Я поднялся. Посмотрел на Нику - вид у нее был несчастный.
-- Но, я подумаю.
-- Жаль, что он не согласился, такой материал пропадает, -- Аркадий Петрович смотрел в широкую спину уходящего парня и удрученно качал головой.
-- Ну ты, шеф даешь, -- Кай рассмеялся, -- вот вроде и ума палата, и людей видишь насквозь, словно рентгеном просвечиваешь, а его не просчитал. Он вернется, зуб даю, вот увидишь. На штуку баксов забиться могу. Бубновый интерес у него здесь, почище любого делового имеется.
Он посмотрел на Нику и подмигнул ей.
8
Я вертел в руках мобильник никак не решаясь набрать номер. Наконец открыл исходящие вызовы - вот они, одиннадцать цифр, вдавил кнопку, слушая сигнал вызова.
-- Таша.
-- Да. -- Не голос - смесь эмоций. Радость, страх, ожидание и... и обреченность, словно она знало что-то такое, о чем я и не подозревал.
-- Таш... Я... Я еду домой.
Часть 2. Таша.
2 - 3 августа.
1
Я помешивал угли в мангале, изредка переворачивая шампуры с нанизанными кусками свинины и брызгая на мясо смесью из сухого красного и маринада. Я понимаю - настоящий шашлык должен быть из баранины, но вот не люблю я ее. Ближе мне как-то свинина, да и возни с некогда блеющим мясом не в пример больше. Испортить его раз плюнуть. А испоганить кривыми руками свинину гораздо сложнее. Знай присматривай за мясом - переворачивай, не давая пригорать; да не пересушивай - вовремя поливая маринадом.
Из раскрытого окна тетушкиной дачи доносился приятный тенорок Боно негромко выводящий по-забугорному:
Is it getting better
Or do you feel the same
Will it make it easier on you now
You got someone to blame
You say...
One love
One life
When it's one need
In the night...
И уже совсем тихо, приятный девичий голос подпевал на родном и великом:
Одна любовь -
Одна жизнь,
И это все что нужно
В ночи...
Одна любовь,
Которую нужно нам разделить,
И она уйдет, дорогая, если тебе
Всё равно...
Августовский вечер плавно переходил в ночь. Духота сменялась приятной прохладой. Над головой, словно кто выплеснул ведро звезд. Шашлык шипел на углях брызгаясь жиром, еще немного и можно снимать. А к этому моменту и вино в погребе дойдет до нужной температуры. А дальше ужин в приятной, можно сказать любимой, кампании. И ночь, и свежие простыни, пахнущие душистыми травами и свежим ветром, и руки любимой, обнимающей за плечи и...
-- Фил, -- прервала мои грезы Ника.
Голос ее мне совсем не понравился, слышались в нем напряжение и страх.
Она выключила музыку и выглянула в окно. Ее вид мне не понравился еще больше чем голос. Серо-зеленые глаза потемнели, на лице растерянность и страх, такой же, какой звучал в голосе.
-- Что случилось? -- Я уже поднимался с нагретого мною обрубка бревна.
-- Посмотри.
Не тратя время на обход дома, дверь находилась с другой стороны, я перепрыгнул через подоконник и оказался внутри садового домика.
Ника уже протягивала мне планшет.
-- Читай.
Я пробежал глазами короткую заметку в ленте новостей.
"Сегодня ночью, от компетентного источника, нам стало известно о зверском убийстве молодой девушки."
Можно подумать что девушка может бы старой. О Господи, кто только учит таких псевдожурналистов.
"Тело Натальи Ивановны Вековой, было обнаружено расчлененным в квартире которую она снимала... Помещение залито кровью... Голова находилась... А тело..."
Бред!
Я положил планшет на стол и не глядя на Нику вышел.
Таша как же так? Я не мог поверить. Что бы ее не просто убили, а расчленили. Кто, твою мать! Кто?
С Ташей мы все-таки расстались. Не сразу. Деньги на съемную квартиру у нас кончились, и мы разъехались по разным районам. Она к матери, я к тетушке. Этот разъезд оживил наши отношения, мы вновь начали выходить в люди, посещать друзей и просто гулять. Как четыре года назад, когда мы только познакомились.
Я заканчивал последний курс универа. С задроченными программерами из группы я практически не общался, неинтересно было. Хотя учился я на отлично, но вместо программных кодов, плат и прочей лабуды меня тянуло к спорту, девушкам, приключениям и кампаниям. Тем, что любят собирать в полутемных квартирах, а то и вовсе в переделанных подвалах, играть на гитарах, петь и читать стихи, как свои так и чужие, и конечно пить и курить.
Вот на одной такой вечеринке я и заприметил Ташу. Мы начали встречаться, а после того, как я закончил учебу и устроился на работу, съехались. Я был влюблен? Без сомнения, особенно вначале. Испытывал страсть и хотел ее? Да и да. Мне было хорошо с ней? Большей частью да. Я любил ее? Пожалуй что нет. Чувствовал сродство душ? И опять... Нет? Или да? По крайней мере первый год.
А какими были бы ответы, на те же самые вопросы, если бы я задавал их от лица Таши. Аналогичными? Я не знал.
Где-то через месяц, после моего устройства в небольшую конторку специализирующейся на перепрошивке и ремонте планшетов и сотовых телефонов, мы опять съехались.
Но все в наших отношениях пошло не так, разладилось все. Таша все больше уходила в виртуальный морок всемирной паутины, словно там ей было интереснее, чем в реальном мире. Я же, через силу ходил на работу, и через силу же возвращался домой. Если съемную хату с барахлившим душем, и продуваемыми всеми ветрами обшарпанными окнами, можно назвать домом. Ушли страсть и зов, как души так и плоти.
В начале мая, буквально перед праздниками, мы окончательно разошлись. Тихо и спокойно. Словно не было былой страсти и огня в отношениях. Она осталась на съемной квартире, хата была оплачена до конца месяца, я отправился к тетушке.
А через месяц, у меня, в очередной раз бросившего официальную работу, и копавшегося на огороде, тетушка попросила помочь с посадками, зазвонил телефон.
Я стоял опираясь на тяпку, и любовался на прореженные от сорняков грядки. Тянуть телефон из кармана было лень, но я ответил. Может Таша? Хоть звонка от нее я не ждал. За месяц она ни разу мне не позвонила.
Звонила не Таша, а абонент обозначенный тремя буквами, последняя из которых была й, первые две соответственно к и а, Кай значит.
-- Да.
-- Здорово паря, как дела?
-- Нормально. Чего надо? -- не слишком вежливо отозвался я. Вот только, положа руку на сердце, рад был слышать старого уголка.
Кай не обратил на мою грубость внимания:
-- Работенку, хочу предложить.
-- Ходоком?
-- Не-а, пока в прикрытии.
-- Пока?
-- Ну да, временно так сказать.
-- Зачем мне это?
-- Ха-ха-ха, -- по доброму рассмеялся Кай, -- могу тебе три причины назвать, зачем тебе это надо.
-- Валяй.
-- Первая - тебе все равно делать нечего, ты ведь не работаешь. Вторая - должок за тобой перед паханом. -- Кай замолчал, ожидая моего вопроса. Не дождавшись, пояснил, словно я и так не знал. -- Это он тебя от мусоров отмазал, да и от Стига прикрыл. А этот парашник, на тебя ба-альшой зуб имел.
Я молчал, глядя на безоблачное синее небо. Он был прав по обеим пунктам. И я не видел причин ни подтверждать очевидное, ни опровергать его.
-- Ну хорошо, -- продолжил Кай, -- если тебе первые две причины не кажутся вескими, то вот тебе третья, калибром по-убойней.
Он выдержал театральную паузу и торжественно произнес.
-- Кое-кто, тебя очень хочет видеть.
-- Кое-кто, мог бы позвонить, если так хочет.
Сердце болезненно сжалось.
-- Ну паря, ты даешь! Где же это видано, чтобы порядочная барышня за парнем бегала. Хватит кобениться. Она раньше словно смешинку проглотила - всегда на позитиве, а сейчас мрачнее грозовой тучи, чуть что глаза на мокром месте.
Я стоял прижав к уху телефон, слыша тихое дыхание Кая.
-- Ладно, вот тебе четвертая причина - деньги. Тебе что, пятихатка американской зеленой валюты не нужна?
Ну что сказать? Причины были и вправду - одна убойнее другой.
Делать мне действительно было нечего. Мотыжить грядки уже осточертело.
