Вместе с Хосе были еще два деревенских паренька. Один из них притащил длинную палку. На одном ее конце торчали в разные стороны большие острые гвозди, на другом — острый клин. Кто-то принес веревку и небольшой кинжал, хорошо заточенный с обеих сторон.
К болоту шли по узкой тропке не разговаривая. Вдруг Хосе остановился около высокого куста и потихоньку подозвал ребят.
— Видите? — спросил Хосе.
Над водой медленно двигались глазастые головы крокодилов. Иногда крокодилы раскрывали пасть, и острые зубы были хорошо видны даже издали.
— А вдруг большие крокодилы нападут на нас? — испугался Рафаэль.
— Не успеют! Мы поймаем одного и удерем, — сказал Хосе и сделал своим деревенский друзьям какой-то знак.
Ребята разошлись в разные стороны, и вскоре один из них тихонько свистнул. Хосе отдал Пепе веревку и, взяв палку наперевес, осторожно пошел туда, откуда слышался свист. Ребята — за ним.
Они увидели небольшого крокодила, который вылез из воды и, закрыв глаза, грелся на солнце. Выставив перед собой палку, Хосе стал по-кошачьи подкрадываться к крокодилу, стараясь отрезать ему путь к воде. Ребята замерли, боясь шелохнуться.
Когда до крокодила оставалось всего несколько шагов, он резко повернулся и пополз к воде. Но Хосе преградил ему дорогу. Крокодил разинул пасть. Рафаэль даже закрыл глаза от страха. Но Хосе не растерялся. Он с силой затолкнул в пасть крокодила палку с гвоздями — гвозди впились, как гарпуны. Другой конец палки с острым кликом Хосе загнал в землю. Теперь крокодил не мог убежать.
— Скорее веревку! — крикнул Хосе.
Пепе бросил веревку. Прибежали деревенские друзья Хосе. Они навалились на крокодила и, завернув ему лапы за спину, связали их веревкой.
Подняв крокодила, ребята помчались к деревне.
О пойманном крокодиле долго говорили в школе…
Со временем городские ребята многому научились. Они умели рубить сахарный тростник, сажать маис, ловить птиц и зверей.
Дружба с деревенскими ребятами особенно окрепла, когда на Кубе провозгласили поход против неграмотности.
«Каждый, кто умеет читать и писать, — говорилось в обращении правительства к народу, — должен обучить одного неграмотного».
К этому времени Пепе и его друзья еще не умели хорошо писать и читать, но Пепе предложил начать обучение деревенских ребят.
— Мы кое-что уже знаем. Нам учитель расскажет, а мы перескажем деревенским ребятам.
— Правильно, — поддержал старосту Марио. — Сейчас все обучают неграмотных. Фидель даже медаль специальную придумал. Называется она «Эроэс здукассион» («Герой воспитания»).
— Но тебе-то эту медаль не дадут, — крикнул кто-то из учеников, — можешь не волноваться!
— Она мне не нужна, — ответил Марио. — Я волнуюсь не за себя, а за деревенских ребят.
Спор решил учитель. Он поддержал Пепе, и с тех пор все ученики стали привозить в деревню буквари, тетради и обучать деревенских ребят грамоте.
Взрыв в порту
Дни бежали. Они были похожи друг на друга, но каждый был по-своему новым и интересным.
Домой Пепе, как и все ребята, уходил в субботу. Он радостно встречался с матерью. Эрманито и сестренкой. Отец часто был занят по воскресным дням, поэтому увидеть его не всегда удавалось. Но в последнее воскресенье он был дома. Отец посадил Пепе около себя, попросил у матери чашку кофе и, отпив от нее немножко, спросил:
— Ну, рассказывай, какие у тебя новости!
— Я уже умею писать свою фамилию, — радостно сообщил Пепе.
— Покажи!
Пепе взял бумагу и старательно вывел: «Валадес». Отец долго рассматривал листок, потом показал матери.
— Видишь, сынок у нас образованный, — похвалил отец. — А вот нам учиться не давали. Били нас хозяева да работать заставляли. Им даже нравилось, что мы не умели читать и писать. Неученый человек все равно что слепой котенок — обо все спотыкается, а понять ничего не может.
— Знаешь что, папа! — сказал Пепе. — Хочешь, я каждое воскресенье буду учить тебя грамоте. Ты заведешь тетрадку и будешь туда записывать все, что я расскажу. Мы так деревенских ребят обучаем.
Отец обнял сына:
— Выдумщик ты у меня!
Пепе вынул из ранца букварь:
— Давай начнем сейчас!
— Не время, сынок! Вот как только всем врагам голову скрутим, тогда я и начну учиться. Целый день будешь меня учить, а я в тетрадку записывать.
Отец допил кофе и встал из-за стола. Пепе подал ему автомат, который всегда стоял в углу около двери. Отец попрощался со всеми и ушел. Пепе ни о чем не спрашивал. Он знал, что отец пошел в порт на дежурство. День и ночь бородачи охраняли порт, куда скоро должен был прибыть пароход с оружием. Оружие нужно сейчас народу, чтобы защищать свою землю.
Кубе угрожали враги, — учитель часто говорил об этом. Врагов было много внутри страны и еще больше за ее пределами. Враги ненавидели бородачей, которые свергли диктатора Батисту и теперь изгнали из своей страны иностранные компании.
Ребята хорошо знали, как действовали враги из США. Учитель всегда начинал урок с рассказов о политических новостях.
— Вы слышали вчера пулеметные очереди? — спрашивал учитель.
— Слышали!
— Это стрелял самолет без опознавательных знаков. Вчера были убиты три человека и двенадцать ранены. Почтим память погибших вставанием.
На следующий день учитель рассказывал о новых преступлениях врагов кубинского народа.
— Вы, наверное, не знаете, ребята, что на востоке Кубы разразилась беда. Враги подожгли посевы сахарного тростника. Огонь охватил тысячи гектаров. Сухой тростник горит, как порох.
Ребята от гнева сжимали кулаки.
— Когда же мы достанем наш карабин? — спрашивал друзей Негрито.
— Если враги высадятся, тогда и достанем, — отвечал Пепе.
— Отчизна в опасности, — говорил учитель. — Мужчины и женщины берут сейчас в руки винтовки, чтобы отстоять революцию, если враг попробует вторгнуться на Кубу. Но в эти тревожные дни ваше место, ребята, здесь, в классе. Вы должны учиться как можно лучше, чтобы быть полезными родине.
Ребята относились к учебе, как к святому долгу. Наверное, поэтому в классе не было нарушителей. Меры наказания, о которых так много спорили ребята, оказались ненужными.
После сообщения о политических новостях учитель обычно переходил к объяснению правил грамматики. Но однажды сделать он этого не смог. За окном прогремел взрыв.
Это был не просто взрыв гранаты или даже бомбы, к которым гаванцы уже привыкли. Это был гигантский взрыв, как извержение вулкана, от которого содрогнулась земля. Взрывной волной выбило стекла.
Ребята повскакали из-за парт и прижались к стене. Учитель подбежал к окну.
— Мерзавцы! — гневно сказал учитель. Они взорвали пароход с оружием.
«Пароход!» — повторил про себя Пепе и молнией вылетел из класса.
Пепе бежал в порт. Ноги не чувствовали земли. «Только бы скорее!»
Чем ближе к порту, тем труднее передвигаться. С разных сторон бегут люди, несутся, оглушая сиреной, пожарные машины и кареты «скорой помощи».
Еще дым не рассеялся, когда Пепе прибежал к причалу. Слышались стоны и крики.
Взявшись за руки, бородачи осаждали толпу.
— Дальше нельзя! кричал какой-то начальник.
— Дяденька! Дяденька! — слезно молил Пепе. — Вы же знаете меня… Я иду к отцу!..
— Отстань, парень! — рявкнул на Пепе бородач. — Какой отец? Не знаю я твоего отца!
— Мой отец Франциско.
— Пусти мальчишку! — вмешался кто-то. — Пусть поищет отца.
Пепе рванулся на причал, где стояли санитарные машины. Некоторые были уже полны раненых и убитых. Пепе вглядывался в лица бородачей, которых несли на носилках к машинам. Один раз ему показалось, что на носилках лежит отец: борода вверх, лицо бледное. Пепе подбежал. Это был не он.
Кто-то стоял и подсчитывал раненых и убитых. Пепе услышал: «Двести десять». Правда, до сознания мальчика это не доходило. Он искал отца.
«Может быть, отца вообще не было сегодня в порту? — думал Пепе. — А может, его увезли на одной из первых машин, когда меня еще не было на причале?»
Прошли полчаса, час. Наконец последний раненый был уложен на носилки. Причал опустел, но гул толпы нарастал.
— Объявите имена раненых и убитых! Имена! Имена! — кричали из толпы.
Жены, матери, дети — все хотели знать судьбу своих близких. Наконец в репродукторе послышался голос:
— Внимание! Внимание! Сейчас будут перечислены имена пострадавших во время взрыва. Это неполные данные. Среди убитых были обнаружены: Эдуардо Фариас, Луис Мартинес…
Тысячи людей, собравшиеся перед причалом, замерли.
Из репродуктора неслось:
— Марио Гутьеррес, Хуан Парейон…
В толпе раздался пронзительный женский крик, превратившийся в протяжный стон. Из репродуктора летели все новые и новые имена убитых.
— Маурисио Сельва, Хуан Рульфо, Франциско Валадес…
— Отец! — вырвалось у Пепе, и он тут же бросился к стоявшему рядом бородачу.
— Дяденька, сейчас сказали Франциско Валадес? — В глазах Пепе застыл страх.
Бородач посмотрел на мальчика и тихо, будто у него не хватило дыхания, сказал:
— Да!
Невидящими глазами Пепе еще раз посмотрел на бородача, потом огляделся вокруг и тихо пошел вдоль причала.
Кто-то кричал ему вслед: «Эй, мальчик!» — но Пепе не слышал крика. Слезы катились по его лицу.
А над причалом продолжал греметь репродуктор:
— Луис Майо, Фернандо Гамбоа, Рафаэль Кортинес…
Пепе не мог больше слушать. Он смахнул рукой слезы и пошел к выходу. Он шел все быстрее и быстрее, неистово пробираясь сквозь толпу, и наконец побежал, задевая прохожих, иногда выскакивая с тротуара на мостовую.
Пепе спешил к тому месту, где зарыт карабин. Он спрыгнул в канаву и стал торопливо разгребать землю. Рука наткнулась на приклад. Пепе вытащил карабин, очистил от грязи и, покрепче схватив его, побежал из поселка.
Недалеко от своей хижины он вдруг услышал:
— Пепе, ты куда?
Пепе не сразу понял, что это дядя Эмилио, и продолжал бежать.
— Стой! — властно крикнул Эмилио. Двумя прыжками он настиг Пепе и схватил его за плечо. — Ты куда?
Пепе молчал. Он чувствовал, как слезы снова сдавливают его горло.
— Куда ты? — еще раз спросил Эмилио.
— Я не хочу больше учиться! — закричал Пепе. — Не хочу! Я пойду в отряд добровольцем и буду мстить за отца.
Эмилио некоторое время стоял молча, не снимая своей руки с плеча мальчика.
— Пепе! — по-отечески ласково сказал он. — Ты должен учиться и учить других. А за смерть твоего отца отомщу я. Дай мне карабин.
Глазами, полными слез, Пепе посмотрел на Эмилио и отдал карабин. Эмилио обнял мальчика и повел к большому камню около хижины, на котором всегда так любил сидеть Пепе.
Пепе едет в новый дом
С тех пор как погиб отец, все свободное время Пепе проводил дома. Как только в субботу кончались занятия, он прощался с друзьями и бежал к матери.
Сегодня суббота. Пепе, как всегда, шагал домой по самой короткой дороге. Быстро дошел до хижины, толкнул дверь и увидел необычную картину: мать и Эрманито укладывали вещи.
— Что это вы делаете?
— Собираемся, сынок.
— Куда?
— На новую квартиру. Вчера приходил Эмилио и сказал, что уже закончено строительство новых домов для бедняков. Завтра Эмилио приедет за нами на грузовике.
К ночи все было упаковано. На кроватях остались лишь матрасы, на столе — чайник с водой и кружка.
Пепе долго не мог заснуть. Ему очень хотелось представить, в каком доме он будет жить, где находится этот дом, какие ребята там живут. «Все равно, — решил Пепе, — Негрито и Рафаэль останутся моими самыми лучшими друзьями. Жалко только, что они не знают о нашем переезде и не придут проводить меня».
Утром, когда только рассвело, мать была на ногах. Она проверяла все углы хижины — не оставили ли чего-нибудь.
— Мама, можно, я за Негрито и Рафаэлем сбегаю? — спросил Пепе.
— Нельзя! Скоро приедет дядя Эмилио!
Проснулась сестренка. Начали выносить вещи из хижины. Закончив работу, семейство уселось на узлы и стало терпеливо ждать грузовика. Пришла Жозефина и тоже уселась вместе со всеми.
Солнце поднималось все выше и выше, а грузовик не появлялся.
— Я же говорил, что зря торопимся, — возмущался Пепе. — Можно, я сбегаю к ребятам?
— Лучше посидеть, чем опоздать, — поучала Жозефина.
— Мама! Я хочу есть, — хныкал Эрманито.
Пепе не выдержал ожидания. Он пошел по тропинке к тому месту, где был когда-то зарыт карабин. Потом вернулся к хижине. Грузовика все не было. Ждали, может быть, час, а возможно, и больше. Когда грузовик приехал, из кабины выскочил Эмилио.
— Салюдо, новоселы! — крикнул он.
Подойдя ближе, Эмилио поздоровался со всеми за руку.
— Как настроение? — поинтересовался Эмилио.
— Какое там настроение, — ответила Жозефина. — Три часа ждем. Все глаза проглядели.
— Не шуми, Жозефина, — добродушно сказал Эмилио.
— Я пойду еще раз взгляну на нашу хижину, — сказала мать.
Она вошла в хижину, осмотрела все уголки и встала на колени. Мать молилась, а может быть, просто вспоминала годы, прожитые в этой хижине…
Эмилио вместе с шофером перенесли вещи в грузовик. Мать с сестренкой села в кабину, остальные залезли в кузов, и машина тронулась.
Из кузова так удобно смотреть вниз, на поселок, на хижину, где жил Пепе, на большой круглый камень… А когда машина выехала на широкую улицу, Пепе увидел отряды добровольцев. Женщины и мужчины шагали в одном строю с винтовками на плече.
Гавана, родная Гавана готовилась к бою. Пепе по слогам читал лозунги, и это доставляло ему особое удовольствие. Ведь он совсем еще недавно не умел читать.
— «Да здравствует революция!»— шептали губы мальчика — «Родина или смерть! Мы победим!»