Айви метнула резкий взгляд в подругу, внезапно вспоминая разговор с Уорлоу и повторяя его слова:
– Ты понимаешь, что никто не должен знать об этом?
Рыжая закатила глаза, притормаживая на светофоре.
– Да не скажу я никому, ну я же не совсем дурочка, Айвс. Ты и без меня вечно себе насочиняешь проблем. Короче, я могила.
Айви усмехнулась и сделала еще затяжку. В отсутствии Джонзи тело поклонницы более не могло отвлекаться от похмелья, и она на несколько секунд зажмурилась от давления, сковывающего виски.
– Так что? Хватит нагнетать интригу! – продолжала требовать Джен, словно не замечая состояния отходящей от коньяка подруги.
Айви чуть щурилась от лучей восходящего солнца. На улицах Сан-Диего просыпалась жизнь, характерная для рутинного понедельника и бесконечно далекая от маленькой любовницы Уорлоу
– Знаешь, мне кажется, я больше не фанатею от Джонзи, – произнесла она.
– Чего? – Дженни растерянно заморгала.
Айви наблюдала, как одетый в деловой костюм мужчина за рулем Форда пьет кофе из бумажного стаканчика Старбакс и ест сендвич. Она вспомнила, как запивала чизбургер чаем с Хеннесси и смеялась над тем, что Джонни из Hellmade забыли на авто-заправке. И как Джонзи сказал, что у Айви вкус коньяка. И как от певца вкусно пахло в четыре часа утра.
– Мне кажется, я собираюсь его полюбить, – сказала она и поняла, что это правда.
4
Мессия
Я – земля под твоими ногами. Я – Луна, лишенная своего света, ты – Солнце, охраняющее свой трон. Я слышала, как шепчут мне ангелы: «Ищи знаки, он – тот самый».
Тонкие девичьи пальцы со скрипом заскользили по запотевшему стеклу душевой под последний протяжный стон. Айви выпрямилась и закрыла глаза, прижимаясь спиной к Джонзи и обмякая в его руках, пока еле теплые струи воды успокаивали жар ее тела. Голова девушки покоилась на плече певца, и она слушала его шумное дыхание, чувствуя лопатками стук его сердца. Айви уютно помещалась в мужских объятьях, надежно скрытая от реальности, происходящей за их пределами. Когда биение сердец любовников стало тише и ровнее, Уорлоу разомкнул руки, отпуская поклонницу. Она открыла стеклянную дверь и аккуратно ступила на кафель ванной комнаты, чтобы тут же потянуться за полотенцем.
– Постой, – попросил Джонзи, выходя следом.
– А? – откликнулась Айви, оглядываясь на него.
– Мне очень нравится, как ты сейчас выглядишь.
Девчонка улыбнулась так искренне и смущенно, будто это не она прогибалась под Уорлоу в душевой кабине несколько минут назад.
– Я сейчас, – Джонзи наскоро вытерся, обмотал полотенце вокруг бедер и вышел в комнату, откуда вернулся к растерянной фанатке с телефоном.
– Джонзи!.. – охнула она, еще не разобравшись, должна ли польститься или застесняться окончательно.
Певец не спорил. Он без дальнейших обсуждений притянул начинающую мерзнуть девушку к себе, чему-то смеясь.
– Чего ты боишься? – спросил он. – Ты же не думаешь, что я это стану кому-то показывать?
Айви отрицательно мотнула головой – по этому поводу она не переживала.
– Тогда не глупи, – велел Уорлоу. – Ты выглядишь очень соблазнительно в эту самую секунду, и я хочу, чтобы она осталась не только у меня в памяти.
Группи не смогла сдержать улыбку, растекающуюся по лицу. Джонзи снова обезоружил Айви, и его сладкие слова обволакивали юное сердце теплым медом, заставляя прекращать любое сопротивление.
Уорлоу вытянул правую руку, включая фронтальную камеру на айфоне, а левой прижал к себе поклонницу. Раздался щелчок, и на фотографии отобразились Джонзи с его фирменной ухмылкой и легким прищуром глаз, и Айви с трогательно покрасневшим от переизбытка эмоций носом. Увидев себя на снимке, она спрятала лицо на груди валлийца, не находя в своем облике ничего «соблазнительного».
Уорлоу лишь тихо рассмеялся.
– Я замерзла и хочу надеть халатик, – заявила Айви, упорно скрывая сконфуженный вид и высвобождаясь из объятий довольного собой Джонзи.
Девочка наконец добралась до полотенца, поначалу игнорируя, что певец над ней посмеивается, но в итоге сдаваясь и хихикая вместе с ним. Навеселившись, Уорлоу вышел из ванной, оставляя Айви сушить волосы феном. Она торопливо привела себя в порядок и вскоре последовала за Джонзи, облачившись в мягкий халат с эмблемой отеля. Белая махровая одежда оказалась велика, но оттого казалась еще уютнее.
Вокалист Hellmade, предпочитающий носить в номере только любимое нижнее белье известного бренда, полулежал на кровати, смотря в телефон. Группи подошла к окну, занимающему целую стену от пола до потолка.
– Этот отель круче всех предыдущих, – прокомментировала Айви, наслаждаясь видом вечерних огней центральных улиц Финикса.
С опытом прошедших двух с половиной недель она чувствовала, что может позволить себе сравнивать. После Сакраменто фанатка Джонзи отправилась за ним в Сан-Франциско, Сан-Хосе и Лас-Вегас. На уикенде она добралась даже до Портленда, а другой провела в Солт-Лейк-Сити. Группи начинало чудиться, что она поселилась в своем верном Шевроле, как крошечная воришка с пачкой наличных денег. Айви не хотелось расплачиваться картой, ведь если Одри вздумается проверить счет дочери, то транзакции с заправок и фаст-фудов далеко от Карслейк Хайтс вызовут у мамы по меньшей мере недоумение. Взять пачку купюр в банкомате на Вэлли Авеню – тоже подозрительно, но в критической ситуации этому хотя бы можно придумать оправдание.
Что до исчезновений из дома, Дженни согласилась прикрывать подругу выдуманными ночевками. Вот только три прогула школы все равно висели каменным грузом над душой Айви, что старалась пропускать как можно меньше уроков, срываясь в путь сразу после занятий. Она жила на повышенных скоростях автомагистралей и смотрела на незнакомые города через усталость невыспавшихся глаз, питалась дешевыми сендвичами и сигаретным дымом и поддерживала иллюзию бодрости кофе из автоматов.
Но оно того стоило.
Что угодно стоило ощущений, которые дарили постоянные побеги из дома вслед за любимой группой и их фронтменом. Айви жила в ореоле избранности, доступном для внутреннего взора лишь ей одной. Если раньше она жила невидимкой, запертой в своем мире, то теперь вырвалась наружу, воспарила над серой массой людей, слишком погруженных в свою обыденность, чтобы поднять головы и заметить поющую над их головами пташку по имени Айви. Она превратилась в мессию, нашедшую свою святую цель и следующую за ней шаг за шагом.
Концерты стали местом, где маленькая группи обретала нирвану. Айви давно приучилась искать спасения там, где звучит живая музыка, но знакомство с Уорлоу перевело эти ощущения на иной уровень. Поклонница чувствовала полное единение, подпевая вокалисту, будто их роман сделал ее связь с песнями Hellmade законченной. Айви погружалась в них целиком, и трепет пробирал ее тело, отзываясь приятной истомой в груди. Девочка сливалась со счастливой прыгающей толпой, плавая на ее волнах и наслаждаясь тайной, которую хранит от каждого из присутствующих. Тайной, незримо связывающей фанатку, скрытую темнотой зала, и идола, сияющего на сцене в свете софитов. И каждый раз, когда взгляды любовников сталкивались, Айви знала, что Джонзи видит ее. В его сознании всплывает ее имя и, быть может, вкус ее губ. Он знает, что она здесь и, возможно, думает о том, что их ждет после концерта.
Ради этого Айви могла забыть обо всем, включая сон и еду – стоит ли и говорить о занятиях в Академии Карслейк Хайтс.
Джонзи, задумчиво почесывая шею, продолжал стучать пальцем по экрану айфона, что-то печатая, пока его юная фанатка вглядывалась в темные силуэты орегонских гор.
– Да, тут неплохо, – согласился певец. – В Вегасе тоже круто было, «Хард Рок Отель» офигенный.
Айви хихикнула, оглядываясь на мужчину.
– Всем богам рока положено любить «Хард Рок Отель»?
Уорлоу вернул поклоннице ее озорной взгляд.
– Ты назвала меня богом? Осторожно, я могу привыкнуть.
– Я подумаю над этим, – усмехнулась она, вспоминая ночь в Лас-Вегасе.
В тот раз группи появилась на пороге номера Джонзи в двенадцатом часу ночи, и певец начал раздевать ее, даже не дав поздороваться и вымолвить слово. Айви сочла это способом Уорлоу сказать, что он соскучился.
– Но соглашусь, было действительно круто, – улыбаясь своим мыслям, произнесла она.
Ступая босыми ногами по жесткому ворсу ковра, Айви подошла к дивану, где лежали брошенное певцом полотенце и верный спутник путешествующей фанатки – ее черный рюкзак. Открыв его, она принялась рыться в содержимом в поисках скетчбука. В последнее время Айви даже не разбирала портфель, и косметичка соседствовала со школьной папкой и принадлежностями для рисования, что неминуемо создавало беспорядок.
– Сендвичи или китайская лапша? – послышался голос певца из-за спины Айви.
Она на мгновение обернулась и увидела, что на кровати перед Джонзи появился раскрытый ноутбук. Видимо, Уорлоу решил, что пришла пора ужина, и не мог выбрать, что заказать на сайте доставки еды.
– Лапша, наверное, – ответила Айви, думая, что жизнь в дороге весьма располагает к сендвичам, и разнообразие не помешает.
– Я тоже за лапшу, – согласился Джонзи.
Девочка наконец-то выудила из рюкзака скетчбук, взяла карандаш и забралась на кровать рядом с Уорлоу. Впервые он увидел ее рисунки в Портленде, когда маленькая художница умудрилась выронить книжку с эскизами, копаясь в рюкзаке в поисках футляра с зубной щеткой. Айви так застеснялась, что ее пробрала нервная дрожь, как при первой встрече с кумиром.
– Черт, птичка! – улыбался Джонзи, рассматривая поднятую с пола находку.
– Это всего лишь наброски!.. – оправдывалась Айви, которую от волнения даже начало подташнивать.
– Зачем ты скрывала от меня, что ты юное дарование? – перебил певец, листая скетчбук. – О, а это же я! Я тут выгляжу лучше, чем на самом деле. Детка, это потрясно.
Айви не сразу поняла, что Джонзи не шутит, испытывая на ней свой знаменитый сарказм. Кумир хвалил творчество поклонницы, и когда она осознала это, радость переполнила девчонку до кончиков пальцев, сверкая счастьем в увлажнившихся глазах. Сама сущность Айви словно оказалась «официально» одобренной, а талант – признан несомненным. С тех пор маленькая художница больше не испытывала непреодолимого смущения перед Джонзи за свое творчество. Когда он хватался за ноутбук, чтобы разобраться с какими-то делами или посидеть в социальных сетях, Айви устраивалась у певца под боком и рисовала, тихо мечтая услышать новые комплименты.
Так и в этот раз она сидела, прижимаясь плечом к плечу Джонзи, и размышляла, какую из недавно возникших идей воплотить на бумаге. Теплое желтоватое освещение в номере расслабляло, и слышалось только, как Уорлоу стучит пальцами по клавиатуре, общаясь в Твиттере. Гостиничная комната со светло-бежевыми стенами казалась Айви самым уютным и родным местом на свете, пусть она и очутилась здесь впервые. Умиротворение обнимало девушку мягкой тканью большого махрового халата и обволакивало запахом влажных волос Уорлоу. Художница незаметно улыбнулась, думая, что такие пятничные вечера – ее любимые в этой новой, подаренной рок-идолом жизни, ведь после них любовников ожидало целых два дня вместе.
– А нарисуй меня, – потребовал Уорлоу, обратив внимание, что карандаш Айви застыл над бумагой в нерешительности.
– О, нет! – испугалась фанатка. – Это не так просто. Это… Я обязательно напортачу, и тебе не понравится.
– О, ньет! – передразнил мужчина, целуя волнующуюся девочку в макушку. – Давай. Пожалуйста? Ну, Айви?
– Ну, Джонатан! – называя певца полным именем и подражая уэльскому говору, протянула американка, не первый раз скрывающая смущение за шутками.
До этого момента Айви рисовала при Джонзи что угодно, только не его самого. Ей чудилось, что показать ему процесс, где она нежно выводит черты его лица, стараясь передать их как можно точнее, мало чем отличается от признания в любви. Слишком страшно оказаться оттолкнутой, если вдруг рука дрогнет под взглядом темных глаз Уорлоу.
