание, как поход в «Макдональдс», на пределе вымерзания.
Не хочется описывать Санкт-Петербург подробно. Этот город надо увидеть своими глазами. Жить в нём не хочу, но приехать ещё не раз и «напитаться» обязательно нужно. За три дня нельзя увидеть полностью красоту Питера. Советую всем, кто ещё здесь не был, непременно здесь когда-то быть… Жизнь так коротка, а увидеть и познать надо так много.
Рано утром следующего дня мы позавтракали, отдали ключ хозяйке и тронулись в обратный путь – в Ейск. Мне в этом городе предстояло дописать книгу, как я и планировала.
Дождь закончился, как только мы выехали за пределы Ленинградской области и направились в сторону Москвы. Жары дикой не было и это устраивало всех, кто был в машине.
Доехали без приключений. Отдыхали, обедали, разминали ноги. То Саша, то Жанна за рулём. Я с детьми сзади. Обсуждали-рассуждали, развлекались. На ночёвку устроились в придорожном мотеле, где на нас пятерых нашлось только три узких кровати. Лето. Сезон.
Еле наскребли две тысячи русских рублей, которыми расплатились за этот «гденибудьнадопоспать» ночлег. У Саши только карточка, у меня только доллары. Потратились в Питере. Поскребли по сусекам. Нашлись заветные. Иначе пришлось бы ночевать в машине. Устроились.
Сложнее всех Жанне с Сашей. «Далеко не тростинкам» надо было как-то уместиться на совсем узеньком ложе. Лучше всех кадету Родиону. Он спал один. Ночью, на удивление, никто с кровати не упал. Саша всю ночь крепко обнимал Жанну, понимая: моя, единственная, не упущу, сберегу, сохраню.
Встали рано. Путь предстоял не близкий, а прилично далёкий. Кофе на завтрак нам. Чай с булками детям. Поехали.
В посёлок Степной, в котором живут Саша, Жанна и Родион, въехали поздно вечером. Уставшие, грязные, счастливые. Поездка удалась. Теперь ураганные приключения в Петергофе вызывали смех до слёз. Вспоминали, смакуя каждую деталь. Хорошо, когда есть о чём.
Моя распланированная заранее жизнь: писать и плавать начала сбываться.
Родион уехал на Урал к папе. Месяц его не будет. Осталась Вика. Мы с ней жили в одной комнате, потому что хозяева дома затеяли ремонт в комнате Родиона. Дом двухэтажный, но небольшой. Две комнаты наверху и две внизу. Наш с Викой этаж был второй. Комната огромная. Стол для моего ноута, для моих тетрадей со стихами и моими записями нашёлся.
Определила распорядок дня. В 6.00 – подъём. Утренний разговор с моим Сереньким. Даже, если у него оказывалось свободное время, был коротким. В основном так и случалось. Утро доброе желали друг другу и делились планами на грядущий день.
Всегда была рада слышать его чуть с хрипотцой голос. Потом чашечка кофе и писать. Писала до полудня. Обед с Жанной и Викой. Жанна не работала с … и до… Она – менеджер от Бога. Занималась косметикой. Свободного времени у неё предостаточно.
Потом на море. Четыре-пять часов пролетали незаметно. Солнце. Волны. Гомон людей. Сёрфинг. Мелкие ракушки под ногами – идеальный массаж для стоп. Все тридцать три удовольствия. Саша забирал нас: троих «девушек» после своей работы. Ехали домой в полном умиротворении. Ужин во дворе дома в тени виноградных лоз. Непременный бокальчик свойского вина.
После ужина расходились каждый по своим делам. Ребята занимались домом и хозяйством. Я писать. Процесс увлекал.
Иногда заканчивала работать далеко за полночь, ежели мой любимый Серёжка Сморыгин, не отрывал меня от книги раньше. Некая важная часть моей жизни в данный период имела на это право. Больше никто. Болтали часами.
Жанна удивлялась: о чём можно так долго разговаривать? Тем паче, с дальнобойщиком. Обо всём, Жанна. Темы находились разные. Мы даже спорили по телефону. Каждый пытался убедить своего оппонента в своей правоте или в своём понимании жизни. Сергей удивлялся себе: ни с кем и никогда так подолгу он не разговаривал. Только со мной. Что же случилось, Серёженька? Случилась любовь. Он смог это признать только спустя недели три. Чувства рвали его душу и сердце. Метался, как волк, по клетке во всей этой неожиданно свалившейся на него с небес любви. А я наслаждалась этим чувством: безмятежным счастьем, когда засыпаешь ночью, мечтая о встрече, а утром просыпаешься, с надеждой услышать родной голос. Любовь обернула меня в шаль из нитей нежности и тепла.
Свежий ветер избранных пьянил.
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал.
Потому что, если не любил,
Значит, ты не жил и не дышал.
В.Высоцкий
Мне хочется тебе дарить себя,
А вечерами слушать милый бред и шёпот.
И без смущенья вседозволенность творя,
От счастья в крик, где тишина, как моря рокот.
Мне хочется тебе дарить себя.
И получать взамен немыслимую звёздность.
Любви вершины. В невесомости Земля.
В слиянье тел так лунна невозможность.
Мне хочется тебе дарить себя.
И принимать весь мир в объятия, как данность.
А солнца лучики – в нежданности заря.
И каждый миг от жизни только в радость.
Мне хочется тебе дарить себя.
И ощущать всей сути безмятежность.
Стрекозы – бабочки порхают не спеша,
Даря мне наслаждение и нежность.
Мне хочется тебе дарить себя.
И жить с тобой в согласии с надеждами.
Но мы вчера повздорили слегка.
И утро без тебя прохладно-свежее
Летние душные ночи творили со мной невообразимые вещи. Фантазии снов на тему: «мы вдвоём» были настолько реальны, что, просыпаясь, не могла понять, где я в данный момент: на небесах в раю или всё же на Земле. Своё чувство лелеяла, как цветок, который мне благосклонно подарила Судьба. Всё, чем сейчас жила, было пронизано светом Любви. Каждое моё утро. Каждый мой день. Каждый мой вечер. Каждая моя ночь. Свирели в душе пели, не смолкая. Как бы я хотела, чтобы музыка всегда звучала в моей душе. Пусть свирели сменяются другими инструментами. Рояль. Скрипка. Флейта. Саксофон. Труба. Барабан. Только не набат колоколов, которые безжалостно оповестят меня о… Нет. Нет. Нет! Всё! Прочь глупые, дурные, пустые мысли. Живу настоящим. Не знаю, что будет там, в моём будущем. И будет ли оно, вообще. Закончиться быстро может любое действо. Жизнь тоже может оборваться в любую секунду.
Мой старший сын. Его двадцать семь лет и есть пример того, что она может … в любой момент и независимо от нас. Мой старший сын научил ценить минуты, отпущенные Богом.
Сложно понять, как можно оценить то, что неосязаемо. Не помню, когда ко мне пришло осознание этого. Не перестала мечтать и стремиться. Начала принимать себя и окружающий мир таким, как есть. Здесь и сейчас. Научилась радоваться мелочам и пустякам.
Теперь у меня любовь, о которой давно грезила. Всё удавалось. Всё получалось. Я всему искренне удивлялась и открыто радовалась. Мой мир – цветность и свет. Даже ночью. Потому что ночью ярко сияют звёзды и нежно светит луна.
В первые дни моего приезда к Жанне и Саше пришли их соседи Гуськовы. Знакомиться со мной. Татьяна и Юра. Чувствовала себя не очень ловко: смотрины какие-то. Может здесь так принято? Не сопротивлялась. Будем знакомиться. Новые люди всегда интересны. Милая беседа ни о чём. Пара произвела приятное впечатление. Прощаясь, Гуськовы пригласили в гости и меня. Непременно.
Давно не была на Кубани. В этом её краю не была никогда. Мой дедушка Пётр и моя бабушка Вера жили в другом конце Краснодарского края. В посёлке городского типа с непонятным названием – Мостовой. Моя бабушка Паша жила в городе Лабинск. Столько лет прошло с тех пор. Не буду считать. Ужаснусь.
В последние лет пятнадцать всё хотелось приехать назад в своё детство. Но вот не к кому уже. Бабушки и дедушка давно небожители. Дома продали чужим людям. Всё очень сложно с моим наследством. Бесприданница. Как, впрочем, и всегда. Жалею только о родовом гнезде. Не отстояла. По молодости упустила возможность его оставить себе и потом своим детям и внукам.
О чём это я? На данный момент, ни детей, ни внуков, которым бы хотелось что-то оставить после себя. Ужасно. Как для меня, так и для них, потомков.
Не стала откладывать визит к Гуськовым в долгий ящик. Через пару дней вечерком мы к ним нагрянули. Вчетвером.
У Юры и Тани два сына: Алексей и Иван. Совершенно разных «с лица», но одинаковых внутри. Помощники родителям. Хозяйство у Гуськовых просто огромное по нынешним меркам. Юра с гордостью его показал. Ферма, не иначе. Две коровы, поросята, куры, утки, гуси, индюки, собаки и кошки. Бог мой! А какие угодья ещё за домом и при доме? Изумлялась и удивлялась. Хозяин был счастлив, видела. Добро шло от него плотной волной. Татьяна немного сдержанна, но это от её скорпионского знака по гороскопу. Узнала, что день рождения у неё в ноябре.
У меня две Оли, два Скорпиона. Непохожестью похожие. Сдержанны. Корректны. Конкретны. И не стоит меня уверять, что всё это чушь и ерунда. Доля правды есть во всей этой белиберде. Мои многолетние наблюдения.
Старший сын Алексей чуть не лишился ноги, приехав в отпуск с Севера к своим родителям. Больше полугода лечится после полученной по глупости травмы. Долго лежал в больнице, перенёс несколько операций. Всё бесполезно. Ткани вокруг раны гнили. Родители были в шоке. Молодой парень в ужасе. Перепробовали всё, что только можно. Почти отчаялись. Мама Таня начала ходить в церковь. Истово молилась, просила за сына. И чудо произошло. Врач, к которому они в очередной раз и с надеждой приехали, выдал им такие странные рекомендации, что можно было запросто не поверить, отмахнуться и покрутить пальцем у виска.
В Александровке, в шести километрах от села Степного, есть лиман. Он тянется, конечно, от самого города Ейска, но… Именно, в этом месте находятся волшебно-лечебные грязи. Этот врач излечил таким методом уже ни одного своего пациента. С полной безнадёгой.
Стопроцентной гарантии доктор не даёт, но попробовать надо. Отрезать ногу в любой момент можно. Почему бы не дать своей ноге, а значит, и молодости шанс? Мама и папа, конечно, «за»! Алексей начал принимать «ванны» в лимане по несколько часов. На дне отыскивал чёрную грязь и накладывал на открытую рану. Дико – больно! Солёная, пресолёная вода, казалось, проникала во все поры и даже глубже. Метод лечения был каким-то изуверским. Терпел мужественно. Становиться инвалидом в свои неполные тридцать лет совсем не хотелось. Удивительно или не удивительно: рана начала очень медленно, но затягиваться. Уверенность, что всё будет хорошо, окрепла.
Когда я увидела первый раз Алексея и его ногу, а это был конец июня, всё страшное осталось позади. Прошло всего два месяца. Алексей ходил уже не хромая. Почему я заострила внимание на этом? Очередной пример того, что человек должен верить в чудеса и всегда жить с надеждой в душе на лучшие времена. Даже, если впереди только неприглядная тьма видится. Вера во что-то – это, как таблетка Плацебо. Мы сами себя исцеляем. Так получается. Да, грязи в этом лимане лечебные. Но, не веря и не надеясь, можно было бы ничего не предпринимать для своего спасения. Отдать свою ногу и молодость под нож хирурга. Жёсткий урок для Алексея. Из-за царапины, полученной на пьяной вечеринке по поводу прибытия в отпуск, можно было остаться инвалидом на всю его, только начавшуюся жизнь. Маме с папой спасибо за их мужество и терпение.
Размышляя над историей с неосторожной глупостью и чудесным восстановление Алексея, мне стало жаль его родителей. Извечная тема: «отцы и дети». Чем мы, родители: мамы-папы, нормальные, хорошие, замечательные виноваты в том, что у нас вырастают неразумные и даже жестокие по отношению к нам дети? Примеров, виденных мной, к сожалению предостаточно.
До сих пор нет определённого ответа и для себя. Неприятие абсурда и усталость. Весь набор моих эмоций. Конечно, о своём младшем, жестокость которого по шкале десять уже достигла отметки сто! Он в своей злости – снежный ком, который набирая скорость, не может остановиться. Для него осталась одна, последняя возможность: разбиться, врезавшись в препятствие, и рассыпаться. На чистые снежинки или на мелкие комья грязи. Выбор опять–таки остаётся за ним. Препятствие для него уже придумала, но надо всё хорошо осмыслить до конца. Для нас обоих это последний шанс выровнять отношения. Или расстаться навсегда. Другого не дано. Может глаголю страшные слова и предложения, но… Я и так ждала, верила, и надеялась почти десять лет. Мои параллельные боли: Дима-Денис. И обе только мои. Одна останется со мной навечно, до моего последнего вздоха. А вторая? Хочу от неё освободиться. Не могу больше быть её пленницей. Не Хо-Чу. Имею право на собственную жизнь и на своё собственное счастье. И пусть кто-либо сможет меня осудить.
Младший Гуськов – Иван. Он служит в погранвойсках. Его работа сейчас. Красивый, огромный, но скромный. Есть девушка Настя. Вместе живут четыре года. Красотка. Оба ревнуют друг друга по-взрослому, но неумно. Что такое ревность? Недоверие? Глупость? Болезнь? Зависимость? Не знаю.