А в это время Маша, не распаковывая сумки, играла с сыном. Мальчик любил динозавров, особенно цераподов. Он всегда представлял, как они сталкиваются лбами в борьбе за территорию, вызывая большие звуковые волны. И вот, сталкивая лбами двух симпатичных цераподов, Маша увидела зеленый отблеск на коже сына. Тот редкий, почти невозможный свет скользнул по пухленькой щечке мальчика, напомнив его матери о ее же страхах.
Девушку одолела истерика. Она заорала, стала кидаться игрушками сына. Саша, до смерти напуганный, отполз подальше от кричащей матери, пока ее сзади не схватил Миша, силой призывая к спокойствию.
Прошло еще два года. Саша, который уже успел завести много друзей в детском садике, вот-вот должен был пойти в школу. Миша часто приводил его в АнтиКафе, чтобы мальчик больше общался со сверстниками. И вот Саша уже спит на втором этаже в собственной комнате, а уставший Миша сидит перед телевизором, пожалуй, как большинство людей на планете. Тупо и без цели.
Он уже не помнил, каково это – спать с женой. Не заниматься сексом, а именно спать. Прижиматься к кому-то грудью, обнимать кого-то теплого, целовать кого-то живого.
Зато он помнил, как его жена кричала, когда ее увозили в белом «Соколе». Как она била руками по окнам, пока ее пытались удержать двое санитаров. Под такие нехорошие мысли Миша обычно засыпал в кресле перед телевизором.
Миша решил, что оставлять сына на продленку с первого класса – хорошая идея. На самом деле, у него просто не было выбора. АнтиКафе уже почти не приносило прибыли, и Мише приходилось там иногда работать самому. Саша и так слишком долго был лишен общения, так пусть хоть в школе «отрывается».
После работы Миша всегда заезжал за сыном, и они вдвоем ехали домой. По пути заглянув в магазин, конечно же. Какой вечерний ужин без пары сладостей?
Миша припарковал машину и понес два больших белых пакета домой. Саша побежал за ним, играясь уже не динозавриками, а Годзиллой и большим меха-воином. Мальчик полюбил аниме.
Только открыв дверь, Миша почувствовал что-то неладное. Сердце било тревогу, но почему, Миша сказать не мог. Подумав, что это от усталости, он отнес продукты на кухню. Разложив замороженное мясо, овощи и пару консервов по полкам в холодильнике, Миша приказал сыну помыть руки и отправляться играть наверх. «Голова у меня болит, не до игр сегодня, прости», – сказал отец. Саша послушался беспрекословно, не впервой уже.
Миша сел на свое любимое кресло и включил свой любимый канал. И его снова одолело странное чувство опасности. Может, Саша играл слишком тихо, может, ветер завывал слишком скрипуче. Может, по «Звезде» снова крутили военный фильм.
Что-то явно было не так.
В голову Мише пришел странный образ его жены в психбольнице. Не зная почему, но он бросился наверх к сыну. Дверь в комнату была открыта. На полу валялись любимые игрушки Саши. И сам Саша.
Его шея была странно выгнута, из горла еще лилась кровь. Все его тело было облито зеленкой, а над ним стояла Маша.
– Смотри, наш сын снова зеленый! – сказала она. – Он снова наш сын!
Миша просто вырубил бывшую жену и заплакал.
Магнум опус
Егор злобно бил по клавиатуре. Он писал очередную статью про небольшой город, в котором жил, и изредка делал большие глотки давно остывшего кофе. «Распитие алкоголя в общественном месте», – так звучал заголовок статьи. Пора бы было ее заканчивать, но финальная фраза никак не шла в голову.
Он взял телефон и написал сообщение своему другу, Никите. Они поспорили, кто из них быстрее напишет художественный рассказ на любую тему. Пока никто не приблизился к финишу.
Проигравший был обязан написать хвалебный отзыв на рассказ победителя в газете, в которой они оба работали. И Егор многое бы отдал ради восхваления своей работы.
Он открыл файл на ноутбуке, где было написано уже больше половины рассказа. Егор хрустнул шеей и продолжил писать.
Прошло две недели. Никита взлетел по лестнице, едва касаясь ступеней. Он пробежал уже почти два километра и успел изрядно вспотеть. В руках он держал мятую и кое-где даже надорванную газету. Никита чуть не пропустил нужный этаж, но вовремя остановился возле единственной деревянной двери в подъезде. Юноша нетерпеливо нажал на звонок.
Егор только недавно проснулся, даже не успел сделать себе кофе. Он открыл дверь своему другу и очень удивился такому раннему посещению. Никита без приглашения вошел в квартиру и развернул газету на заранее заготовленной странице.
– Только восьмая страница, – театрально грустно заметил Егор.
– Вот твоя статья, – сказал Никита и дал газету Егору. – А теперь слушай меня. Есть отличная идея.
– Не могу соображать, – Егор зажал ладонями уши и пошел на кухню. – И не смогу, пока не выпью кофе.
– А мне чай. – Хихикнул Никита, разулся и прошел на кухню.
Егор вскипятил чайник, поставил две кружки, достал с верхних полок все, что можно было съесть, и накрыл скромный стол. Никита жевал одно печенье за другим, запивая их щедрыми глотками чая, а Егор медленно помешивал кофе.
– Что за идея? – спросил Егор.
– Соавторство, – промычал в ответ Никита, жуя маленькие печенья в форме животных. – Мы должны написать повесть.
– Это твоя гениальная мысль?
– Почему нет? У нас есть связи в издательствах, мы могли бы напрячь пару людей. У нас отлично получается писать.
– У меня отлично получается, а ты подражаешь Кафке.
– Не в этом суть. В соавторстве у нас получится создать нечто нетривиальное, нечто изысканное и при этом интересное. Мы создадим Магнус Опус.
– Что это?
– Лучшее произведение автора. Толстой и «Война и мир», Элли и «Трансметрополитен», Роулинг и «Гарри Поттер».
– И у тебя есть идеи?
– Есть несколько, но без тебя мне не справиться.
– У нас и так много статей висит, – Егор выдохнул.
– Кинг писал по ночам, работая учителем за гроши. – Никита взял печенье в форме единорога и показал его Егору. – Вот. Главное не отходить от нашей темы. От фэнтези.
– Это звучит глупо.
– Поверь, Егор. – Никита улыбнулся, – у нас получится. Попробовать стоит.
Егор сделал большой глоток кофе и задумался. Он молчал. С Никитой порой спорить было бесполезно, стоило просто подождать, пока его голова остынет от очередной безумной идеи. Но, как бы Егор не сопротивлялся, новая затея друга ему приглянулась.
– Мы прославимся, – продолжал Никита. – Нас будут приглашать на телевидение, о наших книгах будут писать в газетах.
– Мне не нужна слава.
– Обманывай себя.
– Ладно. – Сдался Егор. – Но мне нужно закончить работу.
– Заканчивай.
Никита продолжил удовлетворенно жевать, а Егор думал о том, что они будут писать. Мысль шла странная, неровная. Парень дважды вслух усмехался абсурдности своих дум, но Никита пропускал мимо ушей эти смешки. Писательство – дело опасное. Именно эта мысль не давала покоя Егору, но в чем именно заключалась опасность он сказать бы не смог.
Через дней шесть Никита снова появился на пороге друга. На плече у него висела сумка с ноутбуком, и, отказавшись от чая с печеньем, Никита предложил сразу приступить к работе.
Двое писателей не очень удобно расположились в комнате. Никита сел в позе лотоса на мягкую кровать, поставив ноутбук на колени, а Егор устроился к нему спиной за своим письменным столом.
– О чем пишем? – спросил Егор.
– Роман о мышах-гвардейцах, защищающих свое королевство от крыс.
– Так это же «Рэдволл».
– Точно. – Никита хихикнул. – Может мистический детектив? Мрачный нуар. Расследование паранормального.
– Такого до нас было очень много.
– Может, ты тогда сам посмотришь на темы?
Егор лениво и высокомерно встал и взял ноутбук товарища в руки. Он старался листать темы, которые набросал Никита, медленно, но только для вида. Большинство из них источали запах вторичности, но обижать друга Егор не хотел.
– Королева-сокол? – спросил он. – У тебя тут пояснений нет.
– Мол, она живет в горах вся такая одинокая. Ночью луна поет ей, а утром солнце шьет новое платье.
– И?
– И ее находит Юноша, который очень хочет научиться летать, а раз она сокол, то…
– У них роман будет?
– Упаси тебя, нет, конечно. Она же все-таки Королева.
– В чем соль?
– В том, что Королева учит Юношу летать, а тот учит ее почти всему остальному. Посыл? Почти как «век живи, век учись». Только учиться надо у всех.
– Пойдет. – Егор вернул ноутбук владельцу. – Мне надо сделать кофе.
– Ты только что выпил кружку.
– Я не могу писать без кофе.
Егор отлучился минут на десять на кухню, и вернулся с горячей большой кружкой кофе и тарелкой арахиса в шоколаде.
– Что там мифология про соколов говорит? – спросил Егор.
– Сейчас. Да. Толком ничего. В славянской мифологии так вообще символ сокола подходит только мужчинам.
– А ну-ка стоп. – Егор склонился перед своим ноутбуком.
Он яростно перебирал пальцами на клавиатуре в поисках нужной информации. В который раз молодой писатель поблагодарил двадцать первый век и его быстрый интернет. Егор одновременно восхищался писателями прошлого, которым приходилось перечитывать целые библиотеки в поисках информации, и жалел их.
– Нашел. Погоня сокола за зайцем символизирует борьбу с похотью.
– Хоть что-то. – Пожал плечами Никита. – О, я придумал. Пусть зайцем будет персонаж, за которым охотится Королева. Ее первая любовь, положим. Статный воин, который некогда бросил ее. Охотник с резным топором.
– Облаченный в заячью шкуру? – уточнил Егор.
– Именно.
– Хорошо. А как Юноша узнает о Королеве?
– Мы как бы фэнтези пишем, брат. «По всей деревне ходили легенды о прекрасной Королеве-соколе, которая жила в горах», – Никита пародировал старых сказителей.
– Отлично! – вдруг выкрикнул Егор. – Это и есть первое предложение!
– Да?
– Да, Никита. Ты начал нашу повесть.
Оба почти синхронно начали писать, чтобы потом сравнить свои записи. Они работали сосредоточенно, молча. Словно монахи в кельях. Егор начал курить, как делал всегда, приступая к трудоемкой работе. Он считал, что никотин расширяет сосуды в его голове, тем самым увеличивая приток крови к мозгу и улучшая мыслительные способности. В чем-то он был прав.
Конечно, они делали перерывы. Взять то же курение или литры чая, которые успевал за день выпить Никита. К тому же, их не отпускала и основная работа, которой, правда, они уделяли час-полтора в день.
С самого утра Никита приходил к Егору, а уходил только вечером, когда они уже сверили свои записи и превратили их в нечто общее, идеальное и иногда лаконичное.
Творчество манило их. Никита хотел стать известным, хотел зарабатывать своим талантом. Давать интервью. Иногда читать лекции, почему нет? Егор же хотел просто творить. Для себя, в основном. «Будет неплохо, если я смогу прокормить себя этим, – говорил он, – но излишки мне не нужны».
Вскоре друзья решили, что Никите вообще стоить переехать к своему товарищу на время, чтобы максимально быстро написать повесть. Егор выделил гостю дальнюю небольшую комнату. К счастью, их музыкальные вкусы полностью совпадали, так что атмосферу они создавали с помощью песен.
Оба писателя были уверены, что их труды не пропадут напрасно. Что они смогут создать что-то прекрасное и вечное.
Пришла зима. Теплая, оттого противная. Новый Год был на носу, а двое писателей все двигались к своему Магнум Опусу. У Егора отросла приличная борода, которую он не видел смысла сбривать, пока не допишет повесть, а Никита делал свою работу в газете спустя рукава, отправляя несравненно плохие тексты в редакцию.
Они успели написать очень много. И, что важнее, смогли написать качественно. Конечно, им самим не нравился результат трудов, но такое бывает. Однако темп их работы стремительно падал. Никто не понимал, почему, но творчество давалось писателем все тяжелее.
Однажды Егор вышел в магазин. У них заканчивались продукты и сигареты. Парень около получаса провел в очереди, держа в руках пару пачек чая, блок сигарет да копченое мясо. На улице мягкий снег облепливал все, в том числе и прохожих. В темный подъезд Егор зашел весь белый и мокрый, но отряхиваться ему было лень.
Ногой Егор постучал в дверь, и ту открыл Никита.
– В следующий раз сам пойдешь. – Егор отдал покупки товарищу и повернулся, чтобы закрыть дверь.
Внезапно из тьмы появилась могучая рука, которая схватила Егора за шкирку и утащила куда-то.
– Что? – прошептал Никита. – Эй!
Он выбежал в подъезд прямо в домашних тапочках, пытаясь догнать похитителя. Тот был здоровым, высоким, статным, но бежал явно быстрее щуплого Никиты. Даже держа на плече брыкающегося Егора.
– Эй! – еще раз крикнул Никита в спину обидчику, когда они оба оказались на улице.
Тот развернулся, и Юноша увидел в руках похитителя топор. Здоровяк метнул его прямо в Никиту, но промахнулся, и оружие застряло в двери подъезда.
Никита понял, что не сможет догнать преступника, и бросился обратно в подъезд, чтобы позвонить в полицию. Юноша еле вытащил орудие, чтобы использовать его как улику, а потом осмотрел его. Рукоять была искусно выточена из дуба, лезвие плотно сидело, а на нем были вырезаны деревья, птицы и разные звери. Вырезаны неаккуратно, но вполне различимо.
Никита узнал этот топор и резко передумал звонить в полицию. Он поднялся в квартиру Егора, но в первую очередь позвонил своему начальству.
– Николаич? – спросил Никита в трубку, когда на той стороне провода заговорили.
– Здоров, – «Николаич» что-то жевал.
– Я тебе ничего лишнего не отправлял?
– Да ты мне и не лишнего не отправлял, чертяга праздный. Когда будет готов материал про отключение горячей воды прямо на Новый Год?
– Скоро.
– Скоро, – хмыкнул Николаич.
Пока тот не разразился злостной тирадой, Никита поспешил бросить трубку. Он еще раз осмотрел топор. Ошибки быть не могло, это топор их Охотника. Персонажа их повести, героя их рассказа.
Не может быть, чтобы кто-нибудь узнал об их книге. А даже если бы и узнал, то что с того? Никита был в растерянности. Он набрал короткий номер полиции, но потом резко бросил трубку. Все это его смущало. Он легко припомнил, как описывал жилье Охотника, ведь именно Никита брал за его основу дом бабушки в небольшом, уже почти мертвом селе. Почему-то поездка в это село в канун Нового Года показалась ему куда лучшей идеей, чем звонить в полицию.
Такси стоило Никите баснословных денег. Внезапно за чертой города зима оказалась весьма хваткой и даже морозной. Машина остановилась возле того самого села уже затемно, и Никита слепо вышел из нее.
Еще несколько раз рука Никиты тянулась набрать номер полиции, но Юноша все время отговаривал себя. Он ходил по заснеженным улицам села, рассматривая заброшенные или перекошенные дома. Никита знал, что Иваново, такое банальное имя носило село, уже мертво и тут остались лишь некоторые пожилые люди.
Никита постучал в первый же дом. Дверь открыла молодая девушка, приехавшая, видимо, навестить своих стариков. Из дома вышел теплый, даже горячий воздух, и Никита понял, как он замерз. Юноша попросился переночевать, но девушка ему мягко отказала. Однако незнакомка указала на дом, где Никита мог рассчитывать на кров и даже еду.
Это был двухэтажный дом. Третий по левой стороне улицы. Кто-то додумался выкрасить его в черный цвет, будто бы жители дома пребывали в вечном трауре.
Никита поблагодарил девушку и двинулся к тому дому. Писатель аккуратно постучал в объемную дверь. Открыл ее мужчина средних лет с шевелюрой, давно отбившейся от рук. Он выглядел очень добрым, несмотря на мешковатую одежду черного цвета. Посмотришь на такого и сразу решишь – черный маг.
– Здравствуй, – поприветствовал гостя мужчина.
Говорил он с акцентом. То ли британским, то ли шотландским. Никита слабо их различал.