С непривычки она никак не могла уснуть и пришлось показывать диафильмы, чтобы отвлечь её.
Мебели в комнате была горстка, две кровати и чемоданы с вещами и тюки некоторые не разобранные до сих пор, так как некуда было укладываться. От пустоты голос звучал гулко, и ребёнок явно испугался.
Но потом дочь уснула, а мы гулять не пошли, посидели на балконе. Ведь вместе с комнатой мы обрели балкон.
Сначала мне было на нём страшновато, оттого что пол залит толстым слоем сантиметров двадцать асфальта, да да не смейтесь, так строили.
Вдобавок сделан под сильным уклоном к перилам и создавалось ощущение, что ты сейчас упадёшь. Потом стерпелись с этим безобразием, до следующего ремонта.
С утра, покормив Иришку завтраком и проводив на детскую площадку, она была хорошо видна из окна и я всегда могла видеть и позвать ребёнка, я занялась сдиранием обоев в маленькой комнате и подготовкой фронта работ.
Клеить предстояло назавтра, сегодня нужно было дождаться побельщиков, а они могли это сделать только после работы.
В общем за два дня я управилась и с этими делами и собиралась готовить к ремонту большую комнату, но мать с Ниной заартачились.
Сначала нужно сделать коридор.
Ну, нужно, так нужно. Подготовили коридор, сняли вешалку, чтобы не испачкать её побелкой и чтобы не мешала оклейке и занялись ремонтом коридора. Здесь пришлось повозиться. Часть коридора, две стены, это лифтовая шахта. Она оштукатурена каким-то составом на котором ничего не держится.
Даже строительные обои висели полуотклеенными.Держала их в основном прибитая вешалка. Пришлось обрабатывать стены купоросом и проклеивать газетами сплошь, а потом ждать просыхания и проверять.
Времени затратилось много, я порядком устала. Это было пятого сентября.
Родные к тому же все без конца шастали взад вперёд и наступали на пятна клея, растаскивая их по полу. Мне бы прекратить работу и доделать завтра, но хотелось отделаться поскорее и они ворчали на неудобства.
В общем в очередной раз, с последним листом обоев, взбираясь на стул, я как-то неловко на него наступила. Стул поехал на растащенном клее. Я, держа лист в руках начала падать и испугавшись за свой живот, каким-то невероятным образом извернулась и спрыгнула через спинку падающего стула на обе ноги. Нужно сказать, что напугались все.
Но я была цела, животом не ударилась и успокоившись доделала работу, после чего, снова всё убрали и я помыла пол от клея.
Но видимо чувствовала себя не совсем уютно, так как на предложение Саши, сделать передышку в ремонте хотя бы дня на два-три, ответила согласием.
Следующие дни целиком посвятила Иринке, а от дел отдыхала. В понедельник десятого сентября мне нужно было идти на приём к гинекологу, на очередной осмотр.
Утром восьмого, я проснулась от сильных схваток . На сей раз уже поняла, что это такое. Было восемь утра субботы.
Все дома и ещё спали, кроме матери и Ладыгина.
Она сидела на кухне и смотрела по своему обыкновению в окно. Внизу Ладыгин гулял с собачкой.
У нас жила рыжая дворняжка, Маняшка.
Ладыгин принёс её двухмесячной со стадиона. Сидел на матче, пил пиво и заедал галетами, когда почувствовал, как кто-то лезет к нему в карман. Он хлопнул себя по карману, чтобы перехватить руку злоумышленника, а поймал рыжего щенка. Назвали воришку Мухтаром, Ладыгин взял щенка домой. Но щенок оказался сучкой. Так и переименовали в Маняшку.
Собачка оказалась крайне злой, признавала только Ладыгина, на остальных рычала и если не в настроении, то могла укусить. Особенно доставалось матери. Её собака не признавала вообще. Наверное оттого, что боялась щётки, которой мать постоянно выметала мусор.
А вот меня приняла с первого раза, причём стала ходить за мной по пятам, в отсутствие Ладыгина.
И это естественно сильно раздражало наших женщин. Собачка и гулять со мной шла с охотой, а когда Ладыгин был пьян, забивалась под кровать и рычала даже на него. Тогда только я могла подозвать её и увести.
И дети и животные сами выбирают свой приоритет, но мои родные не понимали этого и считали, что я чем-то приворожила собаку. Иришку, Маняшка тоже не обижала, ясно понимая её взаимосвязь со мной.
Сейчас, придя с улицы, Маняшка бросилась к нам в комнату. Я сидела полусогнувшись, пережидая очередную схватку, а она вдруг жалобно заскулила, словно понимая, что мне плохо. И её скулёж разбудил Сашу, а также привлёк мать.
Она тут же вплыла в комнату. Конечно сразу поняла в чём дело. Я попросила Сашу, сходить, вызвать скорую, на что мать встряла:- Зачем? Роддом не очень далеко. Ни к чему скорая, доедете на трамвайчике, чай не барыня.
Спорить с ней было бесполезно и мы стали собираться. С одной стороны ехать надо, с другой, а как тут Иринка? Мать поняла, что меня беспокоит и успокоила:- Не переживай, я накормлю и присмотрю. Такое она сказала впервые.
