Угу, значит, при Ленине и Сталине у них "господин" и "сударь" а нынче здесь в моде родное советское, то есть, сверху вниз, одностороннее "ты". Ну, и ладно, и очень хорошо, Лук нисколько не против, ему и самому, в неполные двадцать, представляется нормальным, совершенно естественным обращаться к людям старших поколений на "вы", он даже и бабушку родную на "вы" зовет! А взрослые - пусть себе как хотят... Он, Лук насчет этого пока не возражает. Между тем, большой начальник Козырев Луку сразу понравился: простой в обращении чувак, но вполне деликатный, явно, что не вредный по характеру. Возрастом - где-то под пятьдесят, на носу очки для чтения.
- В нашей славной "Краснохолмской экспедиции", дружище Лук, непосредственным начальником для тебя назначен Козюренок, Лев Алексеевич, один из лучших геологов нашего "металлогенического" братства, но его сегодня с нами не будет, потому что день рождения у человека, то, да се... Про тебя он в курсе, что ты закреплен в его команду, и не возражает.
- А кто еще в команде?
- Правильнее сказать - в группе. Он и ты, на первое время. Позже лично познакомитесь, в Ташкенте уже.
- В Ташкенте!? Как это, Владимир Иванович?.. Я не совсем...
Так это. Козырев объяснил новобранцу, младшему технику Луку, что его назначение в экспедицию было сверхскоропалительным, и если бы не Юрий Михайлович Шувалов, если бы тот лично в ситуацию не вмешался, то всех организационно-кадровых препон в начинающейся экспедиции было бы уже не преодолеть. Поэтому и Лук должен со своей стороны поднажать, проявить инициативу и сметку: то есть, не мешкая, максимум вот до этого календарного дня, добраться до Ташкента, прийти вот по этому адресу, в ведомственную гостиницу, и там устроиться, предъявив, само собой, паспорт и вот эту писульку, за подписью начальника экспедиции Владимира Ивановича Козырева от него, то есть. В гостинице Лука уже будут ждать, потому что им, насчет него, Лука, позвонят из Ленинграда заранее, и, стало быть, все будет в полном порядке. Деньги, потраченные на дорогу, разумеется, вернут до копейки, даже суточные начислят задним числом. Но аванс - до поездки - никак не выписать, просто технически не успеть. А билеты и квитанции, буде таковые образуются, надобно сохранить, это обязательно. Луку все понятно?..
Луку все было понятно, кроме одного: где взять денег на дорогу???
Времени для решения поставленной задачи оставалось в обрез. Впоследствии Лук не раз задумывался: а если бы не удачное стечение обстоятельств в те нелегкие дни - состоялось бы его путешествие? И каждый раз твердо себе отвечал: д-да, блин-н-н! Наизнанку бы вывернулся, а денег бы достал!.. Вопрос один и весьма непрост: где доставать-то? Занимать бы пришлось по самые уши, не воровать же... У кого?.. Черт его знает... У всех подряд.
Без "займа" все равно не получилось: Таня самоотверженно ссудила ему червонец, наперед уверенная (это она сама потом призналась Луку), что обратно ей своих денег не видать! Еще один червонец Лук, за день до этого, выиграл в общаге на Мытне, сорвал куш в покер у двух "юристов", студентов-третьекурсников юридического факультета, практически на пустом месте, буквально за один последний кон: у него образовался трефовый флешь-стрит от тройки до семерки против каре на десятках... И тридцать рублей совершенно внепланово прислали родители почтовым переводом, в честь грядущего "юбилея": 12 апреля Луку должно было исполниться ровно двадцать лет! Итого - хватило: и на плацкартный поезд в Ташкент, с пересадкой в Москве, и на рюкзак, который - кровь из носу! - пришлось покупать, и на всякие бытовые мелочи, типа носков и трусов...
