Я проскальзываю мимо, женщины показывают, что они не совсем отрешились, отвлекаются, здороваются со мной.
Красный халат незнакомки контрастирует с зелеными, недавно выкрашенными стенами лестницы и трубой мусоропровода, ящик которого покрыт темно бордовой краской. Бежевая жизнь сменилась на зеленую. Свежая краска покрыла годами копившиеся надписи на стенах – целая эпоха ушла. На стенах между шестым и седьмым этажами последние два года тусовались многочисленные персонажи детских мультиков, нарисованные трудолюбивой Томкой в те времена, когда она ещё не курила, не входила со своей сигаретой в сложный мир взрослых, а пыталась укрыться от проблем не слишком веселой своей детской жизни, разрисовывая стены любимыми персонажами мультиков. В основном, она рисовала персонажи американских анимационных фильмов: их легче рисовать, они очень четкие, упрощенные и врезаются в память.
Долгое время эти хомяки, утки, свинки и прочие, воспроизведенные исключительно по памяти и очень точно, резвились на лестничном пролете нашего подъезда между площадкой мусоропровода и площадкой лифта на седьмом этаже.
Даже совсем не понимающему человеку ясно было, что на лицо талант, и следует учить Тамару основам изобразительного искусства, но матери развивать Томкины способности не приходило в голову, не до талантов дочери ей было. Это была высокая, красивая женщина, но разрушительное влияние алкоголя уже явственно проступало на лице.
Светлана входила в лифт, высокомерно отвечала, прищуривая глаза, если с ней здоровались, всем своим обликом говорила: я знаю, что вы обо мне думаете, но мне плевать. Темные глаза слегка косили в стороны, красная помада пунцовела на губах. И мне становилось страшно за девчонку, кареглазую Томку с длинной косой, тянущую свою детскую ещё жизнь с пьющей матерью.
В отличие от Димкиной матери, Светлана никогда не орала, не скандалила с окружающими, а в гордом одиночестве безмужней молодой женщины стремительно катилась по наклонной плоскости всё ниже и ниже.
Как-то раз Тамара курила одна, и я с ней разговорилась. Мне понравилось, как разумно отвечала девочка, как улыбалась, спокойно и приветливо.
– А девочка-то ничего выросла, – сказала я Наташе при встрече. – Хорошая.
– Прекрасная девочка, – согласилась Наталья, – просто на удивление, учитывая всякие обстоятельства.
Обстоятельства, нам обеим известные, мы уточнять не стали.
Года два эта компашка из трех женщин курила на площадке у мусоропровода, а потом её вытеснили молодые парни с шестого этажа, приходившие к Викиным сыновьям и Виктору, Натальиному младшему.
Спустя пару лет я поднималась вечером в лифте вместе с Томкой и расспросила её, что она делает, как поживает. Она училась в колледже на повара, скоро должна была закончить, начать работу. Уже проходила практику в ресторане, ей нравилось.
А кто была та загадочная женщина в красном халате? Надо бы у Натальи спросить.
19
Пока Сашка, Викин старший, не ушел в армию, темной стеной стояли его дружки возле мусоропровода: не протиснуться и, главное, в отличие от аккуратных женщин, всю лестницу пеплом засыпа́ли. Таня страшно сердилась на них, но не умела проявить агрессивность и выгнать или хотя бы призвать к порядку, как это делала Любовь Ивановна, бывшая соседка напротив, за что в свое время и пострадала. Таня же тихо, шу-шу, жаловалась мне, высказывалась, что она по этому поводу думает, но я отмалчивалась: грязь на площадке мне не нравилась, но парням был срок в армию идти, и что их там ждало, неизвестно, так что пепел на полу выглядел на фоне их будущего мелочью, делом житейским.
20
В трудную для себя минуту познакомилась я с Валей. Мама лежала с инсультом, и приглашенный мною врач нейрохирург назначил лечение, капельницы в вену.
Я пошла вниз к Наташе, а не рядом к Лене. Наташа человек общительный, а Лена вроде меня, и за информацией я спускалась вниз, а не звонила направо.
– Не знаешь, кто у нас медсестра?
Наташа в курсе моих семейных обстоятельств, она сочувствует моей маме. Они дружили, и Наташа делала ей массаж, днем, когда я бывала на работе, лечила её остеохондроз, мягкий массаж делала, и маме было лучше. Во всяком случае, её утешали знаки внимания.
– Зина, с первого этажа, она же медсестра, ну та квартира, что возле лифта слева, – говорит мне Наталья.
Я давно знаю Зину, мы здороваемся и перебрасываемся парой слов уже много лет, но что она по профессии медсестра, я не знала. Иду к своей тезке, звоню Зине, объясняю, что мне нужно капельницу поставить. Зина мне отказывает:
– Я этим не занимаюсь, – говорит она.– Капельницы Валя ставит, поднимись наверх, на девятый, она там живет, квартира, как наша. Да ты её знаешь, наверное.
Конец ознакомительного фрагмента.