– А мальчишкам?
– Моему брату двенадцать, Сашке – четырнадцать, остальным по десять-девять, а близнецам – по восемь.
– А Марго?
– Пятнадцать.
– Она крутая…
– Ещё какая, они в нее влюбились, вот и слушаются…
– Что прямо все влюбились?
– Мой брат точно, и Сашка тоже....
Мальчишки и Лера знали друг друга всего месяц, но все очень подружились. Здесь, в подземелье, по ее словам, они только ночевали и кушали, а обитали в основном на вокзале. Там они добывали деньги, гуляли, общались с другими ребятами. Князя тоже всегда брали с собой. Мальчишки таскали его на себе или возили на тележке украденной из супермаркета, а вот Марго постоянно сидела "дома" и гуляла только ночью, и то недолго…
По словам Леры, жить на улице было весело хоть и страшно, а про свой дом она не вспоминала, про родителей тоже рассказывать не хотела, сказала только, что били…
Лёля хотела было расспросить еще кое о чем, но заметила, что она уже совсем засыпает.
Когда они перестали разговаривать, Лера быстро уснула, а мальчишки, посидев немного у костра, тоже разошлись по своим углам. Только Маргарита сидела и смотрела на пламя, и Князь шелестел страницами своей книжки. Лёлька долго не решалась, но потом все-таки не выдержала, вылезла из-под одеяла и подошла к костру. Марго окинула её взглядом, и опять стала смотреть на пламя, думая о чем-то своем. Когда Лёля увидела ее первый раз, она была ярко накрашена, а сейчас она смыла косметику, и личико у нее было совсем детское. Но Лёле почему-то казалось, что она давно не чувствует себя ребенком, что она уже считает себя взрослой.
Она долго ждала, пока Марго заговорит, но та молчала.
– Марго, а ты почему здесь живешь? – осмелилась спросить она.
– Не от хорошей жизни, наверное, – даже не удостоив её взглядом, ответила девушка.
– А тебе здесь нравится? – опять спросила Лёлька.
Марго усмехнулась и закурила.
– А ты сама-то как думаешь?– поинтересовалась она, – По-моему, каждый из нас хочет жить в нормальном доме, а не на улице. Или ты по-другому считаешь?
– Я думаю, здесь весело… – повторила Лёля Лерочкины слова.
– Очень весело, – сердито ответила Марго, – особенно когда знаешь, что случится завтра! Я тоже вот все веселюсь и удивляюсь, как я еще до пор не в могиле. Мой тебе совет: Езжай домой пока не поздно…
Домой… Легко сказать – "езжай домой"! Лёля просто не могла это сделать! Она просто обязана была ЕЕ найти!
А потом она не выдержала и рассказывать Марго все. Она рассказала ей про маму, про детский дом, про родственников.
Ей просто надо было выговориться, надо было рассказать кому-то все переживания, надо было поделиться с кем-то своей болью. Иногда Лёле казалось, что Марго даже не слушает, а думает о чем-то своем, но она все равно продолжала говорить, говорить… и от этого ей как будто становилось легче.
Когда она закончила, Марго все так же сидела на одном месте и смотрела на пламя. Лёля уже было подумала, что эти полчаса она разговаривала сама с собой, но Марго вдруг как будто ожила.
– Ты что, правда веришь, что ее найдешь? – спросила она.
– Верю! – тут же ответила Лёля. – Найду! Я все сделаю, чтобы найти! Только вот жить мне негде.
