Пора Познакомиться. Книга 2. Молодость - Гончарук Вера Евгеньевна 11 стр.


Всё на этом мы и расстались, на всю жизнь. Нет мы виделись, ведь жили рядом, но старательно друг от дружки отворачивались.

Глава 15. Нарыв созрел.

Ещё в детских воспоминаниях я упоминала о младшем мамином брате-клептомане, редко появлявшемся на моих страницах, а теперь он снова появится ненадолго, так как его уже не кладут в больницу на лечение, а отправляют на зону, на поселение.

После похорон тёти Ирочки,он в очередной раз побывал на зоне, так как за то, что ему не сказали о похоронах и не взяли его, украл у бабушки шубу и бусы, за что и отправился вновь на полтора года.

Отбыв очередной срок он возвращается, устраивается работать, а после снова-здорово, он на зоне. В нашей семье будут два таких Саши, как образно выразится моя дочь " дедушки Ленины", то по тюрьмам, то по ссылкам. Это мой дядя и мой младший брат. Видимо имя Александр нашим семьям противопоказано. Плохо кончают наши "победители".

В этот раз упоминаю его по той причине, что работал он на том КСК, что и мой муж и именно он станет " радостным" вестником перемен в моей жизни.

Но это предисловие, а пока пойдём по сути.

Итак после всего случившегося, я несколько отгородилась ото всех. Внешне я была всё той же хлопотливой, заботливой, беспокоящейся обо всех, но внутренне это был ад, в котором бушевали страсти.

И с матерью и с Виталькой я общалась через силу, до такой степени, что Виталька стал приходить домой всё позже и позже, оправдывая это авралом, спецзаказом на работе. То им нужно выполнять новый заказ на железобетонные блоки для стройки, то ещё что-то срочное.

А я не интересовалась так это или нет. Ещё, когда я была беременна Иришкой, на исходе лета, во-время декрета, я была однажды на его работе, точнее возле его работы. Он зачем-то приезжал, а я ждала его возле проходной.

Тогда у меня были волосы, крашеные в рыжий цвет, любила экспериментировать, но красила в основном нестойкими, природными красителями, путём полоскания, так что мои светло-русые волосы принимали не цвет, а скорее оттенок.

Теперь я красила их в белый цвет и уже не естественными, а искуственными красителями, супрой или гидроперитом, до соломенного, а не белого пергидрольного оттенка, поэтому волосы выглядели естественно. Почему я об этом упомянула?

Потому, что брал он меня с собой не просто так, а с целью показать девчонкам, с которыми работал на производстве. Но я об этом не знала, как не знала и того, что он вовсе не перерабатывает, а находит утешение с одной из этих девчонок.

Я -то отказывалась от близости под любым предлогом, не понимая, что этим усугубляю положение.

Иришка начала ходить и это доставляло и радость и новые хлопоты, за ней нужно было наблюдать усиленно. А вскоре и первое слово мама слетело с её уст, а далее больше и больше с каждым днём. Не помню, кажется я пошла на плановый осмотр к гинекологу в начале июня, тогда я и узнала о том, что беременна.

Я шла домой и размышляла, как я скажу мужу об этом. Срок был шесть недель, ещё маленький, но уже срок.

Придя домой решила перебраться на летнее пребывание в сарай, как мы уже делали в прошлом году летом. Там был оклеен обоями один угол,настелен пол досками, огорожен от остального пространства.

В нём поставили кровать, соседи отдали. Потом мы стелили матрасы и бельё и спали на свежем воздухе. На зиму кровать оставалась стоять голой. Я застелила её, приготовила всё необходимое рядом в тумбочке и вернулась в дом.

Иришка играла с Надей, мама готовила обед, а я села что-то шить, когда пришёл Сашка, мамин брат. Дядей я его не звала, у нас была разница в 16 лет, но он для меня был, как старший брат.

Мама усадила его обедать, а он спросил меня, "вы что в деревню уезжать собрались?" -"С чего ты взял?-"удивилась я.

-"Ну, Виталька же на расчёт подал, вот через две недели получит деньги. Сказал в деревню едет жить".

Это было, как обухом по голове, не только мне, но и матери.

Я не помню, как и чем отшутилась от Сашкиных слов, он ушёл, а я сидела в каком -то ступоре и размышляла, как мне быть. Речи о том, чтобы сказать ему теперь о ребёнке, быть не могло.

Он мог решить, что я таким образом решила его удержать, но и разговора о том, чтобы оставить ребёнка теперь тоже быть не могло.

Ещё когда мы начинали жить, он мне как-то сказал, "ты такая которую нужно держать обеими руками, как хрусталь, или бежать от тебя сломя голову, чтобы не остановиться и не вернуться."

Теперь я поняла, что он решил бежать сломя голову.

Удерживать было бесполезно, видимо вина и дальнейшая жизнь не совмещались друг с другом.

Мать что-то пыталась говорить мне, я её не слышала, точнее голос слышала, а смысл не доходил. Она сама покормила Иринку ужином и уложила спать, а я всё сидела. Уже стемнело, но я не зажигала свет.

Потом пришла мать и я сказала ей, "мне нужно завтра снова сходить к гинекологу."-" зачем?"- удивилась мать. "За направлением на аборт."-отрезала я. "Ты беременна?"

-А то нет, зачем бы мне нужно было направление в противном случае"

Мать протянула, "да понимаю.,но может?"-" Ничего не может, ничего. Мне нужно будет идти устраиваться на работу, чтобы кормить себя и дочь, какое может быть? Как ты себе его представляешь"

-" Нет, я имела ввиду, что может быть он хочет ехать с тобой и дочкой вместе-" Я только повертела пальцем у виска-: " Ага и поэтому скрывает, что рассчитывается".

Приказав ей ничего не говорить Виталию, я ушла спать в сарай, но сама лежала и не спала.

Я привыкла ложиться с краю, так чтобы легко вскочить к ребёнку, по первому зову,а он всегда спал у стены. Пришёл он после двух часов ночи, я слышала стук калитки, потом немного погодя он вошёл, разделся, не зажигая света и лёг рядом.

Я чувствовала, что он тоже не спит, а вскоре он протянул руку и обнял меня. Не пошевельнувшись , я спросила:

-" Зачем?"-"Что зачем?-"Зачем обнимать человека, которого ты предал? Зачем тебе это посмеяться надо мной? Покуражиться?-" "Ты о чём?"- " О том, что ты собрался уезжать совсем, а мне это сорока приносит на хвосте, что мужества не хватило сказать в глаза, а не бить в спину ножом?"

Он убрал руку и молчал, молчала и я. Через некоторое время я услышала рыдания, но даже не пошевелилась, делая вид, что не слышу, не чувствую ничего и вообще сплю. Мне это давалось очень тяжело, но я уже не могла поступать иначе, если бы он сказал, если бы попытался объяснить, если бы.

Но нет никаких если бы не было. Всё уже ясно.

На следующее утро он ушёл на работу, а я в поликлинику. Вернулась оттуда, разбитая, с направлением в руках. Нужно было сдать анализы, получить ответ и идти.

В эти дни я кажется окаменела, никаких чувств, никаких эмоций, всё на автомате, всё как во сне.

Прошли эти две недели. У меня всё на руках мне сегодня идти в больницу, а он получил расчёт. Это понедельник, в воскресенье весь день, я собирала его вещи и увязывала тюк с одеялом, подушкой, его приданым. Сама я приготовилась, собрала вещи и присела на кровать в кухонке, когда вошёл он.

-Вот-говорит он протягивая мне деньги-я получил 107 рублей под расчёт, шестьдесят пять отдаю тебе, на жизнь, остальное возьму себе на дорогу и тоже на жизнь, на первое время.

-Хорошо-отвечаю я механическим тоном.

-Ну, я пошёл?-тон его какой-то неуверенный, робкий.

-Да, конечно-отзываюсь я-вон твой чемодан и тюк, готовы.

- Я возьму только чемодан, одеяло и подушка пусть остаются Иринке.

-Как скажешь-отвечаю я безучастно.

Он берётся за свой чемодан и мнётся в дверях. "Да, иди уже"-машу я рукой,- мне делами заниматься нужно. И он уходит, а я сижу по-прежнему каменная, тихо, как помешанная рассуждая сама с собой.

Никого нет дома, мать с Иринкой с утра ушла на рынок, Надя с Сашей в лагере с бабушкой Лизой, так что я совсем щодна. Я раскладываю деньги в две кучки, вот эти тридцать рублей на дрова, зима не за горами, нужно закупать и дрова и уголь, вот эти 35 нам на жизнь.

Так я просидела примерно час в полном ступоре, обсуждая что и как буду делать дальше. Потом встала, нужно идти в больницу, время не ждёт и, взяв сумку, пошла на выход.

Захлопнув входную дверь, ключ подпихнула под крыльцо, как обычно, и направилась к калитке. Я настолько погружена в себя, смотрю в землю, калитку открываю автоматом и шаг на мостик делаю автоматом, что не сразу понимаю во что утыкаюсь.

Это чемодан, а рядом с чемоданом его владелец. Честное слово, если бы в тот момент я взяла этот чемодан и сказала, хватит валять дурака, пойдём домой, он бы так и поступил. Но я делаю и говорю совсем иное.

Подняв чемодан я произношу:-" Ну, и что ты здесь стоишь столбом, всем на посмешище? Пошли уж, болезный, провожу"

Да, язвительная скорпионья натура берёт верх.

И он покорно идёт за мной, не сразу сообразив, отобрать чемодан, но после опомнившись выхватывает его.

Мы идём с ним в сторону вокзала не по своей улице, а задами, так короче и быстрее выйдешь к вокзалу.

Идём и мирно обсуждаем повседневные дела, Иришкины новые словечки, её ужимки, смешные поступки, так словно не расстаёмся навсегда, а просто гуляем.

Навстречу попадается знакомая женщина. Однажды у нас с ней вышел смешной случай. Она живёт немного дальше нас , за болотом и встретив нас с мужем, она тоже шла со своим мужем, подлетела и хлобыстнула меня по щеке, со словами," ах,ты Светка, негодница, муж дома, а ты с чужим мужиком гуляешь"

. И в ту же секунду ахнула и начала извиняться, ой, простите, я обозналась. Оказалось, что я как две капли воды похожа на её племянницу, та старше меня на три года и вся разница между нами в том, что у Светки карие глаза, а не голубые. Потом мы с этой Светой познакомимся, а с женщиной даже подружимся.

Сейчас она поздоровалась с нами, спросила, как дочка, как жизнь. Я делая радостный вид, ответила, что всё прекрасно, но мы очень спешим, хотя по темпу, с которым мы двигались не было видно, что мы куда-то торопимся. Она кажется что-то поняла и быстро ретировалась, а мы двинулись дальше.

Мы дошли до вокзала, купили в кассе билет, спустились по мосту на платформу. Подошла электричка, но он всё стоял как столб. Я занесла поставленный им чемодан в вагон, он шёл за мной, как на привязи, устроила его у окна и пошла на выход.

Он выскочил за мной, сгрёб в охапку и хотел поцеловать, но я резко отстранила его, высвободилась из его рук и сказала, "всё, прощай, обратной дороги не будет".

Потом резко развернулась и, взбежав на мост, свернула на Ногинку. Путь мой лежал в ту самую больницу, где я лежала на сохранении и даже в то же самое отделение, только в другой отсек, где лежали аборталки.

Глава 16. Вынужденное убийство. Жизнь без радости.

Ему я так и не сказала, ни куда иду, ни зачем. К чему, если известное или неизвестное привели бы к одному результату.

В больнице меня принимал заведующий отделением. Он был знаком мне не только с лагерной поры, но много раньше, ведь он с дедушкой соприкасался огородными участками, то есть мы жили на 1ом, а он на 2ом Луначарском переулке. Так что знакомые давние.

Он спросил меня, почему я решилась на аборт и не могу ли передумать. Я честно рассказала ему все обстоятельства и он стал оформлять меня. В каком я нахожусь состоянии он тоже понял.

Не успела я определиться в палате, как меня позвали в операционную. То есть получилось вне очереди и за спиной тут же зашептались, что блатную привели, дальнейшее только утвердило их мнение, после чего в палате все от меня отстранились и вели себя настороженно.

Делала аборты в этот день доктор Ким. Надо сказать, что это была очень опытный врач, с большим стажем работы, но незадолго до этого у неё случилось большое несчастье, о чём знал весь город.

Её муж и сын одновременно погибли ,разбившись на мотоцикле. Не из-за лихачества, а из-за пьяного водителя Маза, который раскатал их по дороге в лепешку, что называется.

На этой почве у неё начали случаться браки в работе, рука стала нетвёрдой, она уже допустила два прокола матки у женщин и несколько случаев повторных чисток.

Нужно было бы отстранить её от работы, но её пожалели и оставили.

Когда я вошла в операционную, а она была громадной, метров 40 квадратных на три рабочих места, так что могли трём женщинам одновременно делать операцию, я окаменела прямо у входа. Вся операционная, как театр была заполнена зрителями.

Там сидела группа студентов медучилища. Они наблюдали за проводимыми абортами. Я стояла в дверях ни вперёд , ни назад, вся побелевшая от стыда и страха. Ребята и девчонки мои ровесники сидели вокруг.

-Ну, проходи, не задерживай,- властно окликнула меня доктор. Но я не могла сделать ни шагу.

В это время, по своим делам шёл мимо заведующий, Владимир Николаевич. Он посмотрел ,услышав окрик врача в нашу сторону и разом оценив обстановку и всё поняв, зашёл в операционную, подталкивая меня в спину.

-Так Инна Нагировна, вы пока отдохните, оперировать будет Ирина Петровна, а вы, -обернулся он к студентам, -шагом марш за мной, в мой кабинет, у меня для вас есть дело поважнее.

И он увёл за собой всех студентов, под громкие возмущённые вскрики доктора Ким.

Но ничего не сделаешь, распоряжения заведттующего принято исполнять. Сам процесс описывать не буду. Делали всё тогда без уколов, без азота, на живую, так что удовольствие малое и единственное, что помню, это очень ласковые руки врача.

А потом, когда уже вставала на ступеньки приставленные к креслу, то загремела вниз, потеряв сознание. Пришла в себя уже в палате, на кровати, почему-то дышащей через кислородную подушку.

А все смотрели на меня, как смотрят на покойника, вернувшегося с того света.

Назад Дальше