– А ты что думаешь? – прервал мои размышления Сергей.
– Сереж, мне позвонить нужно срочно жене, а телефон в машине оставил, – выпалил я первое, что пришло мне в голову, – проводи меня, я попозже к тебе зайду.
В лице Сергея появилось разочарование. Он посмотрел на нетронутую бутылку и протянул ее мне.
– Возьми, хорошее пиво, немецкое, – сказал он, вставая, вручая мне бутылку и доставая очередного кролика. По окраске кролик был серым, почти как мой Васька. Он беспомощно болтал лапками, не догадываясь об уготовленной ему участи. Зато догадался Гоша.
Не успели мы покинуть дом, как крокодил покинул бассейн и посеменил в нашу сторону. Серега снова метнул в него перепуганным зверьком, а я быстро побежал к выходу.
Закрывая калитку, я услышал всплеск воды в бассейне и обернулся. Гоша меланхолично дожевывал очередную жертву.
Переведя дух, я осмотрелся. Вокруг меня возвышались заборы разной высоты, качества и цвета. «Какие тайны они хранят?», – стал мучить меня вопрос. – «Какие звери скрываются за ними?». Я задумался над тем, что будет, если крокодилов дачники, так же как ненужных котят, будут выбрасывать, уезжая домой. Просто потому, что некуда девать, он вырос, никто не берет, а зажарить жалко. И они буду плавать вдоль берега реки, подстерегая очередную жертву. Воображение мое разыгралось, и я посмотрел в сторону Оки. В заводи, заросшей камышом, застряла и качалась на волнах упавшая в воду осина. Я стал внимательно всматриваться в плавающий ствол дерева. «Это бревно», – повторял я, пытаясь себя убедить, но не смог. Я кинулся к дому, громко зовя по имени кота.
Васька не отзывался. Я метался по участку, заглядывая в кусты, и мое воображение рисовало, как он исчезает в разинутой крокодиловой пасти, оставляя мне на память свой пушистый хвост.
Я сбился с ног, но кота нигде не было. Отчаявшись найти Ваську, я зашел в дом и обнаружил его спящим на диване. Прижав к себе полосатое сокровище, я посадил его в машину, наспех собрался и поехал домой.
Васька смотрел на меня с недоумением.
– А как же обещанная рыба? – говорили его непонимающие глаза.
– Я куплю тебе в «Ашане», любую, – пообещал я, выжимая из машины всех заложенных в нее лошадей.
Я хочу, чтоб небо было розовым
– Я хочу, чтоб небо было розовым, – сказал Сашка, когда медсестры забирали его в реанимацию.
Я спросил:
– Почему?
Он помолчал немного и неохотно ответил:
– Потому что, когда небо было розовым, мы были на море, и я не болел.
Когда дверь за каталкой с Сашкой закрылась, мне показалось, что у меня в палате погас свет, потому что все вокруг стало серым и унылым. Серые стены, серый линолеум на полу, серые тумбочки у кровати. Небо за окном тоже было серое. И из-за серых туч серым светом светило солнце, освещая серый снег на сером асфальте и серые стены домов. Мне мучительно захотелось отсюда убежать, туда, где море и розовое небо. Но убежать я никуда не могу. Потому что, навеки привязан к этой кровати серыми трубочками капельниц и намертво приколот иголками катетеров. К тому же, мне папа сказал, что мне нельзя на море, потому что там ультрафиолет.
Без Сашки стало совсем тоскливо, и я стал думать о том, что если меня тоже отвезут в реанимацию, тогда мы снова будем вместе. Когда я сказал это папе, он очень расстроился и купил мне ноутбук. Теперь я могу играть в звездные войны и разговаривать по скайпу. Плохо, что у Сашки нет скайпа в реанимации, и я не могу с ним поговорить.
***
Вчера на Сашкино место положили другого мальчика. Его зовут Дима, и он всех здесь знает, потому что у него рецидив. Он сказал, что Сашка не вернется, потому что в реанимации его уже нет, и что он, наверное, умер. Но я не верю в то, что он умер, я думаю, что просто приехали родители и увезли на море. А еще Дима сказал, что он тоже умрет, потому что, тот диагноз, который ему поставили, не лечится. Тогда я сказал Диме, что когда вырасту, стану врачом и обязательно всех вылечу и его тоже.
