- Ну вот, теперь мы во Владивостоке. С прибытием, Ксюша, в столицу Приморского края! - Смеялся он. - Давай остановимся на минуточку, морса выпьем, и решим, что делать дальше будем.
Морс клубничный был очень кстати. Присесть было некуда, всюду всё заполнено людьми, и, поставив поклажу меж собой, они по глоточку наслаждались вкусом напитка, улыбаясь друг другу.
- Выспалась в пути-то?
- Некогда было, - засмеялась она.
- Шутишь. Мы сейчас дождёмся автобус, народу будет очень много, готовься стоять на ножках, до города ехать более получаса, но другого пути нет. На такси с нас сдерут в стократном размере, думаю, не стоит их баловать. Согласна?
- Конечно, ты здесь хозяйничай, я только приложение.
- Ну, так как? Проведём месяц во Владивостоке?
- Хорошо. При условии, что я не испытаю неприязни со стороны твоих родственников.
- Об этом не беспокойся, все они вполне нормальные люди, никто тебя не обидит.
- Может ты мне расскажешь и покажешь, откуда идёт транспорт до Уссурийска?
- Обязательно даже. На автобусе мы доедем до автостанции, оттуда же идут автобусы и до Уссурийска. А рядом с ней и железнодорожный вокзал, тоже идут поезда мимо Уссурийска до Хабаровска. И автотрасса, и железная дорога тянутся рядышком вдоль границы с Китаем, почти как река Уссури до впадения в Амур. Пойдём.
Народу в автобусе действительно было, как селёдки в бочке, и им пришлось поневоле просто слиться в объятиях. Тела знакомились друг с другом. Его вездесущие руки то и дело протискивались со всех сторон, оберегая от прикосновений чужих тел. Этому наслаждению она не могла противостоять.
От автостанции они начали круто подниматься вверх по улице, довольно круто, и через десять минут она уже остановилась, запыхавшись.
- Другого-то пути нет? - Смеялась она своей беспомощности.
- Нет, Ксюша, здесь только или вверх, или вниз.
- А как же машины ходят?
- А они по спирали вокруг сопок двигаются.
- А автобусы что, не ходят?
- Автобусы высоко не поднимаются, они только внизу, между ними связь поддерживают, между разными районами. Посмотри.
Она огляделась. Белоснежный город уже открылся взгляду. Он, как картинка, обозначился множеством остроконечных вершин с укрепившимися на склонах многоэтажками. То одиночные, то группами, на фоне синего неба они, казалось, парили между небом и землёй. Шумные вокзалы остались внизу, а здесь было не многолюдно. Старинный тротуар из природного камня прямым ходом стремился только вверх, пересекая дороги, минуя высотки. С одной стороны его была плотная непрерывная стенка чуть больше человеческого роста, на которой нет-нет да появлялись бетонные двери со старыми ржавыми замками.
- Это что, гаражи что ли?
- Нет, это ещё со времён войны с Японией стоят подземные укрепления, эту достопримечательность мы ещё рассмотрим с тобой.
Они всё поднимались и поднимались, а горизонт всё расширялся. Куда ни глянь -- белоснежный город под синим небом на восторженных вершинах. Неописуемо!
- Правда, красиво?
- Да. Необыкновенно красиво, просто картинка! Никогда такого чувства красоты не испытывала.
- А ты где-нибудь ещё бывала?
- Много где.
- Были красивые места?
- Мне Киев очень понравился, широкий, просторный, весь утопающий в зелени, метро там необыкновенное. Ленинград со своим музейным богатством и необыкновенной застройкой тоже оригинальный город. Всё. Остальные -- нагромождение бетона, смотреть не на что.
- А в Москве была?
- Да, много раз, в основном проездом. Никогда там не хотела задержаться, не знаю , почему.
- Ну вот, мы и добрались почти.
- Сколько ж времени мы поднимались? - Смеялась она.
- Полчаса.
- Всего-то! Мне показалось, что полдня.
- А вниз спускаться десяти минут хватит.
- Интересно, а из чего все дома-то белые?
- Здесь глина такая. И песок такой есть. Так что всё просто.
- Мы ведь достаточно высоко, а почему нигде моря не видно?
- Из-за сопок не видно. Море много ниже, но оно совсем рядом, сама увидишь.
- Понятно.
- Давай-ка заглянем в магазин, неудобно с пустыми руками в гости заявляться.
Вошли в небольшое прохладное помещение магазина. Она присела на удобную широкую скамью у входа, пока он что-то там покупал. Она не хотела даже проявлять интереса к ценам, чтобы не травмировать себя больным вопросом. Она должна только радостно отдыхать, и ничего больше. Она может позволить себе устать только от отдыха.
Он открыл ключом дверь, ответив на направленный молчаливый взгляд:
- Однокурсник дал от своей однокомнатной. Остался на лето в Свердловске. Влюбился. Проходи, будь, как дома. Здесь тапочки есть.
- У меня свои.
- Я сейчас быстро сполоснусь, а потом приготовлю перекусить, пока ты моешься. А потом, наверное, с дороги отдохнём. Согласна?
- Хорошо.
Пока он мылся, она достала из пиджака его паспорт, чистую простую тетрадь из кармана своей сумки, быстро списала полностью все его данные, включая прописку до Свердловска. Потом она ещё уточнит сегодняшний адрес. Достала свои тапочки, ситцевый халатик. Всё. Два приличных платьишка решила не показывать. Тетрадочку убрала на самое дно сумки, подальше от любопытных глаз, курточку свернула и тоже убрала под молнию, сумку поставила к стенке на со всех сторон видное место, положила на неё свои тряпичные туфельки заметным образом, чтобы уточнить его любопытство к чужим вещам. Деньги у ней были в трёх разных местах пришиты, кроме карманных в куртке.
- Замечательная водичка. Иди, осваивайся.
Помидорный салат, чай, белый хлеб , горячая колбаса были на кухонном столе.
- Я вот тут бутылку рома обнаружил, давай капнем чуть-чуть в чай, оно полезно и вкусно будет. Пробовала когда-нибудь?
- Ни разу.
- Тебе понравится. Устала?
- Устала, честно говоря.
Действительно, чай с ромом ей понравился. Он покрутил колёсико маленького радио, стоявшего на холодильнике рядом со столом, и обстановку разрядило музыкальное сопровождение почти молчаливого обеда.
- Ты тут прибери со стола, а я пойду постель проверю, - он смотрел на её реакцию.
- Ладно, - улыбнулась она.
Помыла посуду. Холодильник был отключен и пуст. Отметив взглядом, что к её вещам в прихожей никто не прикасался, прошла в комнату -- столик журнальный, два кресла около него, телевизор у окна напротив, открытая дверь на балкон, небольшой плательный шкаф, расправленный диван с чистой простынью, прикрытой светлым покрывалом.
- Он что, один тут живёт, друг твой?
- Один обитает. Молодой ещё. Родители квартиру купили, как с армии пришёл.
- Сколько стоит?
- Вроде пятнадцать тысяч.
Она вышла на балкон и захлебнулась от увиденного:
- Господи! Высота-то какая! Внизу даже улиц не видно! Зато напротив -- соседние вершины и солнечные зайчики, отражающиеся от стёкол домов.
- Ксюша, - обнял он её за плечи, - нравится тебе здесь?
- Да, не перестаю удивляться. Дух захватывает от высоты, - она повернулась к нему.
И всё. Они уже были единой капелькой во взвешенном этом пространстве, полностью отдавшись на волю природы.
- Ксюша, милая, скажи, мы будем предохраняться? - Шептал он, разгорячённый.
- Сегодня и ещё три дня -- нет, не будем, а там видно будет, - отвечала она между поцелуями.
И сильные руки тут же оторвали её от пола. Последняя связь с твёрдой землёй покинула её.
Проснувшись, она осторожно выбралась из его объятий, сполоснулась горячей водой, накинула плавочки, халатик. Вскипятила чайник, обнаружила картошку, лапшу, тушёнку, решила сварить супчик.
- На этой картошке с тушёнкой можно прожить целую неделю.
А он всё спал. Она взглянула на его часы, оставленные на журнальном столике -- семь часов скоро, видимо, вечера. Надо его будить, пусть ночью спит. Включила телевизор, шли местные новости. Странно, усталости, как не бывало. Ещё вчера в это время она была за несколько тысяч километров отсюда. Ни одна душа в мире не беспокоилась о ней сейчас, но она совсем не чувствовала себя оторванной от мира сего и, тем более, одинокой. Наоборот, весь мир у её ног, все радости, вся возможная красота около неё, вокруг неё, внутри неё, а это -- огромная энергия, питающая её, это -- её сила.
