Берег был мягкий, песчаный - искусственный, разумеется. Песок отдавал подошвам дневное тепло. Лея поиграла с песком пальчиками ног, сбросила платье, не заботясь о том, кто может таиться и наблюдать в ночи, и вошла в воду. Какая разница, кто видит тело рабыни? Оно ей всё равно не принадлежит.
Озеро было чистым, прохладным. Манило вглубь, в темноту. Да, так можно сбежать. Почему бы и нет.
- Лея? - спросил Траун.
Она обернулась. Он стоял у кромки воды, одетый и готовый броситься за ней. Он хорошо плавал, он делал всё хорошо. Наверняка успеет спасти.
- Вы хотите, чтобы я сделала аборт? - спросила она.
Образовалась пауза.
- Нет, - ответил он. - А вы?
- Вы меня отошлёте назад? Отдадите Люку, в бордель?
- У альдераанцев принято отдавать кому-то беременную жену?
- Не говорите об Альдераане, - она пропустила мимо ушей "жену", блестящую обёртку плена. - Не смейте.
- Вы сами его погубили. Вы начали эту войну, не имея шансов. Лично вы, сенатор - ...
- Нет, - она решительно встряхнула головой. - Так не пойдёт. Вы не имеете права меня обвинять, я жертва. Войну я вела против тех, кто убил мой мир. Против банды чудовищ, Траун. Не притворяйтесь, что не понимаете ничего.
- Я понимаю. Лея, вы начали войну до того, как Таркин убил Альдераан. Не Палпатин, а мятежники перевели конфликт в военную плоскость.
- Потому что мы знали, что это банда чудовищ. Траун, идите сюда. Искупайтесь вместе со мной, я хочу.
Он разделся и подошёл к ней. Вода, достававшая ей до пояса, омывала его бёдра. В лунном свете он был красив, как статуя из гранита. Физически совершенный мужчина и воин. Завоеватель, властитель, хозяин рабов и рабынь.
- Вам не холодно?
Он приобнял Лею за плечи. Она увернулась.
- Они построили Звезду Смерти, Траун. Машину, чтобы убивать миры. Наши собственные миры, родные планеты. Что я должна была делать?
- Нет, - сказал он. - Звезда Смерти была изначально задумана для другого.
- Да? - Лея всхлипнула от обиды. Зачем оскорблять её глупой ложью? - Для чего же? Руду добывать? Звёзды плавить?
Траун смотрел куда-то мимо неё, на воду, в глубины озера, где отражалась галактика.
- Пойдёмте домой, - сказал он. - Вам зябко. Дома я расскажу вам.
- Что?
- Всё.
Они приняли ванну вместе. Лея совсем расклеилась и беззвучно рыдала, пытаясь подтянуть ноги и защитить живот. Траун обнял её и прижал к себе, положив её голову себе на плечо. Он гладил ей волосы, живот и грудь, говоря что-то тихое на своём языке, пока у неё не высохли слёзы.
- Траун! Я же ни слова не понимаю.
Он ответил на чеунхе, глядя на неё с убийственной шутовской серьёзностью, и Лея, шмыгая, рассмеялась. Траун улыбнулся ей в ответ. Его речь звучала успокаивающе. Он знал об этом, для того и говорил.
Потом он завернул её в большое пушистое полотенце, уложил в постель, обнял сзади и рассказал, шепча на ухо, свою тайну. Поведал ей о Чужаках Издалека.
- Так вот почему вы считаете меня монстром.
- Считаю вас - ..?
- Вы используете империю, чтобы спасти галактику от угрозы. А я вам мешала - украла чертежи Звезды Смерти и разожгла гражданскую войну.
- Я не считаю вас монстром, Лея. Не большим, чем ваш брат и Палпатин.
- Спасибо.
- Это не шутка. Палпатин... я любил его. Когда я узнал, что он мёртв, я почувствовал боль. Сначала не понял, что это боль, но это была она. Я действительно горевал.
- Почему? - Лея повернулась к нему лицом, извернувшись, как кошка, в своём полотенце.
- Потому что он тоже любил меня. Как умел, - сказал Траун. - Он был как отец мне - жестокий, но очень мудрый отец. Очень нужный.
- А мы убили его, Люк и я. Взорвали Звезду Смерти, которая вам нужна против вражеских планетолётов, которую Таркин использовал, чтобы убить Альдераан. Я не могу вам нравиться, Траун, когда между нами такая кровь. Не можете вы хотеть от меня детей.
- Они уже есть. Я хочу их.
- Траун...
- Их мать я тоже хочу. Детей без матери не бывает.
- Вот как... Что теперь с нами будет?
- Ничего особенного, пока не грядёт война. До тех пор - работа, жизнь.
- Это у вас. А я?
- У вас тоже. Через месяц я улетаю в имперский форпост на Нирауан. С позволения Императора я возьму вас с собой, если вы пообещаете не вредить. Так, чтобы я поверил.
- Что я там буду делать? - шепнула Лея.
- Поможете мне в работе. Ваш опыт пригодится - если вы смогли организовать восстание, вы сможете и оборону организовывать, хоть и в гораздо больших масштабах. Я научу вас.
- Чему? - Лея уткнулась лицом ему в грудь, туда, где билось его сердце, великодушное, храброе, невыносимо верное сердце имперца. - Верноподданности? Послушанию?
- Да, и этому тоже. Научу вас всему, что знаю. Враги придут ещё не сейчас, у нас есть немного времени. Спокойно родите малышей.
- Люк заберёт их. Наверняка заберёт.
- Не сейчас. Ему не нужны младенцы. Лет через семь, через восемь. До тех пор они будут с нами.
- Он их сделает ситхами, Траун. Ситхами. Наших детей.
- На войне им понадобится искусство ситхов. Они эффективные воины, сам Император тому пример.
- Если он не отпустит меня..?
- Отпустит, я полагаю. Вы его отвлекаете, он это знает.
- Он сам хотел меня прежде, чем отдать вам. Империя презирает экзотов, а вы экзот. Наши дети метисы. Что, если Люк прикажет сделать аборт?..
- Это лишит его учеников. Он не прикажет.
- Но он...
- Шшш, - Траун положил палец на её губы. - Ничего ваш брат вам не сделает. Не в ближайшее время. Детей не тронет. Мы оба устали, Лея. Извольте спать.
***
Он оказался прав, как почти всегда.
На ужин был лёгкий зелёный салат и буженина из бруаллки. Траун позволил себе полбокала крепкого гизерского эля. По-настоящему любил он форвишский, но Лея как-то заметила, что он пьёт его слишком много, и Траун, не думая возражать, сократил потребление.
- Я должен вам кое-что рассказать, прежде чем мы улетим. - Он допил, отставил бокал и показал ей руку со стальным кольцом. - Об этом.
Она спросила его про кольцо ещё в первый месяц. Это символ, ответил он. Ничего больше не уточнил, и Лея о нём позабыла. Символ чего-то у чиссов, как нож в их постели в первые ночи - какая разница? Теперь Лея поняла, что ошиблась.
- Кольцо - символ связи, моих отношений с одним человеком.
- Вы что, женаты?
- Не официально. Империя не даёт возможности однополых браков. Иначе мы бы вступили в брак, полагаю, я и Восс Парк.
- Мужчина? Кто он?
Лея не ощутила ни гнева, ни ревности. Было бы неестественно ревновать к мужчине.
- Военный. Капитан, уже немолодой. Он спас меня - нашёл меня в изгнании и не казнил, хотя я убил нескольких его солдат. Дальновидный человек. Верный друг.
- И вы его оставите? Ради меня?
- Нет, Лея. Будет... договорённость. Восс уже знает о вас, я ему написал, и знает о детях. Он... рад им. На Нирауане мы с ним живём раздельно, в смежных квартирах. Ваши апартаменты будут рядом с моими, но по другую сторону. Вам не придётся с ним встречаться, если не хотите.
- Почему же. Вы говорили, я буду вам помогать? Значит, мы будем работать вместе, я и Восс Парк. Чем быстрее притрёмся, тем лучше.
Может быть, Винтер всё же не придётся греть его постель, пока Лея будет рожать, оправляться от родов, кормить детей. Пусть всю работу делают дроиды и прислуга, младенцы всё равно будут требовать молока каждые полтора-два часа, как котята.
- Вы его очень любите?
Траун потянулся за бокалом. Тот был пуст.
- Я ему очень многим обязан.
- Я не об этом спросила.
Траун посмотрел в бокал и опрокинул в рот оставшуюся каплю эля. Лее захотелось налить ему ещё - и сразу же захотелось вылить к ситхам весь алкоголь в доме. Если что-то и могло разрушить разум гранд-адмирала Трауна, это пьянство.
- Что имеется в виду под этим словом? - он крутил бокал в руках. - Любовь. Я не понимаю.
- Попробуйте словарное значение, - Лея была не уверена, что шутит. Он был отстранён сейчас, не похож на того себя, который успокаивал её в ночь озера и ежедневно любил - или просто брал? Как будто за личностью, которую она знала, которая стала ей дорога, скрывался совсем другой Траун. Чужак. Пришелец издалека.
- Привязанность к живому существу или объекту, чувство глубокой симпатии. Согласно этому определению, я люблю Восса. И вас. И искусство - всё целиком и каждый достойный объект в отдельности. Вы это имели в виду? - Он вскинул бровь и бросил на неё далёкий взгляд, словно на что-то под микроскопом. - Нет, явно не это. Другое определение мне предложила одна учёная из Первого Имперского университета: любовь - это сильное предпочтение некоего разумного существа остальным, связанное с учтением его интересов. Это больше подходит. Согласно этому определению, больше всего я любил императора Палпатина. А Палпатин, вероятно, любил меня. Это было связано с тем, что мы были необходимы друг другу для подготовки к войне, для победы. Возможно, со временем эта... любовь, - он выделил интонацией слово, - расстыковалась со своей практической причиной и стала, гм, независимым спутником моего рассудка.
Траун указал в небо, на луну Гесперидиум над склоном Манараи.
- Именно с этим связана боль, которую я испытал, узнав, что он мёртв. Люблю ли я Восса, согласно этому определению? Да. Или нет? Судите сами, Лея: существо, которое заняло место императора Палпатина - ваш брат. Я верен ему, как верен был Палпатину, по той же причине. Значит ли это, что и любовь перешла на него?
Что-то жалобно хрупнуло. Лея перевела взгляд на стол и увидела, что Траун сломал у бокала ножку.
- Нет, - прошептала она.
На его пальцах блестела кровь. Он обернул их салфеткой.
- Вот и я так думаю, Лея. Иначе у нас был бы парадокс: человек, унаследовавший любовь - убийца первого её объекта.
- Думаю, вы прекрасно знаете, что такое любовь, - сказала Лея. - Может быть, вы когда-то не знали, или забывали на время - не знаю, что вы пережили, Траун. Однако сейчас вы знаете. Вы любили Палпатина, любите Парка, полюбите наших детей. Может быть, и меня полюбите, хоть немного.
Ей вдруг представилось видение: безбрежная война; она, Лея, командует группировкой флота и гибнет, и Траун скорбит. Он чувствует боль.
Будущее. Фантазия? Неотвратимость?
- Тот человек в карбоните, Хан Соло. Вы его любите?
- Да.
Повисло молчание. Потом Лея сказала:
- В животе у меня ваши дети, а не его.
- Кстати, - заметил он.
И протянул ей маленькую ювелирную коробочку. Лея её открыла.
Обручальное кольцо.
- Моё вот, - он вынул из внутреннего кармана такое же кольцо, побольше, и надел на левый безымянный палец. Кольцо Парка он носил на правой. Лея смотрела то на одно, то на другое, то на то, что в коробочке.
- Я бы принял на вашем месте. Ради детей.
- Это... необязательно.
- Ещё как. Лея, какой у вас юридический статус?
Она усмехнулась.
- Принцесса? Или рабыня?
- Почти. Взятые в плен мятежники, не приговорённые к смерти, связаны государственным рабством. Насчёт вас лично такое решение ещё не было принято, но любой добрый имперский судья его примет за пять минут. Может быть, кто-то где-то и принял уже, а мы просто не знаем. Адмиралу, моффу или судье достаточно подписать список.
- И вы связываете со мной свою жизнь, адмирал.
Лее было смешно и грустно.
- О, да. Если вы родите наших детей в этом статусе...
Он ещё не договорил, а Лея схватила коробочку.
- Верно, - сказал он, взял её неожиданно ослабевшие руки в свои и помог надеть кольцо. - Дети могут его унаследовать. Если мы заключим брак - а без приговора вам он легален - дети будут, по крайней мере, официально мои. Даже если уже где-то вынесен приговор... Это будет сомнительный случай. Серая зона. Моего влияния и репутации должно хватить.
- Послушайте, Траун, это абсурд, - Лея уже отошла от испуга, внезапного, чёрного, как сама тьма. - Никто ни разу не пытался отправить в рабство детей имперского офицера, брачных там или нет, метисов или чистокровных. Чего-чего, а этого не бывает.
- Сейчас, - согласился он. - Пока я жив. Да, вероятность проблем для детей ничтожна, и всё-таки я хочу её снизить. Желательно до нуля.