Глава 5. Вторые роды.
И мы поехали, а пока дотряслись на трамвае до Каховки и дошли еще с полкилометра пешком, схватки утихли и я решила, что тревога оказалась ложной. Ехать домой?
Сам вид роддома не порадовал, мрачное кирпичное здание, более всего походило на банно-прачечный комбинат, о чём я и сказала мужу.
Мы постояли возле кустов, покурили и собрались поехать в Гум, купить кое-что для будущего ребёнка, раз тревога ложная, а время есть, отчего не съездить. В окно за нами наблюдали и все наши манипуляции видели.
Сказано-сделано и вот мы уже в Гуме. Купив чепчиков,распашонок (пелёнки я уже заготовила )и несколько ползунков мы засобирались назад, но мне приспичило в туалет и пришлось спускаться туда, а Саша пока пошёл в кафе на 25 лет Октября, чтобы взять нам что-нибудь перекусить .
В туалете меня с таким животом немедленно протолкнули без очереди. Выйдя на улицу пошла в это же кафе. Саша уже брал кофе и булочки, а меня вдруг так скрутило, что я поползла по стене, чем перепугала народ.
Все сразу зашумели, закричали, бросились ловить такси с воплями, "женщина рожает."
Впихнули нас в такси и велели ему везти в ближайший роддом. Но таксист оказался не москвичом и роддомов не знал.
Мы тоже, кроме того, возле которого были, десятого роддома, других не знали. Так что в него и поехали.
Всю дорогу таксист нервно оглядывался и причитал:-Ты только погоди, не рожай. На что я отвечала- Довезем, ты за дорогой следи.
Когда подкатили к подъезду родильной, дверь немедленно распахнулась и нянечка принимающая сказала:- Ну, что рыжая, вернулась? А куды ж тебе курилке деваться, если время пришло.
Приняли меня быстро, а Саше велели немедленно доехать до поликлиники и привезти мою карту. Он помчался и обернулся очень скоро, правда потом говорил, что в поликлинике очень удивились. С мальчиками преждевременные роды редки,а у меня по всем признакам, как они сказали парень будет.
И правда беременность и форма живота от первой сильно отличались. Первый раз живота до родов было не видно, я просто вся круглая была. А тут живот вперёд, со спины беременности не видно, а спереди пупок вылез, как пипа наружу. Да пятна матежные на лбу короной нарисовались. Так что полностью всё иначе.
Подняли меня на второй этаж и положили на кушетку возле родовой. Схватки уже частые и сильные шли, пузырь снова прорвали и стали ждать. Мне как туго становилось, я лбом к железной полосе, зачем-то набитой вдоль стены прижималась, для прохлады.
Потом подошла акушерка и сказала, поднимайся, пошли. Я начала подниматься и в этот момент в сознании прозвучало " а вторыми родами вы можете умереть, милочка ".
Уже приподнималась с кушетки, когда почувствовала, что сводит ноги, руки и немеет лицо. Скрюченными пальцами я потянулась к лицу, пытаясь сказать об этом акушерке.
Язык не слушался. Рухнула без сознания на кушетку. Когда поднималась на часах было 12-05, а очнулась уже на столе почти в 12-30. Как сквозь вату до сознания доносились слова:- Ну, ещё чуть-чуть поднатужься, ну вот и всё. Да, это происходило всё в полубезсознательном состоянии. Но родившийся ребёнок не кричал, с ним сразу куда-то побежали, а мне вкололи укол.
Я спросила:- Что мне вкололи? Акушерка ответила:- Пенициллин, роды были бурные с осложнением. Я заметила:- Но мне же нельзя пенициллин, в карте же отмечено ярко красным- аллергия.
А буквально через полчаса меня всю обсыпало мелкой и частой сыпью. Это начал работать пенициллин. Лицо зажглось, как китайский фонарик и припухло. Хорошо вкололи препарат не давший развиться отёку Квинке.
В это же время мне принесли показывать ребёнка. Они совали его чуть ли не в лицо несколько раз, требуя ответа кто это и я отвечала- сын, мальчик, сын. В конце концов возмутилась::-Ну я же уже ответила. А акушерка объяснила, что ей нужно знать, полностью ли я очнулась.
Родился ребёнок в 12-30, то есть 25 минут я была практически без сознания.
Положили меня после родов в 44-ую палату, на третьем этаже. Четвёртый этаж в роддоме был для сохранения и абортов. Палата такая же большая, на десять мест. Только теперь я лежала на третьей койке от входа справа.
Вечером мне ребёнка не принесли, но я пока не волновалась.
Когда и на следующий день не принесли, а велели сцеживаться, я забеспокоилась, но сестра успокоила, сказав:- Вы же сами знаете, какие у вас были роды, вам пока рано кормить.
Я подумала, что это из-за моего обморока.
В палате только двоим мне и женщине через две кровати от меня, детей не приносили. Все остальные кормили. Я вся издёргалась не зная, что думать. На третий день снова не принесли, но совсем плохого не думала, раз мне не перетягивали грудь, а наоборот велели сцеживаться, значит жив мой малыш.
Но всё чаще и чаще бегала, мечась по коридору, как неприкаянная. Дело в том, что я решила бросить ради ребёнка курить, а теперь ещё и за самого ребёнка переживала. В очередной мой такой пробег, меня остановил врач, как потом оказалось главврач, и в лоб спросил "куришь?" " Нет,бросила"-ответила я. Сумасшедшая, то- то я гляжу ты серая вся-раньше нужно было бросать, а во время кормления нельзя, молоко перегорать начнёт.
Он вынул из карману пачку "Дымка", сунул мне:-Иди покури и успокойся. Да, и мужу вели, чтобы принёс тебе, я распоряжусь, чтобы передали.- прокричал вслед.
Вот так мне не удалось бросить тогда курить.
А на следующее утро в десять часов пришла в палату детский врач и стала поочерёдно рассказывать всё о детях, только нас двоих опять обошли и мы в один голос закричали," а мой?"
Врач перелистнула дела и ответила:- У одной резус отрицательный, ну вы знаете,- повернулась она к той женщине, -пока переливание не сделаем кормить нельзя .
-А у второй,- и она замолчала.
А у меня в глазах уплыла палата и всё что было. Очнулась от резкого запаха нашатыря, с абсолютно мокрым лицом и халатом. Это меня брызгали водой. А врач приговаривала:- Ну что же вы,мамочка, не знаете? Он у вас в асфиксии был, полузадушенный пуповиной, четыре с половиной оборота, вот и ослабленный, потому и не носили и ещё головку ему выправляли. Вы когда сознание потеряли, он уже шёл, вот ему головку вашими костями и покорёжило, помяло.
Я разрыдалась, мне же ничего этого не говорили, а она смягчилась: - Пойдёмте, я его вам покажу, он жив и здоров. И мы пошли.
Через дверь детской сестра показала мне сына. Головка ещё оставалась слегка вмятой с одного бока, но уже почти незаметно и завтра мне обещали его принести.
Только я удивилась и отметила:- Он же был с волосиками тёмненькими, а сейчас лысый.
И врач объяснила, что волосы выпали из-за удушья. Женька был лысым до двух лет.
На четвёртый день ребёнка принесли, уже совсем нормального. На пятый нас выписывали. Таким образом своего малыша я и рассмотреть почти не успела, только личико.
Саша приезжал ко мне все эти дни с Иринкой и встречать приехал тоже с ней. Она и рада была братику и ощущалось, что ревновала. Мы с Сашей заранее обсуждали этот вопрос и он обещал, что всё возьмёт на себя, чтобы она себя брошенной не чувствовала.
Действительно взял. Дочь стала ближе с ним, чем со мной.
А дома встречали все, им не терпелось увидеть, какой внук и что такое я родила. Мальчик был очень хорошенький и явно не в меня, а в них, что расположило их к нему невероятно.
Но тут явилось препятствие в виде Маняшки.
Как только я положила ребёнка на диван, она встала на задние лапки, внимательно обнюхала его и меня и легла рядом с диваном, зарычав. Иринке и Саше заходить не воспрещалось, а наших она не пускала, тут же бросалась с лаем и оскаленными зубами. И снова шишки посыпались на меня, хотя всё произошло на их глазах, они твердили, что я собаку научила.
Не успели все ознакомиться с новым членом семьи, пришла патронажная сестра. Собачку убрали, все ушли к себе, оставив нас одних.
-Ну, сказала сестра, разворачивая малыша-посмотрим, кто здесь у нас. Мамочка я вижу опытная, ребёночек второй, так что особого инструктажа не понадобится.
-Ой, а что это за плёночки на нём-воскликнула я- и пупочек кровит.
-Разве вы не видели этого никогда? Это же первая кожица сходит, скоро всё будет нормально, а пупочек будем обрабатывать. Пуповинка толстая была, вот и заживает медленно.
-Нет, конечно не видела, с дочкой меня выписали на десятый день.
-Тогда всё понятно, она к тому времени уже очистилась.
Ловко и умело сестра показала, как обрабатывать пупочек, сообщила, что купать можно будет через день, а пока только влажные обтирания.
-Я вижу у вас всё есть, подготовились хорошо. А что у нас с молочком?
-Молока у меня много,так что если нужно я могу ещё отдавать.
-Очень нужно, да тут кстати рядом, в соседнем корпусе мамочка, у неё ребёнку два месяца, а молока нет. Девочке будет лучше на грудном. Так что я могу её к вам направить?
-Да, конечно же, мне легче отдавать человеку, чем выливать в раковину.
-Ну, вот и договорились, а дня через два я вас ещё навещу.
Нужно сказать, что за то время, пока я лежала в роддоме, в комнате у нас произошли важные перемены. Стол сдвинули в угол,за Ирочкину кроватку, наш диван передвинули ближе к окну, а в угол возле двери встала деревянная кроватка для малыша.
В коридоре стояла коляска. И кроватку и коляску отдали знакомые Нины и матери, тоже с фабрики,которые жили в доме напротив.