– Не называй меня Джонатаном.
Голос певца звучал спокойным и расслабленным, свободным от эмоций, но еле уловимый холод в интонации заставил Айви обернуться.
– Прости, – мягко извинилась она и неуверенно поинтересовалась, – почему?
– Только отец зовет меня Джонатаном, – бесцветным тоном ответил певец. – Собственно, это он придумал мне имя.
Айви притихла, опуская голову и водя карандашом по странице скетчбука. Сердце нежно замерло, когда художница поняла, что Уорлоу пропускает ее дальше видимого фасада своей личности. Группи затаила дыхание, боясь просить доверия, но так страстно желая забраться глубже, теперь, когда ей позволили заглянуть в тонкую щелочку.
– Это плохо? – тихо спросила Айви и ощутила, как Уорлоу пожимает плечами.
– Просто мне не нравится. Джонзи меня стала звать мама еще в детстве, а после и все мои друзья, оно приелось. Отца всегда это бесило, – он насмешливо фыркнул. – Зато меня бесило, что он везде ходит да хвастается: «Джонатан – лучший ученик в классе! Джонатан выиграл на конкурсе стихов! Джонатан делает большие успехи!»
– Ого, похоже, гордился тобой… – рассудила Айви, вспоминая, как все хвалят ее кузину Роузи.
– Да хрена с два он гордился, – перебил мужчина, заставив фанатку чуть вздрогнуть. – Он все так рассказывал, словно это его заслуга, хотя он ни черта не сделал, но знаешь что? – Уорлоу самодовольно ухмыльнулся. – Это круто. Ведь я все сделал сам.
– Да, – растерянно поддакнула поклонница, понимая, что ковыряет корку на моральной болячке певца. – А теперь он распространяется на тему «Джонатан – рок-звезда»?
– Наверняка. У него ведь язык скорее отвалится, прежде чем отец назовет меня Джонзи. Так что я приложил усилия, чтобы весь мир знал меня именно под этим именем, – Уорлоу изобразил мультяшный смех злодея. – Учись у лучших, как насолить нерадивым предкам!
Айви улыбнулась, прикусывая кончик карандаша. Джонзи свел все в шутку и говорил в той самой манере, из-за которой противники Hellmade называли его самовлюбленным ублюдком. Но в потоке слов Уорлоу, за пением стали в его голосе, девочка обнаружила спрятанную, загнанную в тень слабость.
Айви продолжала сидеть тихо, делая вид, что задумалась над рисунком, и пытаясь сладить с одолевающими ее эмоциями. В сознании зарождалась острая неприязнь к мистеру Уорлоу Старшему – насколько же нужно быть холодным и отстраненным человеком, чтобы вынудить сына откреститься от собственного имени? Айви знала, каково бывает, когда отворачивается отец, ведь ее папа давным-давно жил в Монтане, но даже связанная с этим тоска не довела девочку до подобного отчуждения. Раны Джонзи сочились ядом. Сила духа Уорлоу проливалась в его песни, она кричала из каждого его слова, виднелась в его горделивой осанке, показывающей, что он не спасует ни перед чем. Он не смел позволять себе слабость, и Айви влюбилась в это задолго до встречи с кумиром. Взглянув на шрамы Джонзи, поклоннице захотелось немедленно броситься ему на шею, уверить его, что он лучше всех на свете, а ошибки отцов не имеют значения, так пусть и катятся в глубины пятой точки. Айви бы так и поступила, но не спешила дать певцу понять, что заметила его слабость. Группи не желала задевать Уорлоу – она лишь мечтала защитить его от прошлого. Если бы она только знала, как.
Больше всего Айви тронуло, что Джонзи действительно показал ей доверие. Общих секретов прибавлялось, и юное сердце отчаянно билось в томительной надежде на взаимность чувств. Что, если у вокалиста Hellmade единственная группи? Что, если где-то во вселенной существует шанс, что Уорлоу больше ни с кем не сидит пятничными вечерами, просматривая ленту в Твиттере и вспоминая о детстве? Айви испугалась теплой сладости этих мыслей, но они заразили ее, приводя в тихий трепет.
– Что же, твои родители хотя бы замечали, что ты существуешь, – вернулась к разговору художница, чувствуя, что должна ответить взаимной откровенностью.