– Оставайся здесь, – сказала Марго, – мальчишки не против, да и я тоже
Глава 3. Друзья
Он просыпался каждую ночь… его будила боль… тяжелая ноющая боль во всем теле, а особенно в ногах…
– Ноги отлежал, – думал он и пытался их нащупать, но почему-то не мог их найти. Он пугался и громко кричал. К нему подбегала медсестра, приносила воды, уговаривала замолчать и не будить остальных детей, но он не хотел молчать…
Чтобы он не кричал, ему делали сильные обезболивающие. Они помогали, и боль уходила; правда, на ее место тут же приходили воспоминания, не очень хорошие воспоминания…
Он вспоминал родителей, вечно пьяных и опустившихся. Вспоминал, как бил отец, как материла мать. А потом ему вспоминалась улица, которая подарила столько счастья. Он вспоминал друзей, таких же как он беспризорников, грязных, чумазых, но таких родных и близких. Вспоминал как было хорошо бегать, прыгать, играть в мяч, купаться в речке…
А потом воспоминания как-то сами собой позвали его в тот вечер. Страшный вечер декабря. Последний день уходящего года…
Водки в эти дни у родителей было полно, и ребята, утащив с праздничного стола несколько бутылок, принялись лихо провожать старый год. В тот вечер они напились до беспамятства в прямом смысле слова, и Витя, босой, пошел куда-то и несколько часов провалялся в сугробе. Куда он шёл? Зачем? На этот вопрос он ответить не мог… не помнил, а мороз был на улице градусов тридцать…
Очнулся он уже в реанимации, его чудом отогрели, но вот ноги спасти не удалось…
А потом была боль. Страшная боль в теле и в сердце, и если физическую снимали препараты, – с душевной лекарства ничего поделать не могли…
Первый месяц для него был сплошным адом. Он рыдал, кричал, ненавидел себя и весь свет, лез на стену… У него даже была попытка убить себя – мальчик пытался шприцем впустить себе в вену воздух. Он просто не мог смириться с мыслью, что в свои восемь лет он больше никогда не сможет ходить.
В больнице он пролежал около месяца, а потом его ждал тяжелый и долгий период адаптации.
Сначала было очень тяжело, он целыми днями молчал, не хотел общаться, был то взвинчен, то замкнут; но время шло, и вскоре его как будто отпустило, зарубцевались раны, стало спокойнее.
В реабилитационном центре было много таких как он, и поэтому было легче. Появились интересы. Он стал читать книги, болтать с ребятами, научился передвигаться, и даже "бегать". Быстро-быстро перебирая руками, он носился по коридору, играя в догонялки с другими детьми.
А потом ему дали инвалидную коляску, и ему стало ещё веселее – целыми днями он ездил по коридорам, восторгаясь своим новым транспортом. Коляска стала его ногами, его другом. Когда он оставался с ней один на один, он чувствовал ее, разговаривал с ней, и ему казалось что она тоже его любит…
Пока Витя восстанавливался в реабилитационном центре, его родителей лишили родительских прав, и в скором времени он отправился в детский дом.
В детском доме депрессия опять накрыла его с головой. Детдом был смешанного типа, дети там были разные: и инвалиды, и здоровые, и хотя они были в разных группах, ему все равно тяжело было смириться с мыслью, что он теперь не такой как все…
Скоро у Витьки появился дружок Валерка, такой же колясочник. Сначала Витьке было с ним интересно, они катались на колясках наперегонки, играли в шахматы, шашки, а потом Витька устал от такой жизни. Он чувствовал себя волком в клетке. Жизнь по графику сводила его с ума. Она была однообразной и скучной.
Школа, спальня, игровая, компьютерный класс… И прогулка во дворе – строго три часа… и так каждый день.
А в мечтах все было по-другому.
Он хотел хотя бы немножечко погулять по Арбату, хотя бы чуть-чуть полюбоваться, как блестит и сверкает ночной город, и хотя бы ненадолго увидеться с ребятами, побегать с ними, побеситься…
Он делился мечтами с Валеркой, но тот не понимал, он был инвалидом детства, и другой жизни просто не знал.
А Витька все рассказывал и рассказывал, и чем больше он говорил, тем сильнее понимал, что скучает по той жизни, по воле, по беспризорникам, и вообще по Москве.
– Слушай, Валерка, а давай сбежим, – не выдержал один раз Витька, – ненадолго, на месяц. Погуляем немножко, поищем приключений, а потом вернемся?
Валерка, как он и ожидал, отреагировал жестко.
– От себя все равно не убежишь, – вдруг злобно сказал он, – ты инвалид, и просто смирись с тем что другой жизни у тебя не будет.
– А вот возьму и всём вам назло убегу, – как бы провоцируя его, сказал Витька, – и у меня будут приключения, самые классные и самые опасные!
