Я настолько резко сел на диване, что в глазах потемнело.
— Старый, объясню доходчиво. Моран убил проститутку и вырвал ей зубы.
Наземникус лишь приподнял брови и сделал большой глоток из горла пыльной бутылки.
— Я не подписывался на это! — кричал я, вскочив на ноги. — Ты понимаешь, что я своими глазами видел труп? Понимаешь, как мой мир перевернулся? Человек, с которым я еще вчера пил твой хреновый портвейн на моих глазах выдергивал у мертвой проститутки зубы?!
— Малыш, хочешь тихой и размеренной жизни – иди, работай под крыло Люциуса Малфоя, в какой-нибудь «Отдел контроля популяции радужных пони», — хмыкнул Наземникус. — Я понимаю, важное событие, твой первый труп, но не ты убил ее. И помочь ей тоже не мог. Так что не рви сердце, выпей лучше.
Я выхватил бутыль, но только для того, чтоб швырнуть ее в пустой камин. Флэтчер вжался в спинку дивана, но промолчал.
— Я хочу уйти, — произнес я.
— Только вперед ногами и в деревянном гробике, — усмехнулся Наземникус. — Ты знал, куда пришел, студент. Не надо тут говорить о твоей поруганной детской психике. Не скажу, что ты лучший барыга – я, скорее, держу тебя при себе из чистого любопытства, уж больно нравится мне наблюдать за тем, как сын самого главного мракоборца плюет на законы. Но ты никуда не денешься, так что сядь и перестань расходовать мои запасы портвейна на свою истерику.
— Моран убил человека, — отчетливо сказал я.
— Человека убивать — большой, большой грех, — покачал головой Наземникус. — Он вампира убил.
— Но убил же!
Старый аферист закатил глаза, словно едва сдерживая: «Альбус Северус Поттер, как же ты меня достал!».
— Ты такой же, как Моран, — наконец, сказал он. — И такой же, как я. И еще сотня таких же мошенников.
— Ошибаешься.
— Ничуть. Мы все выживаем так, как у нас получается. Я хорошо торгую артефактами, ты хорошо сбываешь наркоту, Моран хорошо убивает разных тварей. Мы поступаем плохо, — кивнул Наземникус. — Но мы не плохие люди.
Я даже не знал, что ответить.
— А какой-нибудь Драко Малфой работает в министерстве, на благо общества, международного правопорядка и прочих добростей. Хорошо он поступает? Определенно, — продолжал Наземникус, но его слова пока не связывались у меня в единый вывод. — Но ты и без меня знаешь, что эта добродетель белобрысая — самая гадостная падла во всей Британии.
— Зачем ты мне это говоришь?
— А затем, чтоб ты понял, что если человек поступает не очень хорошо, это не значит, что он плохой. И не всегда тому, кто якобы творит добро, открыта дорога в рай. Мы не плохие люди, Альбус, — усмехнулся Наземникус, достав из-под стола новую бутылку. — Вот ты думаешь, что Моран, прирезав вампира, плохой, гнида, урод, да?
— Допустим.
— А вот жена Морана и трое его детей, которые с голоду не помрут после того, как их кормилец с этого вампира деньги в дом принесет, считают, что Моран хороший. И я, скупив вампирьи зубы у Морана дешевле, чем у охотников, тоже думаю, что Моран молодец. А родители ребенка, которого этот вампир на фарш пустил, и вовсе готовы Морану памятник бронзовый в центре Лондона поставить.
Я по-прежнему молчал.
— А если б твоя эта проститутка завтра бы решила автобус школьников схарчить? Или, не дай Бог, сестру твою куснуть за румяную щечку? — поинтересовался Наземникус. – А? Скажешь, не прав был Моран?
У Наземникуса была особая черта характера, которую я не мог сравнить ни с чем. Разве что с талантом Скорпиуса заговаривать зубы.
Но если Скорпиус нес откровенный придуманный бред, который благодаря его мастерству великого обманщика перерастал в неоспоримую истину, то Наземникус выставлял исходные факты так, что виднелась не наигранная сторона обмана, а совершенно другая, чужая, возможно даже чудная, но все же имеющая право на существование правда.
Однако тогда я еще не спешил это признавать.
Метнув в жулика ледяной взгляд, я направился к двери.
— Студент, — окликнул меня Наземникус. — А скажи-ка мне, что ты вообще делал в квартире убитого вампира?
Я замер у порога и чуть обернулся.
— Не помню, — холодно соврал я. — Могу идти?
— Иди, иди, — медленно произнес Наземникус. — И… это, Поттер…
Я снова остановился.
— … ранку свою на шее бадьяном промой. — Даже не поворачиваясь лицом к старому аферисту, я чувствовал, что он улыбается.
***
Я был слаб.
Все, что я знал, о вампирах, укладывалось в пол строчки параграфа из учебника по Защите от Темных Искусств, но этих познаний, приправленных магловскими знаниями из интернета, вполне хватило, чтоб понять: я в очень, очень большой заднице.
Сколько пройдет времени, прежде чем Моран узнает, что проститутка перед смертью «оставила потомство»?
Странно, но это волновало меня куда больше, чем вопрос о том, когда я начну питаться кровью.
Никаких изменений не было. Кожа не бледнела, клыки не резались, глаза не краснели, на солнце я не светился (нет, кажется, я тогда пересмотрел слишком много фильмов по этой теме), того самого голода тоже не было. Но рана от укуса меня определенно пугала. Ежедневное лечение бадьяном не оставило и следа заживления: рана зияла, как кусок красного мяса, прилепленный к шее, ее края не затягивались, лишь кровь засохла местами, вокруг образовался огромный след, напоминающий, то ли отек, то ли ожог, а уж то, каким огнем боли горела рана каждую ночь… Никаких слов не хватит, чтоб описать, как я, стиснув зубы, думал о том, как не разбудить своим криком Скорпиуса и Доминик.
И я понятия не имел, как жить дальше.
Как я уже сказал, я был слаб.
А каждому слабаку нужен протеже, желательно, понимающий с полуслова.
***
Вода в Темзе холодная, особенно ранней весной, грязная, пахнущая ряской, но Луи, наклонившись над водой, зачерпнул немного в ладони и неспешным движением вытер кровь со щек и подбородка.
— Как ты нашел меня? — бросил он через плечо.
Кутаясь в пальто, я содрогнулся от ледяного ветра и наблюдал за тем, как раздетый по пояс (вернее одетый по пояс после полнолуния) Луи умывается холодной водой и даже не вздрагивает от холода. Его раскрасневшаяся от холода кожа, покрытая многочисленными шрамами на спине и груди, была испачкана в земле и крови, и я все думал, рискнет ли Луи зайти в воду по пояс, чтоб смыть это все.
Не рискнул.
Видимо мудро решил не морозить свои детородные прелести в холодной воде.
— Проследил? — сам же ответил Луи. — И что же? Всю ночь по кустам отсиживался?
— В машине, — коротко ответил я, стуча зубами от холода. — Сделай милость, оденься, наконец.
Луи криво усмехнулся и потянулся за спортивной сумкой.
— Это от пули? — поинтересовался я, указав на свежий след, еще не утративший покраснения, на правом плече оборотня.
Луи повернул голову и взглянул на след так, будто увидел впервые.
— Картечь, — отмахнулся он. — Оборотней не жалуют. Читал в «Пророке» о бойне в Билбери?
Я покачал головой. Газеты на Шафтсбери-авеню служили лишь макулатурой, а не носителем информации.
— Однорукий ирландец перестрелял стаю тамошних оборотней, — оскалился Луи. — Убил вожака, его сыновей и дочь. Остальные отделались примерно такими же отметинами.
— Ты был в Билбери? — спросил я. — Там ты скрывался? Среди других?
— Ага, — протянул Луи.
Наши взгляды на секунду встретились.
«Брось, Ал, мало ли одноруких ирландцев, которые могут завалить нелюдей, существует?» — пронеслось у меня в голове.
— А если бы я нашел тебя ночью? — проговорил Луи, достав из спортивной сумки кожаную куртку, он одел ее прямо на голое тело. — Не думал, что мог оказаться вместо того зайца?
— Зайца?
Луи в качестве ответа указал взглядом на маленькую шкурку и, к моему ужасу, преспокойно выплюнул в реку то ли крохотную косточку, то ли хрящ.
— Альбус, ты пришел посмотреть на то, как я одеваюсь после полнолуния? — раздраженно спросил Луи.
Ну что я могу с собой поделать, если ночью выстроил в голове ряд вопросов, а сейчас, глядя в яркие глаза оборотня, могу только молитву перепугано шептать?
— Если ты не выискал меня ночью в этом радиусе, значит, от меня не пахнет человеком? — спросил я.
— А я почем знаю? — пожал плечами Луи и, подхватив сумку, пошел вглубь леса. — Такие философские вопросы с утра пораньше…
Не зная, как еще подступиться к нужной мне теме, я просто решил перейти к действиям.
— Когда это заживет? — спросил я и, приспустив ворот пальто, стянул шарф и продемонстрировал укус.
Луи подошел ближе и, бесцеремонно наклонив мою голову, осмотрел рану.
— Комариный укус расчесал?
— Луи, ты просто надежда английской медицины…
— А если серьезно? — поинтересовался Луи. — Не подумай, мне откровенно плевать, есть ли заражение, но все же.
И я рассказал ему. Не все, опустил детали о своем маленьком бизнесе и своих подельниках в прокуренном доме, но саму суть перевирать не стал.
Луи внимательно слушал, не перебивая. Я закончил как раз когда мы вышли к дороге, оставив лесную чащу позади, и внимательно взглянул в усталое, еще не до конца утратившее дикие черты, но, чего уж там, красивое, лицо оборотня.
— Что мне делать? — наконец, спросил я.
— Собирай вещи и вали, потому что я планирую черкнуть об этом твоему отцу.
— Луи, я серьезно.
— Я тоже. Предельно.
— Ты отвратителен.
— Я знаю, милый кузен, я знаю.
Наши взгляды снова встретились.
— Я-то чем тебе помочь могу? — спросил Луи, не скрывая снисхождения.
— Ты лучше других знаешь, что делать с укусами и как жить, не будучи человеком.
Луи взглянул на меня, как на идиота.
— Я не буду тебя нянчить, — презрительно сказал он. — Ты собирался сдать меня, забыл?
— Но я не сдам тебя!
— Понятное дело, мы с Доминик уничтожим тебя. Благо, сейчас у меня есть новый рычаг давления на тебя.
Получилось немного не так, как я ожидал, впрочем, Луи меня не убил, и это определенно плюс. Приготовившись трансгрессировать, я напоследок взглянул на оборотня, словно ожидая последнего, напутственного слова.
И я его получил, как ни странно.
— Трепись об этом поменьше, — произнес Луи, запахнув куртку на голой груди. — И переживешь, может быть.
========== Глава 10. ==========
Весна тянулась для меня мучительно медленно, словно ожидание чего-то неумолимо страшного, а чего — я объяснить не мог.
Рутина оставалась рутиной: я честно трудился в своем нечестном бизнесе, был довольно дружелюбным соседом и безукоризненно правильным сыном, законопослушным (относительно) гражданином и просто молодцом, которого наркокартель удостоила высокой чести и подпустила к складам с товаром.
Но панический страх я связывал в основном с тем, что на моей шее не заживал укус, а я был неплохо знаком с человеком, который, кажется, только и ждал, когда у меня появятся те самые клыки, которые потом можно будет продать втридорога.
А еще вопрос, который не выходил у меня из головы: когда я начну пить кровь? Не сказать, что меня это так уж пугало, просто было интересно, чем же закончится мое знакомство с «вампиром легкого поведения».
Зато дома все было спокойно. Скорпиус прекратил листать мои темномагические книги, видимо, разочаровавшись в рецепте очередной отравы, поэтому на Шафтсбери-авеню ничего не взрывалось, не испускало ядовитые пары и не разливалось, прожигая дыры в ковре.
Более того, Скорпиус, поддавшись какому-то резкому наплыву неожиданной коммуникабельности, попытался найти общий язык с братом Доминик, видимо, под влиянием самой Доминик, но, как и следовало ожидать, ничем хорошим это не закончилось.
— Просто чудо, а не зять, — холодно проскрежетал Луи, бросив пьяное, до потери признаков жизни, тело Малфоя на диван.
— Луи, не комментируй, — закрыла лицо рукой Доминик.
— Молчу-молчу, — хмыкнул Луи. – Нет, я не хочу сказать, что он мне не нравится, просто если вы вдруг разведетесь, я буду самым счастливым человеком.
И это было самое громкое происшествие за всю весну. Но когда в моей жизни начиналось подозрительно длительное затишье, значить это могло лишь какой-нибудь грядущий ужас.
И ужас наступил, по крайней мере мне было не до смеха.
Укус на шее воспалился и, если ранее я воспринимал болезненность и покраснение за должное (нарушение целостности кожного покрова как-никак), то сейчас что-то заставило меня волноваться. Может то, что это значило, что укус вампира мне не приснился, а может то, что бордовые покраснения, которые сначала были лишь у краев раны, сейчас потихоньку расползались по всему телу. Вот эта вереница непонятных мне отметин тянулась уже от запястья и до щеки, а укус набухал, кровоточил и адски болел, словно об него прижигали горящие спички.
Сначала я прятал рану за воротом водолазки, шарфами и верхней одеждой. Но май уже подбегал к концу, в городе потеплело, и я понятия не имел, как скрывать то, что распространялось по телу все быстрее и быстрее, бывало, что до двенадцати сантиметров в день. Когда эти бордовые пятна уже проступили и на лице, я готов был просто выть.
Первый к кому я обратился за помощью, понимая, что надо что-то делать, прежде чем моя кожа превратится в сплошной багряный нарыв, был Луи. Он же оборотень, тема болючих укусов ему знакома. Но Луи немало удивился, даже перепугался, увидев мой «боевую окраску», потыкал пальцем и, открыв медицинскую энциклопедию, принялся вслух гадать, что же это со мной такое.
Гангрена, волчанка, аллергия, синдром Кушинга, герпес — этот список болезней продолжался бы еще очень долго, если бы я не забрал у Луи энциклопедию. Мне хватило менее получаса для того, чтоб понять: кузен мне не помощник.
Кто еще знал об укусе вампира?
Ну конечно же мой учитель.
***
— Ну что я могу тебе сказать? — покусывая сигару, протянул Наземникус, осматривая мои багровые отметины. — Надеюсь, этот твой лишай не заразен.
— Это не лишай, — буркнул я, глядя, как унизанные перстнями пальцы жулика вертят мою ладонь, которая выглядела, словно обтянутая перчаткой винного цвета.
— А что тогда? — блеснул воспаленными глазами Наземникус.
Наши взгляды на секунду встретились.
— Ты знаешь, что.
— Серьезно? — хмыкнул аферист. — И что?
— Старый, не беси меня, — прошипел я. — Как это ты Морану еще не рассказал?
— Жду подходящего момента, уж поверь, я не стану прятать вампира в своем доме.
Я выдернул руку из его пальцев и натянул рубашку.
— Ты скажешь мне, что это?
Наземникус выдохнул густой вонючий дым и неопределенно пожал плечами.
— Откуда же я знаю? Но, ты на всякий случай с родней попрощайся, во все чистое оденься, помолись обязательно и…
— И ты меня уже похоронил? — вскинул брови я, хоть и понимал, что в чем-то он прав. — Старый, тебе надо, чтоб я пережил это.
Флетчер испустил хриплый смешок.
— Малыш, если ты думаешь, что ты незаменим, то я огорчу тебя до невозможности.
Застегнув последнюю пуговицу, я сел на жалобно скрипнувший диван и внимательно уставился на Наземникуса. Тот решил развить тему дальше.
— Я держу тебя в деле из чистого любопытства. И если тебе суждено отдать концы из-за этой срани на теле, ну, что ж, земля тебе пухом, буду неимоверно скучать, но помочь ничем не могу, я ж не Всевышний, чтоб вершить судьбы.
— Я сын Гарри Поттера, — напомнил я, улыбнувшись. — И если мне суждено умереть загадочной смертью, мой отец поставит на уши все министерство, всю Британию, начнет откапывать истинную причину моей безвременной кончины, и, я тебя уверяю, меньше, чем через неделю в расследовании всплывет твое имя.
Багровое лицо Наземникуса чуть побледнело.
— … и будь уверен, когда Гарри Поттер узнает, чем занимался его сын в книжном магазине и темных переулках, ты подохнешь в Азкабане, если очень повезет, — спокойно продолжил я, примерно представляя, как это все будет проходить. — И ты, старый хрен, знаешь, что я прав. Тебе было любопытно, как будет вести себя сын Главного Мракоборца в условиях криминальной среды магловского мира? Ну, как-то так.