- Толя, - присела она рядышком, - пора вставать, ночью спать будешь, - она сквозь пальцы пропускала его жёсткие чёрные, как смоль, волосы, прощупывала уши, водила рукой по лицу, пока он не открыл смеющиеся светло-серые глаза.
Прижав её голову к своей волосатой груди, долго не отпускал.
- Вставать, говоришь, надо? Ладно, уговорила.
- А я супчик с тушёнкой сварила, - выкарабкалась она из его рук. - Есть будем?
- Будем, - смеялся он. - Помоюсь только. Отвернись, пожалуйста.
Она вышла на балкон. Потом, прибрав постель, занялась кухней.
- Может нам холодильник заполнить?
- Не мешало бы, - подтвердила она, - всё экономней будет.
- Вот сейчас перекусим и займёмся этим нехитрым делом, чтобы в следующие дни на это время не терять.
- А что завтра будем делать?
- А завтра с утра до вечера на море будем, там и выспимся.
- Очень хорошо, - улыбалась она.
х х х
Да, хорошо вниз идти! Душа ещё вверху, а ноги -- ниже, ниже. Не доходя до вокзалов, свернули на широкую улицу в тени насаждений, совсем немноголюдную.
- Здесь так мало народу, не то, что в Свердловске.
- Так все на работе. А в Свердловске учащиеся болтаются, учебных заведений-то сколько, да все пригороды в магазинах. А здесь городов-то во всём Приморском крае десятка не наберётся, и те далеки друг от друга. Кому только приехать-уехать, на вокзалах трутся.
- Понятно.
- Ксюша, а у тебя что, кроме рубашки и джинсов ничего нет?
- Толя, я же сирота, родителей нет, старая бабушка прошлого века рождения, да брат семейный. Есть пара футболок ещё.
- Давай зайдём в магазин, может подберёшь что поприличнее, я ведь ресторан тебе обещал.
- Давай зайдём, может и правда купим.
Выбор был. Она примерила летний костюмчик из трикотина с коротким рукавом. Широкие неправильной формы салатные полосы перемежались с такими же белыми в сопровождении тонких тёмно-зелёных прерывающихся полосок. Но интересен он был тем, что шли они ни слева направо, ни сверху вниз, а по диагонали. Юбка слегка расширенная внизу, у блузки распашной воротничок и разрезы на боках, плюс поясок с одной стороны салатный, с другой -- белый с тёмно-зелёной прожилкой. Его можно и в ресторан, и на работу, и просто так ходить хоть каждый день, и недорогой совсем.
- Ну, как? - Спросила она.
- Совсем другое дело, Ксюша. Сколько стоит?
- Двадцать два рубля.
- Всего-то! Мне это нравится, - смеялся он.
- Толя, может соднова босоножки купим?
- Нет проблем. А купальник-то у тебя есть? На пляж ведь идём.
- Купальник я захватила. Старенький, правда.
- Нет, давай уж лучше и купальник купим, вдруг твой старенький развалится на пляже, - смеялся он.
Вот так с пакетом новых покупок они и поднялись на небольшое возвышение в конце улицы. Асфальтовая дорожка оборвалась, и глазам открылось синее водное пространство. До самого горизонта! Ничем не помутненная водная гладь! Сзади утреннему солнцу было ещё далеко до зенита. Она стояла и хлопала глазами. Пустынный песочный пляж простирался далеко в обе стороны, и -- ни одной живой души!
- Свердловчан бы сюда, - засмеялась она, - всю воду бы давно перемутили. На пляже бы места не осталось свободного.
- Красиво, правда?
- Слов нет. Прекрасно! Мы что, одни будем загорать?
- Может кто ещё и появится, - улыбался он.
- Я без купальника буду, - хохотала она.
- Не стыдно будет, если кто увидит?
- Нет! Я ж с Урала. Первый раз такое вижу, - продолжала она веселиться. - Не могу поверить, что людей нет на такую красоту посмотреть. Может подвох какой? - Заглядывала она ему в глаза. - Может вода ледяная?
- Иди попробуй, - смеялся он.
- Нет. Всё по порядку, сначала раздеваемся, всё равно ведь загорать целый день будем, - говорила она, скидывая с себя одёжку, - даже если вода холодная, я отсюда до вечера никуда не уйду. - Ступила босыми ногами на бархатный песок. - О! Как хорошо моим ногам!
- Пойдём ближе к воде, - он снимал свои туфли с носками.
- Кто первый в воду? - Вопрошала она. - Или рано ещё?
- Нет, сейчас в самый раз, - смеялся он, радуясь её восторгам.
- Меня акулы не съедят?
- Нет, здесь их нет, - он скинул с себя рубашку.
- Я без тебя не пойду, - осторожничала она, не доверяя обманчивой действительности. - А ты плавать умеешь?
- Умею, - смеялся он, скидывая брюки. - Показать?
Он схватил её на руки, и с разбегу они плюхнулись в воду. Она вынырнула, вздохнула, нащупала ногами рассыпчатый песок, и замерла, не поверив своей коже -- вода была, как парное молоко, мягкой, тёплой, даже горячее парного молока. Увидев, что он вынырнул далеко в море, подпрыгнула, нырнула поглубже, открыла под водой глаза -- песчаное светлое дно, как на ладони, без единого камушка, без единой соринки, просто подводный рай. Вынырнула, он уже плыл ей навстречу, улыбаясь.
- Ура! Ура! Ура! - Кричала она, повиснув у него на шее. - Ура!
- Успокойся, весь город сбежится посмотреть, что случилось в тихой заводи, - смеялся он.
Но она успокоиться не могла, кувыркалась вокруг него, отплывала, ныряла, и всё кричала, и кричала невесть что, выравнивая свою энергетику. Наконец, устав, обессиленная, доползла до края, и так и осталась в воде, не желая выходить.
Она только почувствовала, как он стягивает с неё плавки.
- А может это водой смывает? - Засомневалась она, смеясь и переворачиваясь.
- Ты же этого хотела, - шептал он, полуплавая над ней и увлекая своим естеством на глубину.
Только бёдра были вместе, а тела метались по воде от внезапно нахлынувшей страсти. Она казалась себе игрушкой в его руках, которые легко делали с ней всё, что хотели, и она подчинилась этой силе.
Он на своих руках вынес её из воды и опустил на тёплый песок. Она не смотрела на него, лежала с закрытыми глазами, а горячее тело клокотало:
Страстно желаю всё вновь повторить!
Страстно желаю любить и любить!
Сердце отдам, отдам всю себя,
чтобы почувствовать снова тебя.
Тебя и себя!
Ноги, сплетаясь, ищут покоя...
Губы, касаясь, от жажды горят...
Нежные руки гладят обоих...
Тела, извиваясь, хотят и хотят
раствориться в друг друге, слиться в одно,
не видеть, не знать никого, ничего...
Лишь слышать биение крови взаимно...
Но страсти мгновенье, как ты не длинно!
Не вставая, перекатилась в воду, так и осталась в ней, как была, без плавок. Вдобавок развязала и лифчик, выбросила из воды.
Ей показалось, что она на некоторое время вздремнула. Открыла глаза. Он сидел перед ней наполовину в воде и улыбался.
- Я желаю здесь бичевать, - засмеялась она.
- Здесь БИЧей нет, - заявил он, - город-то закрытый, тебя через день бичевания выдворят за его пределы.
- Так вот почему здесь совсем нет народу! И шума никакого. Всех выдворили! И, вообще, у меня такое чувство, что за нами сейчас наблюдают, даже кожей чувствую что-то подозрительное.
- Не сомневаюсь. Даже уверен.
- Откуда?
- И с сопок, и с моря.
- С какой стороны?
- Со всех сторон. Здесь вокруг граница, - смеялся он, - сидят сейчас дежурные, рассматривают нас, похохатывают пока.
- Врёшь!
- Нет, это истинная правда, - улыбался он.
- Не может быть!
- Может. Так оно и есть.
- А что у них на сопках за аппаратура такая?
- Самая что ни на есть серьёзная, до Японии просматривает.
- Да ты что!
- Да. Вот.
- Тогда не будем из себя шпионов строить, - засмеялась она, - будем любовью заниматься, - и повалила его в воду.
За весь день на пляже пару раз появились мамы с ребятишками, да под вечер стайки молодёжи пришли покупаться.
- Я думала, что в таких местах только Боги живут, - говорила она на обратном пути. - Знаешь, я была на Чёрном море, на Каспийском, на Рижском взморье, и везде за день так уставала, что еле добиралась до постели, а сегодня я в такую гору поднялась -- и хоть бы что! Мы даже крошки во рту не держали с самого утра. Легко-то как! Себе не верю.