***
Сегодня приходили мои одноклассники. Их не пустили ко мне в палату, потому что они могут занести инфекцию. Они стояли под окном и махали мне руками. Мне так сильно захотелось снова в школу, что я чуть не расплакался. Я смотрел на них и думал, что теперь я бы делал лучше всех домашние работы. А Лидия Николаевна хвалила бы меня и всем показывала, какие у меня аккуратные тетрадки, даже лучше чем у девочек. А на переменке я бы бегал в буфет и покупал горячие пирожки с повидлом.
Мама сказала, что меня, наверное, оставят на второй год, потому что я много пропустил. Но я попросил, чтобы она принесла мне учебники. Я не могу оставаться на второй год, мне нужно учиться, чтобы побыстрее стать самым лучшим в мире доктором. Я же обещал Диме, что его вылечу.
***
Сегодня умер Дима. Это было так странно, он просто лежал и не двигался. Пришли сестры положили его на каталку, закрыли простыней и увезли. Когда умер мой дедушка, у нас было много гостей. Приходили совсем незнакомые люди и приносили цветы. Все плакали, и я тоже плакал, потому что мне было жалко дедушку. И даже мой папа плакал. А к Диме никто не пришел, и никто не плакал.
Теперь я снова буду в палате один. Моя мама сказала, что это хорошо, потому что теперь она сможет оставаться со мной на ночь. А я ей сказал, что когда вырасту, буду работать доктором, который ставит диагнозы и никому и никогда не поставлю рецидив.
***
Вчера я понял, что больше не хочу играть в звездные войны, потому что меня там все время убивают, и не хочу говорить с папой только по скайпу. Когда он приходил ко мне после работы, его снова не пустили, потому что у меня карантин. Он прижимался лицом к стеклу и корчил мне смешные рожицы, но мне не было смешно. Я хотел ему сказать, что когда я вырасту, стану ученым и буду изобретать разные лекарства и раздавать их всем бесплатно. Тогда папе больше не придется тратить деньги на мое лечение, и он опять купит себе машину.
***
Сегодня, когда медсестра везла меня в реанимацию, я ей сказал, что когда вырасту, стану космонавтом. Я возьму с собой много-много баллончиков красной краски, выйду в открытой космос и буду ее распрыскивать до тех пор, пока не выкрашу небо в розовый цвет. И тогда никто больше не будет болеть.
***
Вчера мне стало совсем плохо. Я лежал и думал, что наверное тоже умру, но пришли какие-то тетеньки, мама назвала их волонтерами. Они спросили, чем они могут мне помочь. Пока я думал, о чем попросить, мама спросила, не могут ли они сдать для меня кровь. Они согласились и мне влили тромбоцитарную массу. Когда мне стало лучше, мама уснула, а я не мог заснуть. Я боялся, что если засну, то уже никогда больше не проснусь. Я лежал с закрытыми глазами и думал о том, что хочу, чтобы небо стало розовым.
Когда рассвело, я открыл глаза и повернулся к окну. Сначала я даже не понял, что произошло. Мне казалось, что во всех окнах одновременно бушует пожар. Но потом я понял, что это не огонь, это в стеклах отражается небо и солнце. Я посмотрел на полоску неба, которая виднелась над домами, и на несколько мгновений перестал дышать, потому что небо, было розовое. Мне сначала захотелось закричать и разбудить маму, но потом я передумал. Потому что, это небо, оно только мое.
Вампиры по нужде
Москва томилась ожиданием Нового года. Яркие новогодние гирлянды украшали улицы города, магазины устраивали предпраздничные распродажи, граждане все сильнее и сильнее втягивались в веселую суету.
Только Митек с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. Он словно зверь, запертый в клетке, метался из угла в угол, по тесной комнате, непрерывно теребя свои жиденькие волосенки. Наконец его нервы окончательно сдали, и он схватился за телефон.
– Макс, ты мне нужен, – хрипло пробасил он.
– Опять? – в голосе Максима зазвучали тревожные нотки.
– Ну, куда ж я без тебя, – стараясь казаться ироничным, произнес Митек, наигранно хихикая в трубку.
– Митя, нас же посадят! – начал возмущаться Макс дрожащим от волнения голосом.
– Да не дрейфь ты, – грубо оборвал его Митек.
– Митя, но, – жалобно заблеял Максим.
– Никаких но, ты же знаешь, впереди десять дней новогодних праздников. Без хорошего запаса крови кое-кто до конца может и не дожить!
Голос Митька прозвучал угрожающе. Максим пару раз тоскливо хлюпнул и согласился.
Помахав перед носом охранника липовым пропуском, они оставили машину в дальнем углу парковки и окунулись в предновогоднюю суету Неглинки. Толпы веселящейся молодежи бесцельно слонялись по улице. Зазывалы в маскарадных костюмах, подпрыгивая от холода, расхаживали перед входом в питейные заведения. Новогодние елки мигали разноцветными огоньками, придавая всей этой суматохе атмосферу праздника.
При виде пышущих здоровьем упитанных молодых ребят, лицо Митька озарилось счастливой улыбкой.
– Ух, какие пухленькие! Наверно вкусненькие! – смакуя каждое слово, произнес он.
Макс посмотрел на него с ужасом и попятился.
– Да ладно, – оправдывался Митек, я ж шутю. Мы ж не каннибалы, мы просто вампиры, – улыбаясь, добавил он.
Он хотел еще что-то добавить, но взгляд ребят привлек молодой человек, вышедший из пивной, и, зажав руками промежность, в припрыжку, направившийся в подворотню. Не сговариваясь, они двинулись следом. Их слух уловил журчание и, дождавшись окончания процесса, они схватили парнишку под руки.
– Пройдемте молодой человек, – сурово произнес Митек.
– Вы кто такие? – возмутился парнишка, пытаясь вырваться.
Максим поднес к его лицу носовой платок. Парень сделал два глубоких вдоха и безжизненно повис на руках у ребят.
– Ну, разве можно так напиваться! – громко и сурово продекламировал Митек и, взявшись поудобнее, ребята поволокли его к машине.
С любовь и бережностью Митя складывал в сумку-холодильник пакетики с кровью.
– А с этим, что делать? – спросил Макс, кивая на парнишку, распластавшегося на сидение.
– Да выкинем где-нибудь, – ответил Митек и сел за руль.
Вадим уже неоднократно давал себе слово не напиваться. Но оказавшись в хорошей компании, после трех коктейлей обо всем забыл и вспомнил, только когда швейцар помогал одеть пальто. Он вышел на улицу, покачиваясь и в очередной раз зарекаясь, когда сильные руки подхватили его и повели в неопределенном направлении.
– Мужики, а куда мы идем? – удивленно спросил Вадим, рассматривая своих провожатых.
– Домой тебе отвезем, – ответил ему хриплый бас.
Вадим успокоился и окончательно отключился. Очнулся он от запаха медикаментов, напомнивших больницу.
– Где я? – тихо произнес он, – стараясь разглядеть знакомые очертания в полумраке.
Двое мужчин копошились рядом с ним.
– Мужики, вы чего там делаете? – спросил Вадим, пытаясь пошевелить затекшими конечностями.
– Тихо ты не дергайся, – сурово ответил ему хриплый голос, – а то кровью все зальешь!
Вадим почувствовал, как ужас медленно закрадывается в душу. Сердце отчаянно застучало в груди и на глазах выступили слезы.
– Вы ч-о-о? – жалобно промямлил он и попытался поднять голову.
– Да не переживай, – ответил ему более мелодичный голос, – мы тебя не больно порежем, только сначала кровь сольем, чтобы грязи было меньше.
Вадима бросило сначала в холод, а затем в жар. Пот выступил на лбу, а во рту пересохло. Он напряг все свои силы, пытаясь увидеть, что с ним происходит. Ремни больно стягивали тело, мешая двигаться. Правая рука занемела, и он ее не чувствовал или…
Вадим посмотрел на руку. Рукав рубашки был закатан, и кровь по трубочке стекала вниз. Панический страх пронизал его насквозь. Он почувствовал, как кровь отхлынула от головы и, едва шевеля бескровными губами, прошептал:
– Помоги… те!
Один из мужчин повернул к нему голову, и Вадим увидел сначала далекий свет, а затем, хлопья белого тумана закружились вокруг. Беспомощно, словно рыба, хватал он ртом сгущающийся воздух и беспомощно наблюдал, как туман спускается вниз и сковывает тело. Огромная черная пропасть разверзлась под ним, и медленно засасывала внутрь. Ему хотелось закричать, вырваться, но ни голос, ни тело не слушались, а пустота уволакивала все глубже и глубже. «Все кончено», – подумал Вадим и прекратил сопротивляться.
