- Угу, - Никита закрыл книгу. - Такие умники уже весь город поделили. На каждом углу торгуют.
- По деревням гонять будем, - Мишка не унывал. - Я все продумал. Нужен только начальный капитал.
- Разводил бы ты лучше кроликов. Хоть со смехом бы был.
- Намекаешь?
- Утверждаю.
- Эх, Никитос, Никитос. Нет в тебе коммерческой жилки. Неужели не чувствуешь запах витающей удачи?
- Чувствую. Запах дерьмеца.
- Не со мной?
- Нет.
- Ничего. Когда я стану богатым и красивым, ты раскаешься, и я тебя не забуду.
На следующее утро Мишка умчался навстречу богатству, и с тех пор не объявлялся.
Уханов ввалился в свою комнату и огляделся. За столом сидел красный Кленов, напротив стоял Гоша Кравец по кличке Цырус. Цырус виртуозно вертел между пальцев лезвие, и был весел.
Кравец был ярким представителем особой касты обитателей общежития. Эти обитатели не сидели на лекциях, не влюблялись в однокурсниц, и не зубрили по ночам формулы и теоремы. Они жили своей особенной жизнью, прочно осев в городском уголовном мире, занимаясь рэкетом, наркотой и прочим незаконным, но очень популярным бизнесом. У студентов-школяров с бандюганами, за годы проживания, сложился своеобразный симбиоз. Первые - поставляли дешёвую рабочую силу, и изредка пополняли постоянно редеющие ряды братков. Вторые - обеспечивали безопасность и мелкий заработок.
Общежитие физфака считалось самым спокойным во всем студгородке. Кровавые побоища с городской шпаной и выходцами с Кавказа, постоянно случавшиеся в других общагах, были здесь явлением исключительно редким. Коменданта такой расклад устраивал, и она закрывала глаза на незаконное проживание мелких уголовников, тем более, что принцип: где живу, там не гажу, неукоснительно соблюдался. Ну, и не безвозмездно, конечно.
- Торчит наш Мишаня, как слива в попке, - радостно сообщил Гоша, - пожимая Никите руку. - Поколотили ему баночки-то. Пять метров отъехал от завода, и поколотили. Вдребезги. Гы-гы. Бизнес - штука жесткая.
- Я же сказал, что все верну, - промямлил Кленов.
- Конечно, родной. Даже не сомневаюсь. Иначе покоцал бы тебя мойкой, - Цырус, хохоча, показал лезвие. - Ну, а если не вернешь, а ты скорее всего не вернешь их, то не ссы сильно. Я человек добрый. Отработаете. За лето, думаю, отобьете все. Да, Никитка? Он сказал, ты ручаешься за него. Иначе бы не дал. Ты ведь ручаешься?
Уханов зло взглянул на друга, который усиленно прятал глаза, и алел пятнами.
- Короче, - Гоша щелчком выстрелил лезвием в стену. - Срок - неделя. В следующий понедельник жду с нетерпением. Работка как раз для вас нарисовалась. Счастливо оставаться, и успехов в учебе.
Цырус вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Знаешь, почему местные жители не жалуют носорогов? - шмыгнув, спросил Мишка, и не дождавшись ответа, продолжил, - потому что, те топчут их посевы.
- Я знаю, почему дураков не сеют, и не пашут, - Никита выдернул из стенки лезвие, и бросил его на стол. - Потому что они сами родятся. Вперед ножками, как правило. Ты че, дебилка, деньги у него взял? И какого хрена меня приплел?
Кленов достал сигарету, и ломая спички, нервно прикурил.
- Все просчитано было. Понимаешь? А без тебя он не давал. Кто ж знал-то?
- Просчитал он, - Никита стал вынимать из сумки продукты. - Просчетчик, бля. Еще и меня просчитал. Даже представлять не хочу, какая у Цыруса работенка. Мне Смоленска хватило.
При упоминании о Смоленске, Мишка вздрогнул, и затушив окурок, достал новую сигарету. Поездку туда организовал, конечно же, Гоша. Под лозунгом: "Школяры сгоняйте на халяву в древний город. Поработайте грузчиками, посетите музеи, и вернитесь домой богатыми". На деле все обернулось банальным гоп-стопом поляков.
Обиженные паны, надеявшиеся на честный обмен привезенной одежды, побежали ябедничать местной братве, и как итог, потомки волжских разбойников вернулись домой не только с добычей, но и с потерями. Навар с акции, конечно же, достался Цырусу.
- Ну, хватит уже на трупах танцевать, - запросил пощады Кленов. - Давай лучше думать, где нам деньги взять.
- Давай, - Никита сел на койку, и тоже потянулся за сигаретой. - Идеи есть?
- Есть. Только надо домой на пару деньков сгонять.
- Поехать с тобой?
-Не-е. Ты здесь пока поприкидывай.
- Здесь, так здесь. На экзамен едешь?
- Да какой тут экзамен.
Никита встал, положил конспекты в пакет, и пожал другу руку.
- Не кисни,- сказал он ему на прощание. - Но и то, что ты гандон, не забывай. Пошел я диффурам сдаваться.
В коридоре Уханов столкнулся с соседом Ромкой Кузиным, прозванным Фиолетовым.
- К тебе девушка два раза приезжала, - сообщил он. -Красивая такая вся. Ты как ее...чпокнул?
- Я тебя сейчас чпокну. В рыжие уста.
Глаза Фиолетового забегали.
- Чо ты сразу? Я просто спросил.
- Я просто ответил.
- Никит ... я вот что....оставь мне ключ от комнаты. Ко мне гости придут. Девушки. А мой Костик сам знаешь. Мутный и бабофоб. И это...красивые упаковки нужны. Девки будут о-о-очень вкусные.
Красивые упаковки Никите с Мишкой достались на память о прекрасной, но непродолжительной русско-американской дружбе.
В начале учебного года в университет вдруг зачастили американские ученые. Осмотрев убитые учебные пособия, разбитую мебель, и стертые до белесых пятен доски, они пришли в ужас, а узнав размер зарплаты преподавателей, долго хохотали. О ночных набегах грабителей, и о том, что теперь студенты сами охраняют по ночам универ, мальчики каждой группы дежурят два раза в месяц, декан стыдливо умолчал.
Отсмеявшись, посланцы тут же предложили план спасения Российской науки. План включал в себя систему грантов, а так же полную замену мебели, оснащение компьютерами, и замену всего оборудования на самое современное европейское. Через две недели к корпусам подъехала фура с продуктами для голодающих преподавателей. Кленов, обладающий чутьем на все интересное, тут же оказался в числе разгружающих, и вечером друзья наслаждались заграничными деликатесами. Продукты были не только красиво упакованы, но и разительно отличались качеством от всего остального, непонятного чем заваленного заграницей, продуктовых рядов.
А еще, у упаковок оказалось волшебное свойство. Еда, переложенная в них, какого бы сомнительного качества она не была, тут же превращалась для девушек в самую вкусную и желанную. Сервированный стол производил эффект, которому бы позавидовали и работорговцы со своими стеклянными бусами.
Полуголодные же преподаватели, отведав яств, пребывали в небывалой эйфории. Профессор Майофис, стреляя сигареты у студентов в курилке, размахивал руками и жмурил глаза:
- Ребятки, вы только представьте, какой у нас будет ВУЗ. Аппаратура, новейшие компьютеры, такая база. Такая база! Ребятки, на стажировку за границу поедете. Э-эх.
Между тем, буржуины заполонили все коридоры, и прохаживались по корпусам с видом плантаторов, получивших наследство. Один такой, не спеша, подошел к курившим под надписью "Курить запрещено", студентам.
- Почему вы курите в неположенном месте? - спросил он через румяного переводчика.
- Де ризе. Э-э-э... деризе. Блин, Костик, как их помягче в жопу послать? - Никита, отчаявшись сформулировать мысль, обратился за помощью к однокурснику Косте Рилю.
- None of your damn business, - тут же отозвался Риль, выпуская красивое колечко дыма.
- Вот. Вот. Эти слова, и в жопу пошел.
Переводчик возмутился и покрылся пятнами.
- Фамилии! Курс! - он достал блокнотик. - Я вам устрою курилку и хамство!
- Да, пожалуйста, - Никита пожал плечами. - Дрюпель Артур Вениаминович.
- Пузь Эдгар Васильевич, - Костя тоже не стал отпираться.
Переводчик записал данные в блокнот, и не удовлетворившись, догнал удаляющихся однокурсников.
- А, ну-ка, пройдем в деканат. Там и разберемся, какие вы дрюпели.
- Извини, друг. Времени нет, - Риль аккуратно освободил рукав. - Давай я те лучше в бубен щелкну.
Переводчик завял, и потихоньку отстал. К университету подъехали еще две фуры с продуктами. Сытые преподаватели лоснились, и лучась, порхали на лекциях. Но оказалось не все так просто. Декану на стол был положен списочек кафедр, которые было необходимо прикрыть. Эти ликвидировать, а на остальные в следующем году -оборудование. И гранты, конечно. Много грантов. Бедных профессоров, как холодной водой окатили.
- Это что же, ребятки? - Майофис снова удрученно стрелял сигареты. - Это мы своими руками? Самые перспективные направления? Да я лучше с голоду сдохну.
Благодетели были посланы в жопу на этот раз уже профессорами, и как-то разом испарились из коридоров.
- В тумбочке упаковки. Не испорть только. - Никита отдал Фиолетовому ключ, похлопал его по щеке, и пошел дальше.
Ромка, получив желаемое, скрылся в комнате и козлиным голосом пропел.
-Морально мы опустошенные,
И недоразвиты физически.
Вечно голодные и сонные,
В науку тыкаемся лбом.
Гл.3
Уханов жалостливо смотрел на преподавателя, и тосковал. Экзаменатор профессор Миневич глядел на чистый лист бумаги, и тоже не веселился.
Осмотрев на всякий случай листок с другой стороны, он вздохнул и стал задавать наводящие вопросы. Никита ерзал на стуле, чесал нос, дергал себя за уши, но все было бесполезно. В голову лезла какая-то дребедень. Формулы из оптики, теории вероятности, и почему-то цитаты из Ницше. Миневич не сдавался. От усердия Уханов весь вспотел, и даже начал излагать что-то толковое, но от радости потерял нить рассуждения, и сконфуженно смолк.
В кабинете воцарилась аура печали и скорби. Нос Миневича качался над головой бедного студента, как дамоклов меч. Отчаявшись, профессор вернул несчастному зачетку, прочитав напоследок лекцию на тему " Ученье - свет, а не ученье - армия". Потом они по-родственному, тепло попрощались, и Уханов был свободен. Он вышел в коридор, и, отдышавшись, порылся в карманах. Как известно, Шекспир видел две ситуации безденежья. Первая - денег нет. И вторая - их нет вообще. Ревизия показала, что дело подходит ко второй стадии.
- Эй, - его похлопали по плечу.
- Чего? - Никита осоловело огляделся.
- Глухих привезли, - Женя Шеногова поправила Уханову воротник. - Сдал?
- Не совсем как-то.
- Зря.
- Знаю.
- Когда лекции вернешь?
- Ну, сразу. Как только.
- А где бо-о-льшая шоколадка?
Никита смущенно крякнул, и шаркнул ножкой.
- Женечка. Я тебе не то, что шоколадку. Я бы даже расцеловал тебя всю. Ну, если бы не стеснялся.
Шеногова покраснела, и пробормотала под нос что-то неразборчивое. Никита, воспользовавшись удобным моментом, тут же удрал. В холле его внимание привлекли студенты, толпившиеся вокруг стола с книгами. За столом интеллигентная старушка в очках торговала подпиской на издание фантастики.
- Подпишись, сынок, - посоветовала она Никите, увидев, как завороженно он смотрит на книги. - Недорого. В месяц приходит три экземпляра.
Никита, листавший Гаррисона, вздохнул: - В следующий раз, бабуля.
Он еще немного порылся в книгах, еще повздыхал, и пошел к выходу. Через пять минут Уханов уже трясся в трамвае, читая разную рекламную дребедень, расклеенную внутри. Реклама призывала отдыхать на Кипре, покупать кожаную мебель и джипы. Рядом размещалась листовка, возвещающая о приходе Дэви Марии Христос впритык к призыву голосовать за ЛДПР. Под листовками было нацарапано : "Хоббиты - наша последняя надежда". Никита усмехнулся и выпрыгнул из трамвая.
- Извините, - его мягко тронули за рукав.
Обернувшись, Уханов увидел невысокую девушку с ярко выраженным восточным типом лица.
- Сказице, позалуста. Вы задумывались о вецном, о боге, и о предназнацении.
Никита поскреб затылок.
- Ну, думаю вообще-то. Особенно по средам. Как среда, так и тянет на вечное. Прям, напасть какая-то.
Девушка захлопала глазами, и стала ковырять ладонь ногтем. Уханов с интересом ждал продолжения. Наконец луноликая решилась.
- Вы работаете или учица?
- Мы учица.
- Вы студент.
- Наверняка. Но точно не известно.
- Если вы задумывались о вецном, о боге, о смысле зизни, то мы приглашаем Вас на лекцию великого уцителя Ли Хунчжи. Находяци... находясийся на версине познания, он раскроет все тайны бытия и всего суссего.
- Ссущего - это прикольно. Прям, все тайны мне раскроет?
- Все. Лекция будет проводица по адреса, - луноликая протянула визитку.
Никита визитку не взял.
- А может твой великий и ужасный из пальца огонь. Вот так раз, и щелк. Нет? Печалька. Какой-то он левый Гудвин.
Никита взял девушку за пуговицу, и притянул к себе. Китаянка слабо упиралась.
- Ты передай своему фюреру, что у нас и своих пророков дохрена и больше. И мир твой Ли не спасет. Его спасут хоббиты. Точно тебе говорю,- он отпустил девушку. - Блин, хоть бы от прыщей тебя излечил. А веру свою я не меняю.
Разобравшись с религиозными спорами, Уханов подошел к лотку с мороженым.
- Эй, чувак. А у тебя деньги есть? - стайка подростков лет четырнадцати-пятнадцати перегородила дорогу.
Да что же такое-то творится? Сегодня все так и жаждут общения.
- У меня их не меряно. Но вам об этом лучше не думать.
- А че ты такой борзый? -обратился к нему вожак стайки.
Был он чуть повыше остальных, густо покрыт прыщами, и двигался, словно на шарнирах, постоянно топыря пальцы и выдвигая челюсть вперед.
Прыщи сегодня рулят, с грустью подумал Никита.
- Гм. Пионэр. Я под защитой великого Ли, познавшего всех ссущих, - Уханов показал пальцем в небеса. Подростки машинально посмотрели вверх. - Будешь плохо себя вести, он тебя покарает. Ты иди, отдохни. Книжку почитай про подвиги.
- Маленьких обижаешь? - тяжелая рука легла ему на плечо.
Повернувшись, Никита увидел четверых стриженных парней в адидасовских костюмах. Они выглядели, как ходячая реклама популярного стишка: "Кто носит фирму "Адидас", тот от рожденья - педераст".
Стайка моментально испарилась, остался только их гнусный вожак.
- Я обижаю? Я их, наоборот, люблю. Фибрами, - Никита стряхнул с плеча прыщавого невидимую пылинку. В душе холодея. Надо же. Попался на такой дешевый развод.
- Обижа-а-ет, - загундосил мелкий, дернув плечом. - Деньги шакалил. Покарать грозился.
Уханова профессионально взяли в кольцо. В спину ему уперлось что-то неприятное, и явно острое. Продавец мороженого, с интересом наблюдавший за происходящим, вдруг загрустил, и усиленно заинтересовался содержимым своего лотка, нырнув туда чуть ли не полностью.
Из ларька напротив заголосил Петлюра:
"На восьмом километре, ой, мама.
Нас собаки догнали.
И по белому снегу
На расстрел повели".
Под звуки нетленной песни, нашего героя повели в подворотню. Не желая выяснять что же упирается ему в спину, Никита не сопротивлялся. Так они и шли, плотно прижавшись друг к другу, как старые добрые друзья.
- Дворик-то элитный, - подумал Уханов, когда компания остановилась, и тут же получил по морде.
- Деньги давай...деньги, - его ощутимо ударили в живот, потом хлестнули по лицу. -Награбленное отдавай. У малышей награбленное. Вот у него награбленное.
Никите вывернули карманы. Брезгливо рылись в пакете с конспектами.
- Где деньги? Крест серебряный?
Уханов, сплюнув кровь с разбитой губы, отрицательно помотал головой. Крестик вернули. Гопники на глазах теряли интерес. Жертва явно не оправдала ожидания. Тогда на сцену вылез прыщавый уродец.
- У падлы в трусах бабло. Знаю я таких падлов. Они, суки, жадные, всегда лаве в трусы тарят.
В глазах гопников заплясали нехорошие огоньки.
- Чо, лошок, деньги в трусы спрятал? Думал, не найдем? Раздевайся.
Никита этот прикол знал. Иногда гопота развлекала себя тем, что пускала свои жертвы побегать по городу голышом. Зимой Уханов сам видел бежавшего сквозь снежные завихрения голого паренька.