-- Еще писал, что часто у вас зависает. Может знаешь?
-- Нет, -- Алена отрицательно покачала головой, -- что-то не припомню. Тут многие похоже выглядят. Мода такая. Да и народу, за день, много проходит, всех не упомнишь.
-- Да? -- Разочаровано протянула Ника. -- Ноут у него большой такой, белый. Приметный.
-- Знаешь? -- Алена смешно наморщила лоб и покусала длинный розовый ноготок. -- Что-то знакомое. Кажется я видела его, пару раз. Знаешь, необычно так, чтобы у парня белый ноутбук был.
-- Да-а-а. -- Ника аж подалась вперед. -- Имени не знаешь? А то он мне под ником Сероглазый Дьявол писал.
-- Знаешь, нет. -- Алена, старательно вспоминая, морщила носик. -- Он не завсегдатай, это точно. Да и был всегда один. Хотя... Подожди, подожди.
Зубки все быстрей покусывали наманикюренный ноготок.
-- Последний раз я его видела в обществе брюнетки, симпатичной такой, но какой-то, неряшливой что ли.
-- Когда это было, не помнишь? -- Ника вся подобралась.
-- Неделю назад, может меньше... Нет, не помню.
-- О чем говорили не слышала?
-- Нет, они далеко сидели.
-- Ну ладно. Спасибо и на этом, облом значит. -- Ника старательно делала огорченный вид, выходило похоже.
-- Да ты не горюй, тут парней хоть отбавляй.
-- Да он писал, красиво так. -- Притворно пригорюнилась Ника.
-- Все они красиво пишут. -- Алена сердито махнула рукой, видимо вспомнив свое не слишком удачное в прошлом знакомство. -- Знаешь, вот я с тобой сейчас говорю и вспоминаю, плюнь на него, скользкий он какой-то.
-- В смысле?
-- Знаешь, такой... -- Алена пошевелила пальцами в воздухе, -- подойдет закажет, взгляд такой скромный - ну просто пай мальчик, глазки в пол, только что носом не шмыгает и носком пол не ковыряет. А отвернешься, взгляд в зеркале, -- она кивнула себе за спину, на широкое зеркало, -- поймаешь, так он такой, взгляд всмысле, словно уже залез тебе в трусики, и шебуршится там грязными лапами. Так что, не горюй.
-- Ага. -- Ника кивнула. -- Спасибо тебе.
Она расплатилась и пошла к выходу. По удивленно вскинутым выщипанным бровкам Алены я понял - чаевые были более чем хорошими.
-- Подожди, -- Ника почти подошла к дверям, когда ее догнал оклик Алены.
-- Да?
-- Я тут вспомнила, -- Алена поманила Нику рукой.
О как, я улыбнулся, видно щедрые чаевые стимулируют память, надо будет запомнить.
Ника вернулась к стойке.
-- Девчонка с которой он встречался, темненькая такая, кажется по имени его назвала.
-- Как?
-- Не помню. Он расплатится подошел, у него не хватало, мелочи какой-то. И вот она подходит, полтинник ему протягивает и говорит...
Алена вновь старательно наморщила лобик:
-- Говорит... Говорит... Вспомнила! Пойдем, Алик. Точно! Алик! Именно так - Алик.
-- Спасибо, Ален.
-- Да не за что.
Дверь за Никой закрылась, я допил кофе, вкусное кстати, и кинув пятисотенную на столик, вышел.
-- Все слышал? -- На улице Ника подхватила меня под руку.
-- Слышал. Только это нам ничего не дает.
Я рассеяно оглядывал улицу, скользя взглядом по прохожим. По парочкам и группам молодежи тусующимся вдоль аллеи.
-- Ты прав. Описание внешности скудное, прическа, одежда. Ничего конкретного. Только имя...
-- Он мог назваться любым, не обязательно своим.
В кармане, голосом Заз, требовательно заголосил мобильник.
-- Да. -- Не глядя на дисплей, пробурчал я в трубу.
-- Привет.
-- Привет.
-- Как дела? -- Голос мужской, молодой - высокий и на взводе.
-- Кто это? -- Я не узнал говорившего.
-- Мы с тобой уже беседовали, вчера ночью.
-- Ты, -- я весь подобрался, -- Несчастный, ну здорово.
-- Искать меня пришел, прочитал значит нашу переписку, и как только смог?
-- Успел, падла.
-- Я так и подумал.
Пальцы Ники впились мне в руку:
-- Это..
Я посмотрел на нее - испуганные глаза и закушенная губа, и прижал палец к губам.
-- Только это тебе ничем не поможет.
-- Поможет, -- начал закипать я, -- я найду тебя и убью.
Народ проходивший мимо начал оглядываться на меня, я не заметил что почти кричал.
-- Неа, это я тебя.
-- Силенок хватит?
-- Ума хватит. Ты вот не допер, что я тебя вижу, а я просчитал, что ты сюда заявишься.
Видит? Он нас видит?
Я завертел головой, всматриваясь в прохожих. Черт возьми! Такое ощущение что все говорят по телефону.
-- Что ты башкой вертишь? Меня надеешься увидеть? Тогда ты еще больший дурак чем я думал.
Я его не видел. А он меня да. Значит он где-то рядом. Плохо! Я вновь принялся рассматривать окружающих меня людей. Бесполезно! Да чтоб тебя! Стоп. А если так?
Черный экран. Золотисто-оранжевые цифры.
Я шагнул из дверей кафе. Ладонь Ники на локте. Смотрю на противоположную сторону улицы, на небольшую аллею с памятником писателю в центре, окруженную невысокой оградой.
Звонит в кармане телефон.
-- Да.
Перематываю.
Верчу башкой, всматриваясь в гуляющую, группами и парочками, молодежь. Эти меня не интересуют. Одиночки, мне нужны одиночки. И не в толпе, иначе всего не скажешь - услышать могут.
Взгляд скользит, переходя с одного человека на другого.
Притормаживаю скорость просмотра.
Не тот, не тот. Девушка. Мужик с пивом. Опять девчонка. Парень, крепкий, наголо бритый, еще один с дредами и полуспущенных, широченных штанах. Все не то.
Стоп, чуть назад. Пауза. Вот.
Парень рядом с постаментом. Среднего роста, худощавый, стоит спиной ко мне. С плоской коробкой смартфона прижатого к уху. Коротко стриженый затылок, на макушке длинные вихры. Белая рубашка в черную клетку, синие джинсы. Во что обут не видно, мешает ограда.
Просмотр, на самой медленной скорости.
Парень начинает поворачиваться голову. Давай, сука, давай! Покажи морду!
Чуть ускоряю воспроизведение. Еще чуть-чуть, давай, давай. Нет! Тварь! Замер. Лица не вижу, скрыто большим смартфоном. Косится в мою сторону. И не отрывая телефона от уха уходит вдоль аллеи к выходу.
Выныриваю.
Чувствую Никины пальцы с силой сжимающие мне руку.
Вдалеке мелькнула белая в черную клетку рубашка и скрылась за поворотом.
Прижимаю телефон к груди. Шепчу яростно и зло:
-- Стой здесь. Понятно? И чтобы с места не сходила. Я сейчас. Жди меня здесь, как прибитая. Поняла?
-- Но...
-- Здесь, я сказал здесь. Ясно?
Дожидаюсь ответного кивка, и выдирая руку из цепких пальцев бросаюсь через улицу к аллее.
Вдавливаю телефон в ухо и бегу.
-- Ау, ты где? Онемел от страха?
Я молчу и бегу.
-- Чего молчишь?
-- Тебя, падла, слушаю.
-- Ну слушай, слушай. -- Он замолчал, только дыхание в телефоне.
-- Исповедывайся, -- я миновал памятник, -- может полегчает, перед смертью.
-- Ты знаешь, я ведь не хотел ее убивать. Я ведь почти влюбился в нее. Она мне помогла, я был в такой жопе... Повесится хотел. А она...
Голос его становился все выше, в тоне проскакивали истеричные нотки. Давай говори, говори. Может сболтнешь чего лишнего. Кончик ниточки мне дашь, за который я уцеплюсь и притяну тебя к себе.
-- Что, бабы не давали? Такому умному и талантливому?
-- Да что ты об этом знаешь? Ты, ты, ты...
-- Я, я, я. Значит точняком бортовали тебя, да? Ну сознайся. Ты и Ташу поэтому убил, что она тоже тебе не дала. Я прав?
-- Урод! Ты урод. Не так все было, не так.
-- А как? Ты расскажи, может я поверю, проникнусь.
Аллея закончилась и я выбежал на параллельную улицу. Длинную и кривую, уходящую слегка вниз и хорошо просматриваемую, но со множеством переулков.
Черт! Куда он свернул?
Я побежал, верча головой как пропеллером, и заглядывая на бегу в проулки. Белой рубашки в клеточку нигде не было.
-- Зачем тебе?
-- А ты зачем позвонил? Выговориться? Ну так валяй, вот они благодарные уши. Ведь так поделится хочется, а не с кем. Да?
-- Я не хотел ее убивать.
Голос дрожит и почти срывается на визг.
Говори, говори.
Пока он чешет языком, он тут -- никуда не делся, не уехал, не сбежал, а значит есть шанс его найти.
-- Не хотел, но убил.
-- Это все ты виноват.
Конец улицы близок, а этого черта все нет. Куда он делся?
-- Вот как? Интересно, а я то тут причем?
-- При всем.
Голос окреп, никакой плаксивости, одна злость.
-- Я ее еле уговорил в кафе прийти, денег занял, чтобы по человечески было, накупил всякого, а она, все блин, о тебе говорила, сука! Ты понимаешь как это, прийти на свидание с девушкой в которую влюбился, а она о другом говорит. Блин! О бывшем. Понимаешь, что я чувствовал? Потом еще пару раз встречались, в разных местах, таже история. Только о тебе и говорила.
Я молчал, боясь неверным словом или тоном, перебить поток его красноречия.
-- А потом... Я в гости к ней напросился, цветов и шампанского купил, как дурак. Случайно, как толкнуло что, за пару подъездов тормознул. Стою, сам не зная почему, гляжу соседка ваша - большое ухо, та что подслушивать любит - Таша рассказывала, куда-то чешет. Не остановись я, столкнулись бы нос к носу. Всяко запомнила бы меня. Ан нет. Знак это был. Я потом понял.
Я добежал до конца улицы выходящей на широкий проспект. Все! Аут! Тут я его точно не найду. Толпы спешащих людей, себя бы не потерять, не то что кого-то найти.
-- Я звоню, она открывает. Я с цветами и бутылкой как дурак, а она даже платье не одела. Как ходила в футболке растянутой, так меня и встретила, а ведь мы с ней договаривались. В твоей футболке. Понимаешь? Я ей - привет, тянусь чтобы поцеловать, хотя бы в щеку, а она от меня как от прокаженного... Протягиваю букет. А она: а вот Фил, никогда мне цветов не дарил, только на днюхи, да на восьмое марта, и шампанского не покупал, бурду только красную. И вроде как с укором, тебе говорит, с минусом для тебя, но не с плюсом для меня. Понимаешь? Получается, что опять о тебе. Не мне спасибо, за подарки, а тебе фи - что не покупал. Ты знаешь, как твой номер в ее телефоне забит? Любимый. Ты понимаешь? Не имя, не фамилия, не бывший, а любимый.
Я прикрыл глаза, откровенность резала не хуже охотничьего ножа. Прямо по сердцу. Неотвратимо и больно. Больно до зубовного скрежета.
-- Она небрежно так бутылку на стол ставит, букет не в вазу, а прямо так кладет. И спиной ко мне поворачивается. Меня такая обида взяла, что аж слезы из глаз, а потом злость. На нее, на тебя, на себя... Что, я не мужик? Со мной так обращаться? Знаешь, я книгу недавно прочитал, случайно попала, так от скуки, от нечего делать. Дрянь книжка, о бандитах, но фраза одна меня в ней зацепила. Мужчины делятся на две категории - те у кого есть оружие, и те у кого его нет. Мол те у кого его нет, это и не мужчины вовсе, а так - тело, с пенисом в штанах. И на таких женщины не смотрят. Я подумал может, если и у меня... если я куплю, то и на меня девушки обратят внимание. Пистолет страшно покупать было, хоть в сети сейчас все что угодно купить можно. Да и где я такую сумму возьму? А на рынок к не русским идти страшно, обманут. Нож я купил, большой такой, кривой, таскал его с собой. Только все это ерунда, никто на меня не смотрел. Нос воротили.
Он задохнулся. Я слышал, как ему не хватает воздуха. У меня и самого от его душевных нечистот дыхание перехватило и сердце закололо.
-- Ты слушаешь? -- Отдышавшись спросил он.
-- Да.
-- Бросила она букет так небрежно, и спиной ко мне повернулась. А у меня от ярости руки трясутся. Гляжу на ее затылок, на ухо, а рука сама за нож взялась. Смотрю на ее шею, тонкую такую, беззащитную, и представляю как втыкаю в нее нож. За пренебрежение ко мне, за то что не видит моей любви. Но не смог. Замахнулся. Нет, не могу. Потом правда смог. Ударил рукояткой прямо в висок. Она как кукла упала. Знаешь, если у марионетки ниточки обрезать, она нелепо так, кучкой неопрятной, падает. Вот и она так. Лежит на полу. Майка задралась, а на ней трусики застиранные, в нелепый горошек, чуть ли не бабушкиного фасона. В глазах пелена, сам не помню как накинулся на нее.
Его голос становился все злее и довольней. Он, сука такая, наслаждался своим рассказом. Не раскаивался и каялся, а наслаждался, заново переживая миг триумфа.
-- Трусы с нее сорвал и... Прежде чем вскрыть ее, как банку сгущенки, я поимел ее, во все места, во все дырочки. О... Ты...
-- Врешь, сука! -- То что испытывал я сейчас, нельзя было назвать яростью, это был гнев помноженный на злость и желание убить. Найти эту суку и убить, задушить, глядя прямо в глаза, смотреть как жизнь уходит из них и наслаждаться этим моментом.
-- Пиз... как дышишь, тварь. Не насиловал ты ее, потому что импотент. Нестояк у тебя тотальный.
Я расхохотался зло и ядовито.
-- У тебя хрен словно дохлая гадюка на перилах, ничего его не оживит. Ты ссыкло беспомощное. Тварь. Пид... Петушара... -- Я орал не в силах остановится.
-- Я поимел ее, поимел. -- Визжал он в ответ, как резаный.
-- Врешь, гнида, врешь. Ничего ты не можешь.
-- Откуда ты знаешь? -- Визг из телефона. -- Откуда, откуда, откуда?
-- Знаю.
-- А-а-а-а, это тебе эта сучка рыжая наплела. Следователь или кто она там. Я видел ее. Как она во дворе крутилась, расспрашивала, вынюхивала. Бл... Я ведь когда все сделал, -- слова так и лились из него, -- уйти не смог, словно держало что-то. Так и крутился вокруг. Уйду. Приду. Опять уйду. Вернусь. И так, пока не увидел как тело выносили, после этого словно отпустило.
И куда только его интеллигентная речь подевалась, когда за живое задели.
-- Им же нельзя говорить, тайна следствия и все такое. А-а-а. Понял! Тебя увидала и потекла вся. И тут же все вывалила. Да? Все они бабы такие. При виде тебя никто устоять не может. Ты ведь весь из себя такой - true male. Да? Присунул ей или только собираешься? Или она не в твоем вкусе? Ты же темненьких любишь, ну прямо как я.
Я молча слушал. Разговор утомил меня, все эти потоки мерзости было невозможно дальше выслушивать. Я понял, что больше ничего не выжму из него, кроме грязных подробностей или порции вранья. Пора закругляться.
Я собрался отключится, как он, словно прочтя мои мысли, прервал свои излияния и сказал:
-- Устал я, пора раскланяться.
Я не чувствовал ярости, одна усталость.
-- Прощай.
-- Стой, стой, стой, я тебе на прощание кое что сказать хочу.
-- Мне не интересно.
-- Пожалеть можешь.
-- Угрожаешь?
-- Значит так, -- словно змея зашипел он в трубку, -- это ты во всем виноват, значит и отвечать тебе.
-- Приходи, отвечу.
-- Нет, -- он рассмеялся лающим смехом, -- так не интересно. Я тебе игру предлагаю. Интересную, тебе понравится.
-- Не интересует.
-- Заинтересует, когда услышишь. Короче выбирай кого мне выпотрошить эту рыжую бл... или твою черную. Нет, нет, нет, не так. Ты конечно свою сучку выберешь. Так что это не интересно. Я их обоих кончу. Сначала их, а потом тебя. Или сначала тебя, а потом их. Выбирай. Обещаю - выберешь себя, твою выпотрошу после того как убью, а вот рыжую, извини, помучаю. Ну так как? Что выбираешь?
Яд слов так и сочился мне в ухо отравляя сознание и путая мысли.
-- Я не убью тебя, нет. Я сотворю с тобой кое-что более худшее чем смерть. И ты, когда узнаешь что именно, будешь ползать на карачках и умолять о смерти.
Мой голос не дрожал, и был спокоен, как небо над головой. Я не грозил, я обещал.
Все. Отбой.
Надо возвращаться к Нике. И искать эту тварь.
Я круто развернулся и тут боль затопила голову. Стекла вниз и застряла где-то в груди, на уровне сердца.
Слова этой твари грохотали в голове, отравой расползаясь по телу.
Ты во всем виноват! Из-за тебя! Как в телефоне забит? Любимый! Ты! Из-за тебя! Ты! Из-за тебя! Ты! Из-за тебя! Ты! Из-за тебя!
Я этого не знал. Даже не догадывался. Ослепленный новыми отношениями. Своим счастьем. Миром и взаимопониманием с Никой.