– А какая твоя часть сделки? – интересуется Сойка. – В чем моя выгода от того, что я сделаю, как ты просишь?
Размышляю всего несколько секунд: мне хватает этого, чтобы разложить все по полочкам.
– У меня тоже будет два пункта. Первое – я не прикажу убить Гейла.
Китнисс охает, крепче сжимая чашку в ладонях, а я стараюсь сохранить уверенное выражение на лице – оказывается, я хорошо научился врать.
– А второй? – тихо спрашивает девушка.
Вот со вторым проблемы. Я не до конца уверен, что сдержу обещание.
– Второй – я не трону тебя, – вижу ее непонимающий взгляд и поясняю. – Не изнасилую, во всяком случае постараюсь.
Теперь щеки Китнисс точно пылают, будто их прижгли чем-то. Буквально выдавливая из себя слова, она спрашивает:
– Но мы ведь будем женаты, и… Ну… Супруги… спят вместе…
Хмурюсь. Не могу понять ее реакции. В принципе, я ожидал, что она будет счастлива, когда я пообещаю ее не трогать. Разве не об этом Сойка мечтала – быть подальше от меня?
– По рукам? – уточняю я.
Китнисс бросает на меня странный взгляд, пропитанный разочарованием, но все-таки медленно кивает, подтверждая наш уговор.
– Вот и отлично, – говорю я. – Ложись спать.
Каждый из нас укладывается к себе: я в кровать, а Китнисс ютится на кресле. У меня возникает мысль предложить ей перелечь на постель, здесь определенно удобней, но я еще не разобрался до конца, что вызвало приступ, после которого я накинулся на Сойку, так что, решаю оставить все, как есть. Глубоко вздыхаю и погружаюсь в сон.
И по уже сложившейся традиции,
все отзывы награждаются подарочком :)
========== Глава 25 ==========
Комментарий к Глава 25
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Открываю глаза и потягиваюсь. Спускаю ноги с кровати, и первые солнечные лучи освещают холодный металл протеза. Провожу по нему рукой, украдкой бросая взгляд на Китнисс, которая все еще крепко спит. Темные пряди ее волос рассыпались по спинке кресла, а правая ступня высунулась из-под одеяла. Сойка сейчас выглядит невинной и очень домашней.
Встаю на ноги и тянусь за штанами, которые криво свисают со стула. Неуклюже сбиваю с края прикроватной тумбы пустой стакан, и он с громким звуком падает на пол. Десятки ярких солнечных бликов вспыхивают вокруг, отражаясь в разбитом стекле. Снова перевожу взгляд на Китнисс: она проснулась и, потирая глаза тыльной стороной руки, смотрит в на меня.
– Привет, – говорю я, и девушка неуверенно кивает.
Она приподнимается на своем месте и разминает шею, прикрыв глаза. Я вижу, как Китнисс наклоняет голову то к одному плечу, то к другому. Моя рубашка, я дал ей ночью взамен порванного балахона, не может скрыть хрупких угловатых, выступающих лопаток. Сойка прогибается, сводя их, и расслабляется. Я думаю, что мог бы помочь ей скорее избавиться от неприятных последствий. Не думая, подхожу к ней и кладу руки на тонкие плечи, чуть разминая мышцы спины и шеи. Она вздрагивает и замирает. Я и сам тут же убираю руки, вспоминая, что она не заслужила заботы.
– Лучше? – спрашиваю я и снова получаю молчаливый, немного рассеянный кивок головой.
Сойка сегодня не многословна, а я стараюсь не накручивать себя. Это нормально – помочь беременной женщине. «Нормально», – повторяю я себе, не ища в поступке двойного смысла.
Вздыхаю, натягивая штаны, и пытаюсь оценить возможные риски, если позволить Китнисс спать в моей кровати. Уверен, что несмотря на достаточную ширину, кресло – не самое удобное место для сна. И все-таки подпустить ее так близко к себе, чтобы спать вместе… Одна часть меня громко протестует, требуя отослать Сойку как можно дальше – прочь и из моей спальни, и из моей жизни. Слишком много зла я познал по ее вине, чтобы теперь беспокоиться о ней. Китнисс – враг, а месть может быть такой сладкой…
Но следует проявить уважение к ее приближающемуся материнству, решаю я. Как ни крути, а пока напрямую от Сойки и состояния ее здоровья зависит будущее моего ребенка.
– Ты можешь спать на кровати, – произношу я вслух.
Китнисс переводит взгляд с меня на кровать за моей спиной, и обратно. Размышляет. О чем она думает? Прикидывает, можно ли будет убить меня во сне? Мотаю головой и стараюсь отогнать от себя подобные мысли. Она не рискнет, не сейчас, когда мы во Дворце… Она выдыхает и как-то дергано кивает, по-видимому, заставляя себя согласиться со мной.
– Хорошо, – наконец, произносит Китнисс. – А где будешь спать ты?
Я знаю, что на самом деле все ее слова о чувствах ко мне - огромная, раздутая ложь, на самом деле я отвратителен ей. Она мечтает о своем охотнике. Неужели она надеется обвести меня вокруг пальца? Меня удивляет ее наивность, и я невольно улыбаюсь.
– Конечно здесь, где же еще мне спать?
Сойка снова бросает стремительный взгляд на меня, на постель и, смутившись, уточняет:
– Вместе?
– Всегда, – не думая, отвечаю я и только потом понимаю, что Китнисс может истолковать это по-своему.
Подхожу ближе к Сойке, наклоняюсь, касаясь пальцами ее подбородка, и говорю, растягивая слова:
– Ты уже беременна, поздно думать о приличиях.
Китнисс злится, резко отворачиваясь и в это же время ударяя меня по руке.
– Убери свои руки! – требовательно произносит она. – Мне нужно в душ.
Я отстраняюсь, продолжая улыбаться, и позволяю девушке встать с кресла. Гордо задрав голову, Китнисс шествует к ванной, придерживая тонкими руками одеяло, которое она обернула вокруг себя, стесняясь меня. Как глупо. Если я захочу, то эта неразумная предосторожность меня не остановит.
Проводив Китнисс взглядом, качаю головой и отворачиваюсь. Как в одной девушке могут одновременно уживаться ангельская невинность и дьявольская жестокость?
Поспешно заканчиваю одеваться и, не дожидаясь пока Сойка выйдет из душа, ухожу, заперев дверь. Быстрым шагом миную лестницу, устремляясь в комнату, расположенную ровно над моей,– сюда поселили Финника на время его пребывания во Дворце. Несколько раз стучу в дверь и, несмотря на раннее утро, надеюсь, Победитель из Четвертого не спит.
Действительно, спустя минуту, может две, Одейр открывает, и я лицезрею знаменитый секс-символ Панема буквально в чем мать родила. Финник практически голый, и только самое-самое место прикрыто узкой полоской простыни, сложенной в несколько раз.
– Пустишь? – спрашиваю я. – Надо поговорить.
Я не дожидаюсь приглашения, просто прохожу в спальню Одейра, чуть толкнув хозяина плечом.
– Так себе идея, Мелларк, – запоздало отвечает Финник. – Мы можем поболтать и позже, за завтраком…
– Не можем, – перебиваю его я, – там будет Президент… А я бы хотел обсудить кое-что без его участия, – понизив голос, добавляю я.
– Тебе не нравится общество «папочки»? – язвит Одейр, усмехаясь. Бросаю на него хмурый взгляд, и Финник спешит ретироваться. – Ладно, ладно! Говори, зачем пришел…
Победитель указывает мне стул возле окна, а сам садится на край расправленной кровати. Одеяло скомкано и наполовину свисает на пол, простыни измяты и кое-где сдвинулись, открывая матрац. Финник то и дело беспокойно поглядывает на дверь ванной, но я не придаю этому большого значения.
– Вчера мятежники объявились в Капитолии, – начинаю я, но, кажется, для Одейра это не новость.
– Я слышал, – говорит он, – напали на больницу?
– Да, – соглашаюсь я. – Несколько человек убиты… Но я пришел не поэтому… На записях, которые сделаны камерами видеонаблюдения в больнице, среди повстанцев я заметил нашу общую знакомую… – говорю медленно, наблюдая за реакцией Финника, но тот остается внешне совершенно спокойным. – Джоанна Мейсон… Тебе это ни о чем не говорит?
Одейр пожимает плечами.
– А должно? – интересуется он, и я замечаю очередной взгляд, брошенный в сторону ванной. – Одно точно, Джоанна не дура. Раз она с мятежниками, значит, у нее на то есть причины. Нынешняя власть бывает… жестокой и бьет по самому больному. Не все такие «всепрощающие», как ты, Мелларк.
Складываю руки на груди и ехидно уточняю:
– Кто бы говорил? Морской красавчик, купающийся в славе и удовольствиях? Какое из мест у тебя больное? Или ты мозоли натер там, где не надо?
Финнику неприятны мои слова, но он не успевает ответить – дверь ванной комнаты распахивается, являя нам обоим рыжеволосого ангела, одетого в легкое, струящееся платье.
– Привет, Энни, – растерянно говорю я, а девушка поспешно прячется за спину подошедшего к ней Одейра. Мы с Финником смотрим друг другу в глаза, и, кажется, я понимаю, что был неправ. Вот оно, его больное место: чокнутая девушка из родного Дистрикта.
Я постоянно забываю о ней, так как без Финника девушка нигде не появляется. Почему из всех доступных ему красавиц, Одейр выбрал именно ее – не самую привлекательную и с исковерканной психикой? Внутренний голос любезно подсказывает: любовь. Я и сам был на его месте: слепая любовь к Китнисс противоречила здравому смыслу, но я был бессилен побороть ее.
– Извини, – говорю я, и Финник кивает. – Мне, наверно, пора… Но мы еще вернемся к вопросу о Седьмой.
– Обязательно, – соглашается Одейр, и я поспешно ухожу прочь.
Стою в коридоре, не зная, куда податься. В спальне – Китнисс, в столовую – еще рано. В итоге решаю заняться несправедливо заброшенными документами с планами по улучшению жизни Дистриктов.
В кабинете светло, деревянная мебель приятно радует глаз. Усаживаюсь в свое кресло, и рука непроизвольно тянется к самому нижнему ящику стола. Здесь хранятся документы, компрометирующие Сноу. Снова связавшись с Китнисс, я оставил попытки найти тех, кто может раскрыть тайны президента…
Кларисса! Мне нужно найти ее – пора возвращаться к работе, а не посвящать все дни мыслям о Сойке… Отправляю безгласую на поиски моей помощницы, а сам остаюсь просматривать свежие отчеты из Первого и Второго.
Проходит не так много времени, когда открываются двери, и в кабинет входит Сноу. Привычно элегантный и окутанный приторным ароматом роз.
– Доброе утро, Пит! – здоровается Президент. – Как себя чувствует мисс Эвердин?
Неопределенно пожимаю плечами.
– Не жалуется. Откуда столько заботы о Китнисс Эвердин?
Сноу едва заметно улыбается.
– Пит, твоя невеста – особенная девушка. Разве ты не находишь, что о ней необходимо заботится, присматривать?
– Не больше, чем за любой другой в ее положении, – отвечаю я.
– Что ж… – тянет Сноу, глядя на меня, – если ты так считаешь… Полагаю, пора бы уже объявить жителям о предстоящей свадьбе?
– Разумно, – соглашаюсь я. – Снова видеоролик? Или интервью с Цезарем?
Президент обдумывает варианты, после чего говорит:
– Ограничимся видео-сообщением, а вместо интервью запустим в эфир ролики о том, как мисс Эвердин готовится к свадьбе.
Поднимаю брови, выражая непонимание, и Сноу уточняет:
– Платья, прически и прочее, чем занимаются девушки в это время.
– Хорошо, – отвечаю я. – Что с нападением на больницу? Нашли кого-нибудь?
– Глава миротворцев взял ситуацию под личный контроль. Он полагает, что в Капитолий проникла крупная группа ополченцев.
– С целью? Они рискнут начать боевые действия в городе? – с опаской спрашиваю я.
– Ты все еще сомневаешься, Пит? Мятежники сожгли добрую половину страны, так что им стоит разрушить столицу? – недоумевает Президент.
С этим не поспоришь. Мы беседуем еще некоторое время, пока нас не отвлекает стук в дверь. Кларисса входит в комнату, сверкая белоснежной улыбкой. У нее прекрасные отношения с Президентом. Насколько мне известно, они давние знакомые. Отец Клариссы был видным политиком, одним из приближенных Сноу, так что девушка не испытывает перед главой государства страха или благоговейного трепета. Они вместе шутят, и даже больше – рядом с Клариссой Президент преображается и похож скорее на добродушного старика, чем на жестокого тирана.
Ловлю себя на мысли, что логичным было бы опасаться Клариссу, но я не чувствую этого. Она – мой единственный друг в Капитолии, и я безоговорочно верю ей. Даже ее симпатия ко мне и наш поцелуй не перечеркнут той редкой душевной близости, которая установилась между нами.
– Пойдем, прогуляемся? – спрашивает девушка, обольстительно улыбаясь мне.
– Конечно, он пойдет, – отвечает за меня Сноу, и я различаю в его голосе командные нотки. – Питу полезно отвлечься перед свадьбой.
Это интуиция или что-то другое, но я стараюсь разгадать новую игру и принимаю руку Клариссы, которую она тянет ко мне. Наши пальцы сплетаются и мы, улыбаясь друг другу, выходим из кабинета.
Едва за нами закрывается дверь, я пытаюсь высвободить руку, но Кларисса не дает. Она прижимается ко мне в пол-оборота и не громко говорит, так чтобы только я мог услышать:
– Не сейчас. За тобой могут следить. Идем к бассейну?
Тревожно киваю и позволяю увести себя на террасу под открытым небом.
– Мне кажется, Сноу не против нашего романа, – улыбаясь, говорит Кларисса, когда мы располагаемся возле воды.
Она выпускает мою ладонь и усаживается на край бассейна, свесив ноги вниз.
– Но у нас нет романа, – спорю я.
– Сноу-то об этом не знает, – вызывающе отвечает моя помощница. – Ты заметил, как он настаивал, чтобы ты пошел со мной?
Киваю головой, соглашаясь: я обратил на это внимание, но не понимаю, зачем это нужно. Кларисса предугадывает мой вопрос.
– Чем ярче у тебя чувство ко мне, тем меньше шансов, что ты снова влюбишься в Сойку, – объясняет она мне, как маленькому…
Все равно не понимаю. С чего Президент взял, что я могу чувствовать к Китнисс что-то еще, кроме ненависти и презрения?
– Пит, – девушка поворачивается ко мне, – ты же не глупый? Неужели ты никогда не задумывался, из-за чего тебя пытали?
Морщусь от неприятных воспоминаний.
– Из-за Китнисс, – выдыхаю я.
– Ага, но «зачем»?
И снова это неприятное чувство, что я глуп, как пробка.
– У тебя есть версия? – спрашиваю я.
– Все очевидно, Пит! Китнисс хоть и символ ополченцев, но одна она ничего из себя не представляет. Вся ее заслуга в тебе, она всегда пользовалась тобой. Прикрывалась твоими чувствами, чтобы найти побольше спонсоров. Сноу хочет контролировать ее – только и всего. Попытаться убить Сойку или поймать и мучить – это вызовет еще большее недовольство, а вот сломать птичке крылья… Ты – ее крылья! Люди верят в «несчастных влюбленных»…
Вздыхаю, проводя рукой по волосам.
– Это нечестно… – вырывается у меня, а моя помощница поддакивает.
– И очень опасно, – напоминает мне она, будто я смог бы забыть, как не хочу снова попасть в «лапы справедливости» Сноу.
– Если поразмыслить, то мы можем использовать это с выгодой для себя, – прерывает мои размышления Кларисса. – Пусть Президент думает, что ты и я… Ну, что у нас любовь и все такое. Это убережет тебя от подозрений в симпатии к Сойке, а еще даст нам возможность спокойно «копать» под Сноу, не вызывая лишних разговоров.
Я смотрю на красивое лицо своей собеседницы и в очередной раз поражаюсь, как ей удается буквально заглянуть мне в душу. Ее предложение крайне выгодно для меня, только как же сама Кларисса? К чему ей такие жертвы?
– Знаешь, – говорю я, – никогда бы не стал просить тебя о подобном…
– Пит, – перебивает меня помощница, – никаких проблем! Друзья – это такие люди, которые готовы рисковать друг для друга. Тем более, – она хитро подмигивает мне, – ты очень хороший и… – Ее голос становится тише, будто мне доверяется тайна, – ты мне нравишься. Ты…
– Кларисса, – я спешу прервать поток ее откровений, чтобы девушке не пришлось пожалеть о них спустя время, – ты мне тоже нравишься, как подруга…
Мы смотрим друг другу в глаза, но я едва успеваю заметить в ее взгляде грусть, как лицо Клариссы вновь озаряется улыбкой.
– Что насчет пары? – спрашивает она. – Готов рискнуть?
Я соглашаюсь почти сразу, мне нечего терять. Кларисса права, лучшее, что я могу сделать для того, чтобы усыпить бдительность Сноу, – притвориться, что увлечен своей помощницей. Главное не заиграться. Девушке эта идея доставляет слишком очевидное удовольствие. Она хохочет в голос и соблазнительно улыбается, заглядывая мне в глаза.