Но, насмотревшись на полуголую воительницу, в 1792 г., как по команде, сначала Олимпия де Гуж, затем Мэри Уолстоун Крафт и, наконец, Теодор фон Гипель строчат свои трактаты о кошмарном положение женщин и способах его улучшения. Начитавшись этих работ, приблизительно в середине 19-го века, женщины начинают требовать для себя избирательные права, а оброненное Оуэном слово «феминизм» стало звучать все более грозно и внушительно.
– Слушай, когда ты рассказывал, я же тебя не перебивала, так что, будь добр, дай мне продолжить!
– Да, да, извини!
– Первым политически активным женщинам, попавшим в историю как суфражистки[7] – противостояло хорошо организованное и финансируемое анти-Суфражистское движение. Лидеры анти-суфражистов доказывали, что в действительности женщины не хотят голосовать, что они слишком некомпетентны и необразованны.
В процессе голосования миссис Джонс вдруг вспомнила, что забыла пирог в духовке!
Но и первые активистки не давали себя в обиду и отнюдь не были обделены чувством юмора. Например, Элис Дуэр Миллер писала: «Почему мужчины не должны голосовать:
● Потому что место мужчины в армии.
● Потому что слишком мало мужчин способны решать любые вопросы каким-либо иным способом, кроме применения кулаков.
● Потому что женщины лучше владеют методами мирно улаживать конфликты.
● Потому что мужчины потеряют свою естественную привлекательность, если выйдут за рамки своего природного предназначения и естественных интересов, таких как ходить строем в униформе и стучать в барабаны.
● Потому что мужчины слишком эмоциональны, чтобы голосовать разумно. Их поведение на бейсболе и на собраниях демонстрируют, что мужчины от природы склонны к насилию и непригодны в сфере принятия политических решений…
– Пожалуйста, дай мне перебить тебя ещё разочек, – он улыбнулся так мило и по детски, что она, сама не понимая почему, улыбнулась ему в ответ. – Больше всего мне запомнился «прикол» на Всемирной выставке 1851 года в Лондоне. Там британская публика познакомилась с «блумерами» – особым типом женской одежды, появившейся в США. В основу ее лег брючный костюм, в котором лазала по горам знаменитая американская феминистка Амелия Блумер, издательница женского журнала «Лилия», неутомимо боровшаяся за равноправие своих современниц. Самой оригинальной частью ансамбля была распахнутая спереди юбка длиной до колен, под которую надевали стянутые на лодыжках оборчатые шаровары. «Блумеры» приобрели такую популярность среди свободомыслящих американок, что стали почти символом суфражизма. Их своего рода презентацией должен был стать большой Блумер-бал 6 октября 1851 г. в известном лондонском зале на Ганновер-Сквер. Однако последствия этого мероприятия оказались плачевными. Дело в том, что на бал допускались лишь леди в «блумерах», а ими оказались в основном подхватившие моду проститутки. Ну, а сам бал окончился скандалом; в здание прорвались мужчины, устроившие с «уличными леди» фантастическую оргию, привлекшую внимание столичной полиции.
Как автор добавлю, что бедной Амелии, даже в кошмарных снах, не могла присниться столь печальная судьба её костюма. Естественно, этот скандал не мог не сказаться на репутации заморской одежды. Порядочные дамы сразу же отказались от «блумеров», которые стали ассоциироваться в обществе с «распущенными» и «падшими» женщинами, особенно после того, как на экстравагантную новинку повел атаку сатирический журнал «Панч». Увы, путь в Великобританию был для них заказан. Слишком сильно «блумеры» стали ассоциироваться с плотским грехом.
А феминистское движение набирало силу с головокружительной быстротой. Англия начала 20-го века в буквальном смысле сошла с ума: по всей стране поджигали почтовые ящики. Поджигали даже дома (правда, пустующие).
– Заглянешь к нам на огонек?
– Конечно. Чей дом будем жечь?
Перекусывались телефонные провода. Бились витрины, окна правительственных зданий. Весь этот хаос устраивали не молодежные бандформирования, а добропорядочные и образованные дамы средних лет. Сами они называли себя «милитантки» – воительницы, а британская пресса ехидно обозвала их «суфражетками».
Дамы устраивали марши, на которых не столько полицейские гоняли демонстранток, сколько те лупили «бобби» зонтиками (в те времена довольно массивными). Милитанткам нельзя было отказать в сообразительности. Они начали наносить удары по тому, что мужчины особенно ценят. В результате безжалостно уродовались площадки для гольфа и громились винные погреба. Особую ненависть у «воительниц» вызывал сэр Уинстон Черчилль. Не только потому, что он – тогда министр внутренних дел – разгонял их акции. Как ни странно, основной причиной ненависти милитанток к Уинстону было… его остроумие. А дело было так: одна из лидеров движения подловила его в момент, когда он, по привычке, баловал себя бренди, и начала обзывать его «пьяным и бездушным мужланом». Если бы он в ответ, назвал её «беспардонной суфражистской стервой», «воительницы» быстро бы успокоились. Но на свою беду, Черчиль был остроумным человеком. Улыбнувшись, он сказал: «Так-то так, леди, но я завтра протрезвею, а у вас ноги как были кривыми, так и останутся».
Ведь в споре сильнее всего злит по настоящему, смешная и удачная фраза оппонента! Возмущению феминисток не было предела.
За честь осмеянной дамы отомстил мужчина, сочувствовавший суфражисткам. Он напал на Черчилля с хлыстом. На вокзале в Бристоле Уинстона встретил пикет, и некая Тереза Гарнет, огрела бедолагу древком от флага со словами: «Грязная скотина, английская женщина заслуживает уважения!» Про забрасывание камнями, кусками угля и говорить не стоит. Черчилль отнюдь не был трусливым человеком, но пришлось завести телохранителей. В конце концов, полиция раскрыла заговор: милитантки собирались похитить его ребенка.
Первыми избирательное право получили женщины в Новой Зеландии в 1893 году и в Австралии – в 1902 году. Позже, женщины ряда европейских стран: Финляндии – в 1906, Норвегии – в 1913, Дании и Исландии – в 1915, Великобритании в 1918. В США это произошло в 1920 году.
Глава 3. От рассвета – к закату
– Извини, пожалуйста, что перебил тебя. И как же события развивались дальше?
– Дальше…, – продолжила она, чуть задумавшись, – Поскольку борьба «воительниц» приносит результаты, их пример вдохновляет многих. «… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят». Так писал Ленин в начале 20-го века.
– Ты знаешь, меня всегда удивляло, что исследователи истории марксизма мало останавливаются на вопросах секса в пролетарском учении, хотя в «Манифесте Коммунистической партии» целая глава посвящена рассуждениям: «Как будем делить женщин?» Подметив такую черту девушек, как любовь к роскоши и богатству, основоположники, за кружкой баварского пива пришли к трезвому заключению, что, лишив буржуев частной собственности, они тем самым лишат их необходимых свойств, по которым женщины предпочитают спать с богатыми, в ущерб бедным. Была выдвинута, в высшей степени, замечательная идея, что женщин надо делить не по количеству наличного капитала, а по справедливости, или, в крайнем случае, поровну. Надо быть круглым дураком, чтобы не проникнуться такими идеями, когда дело дойдет до баб.
– Не стоит смеяться, – сказала она, поправляя чёлку, и откинувшись на спинку стульчика так, чтобы её грудь оказалась под наилучшим для него углом обзора. – Первой страной, где была предпринята попытка сексуально раскрепостить мужчин и женщин, стала Россия. На просторах, весьма аскетической, до той поры, Российской империи, разгорелся сексуальный пожар. Сексуальная свобода била ключом. Виднейшей сексуальной революционеркой первых лет революции была Александра Коллонтай, выдвинувшая известную теорию “стакана воды”. По этой теории, сексуальная потребность – это самая обычная физиологическая потребность, удовлетворение которой не должно быть ничем осложнено, и сексуальный контакт не содержит никаких особых специфических факторов по сравнению с актом “выпивания стакана воды” для удовлетворения жажды.
Действительно, многие идеи большевиков в сфере «сексуального законодательства» даже сегодня выглядят сверх либерально. Так, вскоре после знаменитых декретов «О мире» и «О земле» выходят декреты Ленина (19 декабря 1917 года) «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм» (последний – в составе декрета «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния»). В частности, оба декрета предоставляли женщине «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», вносили «право женщины на свободный выбор имени, места жительства». По этим декретам «сексуальный союз» (второе название – «брачный союз») можно было, как легко заключить, так и легко расторгнуть. Первые годы после победы большевистской революции характеризовались невероятной, даже по сегодняшним меркам, свободой нравов. В ходу были лозунги: «Жены! Дружите с любовницами своих мужей!», «Хорошая жена сама подбирает подходящую любовницу своему мужу, а он рекомендует жене своих товарищей!»
Получили распространение «семейные» коммуны, объединявшие 10–12 человек. В них не было постоянных моногамных пар – это просто запрещалось. Рождение детей, в таких коммунах не приветствовалось, так как их воспитание могло отвлечь молодых коммунаров от строительства светлого будущего. Постепенно, половое коммунарство получило распространение во всех крупных городах страны. Образцовой, в этом смысле, считалась трудовая коммуна ГПУ для беспризорных в Болшево, созданная в 1924 году по личному распоряжению Дзержинского. В ней насчитывалось около 1 тысячи малолетних преступников от 12 до 18 лет, из них примерно 300 – девочки. Воспитателями коммуны приветствовались «совместные сексуальные опыты», девочки и мальчики проживали в общих казармах. В одном из отчетов об этой коммуне писалось: «Половое общение развивается в совершенно новых условиях. Коллектив так усложняет отношения индивида с другими людьми, что оказывается невозможным застраховаться от смены партнера или от начала новых отношений. Вместе с тем совместная жизнь отвлекает воспитанников от противоправных поступков и дурных настроений». Можно сказать, что коммуна в Болшево была (и остается) самой крупной «шведской семьей» в истории. Кстати, подобная практика существовала и в других детских домах.
29 октября 1918 года в Москве прошел Первый съезд союзов рабочей и крестьянской молодежи, на котором было принято решение о создании Российского Коммунистического Союза Молодежи (РКСМ). В первом его уставе имелся пункт: «Каждая комсомолка обязана отдаться любому комсомольцу, по первому требованию, если он регулярно платит членские взносы и занимается общественной работой». В среде комсомольской молодежи приобрели популярность так называемые «вечёрки», на которых молодые люди «пробовали» девушек. Подобные мероприятия обычно проводились в помещении комитета комсомола, – фабричного или заводского – куда молодежь была обязана приходить для заучивания догм о классовой борьбе, гегемонии пролетариата, путем ознакомления с трудами Маркса, Энгельса, Ленина. По окончанию занятий комсомольский лидер предоставлял парням право выбирать партнершу из числа пришедших на собрание комсомолок.
Рисунок взят из пропагандистской брошюрки 1920 года, хранящейся в Музее Кирова в Санкт-Петербурге. На нем изображена сценка из комсомольского спектакля времен Гражданской войны. Речь идет о половом вопросе, в общем, и о свободной любви в частности
Наряду с революционными датами, в СССР с размахом отмечались и другие праздники. Так, в Петрограде 19 декабря 1918 года праздновалась годовщина декрета «Об отмене брака» шествием лесбиянок. Троцкий в своих воспоминаниях утверждает, что на это известие Ленин радостно отреагировал: «Так держать, товарищи!». На этом же шествии несли плакаты «Долой стыд!». Этот призыв окончательно вошел в широкий обиход в июне 1918 года, когда несколько сотен представителей обоего пола прошлись обнажёнными по центру Петрограда.
Естественно, после таких преобразований, широко встает вопрос о контрацепции. Аборты приветствуются, так они «освобождают женщину». Производство презервативов возрастает в несколько раз по сравнению с дореволюционным уровнем. Академик Павлов проводит опыты на собаках по стерилизации, надеясь в будущем перенести их результаты на советских людей. Множество шарлатанов от науки моделируют новые контрацептивные средства, искусственное осеменение женщин, таблетки для повышения потенции.
Лозунги революционно настроенных масс, в те годы, призывали, в первую очередь обобществить землю, во вторую – фабрики, а в третью – женщин. Как правило, обобществление заканчивалось на уровне вождей. Однако, и рядовые бойцы партии стремились не отстать в деле экспроприации особей женского пола… Так в Рязанской губернии, власти в 1918 году издали декрет «О национализации женщин», а в Тамбовской в 1919 – «О распределении женщин». В Вологде же претворяли в жизнь такие положения: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки».
Правительство спускает в регионы директивы о введении в школах уроков сексуального просвещения. Поскольку, это начинание наталкивается на недостаток квалифицированных преподавателей-Сексологов, в Россию потянулись специалисты из-за границы, особенно – из Германии. Например, с 1919 по 1925 год в СССР прибыло около 300 таких специалистов.
– Но, – продолжала она, с удовольствием затянувшись, – как водится, счастье не бывает безоблачным. В конце 20-х наступило похмелье. Ведь для сексуального просвещения требуется время, а у широких слоев населения отсутствовали самые элементарные знания о половой и санитарной гигиене и опасности заражения венерическими заболеваниями. Так, опрос, проведенный в 1925 г., показал, что почти половина мужчин и более восьмидесяти процентов женщин заметь, в Москве, не понимали вообще, о чём идёт речь. В силу низкой культуры быта и повсеместной антисанитарии, на фоне подобной свободы нравов, повсеместно начались эпидемии сифилиса, гонореи и т. д. О другой проблеме говорилось на совещании советских агитаторов, в 1923 году. В начале 20-х годов, минимум половина младенцев рождалась вне брака. К тому же, понимаешь, если бы на тот момент, там властвовало женское либидо, все процессы происходили бы намного мягче, без такого бессмысленного насилия. Но там, всем управляло либидо мужское, мой прадед, по мужской линии. Он был очень жесток, склонен к насилию, не терпел никаких возражений. Свобода любви стала пониматься, как свобода мужчин пользоваться любым женским телом, а свобода женщин вылилась в необходимость беспрекословного подчинения желаниям мужчины. Отказ мог быть расценен как проявление мелкобуржуазности. Естественно, женщинам такое положение не нравилось. Да и власти быстро поняли, что сексуальное раскрепощение им абсолютно не нужно. Ведь сексуально раскрепощенных людей труднее превратить в винтики государственной машины, они более свободны. Ну, скажи, разве счастливый, свободный человек, регулярно живущий половой жизнью, якобы для пользы революции, пойдет на баррикады стрелять в других счастливых и свободных людей? Весьма сомнительно.