В 300 милях от княжества, где проживают герои, с которыми мы уже успели познакомиться, раскинулось между теми же морями и горами столь же благодатное Артванское графство, правили которым граф и графиня Артванские. Кроме развитого сельского хозяйства и садоводства, графство славилось тем, что в его недрах был найден новый элемент таблицы Менделеева, названный в их честь - Артван. Хотя запасы его были мизерны, но уже просачивались на графские земли браконьеры, а посему штат графской полиции исчислялся десятками пеших и конных полицейских, охраняющих графство от грабежей.
Графиня Берта.
В графской семье подрастала девочка по имени Роберта. Домочадцы звали её просто Бертой. Рыженькая, хрупкая девочка росла тихой и послушной. Она любила своих папу и маму, дворецкого Мартина, его племянницу, кухаркину дочь, которая, по капризу судьбы, тоже была рыженькой и хрупкой и звали её Роберта, сокращённо Роби. Но больше всего на свете девочка любила петь. Талант и абсолютный слух обнаружились у неё с ранних лет. Граф купил ей фортепьяно "Рёслер" фирмы PETROF, пригласил из столицы учительницу с консерваторским образованием. Родителей умиляло, когда их маленькая девочка, садилась к инструменту и крошечными пальчиками играла сочинения великих Бетховена, Моцарта, Чайковского. Гости благосклонно слушали, мечтая, чтобы это уже поскорее закончилось и их пригласили к столу. К десяти годам Берта освоила гитару и стала сочинять песенки, придумывая к ним слова. Свои песни она исполняла только одной Роби, а та была благодарной слушательницей, слушая её с восторгом.
Папа и мама считали всё это просто детским увлечением, чётко зная, что их дочь, окончив школу, отправится учиться на врача или юриста. Но Берта росла, а увлечение не проходило, она знала чётко - у неё есть Мечта - она станет всемирно известной певицей, такой, как была Мадонна. Девушка тайком записала два диска со своими песнями и отправила в Заокеанию известнейшему музыкальному продюсеру А..
Прошло два месяца. Берта уже все глаза проглядела, высматривая почтальона. Письмо пришло. Продюсер А. приглашал её на собеседование. Видимо, фортуна была на её стороне. То ли продюсер оказался в отличном настроении, когда прослушал её диски, то ли и в самом деле он искал новую исполнительницу, работающую в мейнстримном жанре, готовую практически мгновенно взлететь на вершины рейтингов и так же мгновенно исчезнуть.
Восторгам её не было предела. Она едва дождалась вечернего ужина, ни к чему не притронувшись, и после десерта заявила родителем:
- Папа, мама, я уезжаю в Заокеанию, меня пригласили на собеседование.
Папа утёр губы салфеткой:
- Ты собралась в Гарвард или Стэнфорд?
- Нет, я еду в Заокеанию, чтобы стать великой певицей.
Мама побледнела. Роби кинулась к ней с флаконом нашатыря.
Папа стал заикаться:
- Пе... певи... цей... Ты рехнулась? Дочь графа Артванского будет потешать публику, как дешёвая... Прости, дорогая, - он поклонился жене.
- Ни... за... что! Посмотри! Ты убиваешь свою маму, ты позоришь нас. Мартин! Запри дерзкую девчонку в её комнате, пусть поразмыслит до утра.
Утром дочь предстала пред своими родителями с синяками под глазами, но с непоколебимой решимостью следовать своим путём.
- Ну, что ты решила? - процедил граф свозь зубы.
Девушка подняла на него покрасневшие от слёз глаза и вздёрнула подбородок:
- Я стану великой певицей!
- Ах, так... А ты не забыла, голубушка, что ты с детства помолвлена с князем Дороном? Так вот моё решение - замуж! Я отправлю немедленно письмо князю Варнону. Ты едешь поближе знакомиться с женихом, мы с мамой уезжаем в Баден-Баден на три недели, у мамы разыгралась мигрень от твоих глупостей, а когда вернёмся, сыграем свадьбу. Замуж! Родишь троих детей - забудешь о песнях. Мартин, не сводить с неё глаз.
Кухаркина дочь Роби.
Роберта, Роби, жила с мамой, папой и маминым братом Мартином в маленьком домике на территории графского поместья. Мама служила у Артванских поварихой и слава о её кулинарном искусстве тянулась далеко за пределы графства. Папа будучи потомственным дворецким, манерам и обхождению выучился в Париже. Мартин, достигнув восемнадцати лет, тоже был отправлен на учёбу в столицу Франции. Граф собирался по окончанию учёбы подыскать ему достойное место. Только доучиться до конца Мартину так и не пришлось.
Роби едва исполнилось два года, когда её родители погибли. Они возвращались поздно вечером из столицы, где проходил предновогодний праздник кулинарии. Уставший водитель не справился с управлением на скользкой дороге, автобус сорвался в пропасть.
Мартин вернулся в графство, получил должность дворецкого и посвятил свою жизнь маленькой племяннице. Девочка росла, с удовольствием крутилась среди поварих на кухне, учась всему понемножку, чему не успела её научить мама.
Роби и Берта, сдружились, ходили в одну школу, помогали друг дружке с уроками. У них даже подчерк был одинаковый. И когда Берта засиживалась допоздна у фортепьяно, Роби делала за неё уроки.
И сейчас Роби прокралась тихонько в комнату Берты и девочки сидели, обнявшись, не зная, что делать. Берта не прекращала плакать, а Роби утешала её, гладила по таким же рыжим, как у неё волосам и думала, думала... В какой-то момент её осенило! Всё оказалось так просто! Им только нужна была помощь Мартина, но Роби была уверенна, что он ей не откажет.
- Берта! Я придумала! -
Она так громко закричала, что девочки испугались, не разбудили ли спящих родителей.
- Послушай, Берта, - Роби перешла на шёпот, - ты едешь в Океанию, а я вместо тебя к князю. Они помнят тебя рыжей худой девчонкой, не важно, что у тебя глаза зелёные, а у меня карие. Вряд ли кто заподозрит нас в подмене. Я сяду в машину якобы провожать тебя. Мартин отвезёт тебя в аэропорт, а потом доставит меня к князю. А граф с графиней и не поймут ничего, они завтра улетают на воды лечить мигрень графини.
Берта не сводила с подруги сияющих глаз. Но вдруг она нахмурилась:
- Роби, но ты же не собираешься выходить замуж за Дорона? А что будет, когда они узнают правду?
- А ничего не будет. Лишь бы ты своего добилась. Дорон всё равно на мне не женится. У нас строго с этим - закон гласит, что знатным вельможам запрещено жениться на кухарках и прочих простолюдинках. Ну, поругают меня, голову-то не отрубят.
Глава 3.
Старый князь
Князю Варнону что-то плохо спалось в эту ночь. Он поднялся на заре совсем разбитый и спустился на кухню попить молока. Отхлебнув из кувшина, князь сплюнул - молоко скисло. Странно, что Николь не убрала его вовремя в холодильник.
"Говорил же я, - ворчал князь, - нужно взять на лето кухарку из деревни, пока наша отправилась к дочке погостить. Так нет же! Девчонка всё клянчила, я сама... сама... Вот, теперь молоко скисло, придётся пить кислое. Да и кости все болят, к дождю, что ли... Эх, годы, годы. А ещё эти тараканы... Не к добру это".
Старому князю приснились ночью дохлые... бр..ррр... тараканы. А он верил в приметы. Так голодным он и поплёлся осматривать хозяйство. Выпустил коров и овец к пастуху на выпас, подсыпал зерна птице, налил свежей водички, убрал в клетках у кроликов. Пора собираться на службу. В это время к воротам подкатил белый джип с гербом графства Артванского и шустрый посыльный спросил у князя:
- Слушай, холоп, мне тут письмецо передать для его величества.
Вспыхнув до корней волос, князь забрал цидульку и, сунув вертлявому медный грош, отправился домой.
"Чего там графу понадобилось от меня? - размышлял Варнон по пути. - Может графиня родила и зовут меня на крестины? Ладно, чего гадать".
Присев к кухонному столу, он вскрыл конверт. Брови его полезли на лоб. Чем дальше он читал, тем выше они подымались. Пришедшая на кухню Люннета так и застала старшего брата остолбеневшим с листком в руках.
- Ей, Варнонушка, ты жив? Что стряслось-то?
- Мне тараканы приснились.
- Какие тараканы?
- Дохлые...
- Ты в своём уме? Я бегу за доктором...
- Стой, сядь, не беги. Граф Артванский требует немедленно сыграть свадьбу Дорона с дочерью его Робертой.
Люннета всплеснула пухлыми ладошками:
- Это когда же он успел, проказник? Ведь только из Лондона вернулся, шалунишка. Ну и дела... Что же граф-то не усмотрел за дочкой...
- Люнетта, замолкни и так тошно. Дорон её лет пятнадцать не видел. Когда он родился, а у графа родилась дочь, ты помнишь, в каком я был состоянии? Жену потерял, дитё малое. Я пил, как сапожник. И как-то, выпивши с графом, решили наших детей поженить, объявили помолвку и даже какой-то документ у нотариуса подписали. Теперь Артванские уезжают в Баден-Баден, а невеста в выходные приезжает к нам знакомится. Позови парня, скажи, пусть готовится. Мне на службу пора.
- Успеешь, никуда от тебя служба не денется. Ты отец, ты и скажи. - Люнетта была непреклонна.
На кухне появилась Николь, умытая и свеженькая с улыбкой на устах. Она поклонилась князю и княжне:
- Что желаете на завтрак? Оладьи или кашу? А хотите, сделаю ваши любимые гренки с сыром?
- Мне смолы горячей, - отрубил князь. - Слушай, Николь, тут невеста к Дорону приезжает, побеспокойся, чтобы ей приготовили комнату. И на ужин сообрази что-то праздничное. Деньги в тумбочке.
Князь ушёл, оставив девушку застывшей посреди кухни в полной растерянности. Куда девался румянец с круглых щёчек и блеск из глаз...
Старый князь постучал в комнату сына и, не дождавшись ответа, вошёл. Дорон ещё спал, пришлось его разбудить и огорошить:
- Так, юноша, к тебе приезжает невеста. Кто, когда и почему тебе расскажет Люнетта.
- Папа, князь Варнон, ваше превосходительство, я не хочу жениться, я хочу учиться и...
- Тебя никто не спрашивает. Меня тоже женили и не спросили. Всё. Мне пора.
Посчитав свой отцовский долг выполненным, князь отправился собираться на службу.
Кухаркины дочки.
Дождавшись ночи, бедная Николь отправилась в сад, чтобы вдоволь нареветься.
Рыдала в кустах бедная девушка, а Луна не знала, как ей помочь и утешить. И юноша, подошедший к девушке в темноте, тоже не знал, как утешают юных плачущих барышень и потому стал делать то, что подсказало ему сердце. Он привлёк девушку к себе, стал осторожно гладить пышные чёрные кудри, целовать сладкие губы, нежную шею, тёплые плечи. А девушка всё шептала: