Сима рыжая, по привычке, заявилась около часу, включила свет и начала шуметь, двигать стулья и пыхтеть. Я её вежливо попросила:
- Сима, выключи свет, пожалуйста.
Даже не повернув голову в мою сторону, она отцепила шиньон, положила на тумбочку и вышла из комнаты. Я терпеливо ждала, пока она вернётся и развесит свои тряпки на моей кровати. Наступил час моего триумфа. Поднявшись, взяла в одну руку её нашлёпку, в другую - ножницы:
- Сима, перестань включать свет и шуметь, когда мы спим.
- А то что будет?
Проснувшаяся Даша, села на кровати и, с трудом сдерживая смех, молча переводила взгляд с меня на Симу.
А та, похоже, не отдавала себе отчёта, сколь решительно я настроена. Молча отстригла с края шиньона рыжий кусок, и он медленно спланировал, распадаясь на пряди. Это было красиво!
- Ты идиотка, уродина длинноносая... - Она кинулась ко мне. Я сделала шаг назад:
- Сима, сними бельё с моей койки, я прошу тебя в последний раз.
- Ты больная, по тебе психушка плачет.
Схватив двумя пальцами её трусы, я открыла окно и выбросила их со второго этажа. Сима застыла.
- И учти, ещё раз это повторится, удушу тебя ночью подушкой.
С этого дня в комнате наступило холодное перемирие. Подозреваю, что Сима перестала спать по ночам.
За мартом наступил апрель, весна раскрасила деревья и кустики в зелёный цвет. Сбросив тяжёлую зимнюю одежду, девушки перешли на лёгкие плащики. Туфельки украшали стройные девичьи ножки в тонких чулках, освободившиеся от грубых сапог, либеральная мода на мини позволяла рассмотреть их во всей красе. Даже не верилось, что ещё несколько месяцев и подойдёт к концу первый курс нашей учёбы.
В тот апрельский день Даше нездоровилось уже с утра. Она еле отсидела три пары, за обедом поковырялась в тарелке с кашей. Когда мы вернулись в комнату, её уже знобило и болело горло. Симок, как назло, не было дома. Я стала рыться в тумбочке у Симки рыжей. Ну и бардак у неё! Конспекты вперемешку с драными чулками, пачки ваты, старый тапок... о, наконец, маленькая сумочка, в которой я нашла термометр и лекарства. Приняв жаропонижающее, Даша уснула. Собрав наши грязные халаты, я направилась в прачечную, когда в комнату громко постучали. Засунув свёрток под кровать, я приоткрыла дверь. На пороге стояли двое взрослых дядек...
Глава 9
Двадцать шесть лет было этим "дядькам", но мне, восемнадцатилетней, они казались пенсионерами. Одного из них я знала. Тощий, лысеющий блондин, Эрик, друг Симы чёрненькой. Второго я видела в первый раз. Высокий упитанный брюнет, крупные черты лица, полные губы.
- Симок нет, - заявила я и потянула дверную ручку на себя. Брюнет успел схватить меня за рукав:
- Слушай, это ты та самая Анастасия, которая грозилась удушить Симону? - Он оглушительно расхохотался.
- Тише вы, у меня подруга больная, только что уснула...
- Больная!? Так мы же почти врачи. Эдик, где твоя сумка?
Бесцеремонно оттолкнув меня в сторону, они вошли в комнату и направились к спящей Даше.
- Эрик! Доставай шприц, скальпель, спирт, будем девушку оперировать. А ты принеси кипятку.
- Никуда я не пойду, и вас с ней не оставлю. И, вообще, у меня нет чайника.
Даша от шума проснулась и с удивлением смотрела по сторонам.
- Конечно, только ты выйдешь, мы её сразу вскроем. Тебе останется только зашить. Мы так всегда поступаем с первокурсницами. - И он опять расхохотался. Клоун. И зачем он пошёл в медицину? - Ладно, ты видно только с Симоной храбрая.
Он постучал кулаком в стену, высунулся в окно и проинструктировал соседей, что нужно делать. Пока, достав фонендоскоп и ложечку, послушал Дашу, посмотрел горло.
- Ничего страшного, вирусная инфекция.
Через несколько минут соседи доставили нам горячий чайник, баночку с мёдом, малиновым вареньем и, почему-то, солёными огурцами.
- А теперь нужно отпраздновать счастливое спасение тяжёлой больной. Эрик, доставай.
На столе появились кружок домашней колбасы, кусок сала, крашенные яйца, белый хлеб и бутылка с прозрачной жидкостью.
- Попробуйте, девушки, это сливянка, не какой- то бурачный самогон. Вы помните, что сегодня Пасха? Выпьем же и, наконец, познакомимся. Это - Эдик, а я - Зураб. Мы учимся вместе, коллеги. Вы, как уже знает весь медфак, Анастасия, а спасённая красавица...
- Даша, - почему-то ответила я. Зураб? Армянин, что ли? Похож...
- Ага, Зураб, так зовут всех злостных алиментонеплательщиков. - Он опять рассмеялся, показывая белые зубы с маленькой щербинкой впереди.
- Злостные...что? - у меня сегодня что-то с юмором было туговато.
Когда через час или два вернулись расфуфыренные, накрашенные и тоже не очень трезвые Симки, они застали живописную картину. Две пьяненькие девочки в компании с двумя парнями, успешно прикончившие бутылку сливянки. Эрик откровенно ухаживает за Дашей, гладит её по ручке, Зураб рассказывает обязательные анекдоты про морг и оживших мертвецов, все весело хихикают. Симка чёрненькая тут же уселась Эрику на колени и принялась его целовать, а рыжая подсела к Зурабу, чмокнув его в щёчку. Она то трогала его за руку, то касалась плеча. У меня вдруг испортилось настроение, да и Даша откровенно клевала носом.
- Так, концерт окончен. Девушка больная и хочет спать. Забирайте свою колбасу и сматывайтесь. Всё на сегодня.
Гости нехотя засобирались и ушли, захватив с собой Симу чёрную.
Уложив Дашу на дальней от окна кровати, укрыла всеми одеялами, распахнула настежь створки и, притащив ведро воды, собралась мыть пол.
- Ты чего расселась? - повернулась к Симе рыжей. - Не спать же нам в этом хлеву. Иди на кухню мыть посуду.
Симка тяжело вздохнула и, хотя никакого отношения не имела к нашей пирушке, послушно собрала тарелки и стаканы и ушла.
Утром, проснувшись, как обычно, в половине шестого, выглянула в окно. Моросил мелкий дождик, но это был не повод отменять ежедневную пробежку. Я накручивала круги по стадиону, ни о чём не думая, вдох - выдох, раз, два, раз, два... Колбасу ела? Ещё круг... Салом закусывала? Ещё один...
Вернувшись в общагу, спустилась в душ. Горячей воды, как обычно, не было, но мне не привыкать. И лишь возвращаясь в комнату, вспомнила, что халаты так и остались валяться со вчерашнего вечера под кроватью. Я без зазрения совести взяла бы Симкин, только я в нём утону. По счастью, нашёлся Дашин халат, а она всё равно сегодня ещё на занятия не пойдёт. Подошла к ней, пощупала лоб. Вроде не горячая, пусть спит.
Пары пролетели быстро, купив в столовой Даше кашу с тефтелями, отправилась домой. В комнате за столом восседали Зураб и Даша. Перед ней стояли кастрюля с разливной ложкой и тарелка, от которой шёл ароматный парок. Зураб приподнялся:
- Привет, Настя. Вот пришёл навестить больную. Хочешь куриной лапши?
Я что-то буркнула в ответ, мол, уже поела.
- Ладно, я пошёл, потом зайду за кастрюлей.
"Это что тут происходит? - поинтересовалась Та, Которая Внутри. - Зураб клеится к Даше?" "А тебе не всё равно?" - ответила я и опустилась рядом с Дашей на стул.
- Ты как? Я вот тебе тефтелей принесла.
В это время отворилась дверь и заявилась рыжая Сима с пакетом. Она вынула оттуда бутылку молока, и ещё кучу всего в бумажных обёртках:
- Вот, сейчас нагрею тебе молочка... - Глянув на заваленный продуктами стол, дружно рассмеялись.
Прошли недели две. Я вернулась в общежитие, Даша отрабатывала пропущенный материал. В дверь постучали. "Проходной двор" - подумала, открывая. В проёме стоял Зураб. Я уже поняла, что просто так его не выпроводишь, отчеканила привычное "Симок нет, Даши тоже нет, сейчас отдам твою кастрюлю..." и, повернувшись спиной, направилась вглубь комнаты. Хлопнула дверь. Ушёл...
Тёплая мужская рука легла на моё плечо, он повернул меня к себе лицом:
- Настя, я к тебе пришёл...
В комнате что-то изменилось, прошуршало, прозвенело, натянулось и застыло над нами... Я сразу поверила, видя своё отражение в его зрачках, он не улыбался, а только смотрел своими тёмными глазищами.
- Называй меня, пожалуйста, Ася, хорошо...
- Ася... - эхом повторил он. - Я приду завтра после занятий. Хорошо?
Мы не знали, что нам ещё придётся встретиться этой ночью...
Глава 10
Я застыла посреди комнаты, где меня и застала Даша:
- Ася, что с тобой?
- Не знаю... Скажи, только честно, как ты относишься к Зурабу?
- Как? Хорошо отношусь, или ты что... ты думаешь, что я в него ... Аська, он же влюбился в тебя с первого взгляда, только слепому не видно. Аська, а ты?
- Не знаю, я ничего не знаю, я ещё никогда ни в кого не влюблялась. Разве может быть вот так сразу? И что он во мне нашёл, я некрасивая, молодая и глупая, со мной даже поговорить не о чём. Да, голова забита умными цитатами из книг, а сейчас лишь сплошными: Jugale os, Lacrimale os , Malare os, . Malleus...* Мы плохо знаем друг друга. Он, Даша, взрослый мужчина, со своими потребностями, а я ко всем этим взрослым играм не готова. Даша, я совсем запуталась, не знаю, что делать, ведь любовь - это должна быть радость, а я копаюсь в себе и копаюсь...
- У тебя, Ася, аналитический склад ума, ты всё должна понять, по полочкам разложить, ты не умеешь жить легко. А тебе нужно научиться. Ты боишься ошибиться? А как ты будешь знать, что правильно, а что нет, если не попробуешь рискнуть. Он тебе нравится? - Я кивнула. - Тебя тянет к нему?
- И нравится, и тянет и, знаешь, когда он рядом, у меня никаких этих мыслей нет. Ты, Даша, любила когда-нибудь? Ты мне ничего не рассказывала, всегда отмахивалась?
- У меня, Ася, были двое мужчин. Я же работала до поступления в больнице санитаркой, производственный стаж нарабатывала и загуляла с нашим хирургом. Потом узнала, что он женат, а со мной спал в свободное время на дежурствах. А второй так, по дурости, в компании познакомились, и сама не знаю, как стали вдруг близки. Всё это у меня уже в прошлом, мне очень нравится один человек, мой сосед, он сейчас в армии. Я жду его, пока вернётся, может, мы встретимся, и у нас что-то хорошее получится.
Мы сидели на кровати, обнявшись, в темноте и молчали, пока не пришла Симка рыжая. Она испугалась, включив свет и увидев нас застывших, как мумии.
- Эй, девицы, вы меня испугали? Кто-то умер?
- Не умер, Сима, никто, давайте укладываться спать.
Уснуть я не могла, ворочалась с одной стороны на другую, и лишь закрывая глаза, видела опять, как он смотрит на меня... В какой-то момент я отключилась.
Сквозь сон в сознание проник посторонний звук, кто-то стонал. Даша! Ей плохо. Я бросилась к ней. Нет, она спала, свернувшись клубком. Сима... Я включила свет. Сима лежала на спине, белая, как снег, и стонала, закусив губу. По простыне расплывалось красное пятно. Раскрыв её, я увидела, что она утопает в луже крови.
- Сима, потерпи, я сейчас.
Разбудив Дашу, я пулей выскочила из комнаты, поднялась на четвёртый этаж и, ворвавшись в комнату к Зурабу, разбудила его:
- Скорее, скорее, Сима умирает. - Проснулись все. Он ошалело смотрел на меня. Я только сейчас сообразила, что я босиком, в коротюсенькой маечке. Он закутал меня в простыню, натянул спортивные штаны и побежал вниз, крикнув на ходу:
- Кто-нибудь вызывайте скорую...
Симу увезли в больницу. Я смотрела на окровавленную постель, мне хотелось всё это выбросить в мусор, но потом перед комендантшей не отчитаюсь. Скрутив всё в рулон, поставила в угол. Так было ещё хуже: голая кровать с металлическими пружинами, как будто Сима уже умерла. Я вздрогнула. Мы сидели с Дашей, не зная, что делать, пока не зашёл Зураб Он был уже одет:
- Я иду в больницу. У Симоны выкидыш, почти пять месяцев.
- Я с тобой.
Мы молча сидели внизу, взявшись за руки, пока не спустился врач и не позвал Зураба. Тот надел белый халат и поднялся наверх. 'Эй, - Та, Которая Внутри, изо всех сил толкнула меня в печень и ехидно спросила: - А дитятко у неё от кого? Что-то он больно суетится?'
Зураб вскоре спустился:
- Пошли, её почистили, сейчас будет спать, и нам бы не мешало пару часиков вздремнуть, занятия ещё никто не отменял. А ты молодец, кто знает, что могло случиться, если бы ты не проснулась.
Наверное, не нужно было спрашивать, но мне это очень мешало:
- Зураб, а кто... а от кого у неё ребёнок?
Он глянул через плечо, снимая халат, и серьёзно ответил:
- Анастасия, в мире, кроме меня, есть ещё несколько миллиардов мужчин репродуктивного возраста.
Обращался с тех пор он ко мне 'Анастасия', когда злился или был чем-то недоволен.
Мы вышли в ночь. Город был пуст. Холодная река темна и неподвижна, казалось можно, как Иисус Христос, перейти по ней на ту сторону. Вдали слабо светились, как маячки, отдельные окна общежития. Неугомонные студенты! И чего им не спалось в такую позднюю пору. Было прохладно, я поёжилась. Зураб обнял меня, я благодарно приникла к его большому тёплому телу. Забыв обо всех своих сомнениях, о Симоне (да простит она меня!), лежащей на больничной койке, о слезах, пролитых на Дашиной груди, утонула в его объятиях. Мы стояли на мосту и целовались, открывая первую прелесть чувственного соприкосновения. Губы уже горели, но я не могла и не хотела оторваться от Зураба, не хотела, чтобы эта ночь когда-нибудь заканчивалась...