В Москве Лук провел почти полный день, с утра и до вечера, бесцельно слоняясь по огромному городу. День солнечный, не чета Ленинграду, на улице восемь градусов плюса, но, все же, холодновато на ветру. Пару-тройку часов удалось скоротать в гостях у Тимофеевых (Микула Тимофеев - друг и бывший одноклассник Лука, ныне москвич, но сам он пока в армии, и Лук пообщался с родителями, а им пришлось плести бессовестную чушь о причинах внепланового путешествия посреди учебного семестра...), после чуть-чуть на Красной площади, затем побродил по улице Горького, потом и на Казанском вокзале поболтался... То пирожок поесть, то газировки попить... Родителям позвонил из переговорного телефон-автомата... Наменял пятиалтынных на рубль пять копеек и позвонил... Наплел всякой фигни... Жалкое получилось вранье, неубедительное... Но тут как раз якобы "монеты кончились", и он пообещал им звонить еще...
В итоге, Лук сел в поезд Москва-Ташкент с оставшейся мелочью в кармане (рубль двадцать монетами), початой пачкой беломора, коробкой спичек и с рюкзаком на плече. А рюкзак, при всем бытовом Луковом спартанстве, оказался вполне даже округлым, ибо внутри, в некотором беспорядке, лежало практически все движимое имущество Лука: старомодная болоньевая куртка, смятая комком, свитер, запасные штаны, потертые, чем-то напоминающие отечественные джинсы "орбита", а еще две пары новых носков, две пары новых трусов, плавки, одна рубашка, одна майка (все это завернуто в отдельный бумажный полурасползшийся пакет), полотенце, зубная щетка, полувыжатый тюбик с зубной пастой "Поморин", бритвенный станок с безопасной бритвой, отупевшей и ржавой от небрежного обращения (это в другом отдельном полиэтиленовом пакете), кружка эмалированная... Кулек с сушками - скромный запас, провиант в дорогу, на вокзале куплен. Всё, что ли?.. Да, пожалуй, всё... Нет, еще журнал "Вокруг света", свежий, за февраль, с продолжением "Пасынков Вселенной", запасная пачка сигарет без фильтра "Прима", запасной коробок спичек. У Лука была и шапка, и пальто, и зимние ботинки, но все это осталось в Питере, берлоге на Смоленской улице, авось не пропадет... Лук бы и куртку там же оставил, ибо стеснялся ее старомодности и почти никогда не надевал, но... на всякий случай... Вдруг холода ударят, а он в одном свитерке...
Обошлось с холодами, он уже в поезде, а там во всех купе микроклимат... наверное. А вернется уже летом.
Время и пространство - чужие нам, почти целиком, если не считать крохотных "здесь" и "сейчас". За недолгие годы студенчества Лук привык надеяться на благосклонное отношение окружающих взрослых к представителю учащейся молодежи - и в магазинных очередях, и в случайных компаниях, и вообще... Вот и здесь, в плацкартном вагоне, он явно рассчитывал, что попутчики, хотя бы разок, поделятся с ним не только рассказами о собственной житье-бытье, но и... того... Жратвой, короче говоря, угостят.
Ошибся Лук, ох, капитально ошибся в расчетах своих! На протяжении почти трехсуточного путешествия, его лишь однажды, во время совпавшего совместного чаепития, две пожилые тетки из Оренбурга, родные сестры, угостили конфетой-тянучкой, по типу ириски. А больше ничего и ни разу! И дело было отнюдь не в черствости или жадности пассажиров, вполне могло иначе всё обернуться, просто Луку не повезло, не случилось. Вагон плацкартный, народу битком, шум, гам, теснота, запахи, духота, перепады температур, сквозняки... Всяк свое думает, о своем заботится. Едет и едет себе молодой парень, валяется на верхней полке, то спит, то читает, то курить в тамбур ходит... А чем питается, и ел ли хоть что-нибудь? - кому какое дело до этого... Не пьет, не шумит - и ладно. Попросил бы - так конечно бы накормили! Но Лук не захотел просить, не из гордости, но из чистого упрямства - как он сам про себя подумал. Курево, если что, можно было бы стрельнуть, это в обычае, а "накормите, напоите, люди добрые" - на фиг! В первый день он даже не прикоснулся к сушкам, берег "энзэ", а на второй, ближе к обеденному времени, не выдержал, "распечатался"... Чай ему показался дороговат, но все покорно платят этому жирному проводнику-узбеку восемь копеек за сахар и заварку в стакане, значит - он, Лук, что-то пропустил в новых железнодорожных порядках.
Грязновато, шумновато, тесновато, душновато - все это можно вытерпеть, такой уж вагон достался, но почему один туалет, он же умывальник, все время закрыт!? Даже ночью перед заветной дверью почти постоянные очереди!
Лука, по молодости лет, всегда бесило отсутствие справедливости в окружающей действительности - вне зависимости от того, касалась эта несправедливость его лично, или нет, вот и здесь: НО ПОЧЕМУ, ЧЕРТ ПОДЕРИ??? Народу и так битком, да плюс в проходах и в тамбуре полузайцы топчутся, безбилетники на короткие расстояния, едущие за небольшой бакшиш тому же проводнику... а вместо двух туалетов работает один! Лук не поленился, спросил у проводника - и получил ответ: испортилась канализация, надо ждать, пока починят, в поезде штатным расписанием дежурный сантехник не предусмотрен. Логично. Только, вот, Лук довольно скоро убедился, что дело не в поломке и не в медлительности ремонтных служб: однажды он наливал бесплатный кипяток в родную кружку (чтобы с казенным стаканом в подстаканнике лишний раз не заморачиваться), а проводник, как раз в тот момент, открывал дверь в неработающий туалет. Лук сориентировался вовремя и успел заглянуть: туалет доверху, в буквальном смысле до потолка, забит всякими-разными картонными коробками, кулями...
Ясен пень: коммерсантит сукин сын проводник, спекулирует, закрытый туалет для него - вроде дополнительного склада!
На следующий день, после Самары, Лук, дождавшись очередного обхода поезда Главной Проводницей, с расчетливым простодушием на лице поинтересовался у нее - когда туалет починят? И на голубом теткином глазу получил ответ, что над этим вопросом работают лучшие умы вселенной и поезда, сантехника найти не могут! Ну, теперь всё понятно, дальше можно справедливость не искать. Лук еще до этого разговора специально проследил: послушный кивку Главной, проводник отпер "неисправный" туалет, и та видела, что там к чему... И смолчала.
У Лука было немало особенностей характера и личности, заметно выделявших его из окружающей социальной среды, одна из них - непрестанное желание выспрашивать у Вселенной: зачем, почему, по какой причине, а кто так решил, где это доказано?.. Иногда это помогало в повседневности, но чаще вызывало раздражение у тех, кто не мог ответить, или отвечал "неправильно" (опять же, по мнению Лука), или уклонялся от ответа. Если помножить это свойство на презрение к "вещизму", к сытому "буржуйскому" благополучию, то Луку открывался прямой путь в профессиональные революционеры-бунтари, в человека, готового на все ради установления мировой справедливости, вплоть до внесудебного расстрела провинившихся в допущенном несовершенстве мироустройства. Но Лук так никогда и не сделался ни мечом, ни муравьем революции, он даже в мечтах никогда не желал им стать, потому что... Хм... А действительно - почему? А, Лук?
- А потому что не фиг! На хрена мне нужна ваша партийная дисциплина!? Из всех видов осточертевшей дисциплины я, как бывший октябренок, признаю только самодисциплину! Да! Но и ее не соблюдаю. Это во-первых! Кроме того, откуда мне знать - кто и зачем посылает меня бомбу метать, или доносить на врагов народа, или пропагандировать идеи марксизма среди подсобных рабочих на рытье котлована?.. История учит нас осторожности в социальной оценке добра и зла. И взвешенности! Все остальное - промывание тупых мозгов, то есть, пропаганда. Пропаганда, переходящая в низменную драку с пролетариями, как тогда, когда я в Оленегорске, посреди котлована, спьяну попытался с ними о политике заговорить, разоблачая культ личности!.. Партийная демократия, сек ее век! - да я ею еще в пионерской дружине переболел! Под грохот барабана! Товарищ Троцкий, что ли, руководить мною будет? Или товарищ Сталин? В гробу я видал ваши маевки, пароли, секретность и постоянные поиски врагов, а также провокаторов-стукачей! У нас в универе, блин, в общаге и на факультете, и то, блин, постоянно шепчутся, догадываясь друг про друга, кто, блин, и куда стучит!.. Противно.
Лук загорался в моменты подобных бесед, почти всегда начинал орать и грязно ругаться, беспорядочно, почти бессвязно перескакивать с фразы на фразу, которые он почему-то считал аргументами, клеймил неведомых оппонентов - стопроцентных выжиг, карьеристов, сталинистов, перерожденцев, мещан, диссидентов, стукачей, лицемеров и тупорылых ослов...
Вот и здесь, в поезде, Лук, люто, по-пролетарски, возненавидев подлую шайку спекулянтов-проводников, тем не менее, проявил внеклассовые ум и осмотрительность: не пошел дальше разговора с Главной Проводницей, не стал и не захотел никому доносить, строчить жалобы, проявлять социалистическую бдительность, комсомольскую принципиальность... Он просто намотал на несуществующий ус очередную гнусноту советского быта, состоящего из недостатков и иных реалий, также нуждающихся в "хирургическом" исправлении.
Намотать-то Лук намотал, но даже и внутренне смириться с увиденным не мог, ибо чувствовал себя насквозь советским человеком. Да, таковы парадоксы человеческого сознания: Лук с детства прекрасно понимал всю фальшь и лживость плакатного пионерского движения в родном СССР, а потом и плакатного комсомольского... и партийного... Заодно невзлюбил ДОСААФ и профсоюзы...
Но при этом искренне, до печенок истово считал, что в основе своей коммунистические идеалы общества, свободного от корысти, пороков, религиозных заблуждений, вранья и узколобости - единственные, ради которых стоить жить и строить свое и общественное светлое будущее. Но теория - это одно, а практика, реальность - это... это... как бы это сказать... реальность пока еще не дотянула до приемлемой степени воплощения... Дебилов много.
Не лезть каждый раз на рожон - ума и опыта у Лука хватало, пусть и не всегда, однако "понять жизнь", внутренне принять для себя двойную мораль бытия, "идейно" слиться-смириться с нею - это было ему не по силам и не по нраву.
- Только что кипяток набирал, смотрю, а тубзик, туалет, который у нас, типа, "на ремонте", ну, который возле проводника, элементарно доверху набит коробками какими-то...
- Да... обычное дело... Спекулируют дефицитом, суки, в Москву одно возят, обратно другое. Вон, и вон, и вон там - все полки под потолком ихними тюками да мешками заняты! А в вагоне-ресторане здешнем так и вообще черт те что! Хочешь жить - умей вертеться, место хлебное. Чучмеки вообще умеют устраиваться, у них все схвачено... В наших краях, в Актюбинске, тоже самое.
В вагоне-ресторане Лук не был, по скудости капитала, но охотно верил в услышанное. Вот, такие примерно разговоры со случайными соседями-попутчиками проводил идеалист Лук - и получал в ответ примерно сходную реакцию: все всё знают-понимают, но биться за социальную справедливость не спешат, ибо все очень мудрые и смирные, особенно когда трезвые...
Эх, есть в этом определенная правда: лучше потерпеть часок или денек, сойти на перрон в точке назначения и навсегда забыть об этом душном, грязном, неудобном вагоне. А там, за перроном и вокзалом, уже Ташкент, гостиница, прекрасные незнакомки, романтика дальних странствий... Положительная характеристика для восстановления в вуз! О, вот что главное! Презреть фигню и думать о высоком! Да и ехать осталось меньше половины суток!
Но нет! Даже здесь судьба решила проверить Лука на прочность, пусть и не по-серьезному, а так, легкий щипок за мягкое место, просто, чтобы не забывал злиться-ругаться на матушку-судьбу! Короче говоря, поезд "МОСКВА-ТАШКЕНТ" опоздал почти на семь часов против графика. Мало того, что для оголодавшего Лука это дополнительное свинство бытия оказалось нешуточным испытанием, так и дальнейшее осложнилось резко: ведь одно дело днем оказаться в незнакомом городе, в поисках нужного адреса, а другое дело к ночи, когда рабочий день везде закончен, когда уже столовые и магазины продуктовые закрыты. На такси денег нет, только на общественный транспорт, с нечастыми пересадками.
Район Чиланзар (там где-то, в недрах его, ведомственная гостиница, пункт назначения) - новый район, как и все в недавно отстроенном Ташкенте, перенесшем сокрушительное землетрясение... Ташкентцы Анвар Вахидов и Сашка Навотный, однокурсники Лука, рассказывали ему про Ташкент, и про этот самый Чиланзар, самый хулиганский район, и про ташкентскую уличную шпану... Значит, надо быть аккуратнее... Особенно вечером. Ну, когда же!?