Безжалостный свет фонаря желтым пучком лучей резанул глаза. Холод зимней ночи проникал сквозь одежду, вгоняя в дрожь. Голова безумно болела. Вадим ощупал свое тело. Все, включая бумажник, было на месте.
– Ну и приснится же, – прошептал он, пытаясь отогнать остатки ночного кошмара.
Он встал, осмотрелся и поковылял к дороге ловить такси.
– Приехали, – сказал водитель и включил в салоне свет.
– Сколько с меня? – поинтересовался Вадим и вытащил кошелек, но открыв, замер от изумления. Глаза широко раскрылись, а челюсть медленно поползла вниз. В отделении для фотографии была вставлена открытка, наподобие новогодней, со следующим текстом:
«Станция переливания крови НИИ гематологии сердечно благодарит вас за сданную кровь! Помните! Возможно, именно вы спасли жизнь больному ребенку!». Далее, мелким шрифтом было добавлено: «Для вашей безопасности мы использует только одноразовые системы для забора крови». Вероятно ради придания маленьким буквам большей значимости, текст был скреплен толстой иглой со следами крови.
Мария Васильевна, старшая медсестра отделения детской гематологии, увидев, как Митя сгибается под тяжестью двух сумок для переноски крови, прослезилась:
– Митенька, спаситель ты наш! Чтобы мы без тебя делали!
– Меня, Марь Васильевна, без вас и в живых бы не было, – пробасил в ответ Митя.
– Так уже почти десять лет прошло, мог бы и позабыть.
– Есть вещи, которые не забываются, – пробурчал Митек и принялся аккуратно перекладывать пакетики с кровью в холодильник.
Посмотреть смерти в глаза
– Что такое посмотреть смерти в глаза? – спрашивает Ксюша у бабушки, усаживаясь на кроватке и поворачиваю свою стриженную голову.
Бабушка ничего не отвечает, а только снова укладывает Ксюшу в кровать. «Странные эти взрослые, – думает Ксюха, – они говорят слова, смысла которых не знают. Прямо как дочка нашей воспитательницы, Катя. Мама называет ее дурочкой. Эта Катя говорит, что у нее есть собака породы щенок. Разве может быть такое? Щенок, это никакая не порода, щенок это просто ребеночек собаки. А порода – это когда собачки похожи друг на друга, как игрушки в магазине. Вот на первом этаже живут собачки породы такса, они все одинаково длинные на коротеньких лапках и отличаются только цветом. А у Сережки из соседнего подъезда есть две собачки породы хаски, так эти собачки даже цветом не отличаются. Они такие красивые, серенькие с голубыми глазами». Ксюша тоже хочет такую собачку, но мама не разрешает. «Вот и взрослые, такие же, как это дурочка Катя, говорят, а сами не понимают. Как можно смотреть смерти в глаза?» Ксюша знает, что такое смерть. Вот когда сосед Игорь оторвал у ее любимой куклы в розовом платье голову, мама сказала, что кукла умерла. И никто ей в глаза не смотрел, она просто исчезла навсегда из коробки с игрушками. Ксюха даже всплакнула, вспомнив свою любимую куклу. И мама тоже странная. Взяла и купила новую куклу. Красивую, в белом платье с кружевами, с большими голубыми закрывающимися глазами и длинными белыми вьющимися волосами. Как будто можно взять и сказать – вот тебе другая кукла, люби теперь ее. Ей самой вместо Ксюши дать другую девочку с длинными белыми волосами, голубыми глазами в красивом белом платье и что, она согласиться любить ее вместо Ксюши? «Странные они, эти взрослые» – Ксюша снова вспоминает свой вопрос: «что такое смотреть смерти в глаза?». «Почему-то все это говорят, а никто не знает, что это значит? Даже папа, который очень умный и знает ответы на все вопросы и тот не знает. И Ольга Александровна доктор, она знает много разных слов, которые не знали раньше ни она, ни мама, ни папа. Она знает такое длинное и странное слово имму-но-ги-сто-хи-мия». Ксюша несколько раз, распевно растягивая буквы, его произносит. А это время к ней подходит медсестра и говорит: