– Числитель придумал не человек.
– Но человек придумал, что числитель – это принуждение к 'правильной' жизни. Давай, осталось еще две! – он опрокинул свой стакан с виски и дождался, пока Виктория расправится с текилой.
Вскоре все переживания отступили. Даже как-то приятнее стало жить. Ничего не беспокоит. К черту работу! К черту числитель! К черту весь этот идиотский мир! Я что не могу хоть раз в жизни расслабиться?!
–Что дальше? – спросила Виктория повеселевшим голосом, замечая неодобрительные взгляды со стороны компании праведников.
–А дальше поедем в более веселое местечко!
Они вышли на улицу и сели в его кабриолет. Спустя 15 минут они уже гнали по автостраде с бешеной скоростью, от которой захватывало дух.
– Мы выехали за город?
– Да, общество не потерпело бы такого заведения в черте города, – он загадочно улыбнулся. – Это закрытый клуб.
Виктория откинулась на спинку автомобильного сидения и вытянула руку из машины. Она просто наблюдала за мелькающими пейзажами, залитыми лучами заходящего солнца, ни о чем не думая. Запах травы и теплый ветер от скорости, скользящий сквозь пальцы.
Они свернули на проселочную дорогу, ведущую сквозь плотную стену деревьев, и выехали в поле, окруженное со всех сторон высокими растениями. В центре поляны тоже был островок деревьев, которые они объехали кругом. Сразу за кронами деревьев скрывался величественный дворец, будто сошедший со страниц книг о Средневековье. Трехэтажное кирпичное здание с башенками и балконами было ограждено высокой бетонной стеной с видеокамерами. Они проехали через главные ворота. Даниэль показал охраннику какую-то карту.
– Хочешь посмеяться? – он протянул ей карточку, которую только что показал. На ней значилось: "Участник клуба любителей истории".
– Что смешного? – Виктория растерянно посмотрела на него.
– Скоро узнаешь…
Они остановились перед главным входом. Величественные резные парадные двери и две лестницы полукругом ведущие ко входу. Молодой швейцар по-дружески поздоровался с Даниэлем, поймав ключи от машины, и поспешил отогнать ее на стоянку.
– Мне кажется, я несколько неподходяще одета для такого места, – Виктория посмотрела на свою старую растянутую футболку, потертые джинсы и кроссовки. Хотя она и выглядела при этом достаточно опрятно, чувствовала она себя совсем не комфортно, заходя в этот дворец рядом с парнем в дорогом костюме, рубашке и до блеска начищенных кожаных туфлях.
– Не беспокойся, – он положил руку ей на спину, подталкивая ее ко входу.
Два швейцара своевременно распахнули перед ними мощные входные двери, и до Виктории стали доноситься приглушенные и отдаленные звуки музыки. Они оказались в прекрасном маленьком зале, куда поместилось бы не более десяти человек. Пол выложен крупной мозаикой, гранитный столик с большой антикварной вазой из фарфора, стены с росписью и лепниной в виде колонн, увитых разнообразной растительностью, зеркальный потолок и хрустальная люстра, подрагивающая в ритме глухих басов. В этом зале было еще два хорошо сложенных швейцара, один был готов принять верхнюю одежду посетителей, второй стоял рядом с еще одной дверью.
Даниэль провел своей клубной картой по считывателю рядом с дверью, и после короткого звукового сигнала швейцар распахнул перед ними дверь, за которой скрывался целый океан звуков и света: громкая музыка, шквал голосов, крики, вспышки, цветные прожекторы. После благословенной тишины природы эта какофония звучала оглушительно. Они прошли внутрь. Огромный зал был поделен на несколько зон: барная стойка, танцпол, сцена, столики с диванами, уровнем выше такие же столики отделены искусно развешенными занавесками. Множество людей в вечерних нарядах, стильная одежда, дорогие украшения, дым от сигарет и кальянов, смех и крики. Виктория никогда не видела столько людей с почти такими же длинными дробями, а некоторые из них были даже длиннее, чем у нее. Раньше ей казалось, что столько баллов в числитель сложно даже специально набрать. Они прошли к бару, и никто даже ни разу не посмотрел на ее дробь. Зато ее внешний вид явно вызывал смешки у пафосных барышень. Так что Виктория все равно чувствовала себя неуютно.
– Привет, Данни! – все радостно здоровались с ее «проводником». В ответ Даниэль лишь улыбался и приветственно поднимал руку, иногда называя своих знакомых по именам.
Они сели у барной стойки. Бармен, не отрываясь от дел, кинул мимолетный вопросительный взгляд в их сторону.
– Девушка будет дайкири, мне как обычно, – ответил Данни.
Через минуту ловкий бармен уже поставил перед ними напитки.
– Опять алкоголь? – поморщилась Вика.
– Эй, сегодня просто делай как я, – подмигнул Данни и сделал глоток из своего бокала.
– Привет, Дан! Как жизнь, дружище? – к ним подошел мажорный парень, в фирменных джинсах, яркой футболке и с невообразимой укладкой на голове. Из их краткого и не очень содержательного диалога с Даниэлем Виктория, тем не менее, поняла, что этот ровесник Даниэля, по всей видимости, один из его лучших друзей.
Тем временем на сцене затрещали динамики, раздались попсовые аккорды и совсем юный симпатичный мальчик стал вытягивать высокие ноты, заставляя девчонок на танцполе визжать так, что Виктория невольно закрыла уши руками.
– Да, блин, опять это педик выполз на сцену, – плюс 47 баллов в числитель Даниэля.
– За что ты так ненавидишь этого пацана? Завидуешь? – стал подкалывать его друг Филипп.
– Завидую?! ЧЕМУ?! Тому, что он в свои 18 лет стал кумиром 14-летних пендовок по всему миру? Что он еще ничего не знает о жизни, а уже ангел? И строит из себя идеального праведного мальчика, – за ненависть его числитель прибавлял неспеша по баллу, даже когда он молчал.
– Ты же даже незнаком с ним! Может, он такой и есть…– сдерживая смех, предположил Филл.
– Тогда бы он не был здесь, среди таких же… отпетых негодяев, – подбирая подходящие слова он вспомнил это новомодное выражение, которое стало употребляться практически в прямом смысле по отношению к людям, чьи знаменатели обеспечивают им вечное пребывание в раю, но их числители при этом оставляют желать лучшего.
– Как насчет покера? – Филл посмотрел на Даниэля, немного прищурившись.
– Пожалуй.
– Готов спустить пару тысяч баксов?
– Говори за себя. Я намерен сегодня пополнить свой карман, – улыбаясь, ответил Дан.
Виктория, конечно, не умела играть. Под действием выпитого алкоголя она, тем более, плохо анализировала происходящее, ходила в обнимку с Данни не только потому, что ей тяжело было передвигаться прямо, но и потому, что она уже сама откровенно флиртовала с ним.
За столом Филл постоянно шутил, вспоминая смешные истории (по крайней мере, ему они казались смешными), которые происходили с ним и с Данни.
– Лет в 20 мы с Данни играли на гитарах в рок-группе. Классное время было, да, Данн? Девки начинают сходить с ума, как только видят гитару. А если еще и на сцену вылезешь в каком-нибудь клубе… На части рвут от восторга. Я сейчас вспомнил одну, которая гроулила (прим. Гроул – вид звукоизвлечения, подобный низкому рыку) ниже, чем наш брутальный бородатый вокалист. Мы тогда выступали в каком-то мелком клубе, даже не помню его название. И там были такие круглые столы, как здесь. В общем, мы с пацанами только присели, чтобы отметить шикарное выступление, а эта девка уже под столом расстегивает мою ширинку. Вот она нам устроила русскую рулетку тогда. Мы ее, правда, сами из-под стола не выпускали, пока она не прошлась по всем, – он дико рассмеялся, все остальные более сдержанно. Но Филл, не стесняясь присутствовавших лиц женского пола, продолжал пошлить, говоря о девушках в основном как об игрушках из секс-шопа, которые он успел попробовать.
– Дан, а помнишь, когда ты со своей девушкой пришел? Отойду, говорит, поссать. До туалета не успел дойти, как ему на шею набросилась очередная малолетка. А он и не сопротивляется, да, Дан? Его девушка в соседнем зале сидит, а его там практически насилуют.
– Ай-ай-ай! – укоризненно покачала головой Виктория.
– Клевета! Я просто был так пьян, что не мог сопротивляться чужим ласкам. И что я мог сделать? Она же девушка. Я девушек не обижаю, – в ответ Филл только рассмеялся еще громче.
Игра у Филла шла с переменным успехом, как и у всех за столом. Но удача, тем не менее, сегодня явно отдавала предпочтение Даниэлю. Между партиями собравшиеся рисовали картами белые дорожки из кокса, чтобы перейти на новый уровень сложности игры. И совсем расслабившаяся Виктория уже не спорила с Данни о том, как надо жить, и просто делала, как он. Виски, сигары, наркотики. Жизнь прекрасна!
– Неужели все эти подонки окажутся потом в раю ангелами? Где вообще в этом мире справедливость? – прошептала Вики, презренно оглядывая взглядом присутствовавших.
Данни пожал плечами.
– Мир людей несправедлив, и всё в нем относительно. Числитель относителен знаменателю. Какие бы миллиарды у тебя ни числились в верхней части дроби, всё в итоге решает знаменатель, – Даниэль вновь сосредоточился на картах.
– Фул Хаус, детка! Йеее! – Данни двумя руками сгреб выигрыш очередной партии. – А мне с тобой везет, Вики,– она громко рассмеялась, запрокинув голову. Данни взял бутылку текилы и с криками восторга и улюлюканьем, перевернув ее над головой Вики, вылил всю бутылку на девушку, пока она продолжала смеяться. В рот попадало совсем немного, текила текла по губам, по шее, струйками спускаясь в декольте, а Данни поцелуями собирал капельки напитка с ее шеи.
Вики встала, чтобы выжать футболку, насквозь пропитанную текилой. А Данни тем временем распихал выигранные им деньги по своим и ее карманам. Вики лишь на секунду вспомнила о дроби, увидев, как знаменатель Даниэля прибавил несколько баллов за эту «благотворительность». Но проверить собственную дробь у нее не было ни желания, ни возможности (в клубе нигде не было ни зеркал, ни отражающих поверхностей).
В этот момент в комнату вошла ослепительно прекрасная и утонченная девушка, ища кого-то взглядом. Смех и разговоры в комнате немного притихли.
– Мадлен! Красотка моя!
– Данни! Тебя целую вечность не было видно! Куда ты пропал?
– Много работы было, – как-то не очень убедительно прозвучал его голос, да и числитель предательски дернулся.
– Когда это тебя останавливало от того, чтобы заскочить в клуб на недельке?
Даниэль, кажется, даже забыл о существовании Виктории, погрузившись в разговор с этой обворожительной блондинкой с ярко накрашенными красной помадой губами, шикарным декольте, в вечернем облегающем красном платье с очень высоким разрезом вдоль правой ноги. Ей было необязательно даже быть столь яркой, чтобы обращать на себя взгляды всех присутствовавших. Она излучала уверенность и выглядела вызывающе дерзкой.
«Красотка, значит! Да еще и «моя»», – Виктория резко почувствовала недостаток внимания к собственной персоне и ненавязчивые уколы ревности, поэтому решила «на зло» своему спутнику переключить свое внимание на Филла.
– Вики, да у тебя вся одежда мокрая от текилы. Пошли, я тебе покажу, где здесь можно переодеться, – сдерживая улыбку, предложил Филл.
– Пошли, – доверчиво и игриво ответила она. Но Данни уже не видел и не слышал их.
Сногсшибательная блондинка взяла его под руку и повела в менее шумное место в чил-аул зоне.
– Я бы тебе еще, может, и поверила бы Данни, если бы твой числитель хоть на секунду замер бы на месте, но ты ведь уже совсем бессовестно врешь. Что-нибудь серьезное случилось?
– Да, ничего страшного, не переживай. Просто слишком много думаю, последнее время, – он растянул свой рот в улыбке, стараясь выглядеть как можно беспечнее, и добавил невзначай. – О жизни.
– Думать в наше время особенно вредно. Признавайся, куда ты дел веселого, жизнерадостного Данни, мошенник? – она шутливо улыбнулась, проведя рукой по его ладони.
– Просто надоело всё. Настолько надоело, что у меня появилось чувство, будто кто-то вырезал мое сердце и там теперь пусто. И представляешь, я ничего не чувствую. Мне всё абсолютно равно. От этого перманентного уныния и безразличия мой числитель стал самопроизвольно прибавлять баллы. Отвратительное, знаешь ли, ощущение – понимать, что ты не получил никакого удовольствия за прибавленные баллы, – он криво улыбнулся.
– Ну, видишь, что-то ты все-таки чувствуешь: отвратительные ощущения, – хихикнула Мадлен.
– От этого уныние только растет.
– А что это за девушка с тобой была?
– Я нашел ее в старом ночном клубе «У Джонса».
– Там, где мы с тобой познакомились?
– Именно.
– Что ты там забыл? В этой дыре! Этот клуб уже давно ниже твоего уровня.
– Пришел за воспоминаниями и в поисках ответов на мучающие вопросы. И представь, я нашел там эту крошку с бесконечно растущим числителем. Может, благодаря ей, я смогу понять, почему мой так барахлит.
– Ты просто слишком много думаешь, Данни. Отсюда кризис среднего возраста. А грусть и печаль всегда отражаются на числителе. Я думаю, весь фокус в том, чтобы просто не думать о жизни.
– Я не думаю, я чувствую. И еще я чувствую, что нас с Викторией что-то объединяет. Она заставляет мое сердце биться быстрее, когда я смотрю в ее глаза. Но меня не покидает чувство, что это нечто большее, чем просто влечение. Она…она просто нужна мне. Вот что это. Просто рядом. Даже сейчас, хотя я знаю, что она неподалеку и никуда не денется отсюда.
– Если она тебе так нужна, то я бы не оставляла ее наедине с Филлом. Он ее хорошему не научит. Ты же знаешь его, – усмехнулась Мадлен.
– За что я тебя люблю, Мадлен, так за то, что ты умная… Здравая мысль, луч света в моей темной пьяной голове, – он поцеловал ее в щеку. – Пойду к ним.
В комнате, где они играли в покер, Вики не оказалось, но подкреплённые алкоголем и наркотиками молодые люди подсказали Даниэлю, что она «развлекается с Филлом и ребятами где-то наверху». Тот самый «вверх», о котором они говорили, представлял собой подобие элитного отеля с почасовой оплатой и дополнительными услугами борделя.
– Вот подонок! – выругался Дан и практически сразу протрезвел, благодаря той дозе адреналина, что хлынула ему в кровь, когда он осознал, что сам виноват в сложившейся ситуации и что не надо было бросать эту невинную девушку одну. Он даже представить себе не мог, как будет завтра извиняться перед ней. А вдруг она так обидится, что поднимет весь город на голову лишь бы прикрыть это очаровательное местечко.
В надежде избежать всех тех неприятных сцен, что нарисовались у него в голове, он побежал наверх. Он беспардонно врывался во все номера подряд невзирая на таблички «Не беспокоить», так как никакой другой возможности узнать, где находится нужный тебе человек здесь нет. Перед его глазами мелькали самые интимные сцены из жизни неизвестных ему людей, а он пытался распознать в переплетенных обнаженных телах Викторию.
Открыв очередную дверь, он увидел ее обнаженную, полностью отдавшуюся страсти в окружении четырех парней и двух миниатюрных близняшек-азиаток. Ее числитель был раза в полтора больше знаменателя. Это выглядело возбуждающе и пугающе одновременно, учитывая общую длину ее дроби. Из такого ада сложно, если вообще возможно, выбраться. И это его вина по большей части.
Секунды две он, замерев, стоял в растерянности и решал, как следует поступить. Злость и негодование окончательно вернули его мозг в состояние, которое принято считать трезвым.
Он долго шатался по коридорам отеля, не думая ни о чем, потому что думать уже совсем не хотелось. Когда сдерживать поток мыслей стало совсем тяжело, он решил заглушить его хорошей порцией алкоголя. Хотел для лучшего эффекта добавить еще чудодейственный порошочек. Но не стал этого делать, оставшись верным своему принципу: в одиночестве наркотики принимают только наркоманы. Окончательно убедившись в том, что он больше не способен думать и бодрствовать, Дани поднялся наверх в одну из комнат. На автомате повесил табличку «Не беспокоить», замков на дверях все равно не было. Грохнулся в одежде на кровать и отключился на несколько часов. Беспокойный насыщенный сон не позволил ему долго наслаждаться отрешенностью мира снов, ни секунды не давая отдыха мозгу. Он открыл глаза. Усталость и безрезультатные попытки уснуть. Это ужасное сочетание легло тяжелым камнем на сердце. И он решил отдаться напору мыслей.