— В каком смысле?
— Ну, это я образно. Не далее как вчера видел ее в библиотеке, где она мертвой хваткой вцепилась в Питера и пыталась у него что-то разузнать. Честное слово! – Сириус театрально приложил обе руки к сердцу. – Я просто спас малыша Пита! Мне показалось, что еще пара минут, и она насильно вольет ему в горло Веритасерум.
— Откуда у нее может быть Веритасерум? – вяло отмахнулся Ремус.
— Оттуда. Оттуда же, откуда и подозрительная книга о «разнообразных и неизлечимых магических заболеваниях». Насколько я помню, ликантропия тоже есть в этом списке.
Ремус тут же дернулся, поудобнее устраиваясь на кровати и сосредоточенно глядя на друга. Сириус тем временем начал аккуратно обгладывать мясо с куриного бедрышка, которое вытащил из необъятной сумки.
— Допустим так, — безэмоционально произнес Ремус. – Она все равно не догадается, кто я… Наверное.
— И какое слово ключевое?
— «Наверное»?
— Точно. Я не люблю эту твою Паркер, но она вцепилась в тебя стальной хваткой. Я до сих пор не пойму, почему она еще не догадалась о том, кто ты.
Ремус лишь пожал плечами.
— Разгадка, по сути, очевидна, а, значит, меньше шансов ее обнаружить. Никто не обращает внимания на самые простые варианты.
— Ну да. Послушать тебя, так оборотни разгуливают туда-сюда по всей магической Англии, — Сириус покачал головой. – Расскажешь, что произошло?
— А что произошло?
— Эмм… обязательно должно было что-то произойти, — Сириус коварно усмехнулся. – Никто не устоит против трех порций Веселящего Зелья.
Ремус секунду непонимающе смотрел Блэку в глаза, а затем подскочил на месте:
— Так вы подлили мне Веселящего Зелья?!
— Ага, — Сириус довольно ухмылялся. – Нашли рецепт… кое-где. Хотели помирить тебя с твоей ненаглядной. Видимо, не удалось?
— Удалось, — мигом помрачнел Ремус. – Еще как удалось.
— То-то я вижу, ты так от счастья светишься, что сбежал на целую неделю в ненавистную тебе старую лачугу. — Блэк наигранно важно покивал головой.
— Я ее поцеловал, — вдруг как ни в чем не бывало пожал плечами Ремус.
Сириус мгновение смотрел на друга, пытаясь понять: рассмеяться ему или же тот говорит серьезно.
— Я не шучу, — все так же спокойно сказал Люпин.
— А…
— Что, неужели тебя это так удивляет?
— Ну да, — все еще несколько удивленно отозвался Блэк. – Она же мрачная, противная и холодная. Как селедка.
Ремус уставился на друга, прожигая того взглядом. Сириус неуверенно поежился.
— Ладно, ладно. На вкус и цвет все девушки разные. Но, если ты, мой друг, после каждого более-менее важного шага в отношениях будешь убегать от партнерши… — парень выдержал многозначительную паузу. — Так и останешься девственником.
Ремус аж поперхнулся и возмущенно уставился на Сириуса.
— Ну да! Это же просто самая основная моя проблема.
— Будет, — уверенно кивнул Блэк. – Ты мне поверь. Когда-нибудь ты все-таки повзрослеешь, тебя начнут интересовать девочки, и вот тогда…
— Бродяга!!
Сириус, весело смеясь, отпрыгнул в сторону, заслоняясь от брошенной в него подушки трухлявым стулом.
— Ладно. Если без шуток, ты нам нужен. У нас нет ничего на АВ, эта дурацкая метка жжется, но уже меньше, и, по-моему, теряет силу. Мы с Джеймсом никак не можем понять, что нужно сделать, чтобы она указала нам на владельца.
— А я что могу сделать?
— Головой подумать. У тебя это лучше, чем у нас всех вместе взятых, получается.
— А Хвост?
— А Хвост… — Блэк ухмыльнулся и весело подмигнул другу, — повзрослел раньше тебя.
— О… — многозначительно протянул Ремус, не зная, что еще сказать. – Ну, думать я могу и здесь.
— Как тебе угодно. Может, попросить преподавателей, чтобы они и занятия здесь проводили? Лично для тебя? – Сириус покачал головой. – Послушай, Лунатик. Любому порой нужно время, чтобы повариться в собственном соку наедине со своими эмоциями и мыслями. Но, если ты и дальше собираешься здесь киснуть, я начну думать, что тебе просто нравится чувствовать себя отверженным и несчастным. И что менять ты ничего не собираешься. Очень не хочется думать, что я прав.
Ремус хотел было возразить, но Сириус по-кошачьи легко и грациозно поднялся с пола и скрылся в лестничном проеме. И, если себе честно признаться, он был абсолютно прав.
***
Эмили искала. Нет, не так. Она шла по следу. И не было ничего, что было способно сбить ее с пути. Беата, вечно неугомонная и неудержимая, теперь находилась вдалеке от нее – ослабляла бдительность Малфоя – а потому у когтевранки было до чертиков много времени, чтобы поразмышлять. После воскресной ночи Эмили часа три ворочалась в кровати и, наконец, лишь окончательно вымотавшись, забылась сном. Ее мучала неопределенность – что будет завтра? Как они будут смотреть друг другу в глаза? Что скажут? Что изменится? Девушка пыталась гнать эти мысли прочь – настолько тщедушными и инфантильными они ей казались.
Но, когда Ремус не появился на следующий день на завтраке, Эмили вздохнула с облегчением – разговор откладывался. На следующий день когтевранка начала волноваться. Потом – злиться. Далее она пришла в плохо контролируемую ярость, но голова ее оставалась холодной. И тогда Амели Вивиана Паркер, сжав челюсти, начала искать. С каждым новым часом поисков она переходила на новую градацию своей ярости, но от цели не отступалась. Она начала с малого – решила вытрясти душу из каждого, кто хоть немного общался с Ремусом. Все как один блеяли что-то невразумительное. Впрочем, возможно так получалось оттого, что видя взгляд мучительницы, все мысли улетучивались из голов ее нечаянных жертв. Трогать мародеров Эмили не спешила. «Они твердые орешки, — решила она. – Оставлю их на потом». Книги помогали Эмили расслабиться и успокоиться. Но разгадка пришла к ней не со состарившихся и пожелтевших страниц — разгадку ей принесла ночь. Засидевшись в библиотеке допоздна, на что она, как старшекурсница, имела полное право, девушка чисто случайно бросила взгляд в красивое стрельчатое окно. Луна, меланхолично взиравшая на нее с небес, молчала. Но и одного ее присутствия было более чем достаточно. Все паззлы как по волшебству встали на место, и мозаика собралась воедино. Эмили стало страшно.
Люпус, значит, волк.
Тот кентавр, которого они тогда встретила в Запретном Лесу, назвал Ремуса братом. А кентавры – полукровки.
Лунатик.
Полнолуние.
Оборотень.
Мысли были короткими, рубленными, но вескими.
Как много смысла теперь появилось в этом слове для Эмили Паркер. Древние гравюры со страшными чудовищами и лохматыми монстрами, истории, рассказанные в различных документальных книгах и хрониках, слова чистокровных волшебников, не понаслышке знающих, кто такие вервульфы – все это неожиданно взорвалось, вспыхнуло в голове Эмили и надолго оглушило ее. Это было просто не-ве-ро-ят-но. Немыслимо. Невозможно. Добродушный, теплый, спокойный и умиротворяющий. Как такой человек может быть кровожадным чудовищем?
Четыре года назад, только лишь поступив в школу Магии и Волшебства, Эмили, если бы кто-то рассказал ей об оборотнях, лишь рассмеялась. Она была магглом и воспитывалась на сказках и вымыслах. И все было не так уж и страшно. Но потом Эмили встретилась с Малфоем и его бандой, и поняла – волшебный мир жесток. Абсолютно так же, как и человеческий. И у нее были причины бояться всего, что может называться монстром, в каком бы обличье оно не находилось.
Размышления сводили ее с ума, и вчера, к своему стыду, девушка не выдержала. Она выловила в библиотеке Питера и буквально начала его «пытать». Пока что вопросами, но до действий, судя по всему, было уже недалеко. Ситуацию спас Блэк, который в прямом смысле слова оттащил друга от когтевранки, уже собиравшейся применить пару заклятий для «прочищения памяти» гриффиндорца.
***
— Я знал, Спринклс, что ты не так проста, как кажешься.
— Это когда это я казалась тебе простой, Блэк? – возмущенно изогнула бровь Беата.
Она была в кожаной Блэковской куртке, которую сама же и стащила с него пару минут назад, оставив парня мерзнуть на ветру в одной лишь белоснежной рубашке.
— Хм… ну иногда ты напоминаешь мне неуклюжую деревенщину, не способную вписаться даже в трехметровый проем.
— Да что ты! И кто из нас схлопотал метлой в глаз не столь давно? Не вы ли, Ваше Изящество?
— А из-за кого, интересно, я, как ты говоришь, — Сириус поморщился, — «схлопотал»? Ты на метле держишься хуже, чем старая, разменявшая третий десяток, курица!
— Где ты видел куриц, которые доживают до такого возраста, Блэк? Ты что, их генетически выводил?
— Гинэ… Гени… Что?!
— Генетически. Я и сама не очень-то знаю, что это значит, если честно, — вдруг примирительно произнесла Беата, возвращая на лицо привычную насмешливую ухмылку. – Слышала как-то от Паркер.
— Кто бы сомневался. Ладно. Черт с ней, с кинетикой, поговорим о деле.
— С генетикой, Блэк, с генетикой. Хорошо, давай поговорим, раз уж пришли.
— Ты нашла то, о чем говорила?
— О, чего я только не нашла… — Беата мечтательно закатила глаза. – Его спальня – просто кладезь улик на весь Слизерин, — слизеринка довольно осклабилась.
— Ну?… – Блэк смотрел нетерпеливо и несколько раздраженно.
— Расслабься, мальчик, — Беата лишь усмехнулась, когда Сириус недовольно дернулся. – Для начала: ты помнишь наш уговор?
— Помню, — мрачно буркнул Блэк.
— Нет-нет, так не пойдет. Еще раз – ты, — Спринклс выделила слово интонацией, — помнишь наш уговор?
Блэк на секунду прикрыл глаза и, устало вздохнув, ответил тоном «ну нельзя же быть такой тупой»:
— Да, я помню наш уговор. Я не трогаю, даже не прикасаюсь, даже не смотрю, — Блэк скривился, — как будто мне очень этого хочется… И даже не вспоминаю о том, что существует слизеринец… как его… Ой, извини, я уже забыл его имя. Видишь, держу слово.
— Северус Снейп, — Спринклс усмехнулась. – Все верно. Ну а я в свою очередь достаю тебе компромат на своих собратьев по разуму. На некоторых из них.
— Так ты принесла? – нетерпение вновь появилось во взгляде Сириуса.
— Принесла. Еще один вопрос, Блэк, и я от тебя отстану. Почему ты согласился так быстро? Ненавидел Снейпа на протяжении шести лет, и вот – так просто сдался.
— АВ шифруется, а у нас на данный момент нет козырей в рукавах. Никто не знает, что за шутку он выкинет в следующий раз и когда он это сделает, — наигранно небрежно отозвался Блэк. — Нам нужно иметь запасной план на крайний случай.
— Запасной план? И ради АВ, — Беата подозрительно прищурилась, — ты готов отказаться от многолетней вражды с Северусом? И от мести за то, что он был более близок к Лили, чем любой из вас? Серьезно? Брось, Блэк. Если бы это было важно для мародеров, ко мне бы пришел, например, Питер. Но не ты.
— Послушай, Спринклс, — раздраженно начал Сириус, — мне тоже, откровенно говоря, не ясно, почему ты решила сдать свой собственный факультет в руки мародеров. И более того, мне не ясно, с чего ты решила поведать мне о том, что вы с Паркер, оказывается, не ссорились, а всего лишь решили разыграть слизеринского ублюдка. Я не твой лучший друг, и то, что ты раскрываешь мне ее секреты, выглядит, мягко говоря, странно.
— Ничего таинственного в этом нет, Блэк, — Беата пожала плечами. – Паркер играет в свои игры, я – в свои. Ты, как бы это удивительно ни звучало, не дурак, — Блэк только закатил глаза, — и я сомневаюсь, что ты начнешь болтать о происходящем направо и налево. Тебе это столь же не выгодно, сколь и мне. Ваша последняя шутка была крышесносной, даже я это признаю, но у вас не так уж и много идей и возможностей на данный момент, а АВ… у АВ всегда найдется в запасе парочка припрятанных фокусов. Я просто не хочу смотреть, как он раскатывает вас в лепешку перед всей школой. Это неимоверно скучное зрелище.
— Это не объясняет того, почему ты сама пришла ко мне с этим предложением. Сама предложила эту сделку, сама все мне рассказала, попутно выдав секреты лучшей подруги. И говоришь, что все это – лишь от скуки? Да еще перед этим подкинула нам рецепт Веселящего Зелья. Как ты тогда сказала? «Специально для Ремуса, с любовью?» Мы, к слову, очень удивились, когда проверили зелье и не обнаружили в нем ни одной смертельной составляющей. Без обид, Спринклс, но более натянутого объяснения я не слышал с тех пор, как Лунатик врал нам про то… — Блэк осекся, понимая, что чуть не проговорился, и быстро исправился: — про то, что он равнодушен к Эмили.
— И вы в это поверили? – Беата насмешливо фыркнула, с толикой наигранного удивления разглядывая Блэка и делая вид, что не заметила осечки в словах гриффиндорца. – Наивные создания. Впрочем, ответ за ответ. Ты рассказываешь, почему столь легко отцепился от Северуса, я — почему пришла к тебе.
— Ты ведь прекрасно знаешь, что я не отвечу, — голос Сириуса мгновенно похолодел, на что Беата лишь очаровательно улыбнулась.
— Именно, Блэк. Я прекрасно это знаю, а потому знаю и то, что и мне не придется отвечать. Мы в равных условиях, тебе так не кажется?
Сириус еще пару секунд пристально изучал лицо Спринклс, а потом, тряхнув головой, произнес:
- Так что насчет компромата?
— Так-то лучше. Вот, — слизеринка ухмыльнулась, доставая из видавшей виды сумки толстую темно-коричневую кожаную тетрадь, потрепанную и перетянутую крепкой золотой нитью. – Это дневник Малфоя, особый дневник, — она коварно усмехнулась.
Глаза Сириуса тут же загорелись, и он дернулся в сторону слизеринки, дабы поскорее забрать бесценную вещицу, но Беата ловко увернулась.
— Не так все просто, Блэк. Это не тот дневник, в котором описывается, что он ел на завтрак и какую книжку прочитал перед сном. Это записи всех его темных мерзких делишек, которые он творил вместе со своей… свитой. Ну, знаешь – Крэбб, Гойл и прочие выродки.
— И? – Блэк непонимающе нахмурился.
— Я читала то, что здесь написано. Отдам тебе вторую половину, а первую оставлю себе. Кое-что в ней не должно выйти за пределы моего факультета.
Сириус секунду смотрел непонимающе, а затем в его глазах промелькнуло озарение:
— Паркер…
— Точно. Паркер.
— Могла бы просто скрыть.
— Скрыть что? Нельзя из магической тетради удалить пару страниц или спрятать их. На такое способен только прямой владелец. Остальные могут лишь создать магическую копию, но и только. Собственно, как я и сделала.
— Тогда как ты собираешься разделить ее на части?
— Заклинание разделения, Блэк. Мы разделим эту копию на двоих, владельцем первой половины буду я. Владельцем второй – ты. С копией можно творить подобные вещи, если включить себя в некий список доверенных… Можно было бы попросить об этом прямо Малфоя, после чего он бы размазал меня по стене. Или схитрить. Обмануть защитные чары. После разделения ты больше не сможешь прочитать то, что написано в моей части, а я… как тот, кто произносит заклинание, скорее всего смогу прочитать и твою тоже. – Беата ухмыльнулась.
— Это не честно, — вздохнул Блэк, впрочем, понимая, что уже ничего не изменит. – Ты-то уже наверняка прочитала мою половину, а если и нет – сможешь сделать это в любой момент.
— Ну и что? Какая тебе разница? Там нет ничего, что можно использовать против тебя. Ну… — она вдруг загадочно усмехнулась, — почти ничего.
— Постой, — прервал ее Сириус, не обращая внимания на подколки Спринклс, — как ты вообще заполучила дневник Малфоя? Неужто он просто спрятал его под подушкой, не защитив хотя бы парочкой Скрывающих чар?
— Не забывай, Блэк, — Беата самодовольно улыбнулась, — что я лучшая ученица Слизерина. Малфой тоже не промах, и знает множество темных заклятий, но он гнушается простейшими заклинаниями, бытовыми и светлыми тоже. Думает, что они бесполезны… Как он ошибается! При правильном сочетании уже известных заклятий можно создавать невероятно искусные магические схемы и формулы. И, кроме того, после той, фальшивой ссоры, беловолосый ублюдок стал относиться ко мне иначе. Начал зазывать меня в свою спальню… чтобы поговорить. Ха! Держит меня за дуру. Пришлось быстренько пошариться по его комнате, пока он принимал душ. Правда, после того, как вода неожиданно ошпарила ему кожу и покрасила его волосы, он утратил свой пыл для… разговора. Неполадки в системе подачи воды, — Беата сочувственно поцокала языком.