О, Господи! Моя вчерашняя реплика. Неужели это и правда шло в прямом эфире? Черт. Что передать Питу? Я не знаю. Я не понимаю. Тут дверь распахивается, и я тут же мну листок и бросаю в дальний угол комнаты. Флавель и Октавия ничего не заметили, ну или сделали вид. Потом нужные и неинтересные мне разговоры о моде и прическе, просто заполонили всю мою комнату. Я старалась абстрагироваться и придумать, что смогу передать Питу, чтобы он знал: Я стараюсь! Нужно что-то небольшое, но очень ценное. Что поймет только я и он. И тут же спохватываюсь. Жемчужина! Где она?
Команда подготовки завершила свою работу. На этот раз обошлись просто легкими кудрями и немного косметики, чтобы скрыть бессонные ночи. Стилисты удалились, а я ринулась на поиски вещицы. Сноу не мог ее забрать! Хотя, о чем я говорю. Конечно, он ее забрал. Но что мне делать? Я дергаюсь, как ошпаренная, когда в комнату врываются миротворцы. На этот раз их прицел на мне. Хах. Боятся? Серьезно? Это немного рассмешило меня, и я решила подумать о жемчужине немного попозже. По крайней мере, когда этот цирк закончится.
Меня снова привели в студию. На этот раз Кристи была очень лаконична и спокойна. В центре комнаты стояла два шикарных кресла в золотой обивке. Мне на такое страшно смотреть, не то что сесть. Вдруг дверь напротив открывается, и я вижу Цезаря. Его ярко-голубые волосы заставляют меня сморщится, а тонны косметики на его лице вызывают смех. По-моему на интервью перед Играми, его красили меньше. Миротворцы толкают меня к ведущему. Он странно на меня посмотрел. Я увидела в его глазах нотки сожаления и скорби. Возможно, это сценический образ. Скорее всего так. Наш зрительный контакт прерывает режиссер:
-Итак, Цезарь, ты берешь интервью у Китнисс. Задавай ей наводящие вопросы, как мы с тобой и писали, а ты…-небольшая пауза. Прошлый эксперимент с текстом провалился, и Кристи это понимает:
-А ты отвечай то, что думаешь. Я надеюсь, ты знаешь, что говорить, -все, что будет нравится Сноу и не навредит Питу. Мы усаживаемся в кресла. Режиссер еще долго настраивает свет и камеры, а потом просит сесть меня более непринужденно, словно я у себя дома. Легкий смешок вырывается из горла. Конечно, я всегда сидела в 12 на золотых креслах. Свет, камера, мотор, и Цезарь входит в свою привычную роль:
-Дамы и Господа! Отложите все свои дела! Если Вы ели, отвлекитесь, если работали, сложите инструменты, потому что у меня в гостях та, чье имя знает каждый из Вас. Я уверяю, что этот эфир будет самым популярным, -вся съемочная группа улыбнулась до ушей, еле сдерживая смеха от шутки Фликермана. Я же старалась не заплакать:
-Встречайте — юная, обворожительная, огненная… Китниииис Эвердин! -все объективы тут же перевернулись на меня. Я растерялась. Что говорить? Пит! Думай о Пите. Не смей говорить что-то плохое про столицу. Думай о мальчике с хлебом!
-Ну, во-первых, ты прекрасно выглядишь после Арены, -я слегка улыбнулась и попыталась выглядеть польщенной:
-Благодарю, Цезарь. В Капитолии самые лучшие врачи и стилисты. Я даже не думала, что восстановлюсь так быстро после Квартальной Бойни, -слова вылетали сами собой. Я посмотрела на Кристи. Большой палец направлен вверх. Думай о Пите!
-Я уверен, что всех наших зрителей интересует главный вопрос: что произошло там? На 75-х Играх? Почему ты выпустила стрелу в силовое поле? -я напряглась. Сноу смотрит на меня. Он следит за каждым жестом, что я делаю. Соберись. Смотрю на Цезаря и ищу поддержку. Скажи что-нибудь за меня! Но он молчит. Смотрю на свои пальцы, выдыхаю, а потом отвечаю:
-Я… Я не знаю. Путаница с союзниками и врагами. Мы не понимали, кому можно доверять, а кто убьет нас в следующие мгновения. Это были не просто Голодные Игры. Это было больше чем сражение за жизнь… Больше, чем жизнь. И…-следующие слова я словно выплевываю, но надеюсь, не так очевидно. Это ради тебя Пит!
-Благодаря Капитолию, мы выжили. Сейчас мой возлюбленный лежит на лечении, и я уверена, что ваша медицина поставит его быстро на ноги, и вскоре мы придем сюда вдвоем, -опускаю глаза вниз от стыда. Это увидит Прим, мама, Гейл… Что они подумают обо мне? Что скажут? Поймут ли, что это против меня? Против моей воли? Кристи нервно покусывает губу. Но Цезарь, как обычно, спасает ситуацию:
-Китнисс, я понимаю, как тебе тяжело говорить. Но Вы снова с Питом выиграли эти Игры! Это же чудо какое-то! Все в Капитолии просто полыхают сейчас от радости, когда видят тебя живой, -обстановка немного сбавила обороты. По крайней мере я не чувствовала того напряжения, что повисло в воздухе. Оно только внутри меня. Крепло сжимаю пальцы между собой, словно возвращая себя в роль благодарной девушки:
-Мы сами счастливы. Правда. Когда план Битти начал действовать, я испугалась за Пита. Нас разлучили. Разделили на две половинки. И в тот момент, когда моя стрела поразила силовое поле, я думала о том, чтобы Пит выиграл эту Бойню. И уже потом, когда Президент Сноу сообщил, что спас нас обоих…-я была не в силах дальше говорить. Сколько вранья и желчи льется из моего рта. Надеюсь, этот старик доволен моими речами!
-Хорошо. Я еще хотел спросить про бунты в дистриктах, но не уверен, что ты готова, -самый важный момент, который решит мою судьбу и судьбу Пита. Я вздрагиваю и отвечаю:
-Нет, я справлюсь, -камеры направлены чисто на меня, а свет ослепляет глаза. Гейл, Прим… Простите. Так нужно:
-Дистрикты. Я понимаю, что все эти бунты вызваны из-за меня — Сойки-пересмешницы. На протяжении двух Голодных Игр, я поступала опрометчиво и глупо, не думая о последствиях. Посмотрите, что происходит с Панемом сейчас. Смерть и жертвы накрывает нас с головой. Подумайте, к чему это приведет…-ком подбирается к горлу, а слезы наполняют глаза. Я не могу. Не могу! Думай о Пите! Его убьют. Его убьешь ты!
-Ты призываешь к перемирию, Китнисс? -Фликерман смотрит на меня с не скрытым удивлением. Господи! Скажи это, ради всего святого и закончим!
-Да…-еле пищу я, а потом волна слез накрывает меня. Камеры тут же поворачиваются на ведущего:
-Что ж. У меня в гостях была Огненная девушка, чье имя теперь навсегда застынет в Истории Панема. Не переключайтесь, впереди еще много интересного. До свидания! -и я слышу, с каким облегчением выдыхает вся съемочная площадка…
Я сижу в кресле и трясусь от страха. Не знаю, чего я боюсь. А вдруг Сноу что-то не понравилось, и все мои речи были напрасны? А что если он обманул меня? Заставил это сказать, а сам уже давно убил Пита? Мурашки побежали по спине. Я громко всхлипываю, в тот момент, когда вся съемочная группа ликует и поздравляет с удачным эфиром. Бесчувственные твари! Вскакиваю с места и бегу к выходу. Пелена слез окутала меня. Я предатель. Мама… Прим… Гейл… Они возненавидят меня. Подумают, что я заодно со Сноу! Во что я ввязалась? Когда до двери остается несколько шагов, путь перегораживает Цезарь. Он держит меня за плечи и сам чуть не плачет. Я стою в недоумении. Что ему нужно? Хочет сказать спасибо за хорошие речи? Но то, что он вручает мне и говорит, просто выбивает меня из колеи:
-Цинна ставил на твою победу, Китнисс Эвердин. Я надеюсь, что я тоже не ошибся, -и у меня на ладони оказывается маленькая брошь Сойки-пересмешницы и жемчужина Пита…
Комментарий к Глава 4.
Новая глава!
Цезарь на стороне мятежников? Что-то новенькое, не так ли?)
Жду ваших мнений, отзывов и критики♥
========== Глава 5. ==========
POV Гейл.
-Китнисс, ты призываешь к перемирию? -что-то не то. Это не Кис-кис! Это… Монтаж! Она не могла такое сказать!
-Да…-ее еле было слышно. Всего секунда, но я успел разглядеть слезы, катящиеся по ее щекам. Что они с ней делают? Почему она такое говорит? И тут со всех углов столовой, понеслось одно лишь слово «Предатель!»
Его говорили хором, дружно и четко. Все клеветали на Китнисс и обзывали ее последними словами. Ну неужели эти люди и правда не понимают, что происходит? Сжимаю руки в кулаки. Мне так и хочется разбить морду всем и каждому, кто еще раз что-то скажет про Кит. Стараюсь сохранить самообладание и молча ухожу. Но, безусловно, путь мне перегораживает Боггс. Его серьезный и злой взгляд говорит об одном: он тоже поверил во все это. Какие же наивные и глупые!
-Солдат Хоторн, вас немедленно вызывают в штаб! -я прекрасно знаю о чем пойдет речь. Теперь Эвердин все не любят, можно спокойно искать новый символ. Не выдерживаю и плюю словами:
-Да пошел ты! И всем это передай! -конечно же, меня попытались повести силой, но я с одного удара расцепил руки главнокомандующего и направился в сектор, где живет мама и сестра Китнисс.
Из головы до сих пор не выходит ее каменное лицо. Она словно боялась что-то сказать не то, как будто ее могли убить. Или того хуже, могли убить этого Мелларка. Неужели Китнисс спасает его шкуру, а не себя? Тогда это пахнет полным отсутствием чувства самосохранения. Хотя, чему я удивляюсь. Кис-кис никогда не была спокойной девочкой. Только в лесу, на охоте, ее не было слышно, а в остальные моменты, она либо пела, либо ссорилась с матерью. Да уж. Ломаю голову, почему Сноу просто не убьет ее и Пита? Зачем эти интервью? Что он хочет показать? Что Китнисс Эвердин предательница мятежников? Хотя сейчас именно это и удалось сделать.
Когда я зашел в отсек миссис Эвердин, на ее лице застыло что-то непонятное. Она где-то далеко. Прим лежит на своей кровати и тихо рыдает в подушку. Господи! Как же это ужасно. Осторожно подхожу к девочке и обнимаю ее за плечи. Она резко вскакивает, утыкается в мое плечо и горько плачет. Никогда не видел раньше от нее слез. Прим сильно выросла. Теперь это не та девочка, что чуть не отправилась на Голодные Игры, теперь это взрослая и умная леди. Сестра Китнисс понимает немного больше, чем дети в ее возрасте:
-Шшшш! Прим, все будет хорошо, ладно? С Китнисс все будет в порядке, -девочка смотрит на меня красными глазами, а потом снова рыдает:
-Гейл! Она же не предатель? Она не могла такое сказать! -тяжело вздыхаю, и тут из состояния шока выходить Миссис Эвердин:
-Нет, дочка. Китнисс такого бы не сказала. Ты же знаешь, -тишина поселилась в отсеке. Прим перестала рыдать, а мать Китнисс в сотый раз моет подоконник. Я не знаю, что говорить. Как утешить, и как спасти эту семью. Я обещал Китнисс, что в любой ситуации сохраню жизнь ее семье, и я должен сдержать это слово. И тут, дверь распахивается, входит Боггс, испепеляет меня взглядом, а потом берет за руку Прим:
-Пойдем со мной. Президент Койн хочет тебя видеть, -девочка противиться:
-Что ей нужно? -ее голос стал достаточно жестким и ледяным. Неужели это и правда малышка Прим?
-Придем и узнаешь, -я не могу сидеть и смотреть на это:
-Зачем ей в штаб? Она никак не причастна к словам Китнисс! -прижимаю покрепче девочку к себе, но Боггс продолжает настаивать:
-Солдат Хоторн, это совершенно не ваше дело. Примроуз, вы должны пройти к Альме Койн для серьезного разговора! -Прим смотрит на меня, потом на свою мать, и выдыхая, выпутывается из моих рук:
-Прости, Гейл, -мои глаза по пять копеек. Да что творится то такое?
-Стойте! Боггс, я ответственен за нее, поэтому пойду с вами, -он лишь кривит губы и выходит из отсека.
В штабе собрались все, кто можно: спасенные трибуты, ментор Китнисс и Мелларка, а также куча военных и Койн. Они сидели в кругу и смотрели какую-то запись, когда мы вошли. Альма тут же выключила экран, повернулась к нам и улыбнулась так фальшиво и противно, что даже Прим это почувствовала. Нас приглашают присоединиться к какому-то анализу и сажают рядом с Хеймитчем. Он сидит и напряженно стучит пальцами. Как только я вижу Китнисс на экране, сердце подпрыгивает до небес. Это повтор ее интервью. Лицо приближенно на максимум, поэтому я точно вижу, как дрожат ее губы; глаза бегают то в одну сторону, то в другую; а мышцы рук напряжены, словно она готовиться к смертельному удару. Что же там происходит? Звучит финальная фраза ведущего, и в штабе снова повисла тишина. Где-то около минуты все молчали, и вдруг Президент начинает свою речь:
-Как мы видим, Сойка-Пересмешница, сама отвернула от себя людей и дистрикты. Теперь вряд ли кто-то за ней пойдет после ее душещипательного монолога. Девочка сдалась. Она не стала бороться за свободу, не стала отстаивать свою позицию, а просто легла под Сноу и теперь мы много раз еще увидим, как она восхваляет Капитолий, поэтому…-Хеймитч прерывает ее тупой говор:
-Стойте! Мы с вами просмотрели это интервью сотню раз. И неужели только я заметил, КАК Китнисс Эвердин говорила этот бред? Вы только взгляните на ее мимику. Это не ее слова, не ее призыв к перемирию. Президент Койн, это — дело рук Капитолия. И пытают там не ее, ни какую-нибудь левую знакомую, а Пита. Сноу пытает Пита, и таким образом, Китнисс спасает его! Вы поймите, что все вот эти выкрики «Предатель! Защитница Капитолия!» и так далее… Это кричат люди, которые ни разу не были на Арене, которые не знают, что такое пытки и смерть любимого человека… Я провел с этой парочкой больше 2-х лет, и знаете, что скажу: это уже давно не игра. Она любит его, а он ее… Он защищает ее, а она его… Они до сих пор на 75-х Играх, а вы тут сидите и рассуждаете о том, что девочка сдалась, -именно после слов Хеймитча, я понял, насколько сильно отдалился от Кис-кис. После 74-х Голодных Игр, она стала совершенно другой. Но почему-то до сегодняшнего момента я этого не осознавал. Кто бы мог подумать, что этот ментор скажет на самом деле умную вещь? Но Альма не сдавалась:
-Спасибо, Хеймитч, что оттянули мою речь. Итак, продолжу, -мужчина закатил глаза, грузно вздохнул и скрестил руки на груди, — Так как, Китнисс Эвердин, она же Сойка-Пересмешница, сейчас на стороне нашего врага, я предлагаю выбрать новый символ. Конечно, это вам не Огненное пламя, но в них течет одна кровь, так что, кто знает… Примроуз Эвердин — сестра Китнисс Эвердин, станет новым символом нашего восстания! -воздух покинул легкие. Прим?! Эта маленькая девочка?! Она — лицо революции? И тут, все, в том числе и неизвестные мне трибуты, хором кричим:
-Нет! -Койн распахнула глаза от такой реакции. А что она еще ждала?
-Вы меня простите, конечно, но что вообще происходит?! Ей 14 лет! Вы понимаете, на что обрекаете ее? Нужен символ? Снимайтесь в этих роликах сами! Это — ребенок! Она не будет сниматься в вашей чепухе! -меня взбесил тот факт, что она вообще могла такое подумать:
-Попрошу понизить тон, мистер Хоторн! Не вам решать, кто станет новым символом. Смиритесь, солдат, и попрошу сохранять спокойствие! -тут в дискуссию вступает трибут с копной бронзовых кудрявых волос. Кажется, Финник:
-Мэм, но это же неправильно. Кто пойдет вслед за маленькой девочкой? Это война, революция. Люди гибнут, а она даже несовершеннолетняя! -Альма снова прерывает парня:
-А вас не смущал тот факт, мистер Одэйр, что на Голодные Игры отправлялись дети, начиная с 12 лет? Мы ничего не теряем, -тут подключился Боггс. От него я меньше всего ждал пламенных речей в нашу сторону:
-Госпожа Президент, но мы же и пытаемся этим восстанием подавить Голодные Игры, а получается как-то совсем наоборот, -Койн уже выходила из себя:
-Не надо строить из себя таких святых людей, дорогие мятежники! Примроуз Эвердин — идеальный вариант для продолжения съемок агит-роликов! Я не собираюсь ее в пекло событий отправлять, не утрируйте, пожалуйста. Это решение окончательное и обсуждению не подлежит! -мы начали все возникать, но тут Прим вскочила с мечта и стальным, удивительно похожим на Китнисс голосом, проговорила: