Душно, говорите? Душно. И овцы притомились. Теснятся как! Всегда они теснятся, как начнется жара. А мы лучшие пастбища отыскиваем. Забираемся далеко. За двадцать лет чабанства степь изучил. Все тропинки знаю.
Вспотели вы с непривычки. Парит! Дождь будет. Нужно поближе к кошаре держаться. Я вчера еще почуял — дождь будет: спасу нет, как крутило ногу. Ее, родимую, в Восточной Силезии, на реке Нессе, в сорок четвертом прихватило осколком. А Мишка, брат мой, так уже неделю о непогоде толкует. У него с войны обеих рук нет. Герлыгу на привязи носит. А смеется: теперь, говорит, вроде барометра я. Он у нас такой: все шутит…
А степь, глядите, позолотилась от марева. Точно, будет дождь.
Миша! Слышь! На солнце заворачивай. На солнце! На кош двинем. Вот так.
А красотища-то какая! Вон как чабан вырисовывается на солнце. Это Михаил. Точно скала у моря. Спины овец — как волны. Шерсть огнем отливает. О золотом руне слышали? Сказочка! А золотое руно — вот оно…
Дождь пройдет, трава будет. В выгоревшей степи ни шерсти, ни мяса от овец не возьмешь. Стоит ей день перебиться в голоде, как шерсть будет сечься. Нежное это создание, овца. Так и смотри за ней, так и смотри, как за ребенком. Чтобы, значит, была и накормлена и напоена.
Как-то весной случилась буря. Памятный это год. Со Ставропольщины землю несло. Горы переворачивало. Все замело. Катавалы, думаете, отчего? Ветры понаделали. Как подули ветры, ни травинки, ни росинки в степи не найти. Кормов не было. Ни привезти, ни принести. Вот-вот овцы падать начнут. Что делать? Давай, говорю, отару в лес, к Зеленчуку, отгоним. Пусть хоть веточками побалуются. Погнали. Земля в воздухе кружится, точно ночь перед глазами, а мы гоним. И что вы думаете? Спасли отару. В других хозяйствах падеж был, а у нас ничего…
Так вот втроем мы тут, в степи… Людей, считай, только издали видим. Во-он внизу, за Урупом, например. В квадратах лесополос, как пчелы в сотах. Не видите? Смотрите, куда герлыгой показываю. Точки. Это ж люди. Бывает, задыхаешься от жары. А как глянешь на них — работают, откуда и силы берутся…
Эй, Миша! Низом держись! Низом. В балке трава получше. Вот так…
О чем это мы? О начальстве? Ничего начальство. Как и положено, поднимает хозяйство. И нас не забывает.
Только у нас разногласия. Мы в передовиках ходим. Федя, Миша и я. Одно нас солнце жжет. Один нас дождь мочит. Одинаково стараемся. А на доску Почета только меня, как старшего чабана. Премии — мне лучшие, им хужие. Обидно даже. Поломал я это. Заявился к секретарю райкома и поломал. Теперь все трое на доске Почета. И премии всегда всем одинаковые.
Вот еще был случай. Перед выборами выдвинули меня кандидатом сразу в районный и краевой Советы. Вроде бы почетно. А прикинул: когда же работать? Ведь будешь ездить с сессии на сессию. Опять же депутатские обязанности… Перевалишь, значит, свою работу на плечи Федора и Михаила. Нет, думаю, не годится такое дело. И вообще, думаю, сможем ли мы тогда держаться в передовиках?.. Заявился опять в станицу, говорю в исполкоме:
— В два Совета баллотироваться моего согласия нет. И вообще, неужели в районе, окромя меня, нет достойных людей, чтобы представлять нашу власть?
И стал называть всех, с кого я в свое время брал пример. Выслушали меня, согласились… Куда меня выбрали? В краевой Совет.
О, дождь срывается. Возьмите бурку. Да не отказывайтесь. Я привычный к дождю. Накиньте на себя. И не промокнете, и бумаги ваши не раскиснут…
Пошел! Как из ведра полил. Хорошо-то как! Дождь, а смотрите. Эльбрус сияет. Богатырь!
А вот кошара наша. Хороша? Что и говорить, хороша: кирпичная, по плану построена. А раньше была из бурьяна.
Смотрите, уже и сакманщицы пришли. Жены наши. Погода будет, завтра овец стричь начнем. И детвора здесь. Видите, загонять кинулись. Что? Ученическая бригада? Нет, это все наши дети. У каждого по шестеро-семеро… В достатке живем, потому и семьи такие. Мы как земля: дожди идут — земля родит.
А вот здесь мы отдыхаем. Заходите, пожалуйста. Побеседуем обо всем, что вам нужно.
А что вы все пишете? Про то, что для газеты вашей, я еще и не говорил… Мой рассказ впереди…
Кира
Стипендию она всегда оставляет на тумбочке, и вся комната берет сколько надо.
— Кира, свои некогда доставать, а магазин скоро закроется…
— А там возьми. — Кира глядит в окно на дома, на катальпы, на газоны, мягко переливающие свет уходящего дня. В оседающих сумерках вспыхивают платья, костюмы. Шумят шаги. Накрапывают звезды сквозь листву. Все чаще, чаще. Кира закрывает учебники. Все равно на семинаре завтра будет поглядывать в конспект… Конечно, ответит. И ответит неплохо. А со звонком ртутью выскользнет из аудитории, бросится в парк и там рассыплет свой звонкий, победно-радостный смех.
— Кирка, уже билеты пора брать! Что ты думаешь?
— У меня все там… Берите… — говорит Кира, радуясь вечеру, огням в домах, телевизионной вышке. И в каждой ее клеточке, светлых кудряшках, бантиках, тоненьких, перепачканных чернилами пальцах — радость. Вся она — звонкая, искрящаяся, как влажная роза, и смотреть на нее нельзя без тепла, без улыбки.
— Кирка, ждать не будем. Одевайся!
— А я готова. Я так… — смеется Кира и поворачивается, раскинув руки по подоконнику сзади. — Какие вы нарядные, девочки!
Подруги прихорашиваются у зеркала. Взбивают прически, заглядывая в журнал мод: как там?.. Примеряют платья. Движения все суетливые, какие-то испуганно-острые. Что-то у кого-то не ладится, чего-то не хватает…
— Кирочка! Миленькая! Я твое платье надену…
— Там оно…
— Кира, а где та брошка, что тебе Петя подарил?
— Да там, все там… — И опять поворачивается к окну. Звезды уже облепили деревья, как тающий иней. Срываются с листьев, звенят. Вспыхивают отсветы на асфальте. — Какая красота, девочки!
И сама насквозь светится.
Подруги делают вид, что им все равно, что там, за окном. Даже сердятся:
— Ветер ты, Кирка. Поразбросала все. Ничего не найдешь.
— Нянька нашей Кирочке нужна…
— Удивляюсь, как так можно!..
«У девчат училась бы, что ли? Вон обнов себе насправляли. А ты… Не заработала ты стипендии, что ли?»
Это сказала мама, как приезжала.
Кира показала на тумбочку:
«Вот моя стипендия. И еще я у девчат занимаю, когда не хватит».
И теперь, глядя в окно, она смеется, радуясь всему.
— Идемте, девочки!
Она выбегает на улицу первая. Но вдруг останавливается, озорно щурит глаза.
— Ой, девочки! Что я натворила!.. Вчера на танцах четыре парня просили свидания. И я назначила всем на одном перекрестке. Вот они… Стоят по углам, как манекены… — И опять заливается звонким заразительным смехом. — Это я для вас, девочки! Идите, может, подружитесь!
Студентки переглядываются, краснея.
— Оторвут тебе голову, Кирка! — пугается радостно одна.
— Совести у тебя нет! — радостно корит другая.
— Когда же ты сама влюбишься! — вздыхает третья.
Четвертая чуть ли не плачет:
— Удивляюсь, как тебя любят… Вот такую…
Незаменимый
— Иван Иванович! Будьте добры, отрецензируйте вот… Все загружены, опыты заели, вы же знаете…
— Дорогие мои! У меня ведь тоже опыты!..
— Иван Иванович! Вы успеете, Иван Иванович! Вы все успеете! А мы вам по двойной заплатим!.. Да тут и дела… У вас глаз набит… Что вам стоит?
— Ох, ладно.
Но не успеет отрецензировать, кто-нибудь:
— Иван Иванович! Только на вас надежда, Иван Иванович! Выручайте, иначе петля!
— А что такое?
— Да что? Опять командировка! Шеф посылает! А у меня жена!.. Вы же знаете!.. И потом защита на носу!.. Только на вас и надежда!..
— Дорогой мой! У меня тоже диссертация! И жена тоже что-то… И еще рукописи вот…
— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! И жена вас поймет! Она не то что моя!.. Да у вас и соседи хорошие. Посмотрят, если что… Да и мы будем забегать… А рукописи… Рукописи в дороге посмотрите… Я вам в купированный возьму… И зарплату свою за время командировки отдам… Выручайте, Иван Иванович!..
— Ох, и не знаю…
— Дорогой Иван Иванович! Спасибо! Я знал, что выручите!
— Прихватите и диссертацию этого… Васильева… это шеф. — Помогите ему, поправьте там… Вы же знаете, как он пишет…
— Ох! — Иван Иванович. — Когда же я успею?
— Ничего, Иван Иванович. Успеете. А мы… мы жене путевку устроим в санаторий…
Не успеет оглянуться — те уже кандидатами стали, а ему — только на порог ступит:
— Зашились без вас, Иван Иванович! Проверить филиал надо! Они там паутиной обросли! Мы остановились, на вас… Да и кому поручить такое дело? У Ольгина защита. Шмулин отпуск взял для докторской. У Клейна ответственнейшие опыты…
— Дорогие мои! У меня тоже опыты! И тоже диссертация! Надо же докончить!
— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! А проверка — дело не шуточное! Я, по правде сказать, не знал, кому и доверить… Только на вас и надежда! У вас опыт! А мы… Когда вы еще защититесь, а мы вам за каждую проверенную работу, как за рецензирование… Как раз пригодится на лечение жене!..
— Ох…
— Вот спасибо, Иван Иванович! Вы у нас — незаменимый человек!
Только закончит проверку — к нему с новым:
— Неотложное дело, Иван Иванович! Ответьте вот… Мы бы поручили кому, но работа срочная! Быстрее вас никто не оправится…
— Но я бы хотел над своей поработать, дорогие мои…
— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! Ну, сами прикиньте, кому поручить? Шмулин и Клейн теперь члены-корреспонденты. Им как-то неудобно… Огульян в отпуске. Остальные все новички. Зашились с темами. Доверить-то некому. Ей-богу, Иван Иванович. Надежда только на вас. И потом вот еще… Мы посоветовались и решили поручить вам разработать предложения по внедрению нефтепродуктов…
— Каких еще нефтепродуктов? Дорогие мои!
— Иван Иванович! Разве вы не в курсе? Ах да! Вы же… Да, да! Ну, вот я довожу до вашего сведения: спущена срочная тема — испытать влияние нефтепродуктов на развитие организмов. В общем, Иван Иванович, никто не сделает этого дела лучше вас. Одна надежда на вас, вы же сами знаете. А теоретически обобщат эти… Оборин и Огульян… Вы только…
— Дорогие мои! У меня же своя тема! Своя диссертация ждет! Что же я?
— Иван Иванович! Стыдно вам, Иван Иванович! Это же наше общее дело! Надо поддержать авторитет коллектива! За нами же будет приоритет! А сами посудите, кто справится с этим? Кто? Скибкин в докторской погряз. Шмулина выдвигают в действительные, надо ему обеспечиваться публикациями. Кстати, мы и в этом на вас надеемся. Он обещает вам… В общем, вся надежда на вас, Иван Иванович! Что же, отказаться нам от темы? Да нас разгонят! Выручайте, Иван Иванович! А мы вам… Когда вы еще защититесь, а мы…
Пока разрабатывал рекомендации по спущенной теме, подготовили материалы для диссертации новому сотруднику, сыну Клейна, но Иван Иванович рассмеялся — тихонько так:
— Не успею я, дорогие мои. Оформляюсь на пенсию.
— Как? Иван Иванович!
— А так. Стукнуло.
— Господи! Как же это?
— Я и сам не заметил. Жена напомнила.
— Да как же мы теперь? Иван Иванович!
— Да вот об этом и я думаю.
— Нет, нельзя этого допустить! Оставайтесь, Иван Иванович! Да и зачем вам пенсия? Какая она у вас будет? У вас же ставка…
— Об этом я и сам думаю, дорогие мои.
— Ну вот! А мы вам оклад повысим! Выкроим из резервов!
— Жалко мне вас, люблю всех, дорогие мои. Но хочу над своей, темой поработать хоть теперь…
Железная роща
Неподалеку от города, за пшеничным полем, возле реки, зеленеет роща…
В ней колхозники отдыхают в жару, пионеры каждое лето разбивают лагеря.
Из города она кажется островком в разливе хлебов — так и манит к себе… Вблизи напоминает взявшихся за руки калек, покрытых маскировочной сетью… Стволы деревьев кривы, сучкасты, переплетены колючей проволокой, местами врезавшейся до сердцевины… Это — бывшая заградительная линия фронта…
Зимой черные голые деревья вовсе кажутся «из металла войны», и думаешь, погибнут уже. Но весной опять буйно зеленеет и радуется солнцу «железная роща».
1957
Катальпы
У общежития стоят катальпы.
Каждую весну, когда студенты сдают экзамены, они расцветают и цветут так, что ночью освещают улицу.
От них и в комнате светло по ночам. Кажется, что в раскрытые окна тянутся руки с искрящимися букетами и доносятся недосказанные слова; точно новое платье, шумит листва.
Цветут деревья до конца экзаменов. И с каждым днем становятся все ярче. Такими и запоминаются навсегда…
Сажали их еще до войны. Сажали студенты, многие из которых лежат где-то в чужих краях…
1958
Хоть штаны продавай
Есть у меня приятель. Занимается пчелами. Встретишь его:
— Есть медок? Есть чем угостить?
— Какой там медок! Хоть штаны продавай! — вздохнет. — Сам знаешь, холодный ветер был, когда акация цвела. Пошли подсолнухи — суховей начался. Не было медосбора, ничего не взял в этом году…
— А в прошлом?..
— В прошлом — было. Немного, но было. В прошлом, считай, с одной гречихи по два пуда собрал.
Встретишь на следующий год:
— Ну как медок? Есть что-нибудь?
— И не спрашивай! Заморозки были, сам знаешь. Потом дожди зарядили, не летала пчела. Ничего нет, хоть штаны продавай.
— А в прошлом?..
— В прошлом — было. Немного, но было. В прошлом, считай, только с подсолнухов пудов десять взял…
Охота пуще неволи…
Понедельник.
— Поближе, товарищи, поближе. Рассаживайтесь смелее…
Голос грустный, усталый. Чуть заметна виноватая улыбка. Но по мере того как спадает напряженность собравшихся, улыбка пробивается ярче. А голос еще грустней:
— Ну, как провели выходной, товарищи?
— Ой, Семен Николаевич, и не спрашивайте! — говорит кто-нибудь. — Хуже некуда!..
— Значит, не были на охоте?
— Нет, Семен Николаевич. Не были.
— И я не был, — вздохнет Семен Николаевич. — Места себе не находил целый день. Жалел, что не поехал на охоту. И Георгий Петрович скучал со мной!.. Ну, а Тишин? Опять охотился, Тишин?
— Охотился, Семен Николаевич. Косого принес.
— Рад за тебя, Тишин. Хоть ты провел выходной как следует.
— Я только и держусь прогулками. У меня же легкие, вы знаете. Ходить полезно…
— Знаю, Тишин, знаю. И ты извини, что загрузил тебя в субботу.
— Да что там… Сделал, чего ж?..
— Молодец, Тишин, ей-бо, молодец! Ну, товарищи, чтобы завтра описки были. Всех записывайте, кто пожелает. Надо поохотиться, пока снежок. Нельзя выходные переводить. Выедем коллективно. Теперь уж обязательно. Нина Ивановна…
— Я слушаю.
— Закажите автобус на воскресенье. Утречком выедем, по морозцу. Побольше автобус.
— Хорошо, Семен Николаевич. Закажу.
— Нужно размяться, товарищи, а то уж одышка. Вон и Дроздов отяжелел. Нужно всем походить. И вы запишитесь, Нина Ивановна. Чайку нам приготовите. Ух и чаек же на свежем воздухе!..
— Я всегда записываюсь, Семен Николаевич.
— Вот и хорошо. Едем. Коллективно едем!
И весь день ходит по кабинетам, смущает подчиненных необычной жизнерадостностью:
— Ах, пройтись по снежку с ружьецом! Подышать морозным воздухом! Люблю поохотиться, товарищи, а приходилось маловато… Крутился как белка в колесе. Начальник на одиннадцать часов ночи назначит совещание — просидим до пяти, а к восьми на работу… Вот и поохоться! Нужно хоть сейчас душу отвести… И вы, товарищи, все записывайтесь, автобусом выедем…
Вторник.
— Со списками, Семен Николаевич.
— А, давайте. Молодцы, помните. Ну-ка, ну-ка, посмотрим. О, сколько желающих! Нина Ивановна, сделайте заявочку еще на один автобус.
— На воскресенье?
— Да, да, на воскресенье… О, и Сиркин записался! Нужно, нужно ему поразвлечься. С семьей не ладится у человека, пусть отдохнет… И Кубышкнн! Видно, надоела «Волга», решил ружьишком побаловаться. Чудесно, всех в лес потянуло!..