Аркадию Петровичу я был должен, это без сомнения. И если со Стигом я мог разрулить и сам, то вот менты прихватить меня за хвост могли по серьезному.
Ника!
Да, Ника. Я безумно хотел ее видеть. И только чувство вины перед Ташей, и странная боязливость, ранее не свойственная мне, перед женским очарованием, заставляли меня медлить.
Деньги. Этот аргумент мог перевесить первые два с огромным запасом. А уж в совокупности с третьим, так и вообще - тяжесть неподъемная. Я почти месяц сидел у тетушки на шее. И хоть она ни словом, ни жестом не упрекала меня, но я и сам понимал - двадцатисемилетнему парню стыдно жить на иждивении у почти пенсионного возраста родственницы.
-- Кого прикрывать надо?
-- А ты догадайся, с трех раз. -- Кай весело заржал мне в ухо. -- Первые два уже были.
-- Ясно.
Нику!
Сердце сладко заныло в предвкушении встречи:
-- С кем в паре?
-- В вашим покорным слугой. -- И снова сиплый смех.
-- А как же Санек?
-- Санек, Санек. У Санька с матерью беда приключилась.
Вот что-то он не договаривал, этот старый хитрый уркаган, я прямо пятой точкой чувствовал, что дело не только в Саньке, ну да ладно.
-- Говори куда приехать, -- сдался я, перед таким искушением не устоял бы и святой.
-- Я заеду за тобой. -- Последовал незамедлительный ответ. -- Ты где?
-- Я сам.
-- Э-э-э, паря, ты как обычно хочешь настоять на своем. Но вот скажи, ты за час сможешь добраться до... -- он назвал адрес.
Я прикинул - начало дня, электричек до города в это время нет, до автобуса пилить пять километров, да и неизвестно когда он подойдет, на такси? - так деньгов нема, а одалживаться у тетушки, это уже совсем ни в какие ворота не лезет.
-- Нет. А чего так спешно?
-- Напарник нужен, а Саня прямо перед делом соскочил, прикрыть не кем, сам понимаешь - лето, пора отпусков. Да и пахан, добро, на тебя дал. Говори где ты, я заеду.
Вот ведь темнила. И вообще, персонаж он странный, вполне литературные обороты мешаются у него с совсем уж блатной феней. Не так прост Кай как хочет казаться. Сомневаюсь я, что он просто прикрытием ходоков занимается.
Я сказал где нахожусь.
-- О, паря, -- оживился Кай, -- так и у меня там неподалеку дачка. Давай подгребай через полчаса к станции я тебя там подберу.
-- Погоди, вопрос один есть.
-- Задавай. -- По тону слышно - Кай слегка насторожился.
-- Вот что за имя такое - Кай?
-- А, это, -- с облегчением протянул он, -- так это погоняло, с первой моей ходки. Аббревиатура, от Крайновский Александр Иванович.
Я машинально смотрел на начавший подгорать шашлык. В голове не укладывалось, что Таша мертва. Кто же это, а? Зуб даю, это какой-нибудь псих, из тех что она консультировала на своем психологическом сайте, постарался. Всегда я был против этой работы.
Я зло заскрипел зубами и до боли в костяшках сжал кулаки.
Из открытого окна раздался рингтон моего мобильника. Француженка арабского происхождения запела словно с насмешку:
Eblouie par la nuit Ю coup de lumiХre
mortelle,
A frТler les bagnoles, les yeux comme des
tЙtes d'Иpingle,
J't'ai attendu 100 ans dans les rues en
noir et blanc,
Tu es venu en sifflant3
Я машинально перевел:
Ночью, обольщенная вспышкой смертельного света,
И машин, что касались меня,
С глазами, размером с ушко от иглы
На грязно-белых улицах сто лет я ждала...
Тебя...
Насвистывая, ты появился...4
-- Фил, номер незнакомый, -- окликнула меня Ника, -- ответишь?
У меня не было от нее тайн, и мобила всегда лежала экраном кверху.
-- Отвечу.
Ника передала мне трубку сотового телефона.
-- Да.
-- Филипп Илларионович Торов? -- голос женский, и как будто молодой, но сильно усталый и грубоватый.
-- Кто спрашивает?
-- Следователь Свиридова Оксана Владимировна.
-- Я, слушаю.