– Вперед и с песней! Только на меня не рассчитывай, – отозвался Валерка и отъехал от окна.
«Обязательно сбегу! Надо будет найти кого-нибудь, кто поможет», – подумал Витька, и судьбоносная встреча скоро состоялась…
Это случилось холодным зимним днем в общей раздевалке…
Один из мальчишек второй группы горько плакал, спрятавшись за шкафом.
– Тебе чего? – злобно спросил он Князева, когда тот заглянул за шкаф.
– Да ничего, видишь, одеваюсь, – ответил Витька, – а где братья твои?
Витька Князев и Тима Тишин были знакомы заочно. Они были в разных группах, но Витя знал, что Тимку и его братьев привезли в детдом недавно.
В детдоме была дедовщина, и новеньких проверяли жестоко. Проводили им разные испытания, заставляли слушаться, и вообще всячески унижали, просто ради интереса – посмотреть, на что способны…
Обычно новенькие быстро сдавались, становились податливыми, послушными, и от них отставали, принимали в компанию – но тут все пошло не так. Братишки оказались не робкого десятка и сами начали показывать свой характер.
В столовой они демонстративно отказались есть, называя еду помоями, в спальне устроили дебош, а потом вообще объявили голодовку, требуя вернуть их домой к маме.
Детдомовские такого поворота не ожидали, присматривались к ним, думали, что с ними делать, как их "сломать", а потом просто взяли и объявили им войну.
Зимой детки скучали, не зная, чем заняться, а тут такая удача – в детдоме сразу стало весело…
Война была нешуточная. В ход шли все подручные материалы: палки, камни, подушки, игрушки. В общем, сами того не ожидая, Тишины стали мишенью для всяческих издевательств. Они, конечно, защищались как могли, да силы были явно неравны.
Вот и в этот день братишек опять избили, да еще и разлучили: Димку и Лёшу закрыли в душе, а Тимка успел спрятаться и теперь строил планы как вызволять братьев.
– Ну, когда? Когда это уже закончится? – начал расспрашивать он у Князева, – что, всех новеньких так долго чмырят? Они уже целый месяц нас достают!
– Ну, новеньких-то всех проверяют, – задумчиво сказал Князь, – но у вас тут совсем другая ситуация. Был бы ты один – они бы тебя недельки две почмырили и приняли, но вас трое, понимаешь? Вы же друг за дружку стоите, значит, вы – сила. Тут два варианта – либо вы окажетесь сильнее, и они отстанут, либо вам придется под них прогнуться.
– Не будем мы ни под кого прогибаться, – сердито ответил Тимка, – мы лучше вообще свалим отсюда!
Эти слова подействовал на Витьку магически, он тут же насторожился, но вида не подал…
– Когда бежать собираетесь? – как будто невзначай спросил он.
– Когда тепло станет… а тебе-то что? – осторожно поинтересоваться Тима.
– С вами побегу, – уверенно ответил Князь, – я уже давно бежать собираюсь…
Тима окинул собеседника взглядом и усмехнулся:
– Как ты бежать-то собираешься, у тебя ж ног нет?
– Ног нет, зато коляска есть, – Князь сильно ухватился за колеса своей каталки, – да я на ней знаешь, как рассекаю? Вы все за мной не угонитесь! Ну что, берете меня?
Тимка ответил не сразу, он еще раз оглядел своего собеседника. Этот мальчишка ему однозначно нравился.
Безногий, ездит на инвалидной коляске, а туда же – бежать собирается. Что-то в этом есть… смелый, значит!
– Идет! – сказал и подал мальчику руку, – меня Тимофей зовут. Можно просто Тима.
– Витек. Князев. Можно просто Князь, – тоже представился ему Витька.
– Князь – классная кликуха! – хлопнул его по плечу Тимка.
Так они и подружились – братишки Тишины и колясочник Князь. Братишкам нравился Князь, он был умный и веселый. Знал кучу интересных историй и всегда придумывал что-нибудь новое. Князю с братьями тоже было хорошо. Они возили его на коляске, бегали с ним наперегонки, и вообще вели себя с ним так, как будто он совсем не инвалид, а обычный нормальный пацан. А еще у ребят была одна на всех мечта – они мечтали отправиться на поиски приключений.
Незаметно пролетела зима, наступила весна, зацвели деревья и ребятам стало совсем невмоготу…
– Леш, ну может быть завтра? Может быть, завтра? – каждый день донимали своего старшего брата близнецы, и, наконец, Лёша, посоветовавшись с Князем, решил, что драпать уже пора!
Побег запланировали на следующую неделю – готовились, собирали сумки, разрабатывали план. В назначенный день все четверо сразу после обеда тихонечко оделись, проскользнули мимо вахтерши и оказались на улице.
Они, пригнувшись, прошли мимо окон, проползли, скрываясь в жидких веточках кустов, присели отдышаться около стены беседки, и только тут заметили, что за ними крадется еще кто-то. За ними по пятам так же тихо пробирался… самый вредный ябеда всего детского дома!
Мальчика звали Жорик, но дети обзывали его Жирик и часто били. И били, к слову сказать, за дело – Жорика в детдоме терпеть не могли за то, что он постоянно ябедничал и разбалтывал чужие тайны.
– Привет, пацаны! – радостно поздоровался он, – я уже давно заметил, что вы драпать собираетесь! Я тоже с вами иду!
Жорик действительно был настроен решительно. Он даже взял с собой две сумки – одну с вещами и одну с едой… но мальчишки удивленно переглянулись – брать с собой вредного Жорика в их планы явно не входило.
– Слышь, Толстый, а кто тебе сказал, что мы тебя с собой возьмем? – спросил его Тишин, – мы бежим вчетвером, а ты нам вообще никак не сдался!
– Ну, во-первых, я не толстый, – сердито сказал Жорик, – и если вы меня не возьмете, я сразу пойду и расскажу все-все-все воспитательнице!
Мальчишки опять переглянулись… Это действительно был сильный аргумент!
– Что делать-то будем? – растерянно спросил Лёша у Князева.
– Возьмем, – пожал плечами Князев, – а то сдаст ведь…
– Вот сразу бы так! – победно улыбнулся Жорик, – да вы не гоните! У меня зато жрачка есть – хлеб, яблоки, я с прошлой недели собирал…
Побег прошел удачно. Из этого события мальчишки устроили интересную игру с преследованием. Они, ежесекундно шикая друг на друга, долго шли под прикрытием гаражей. Они следили за преследователями, отстреливались от погони, перевязывали раны. Наконец эта игра им надоела, и они смело вышли на большую дорогу.
Но тут-то и начались проблемы. Князь понял, что немного переоценил свои силы. Его подвела коляска. Как на ней легко было ездить по линолеуму, но по камням и ухабам весенних городских дорог она пошла тяжело. Наскочив на кочки, она тут же останавливалась, колёса буксовали. Князь злился. Проехав несколько метров, он сильно отстал, выдохся, и в итоге вынужден был признать, что дальше ехать не может.
Ребята кое-как закатили его в какой-то подъезд, и Князь предложил им оставить его и бежать одним.
– Н-е-е! Так не пойдет! – тут же возразили Тишины, – мы тебя не бросим, и не проси!
– Что же делать? – растерянно спросил Князь, – на коляске я далеко не убегу.
– А давай мы тебя на себе потащим? – предложил один из близнецов.
– А это идея! – поддержал его старший брат, – ты не толстый, нести тебя легко… только коляску придется оставить.
– Оставить коляску?.. – растерялся Князь.
Для него это было, наверное, самое серьезное решение в жизни. Коляска была частью его самого, она была его ногами, его подругой, в конце концов… неужели он просто так возьмет и расстанется с ней?!
Князь крепко сжал ручки своей инвалидной коляски. Он думал, и ребята не торопили его, терпеливо ожидая, что же он выберет.
А принять решение было очень тяжело…
Князь чувствовал себя волком, попавшим в капкан. Оставить коляску для него было то же самое, что отгрызть себе лапу. Либо у него будет свобода, но не будет ног, либо будут ноги, но не будет свободы…
Наконец он тихо сказал:
– Да ну её… коляску, побежали!
Он еще раз, прощаясь, кинул взгляд на свою "боевую подругу" и залез на спину к Тимке.